Применение Универсальной Правды

Джей Крютнер

Я и мой друг ОКР

Аннотация

Я и мой друг ОКР

(Обсессивно-Компульсивное Расстройство)

Истина, которая вас освободит

Как жить счастливой и продуктивной жизнью с ОКР

Автор Джей Крютнер

Введение

Меня зовут Джей Крютнер. Я доктор? Нет. Я специализированный консультант? Нет. Я управляю компанией, которая занимается стрижкой газонов в Южной Индиане. Тогда вы спросите, почему я должен тратить свое время на чтение того, что этот парень думает об ОКР? Потому что у меня ОКР. Я был и в настоящий момент остаюсь таким же, как и вы, меня беспокоит то же, что и вас. Я страдаю этим вот уже почти 20 лет. Я прочитал множество книг, обследовался у многих докторов и консультантов, провел несметное число исследований на предмет ОКР. Кое-что из этого оказалось полезным, но самое ценное средство, которое я могу вам предложить – это мой ежедневный опыт жизни с ОКР по сей день. ОКР обернулось для меня множеством черных дней. Время от времени все становилось настолько плохо, что я часто задумывался о самоубийстве. Я не понимал, откуда приходят эти мысли и почему не убираются прочь. Они калечили меня физически, психически и эмоционально в течение многих лет. Я не знал, что происходило со мной. Я думал, что я такой единственный человек в целом мире. В течение почти 13 лет, я даже не знал, что существует ОКР, не говоря уже о том, что я страдал им. Я жил в неведении и безнадежности, позволив ОКР управлять моей жизнью. Подсознательно я развивал систему, чтобы справиться. Когда, наконец, выявилось ОКР, я много изучал про ОКР через книги, веб-сайты и медработников. Я решил написать эту книгу по нескольким причинам. Во-первых, это мой опыт и приобретенные знания об ОКР, я знаю, что нужно для того, чтобы прожить очень счастливую и приносящую удовлетворение жизнь с ОКР. Я знаю, о чем говорю. Я сам живу такой жизнью. Я знаю, что сейчас это ничего не значит для вас, но я надеюсь, что вы дадите мне шанс завоевать ваше доверие, прочитав то, что я пишу, вы поймете, что я понимаю то, через что вы проходите. Через специфические примеры и язык, которые только люди с ОКР «поймут», я опишу принципы работы с ОКР. Я ничего не отбираю у докторов и других медицинских работников. Я многому научился у них. Но я не знаю, как кто-нибудь может знать больше об ОКР, чем те, кто страдает им. Они тратят бесчисленные количество часов, изучая и исследуя информацию. Каждую бессонную ночь я проводил так. Другая причина, по которой я написал эту книгу, состоит в том, что когда я страдал от ОКР и искал ответы, книги по ОКР оказывались трудными и тяжелыми для понимания. Они были наполнены медицинским жаргоном, который был по-настоящему сложен для понимания. Это не означало, что я глуп. Я считаю себя разумным интеллигентным парнем. Мне было тяжело сосредоточиться из-за моего ОКР, это и делало тяжелым для понимания медицинские термины. Я хотел ответов на понятном мне языке, без диаграмм мозга. Эта книга не будет содержать медицинского языка. Я напишу ее так, как разговариваю: на хорошем старомодном английском языке от одного друга с ОКР к другому. Она не будет очень длинной с тысячами страниц. Она будет содержать простой, основной план с принципами, как прожить прекрасную жизнь с ОКР. Наконец, когда я начал искать информацию, которая была мне нужна, я нашел очень мало полезного материала в узком значении. Я встречался с несколькими очень квалифицированными врачами, но они не специализировались на ОКР и стояли на месте, не понимая этого. Я жил возле главного метрополитена города и изумлялся, как можно не найти специалиста по ОКР в большом городе. Фактически, когда я начал искать группу поддержки ОКР, ближайшая оказалась в двух часах отсюда. Я, наконец, нашел что-то, что приобрело для меня смысл и научило умению справляться с трудными ситуациями. Я уверен, существует много прекрасных ОКР-специалистов, но на сегодняшний день я нашел только одного, который действительно справляется с этим. Я с удовольствием упомяну о нем и его веб-сайте позже в этой книге. Вкратце, я расстроился из-за нехватки настоящего понимания ОКР и принципов, которые необходимы, чтобы жить с ним.

