С первых дней жизни наше сознание формируется в искусственной информационной среде.

Большинство цивилизованных людей живет в виртуальном мире среди городских идолов — в царстве железа и бетона.

Столь желанное "упрощение" процесса выживания, с одной стороны, открыло перед западным человеком огромные возможности развития, а с другой — привело к стиранию различий мужского и женского самосознания, тех самых различий, от которых некогда зависело физическое выживание, и от которых сегодня зависит психическое и духовное здоровье человека.

Доисторический мужчина испытывал дикое ликование, одолев врага или умертвив гигантского монстра.

Если бы вместо этого он, лежа на солнышке, спокойно ожидал, когда это сделает женщина, то цивилизация сегодня представляла бы только эфирную идею, не сумевшую воплотиться в бытие (женщина приспособлена для самостоятельного выживания гораздо меньше, чем самки животных).

Однако первобытный мужчина, гонимый голодом, страхом и азартом хищного инстинкта, исступленно метал свое оружие и добывал своего дракона или побеждал противника.

В результате цивилизация не заставила себя долго ждать.

Необходимая для выживания мужская агрессия есть не что иное как уникальная и естественная природная сила.

В конечном счете, это сила духовная и она неизбежно эволюционирует.

Развиваясь, мужская агрессия распространяет свои достижения как во внешнем мире, так и во внутреннем.

Однако по сей день основной ценностью западной цивилизации еще остается тот аспект мужской силы, который обеспечивает физическое выживание.

Мужской по своей природе культ силы, в эволюционном смысле неизбежный и естественный, приобрел сегодня технократическую и социальную формы и распространяется "вширь".

На Западе мы наблюдаем критический момент, когда великая мужская сила, творящая патриархальный цивилизованный мир, "застряла" в эволюционной пробке борьбы за территории и области выживания, и по инерции продолжает иметь преимущественно захватнический, а не защищающий характер.

Высшие же слои мужского начала давно достигли в своем развитии созидательных уровней, где царят стремление защищать, исцелять и творить.

В результате такой "вилки", такого разрыва между двумя этими духовными полюсами мужественности страдает как внутренний мир западного человека, так и цивилизация в целом.

Интуитивно ища спасения, западное сознание пытается взывать о помощи к самой Душе, в отчаянии чувствуя готовность нырнуть в ее бесконечные глубины — глубины женственности.

В чем же именно суть эволюционного "застревания" западного сознания? Какова природа эволюционной "пробки"?

Поскольку технический прогресс ориентирован на выживание, он перегружает сознание человека первичными ценностями мужской природы.

Рациональный мужской мир — это мир стремления к власти, мир конкуренции и экспансии, с одной стороны, а с другой — это мир стремления к свободе.

Когда такие полярные энергии создают напряжение, то оно "зашкаливает" и вытесняет, "выдавливает" глубоко в бессознательное женские тепло, чуткость, стремление к красоте и созерцанию, к подлинному исцелению и сохранению жизни.

В результате многие западные мужчины и женщины оторваны сегодня от связей с глубинными (высшими) аспектами Души и Духа, а следовательно, — от своей истинной мужской и женской природы.

Требует восстановления и развития духовная сторона мужественности с ее зрелой потребностью защищать стариков, женщин и детей, проявлять созидательную волю и инициативу, брать полную социальную и духовную ответственность за решение задачсвоего рода и народа.

Требует реанимации и развития контакт с изгнанными из сознания волшебными силами женственности, умеющими восстанавливать мужские силы, вечно воспроизводить и воссоздавать красоту и радость жизни.

Парадокс цивилизованного мира в том, что для биологического сохранения человеческого вида мужская физическая сила перестала быть сегодня необходимой, так как цивилизация дает стабильное обеспечение жизни за счет своих многочисленных технических достижений.

Иначе говоря, мужчины, создав технически развитую систему жизнеобеспечения, защищают сегодня женщин, детей и стариков не напрямую, а все более опосредованно — с помощью этих самых технических достижений.