Пожалуйста, позвольте мне представить остальную часть книги. Один термин, который я буду использовать часто – это спайк (это единственный медицинский термин, который я использую). Спайк это просто нежелательная, часто иррациональная мысль, которая крутится в голове кого-либо с ОКР. Например, «если ты наступишь на трещину, то тот, кого ты любишь, умрет» – это спайк. Существует так много форм спайков, сколько и людей с ОКР. В следующей главе я кратко расскажу вам историю моей жизни с ОКР. Я покажу вам мою форму ОКР и специфические спайки, которые у меня были. Глава 3 самая важная в книге. Она о том, что я назвал универсальной правдой. Способность жить счастливой и продуктивной жизнью с ОКР утверждено изучением и принятием этой правды об ОКР. Это обоснование выздоровления, и все остальное строится исходя из этого. Как это и делает эта книга. Главы 4 и 5 обеспечат информацией по применению универсальной правды и средствами, необходимыми для этого. Главы 6-8 про обманчивую природу ОКР и как оно развивается после принятия жизни с универсальной правдой. Но снова все строится исходя из универсальной правды. Хорошо, мои друзья, давайте начнем.

Моя история

Существует две формы ОКР. «Стандартная», или традиционная форма ОКР – это когда присутствуют спайки и выполнение физических ритуалов, чтобы ослабить беспокойство, связанное с этими спайками. Например, одни могут думать, что если они не будут убирать свой дом каждый день щеткой и отбеливателем, они заболеют смертельной болезнью. Спайк или нежелательная мысль это «если ты не убираешь дом каждый день щеткой, ты заболеешь». Хотя человек осознает, что это иррационально, он/она вынуждены выполнять физический ритуал уборки дома щеткой каждый день, чтобы ослабить беспокойство, вызванное спайком. Навязчивость это спайк, принуждение это физический ритуал. Это, безусловно, самая распространенная форма ОКР. Хотя в моей жизни такая традиционная форма была в течение короткого периода времени, моя первичная форма была другой, известная как Просто Навязчивая форма ОКР, или «Pure-O» (от англ. «Pure Obsessive»-чистая навязчивость). При такой форме навязчивость – спайк, но принуждение это больше психический, чем физический ритуал. Я не выполнял физических ритуалов, таких как навязчивая уборка или уклонение. Моим ритуалом была попытка «разгадать» спайк и заставить его уйти.

Мой первый спайк произошел, когда мне было 14. Я был на девятой ступени баскетбольной команды и был очень хорошим бомбардиром. Я правша. Один раз я заметил, что мой левый большой палец сгибается, когда я забиваю. Я всегда так делал, но когда я обратил на это внимание, я не мог выкинуть это из головы. Это было все, на чем я мог сосредотачиваться и мои броски в корзину шли к черту. Я не мог ничего поделать, и из-за меня наша команда проиграла наши первые 8 игр. В течение следующей половины сезона я прилагал сознательные усилия, чтобы держать мой левый большой палец, в то время как я забиваю. Это срабатывало. Я начал забивать так же, как я делал это раньше, и мы выиграли наши последние 9 игр. Я знаю, что хотя я был способен работать без этой проблемы, семя ОКР было посажено. Внезапно я стал понимать, насколько сильным и разрушительным может быть мой разум.

Следующий раз ОКР посетило меня где-то год спустя. Я отчетливо помню, как я, второкурсник, сидел на уроке биологии. Я всегда был хорошим студентом с небольшими проблемами, связанными с изучением нового материала. Внезапно я подумал, «Интересно, если я скажу себе, что я не могу понять то, что читаю, буду ли я способен понять это?» Конечно, не я не смог. Все, на чем я мог сфокусироваться – это была эта мысль в голове. Это было, как будто я читаю чистые страницы. Хотя это был второй спайк в моей жизни, он был первым, который действительно приносил вред и затрагивал мою жизнь. В баскетболе мне было достаточно просто физически приспособиться и проблема была решена. Но сейчас я был подавлен. Как я мог добиваться цели и даже выживать в мире, будучи неспособным что-нибудь прочесть? Этот спайк стал основой большинства моих спайков: самосаботажные мысли, которые что-то забирали от меня. Этот день мой мир официально изменился.

За следующий год или около того мой спайк, связанный с чтением, возникал несколько раз в день ежедневно. Как я мог быть веселым, когда я теперь я не способен читать. Я не был домоседом, но волею судьбы стало иначе. Подсознательно я думал: «Когда я говорю себе, я не могу читать, и я не могу, все нормально. Я могу продолжать быть забавным и веселым». Это работало, я стал намного более популярным среди друзей в моем классе. Реагируя таким образом на мой спайк, я придавал большее значение тому, чтобы быть забавным, а не чтению. Он так же был для меня источником уверенности. Каждый раз, будучи способным делать это, чтение переставало быть чем-то важным для меня, и я снова был способен читать! Хотя это было подсознательно и неумышленно, это умение справляться с трудностями так изменило мою жизнь, как спайк чтения, я только не понимал, почему намного позже.

Я сидел в баре с группой новых друзей, с которыми я познакомился в Государстве парней, семинаре для почетных студентов, изучающих правительство, когда возник мой следующий спайк. Я занимался обычными делами, будучи таким веселым, как только мог. Мы все пришли в бар после того, как поболтали о всяких глупостях. Со мной всегда все напивались вдрызг, рассказывая шутки и истории. Я присел передохнуть и посмотрел на стену. Сам не знаю, почему я подумал: «Интересно, если я скажу себе, что я не могу быть смешным, смогу ли я быть таким?». Внезапно я не смог. Это было, как будто кто-то еще вошел в мое тело, а я его покинул. Я помню, что все спрашивали у меня, все ли со мной в порядке, и так до конца недели, потому что я стал замкнутым, едва разговаривая со всеми. Это было впервые в жизни, когда я почувствовал, что такое настоящая депрессия. Было не смешно, она забрала у меня способность учиться и мою личность.

Сейчас я понимаю, что я был другим. Что я такого сделал, что заслужил такое? Я начал размышлять о своей жизни, стараясь понять, что я сделал не так. Я был высокомерным ребенком. Я думал, что я – это подарок Бога миру. Может, это был его способ уничтожить меня. Неважно, хотя со сколькими теориями я не сталкивался, насколько правильными они не были, ничего не менялось. У меня была сейчас новая реальность, и я застыл. Я так ужасно хотел, чтобы эти мысли пошли прочь. Я так тяжело старался силой выкинуть их из моего мозга, сосредоточиться на чем-нибудь еще. Это не работало. Одно открытие, которое я сделал в течение этого периода времени, было понимание того, почему эти самосаботажные спайки работали. Я не мог помнить, что я читал, потому что все мои мысли были о спайке чтения. Я сосредотачивался на нежелательной мысли больше, чем на материале. Я не мог быть веселым из-за той же причины. Поток случайных мыслей, что нужно быть веселым, был остановлен и заменен отдельной мыслью, а это принесло страх в мое тело. Я, наконец, понял, что это было фокусирование на проблеме, но это не помогло мне освободиться от этих самосаботажных нежелательных мыслей.

По иронии, мой следующий спайк был тоже связан с баскетболом. Это не был спайк, связанный с большим пальцем, это был более сильный и общий спайк. Я говорил себе, что если я не могу хорошо забивать, и я не мог. Человек, который однажды зарекомендовал себя как главный игрок колледжа, теперь ничего не стоил. Я был второкурсником и был просто предназначен для того, чтобы быть в команде колледжа. Внезапно я потерял свое лучшее оружие как игрока, свои броски, и все изменилось. Все удивлялись, что же произошло с моей игрой. Я знал, как я мог пресечь это в корне: я ушел. Я говорил каждому, что я хотел сконцентрироваться на своих оценках, но мы знаем правду. Опять мои спайки атаковали важную часть моей жизни и забрали ее у меня. По сегодняшний день люди подходят ко мне и спрашивают: «Вы были так хороши, забивая мячи в сетку, что случилось?».

Я был младшим в средней школе и следующие три года был во власти моих спайков чтения и веселья. Я был новым человеком, меня многие не знали. Однажды я снова подсознательно начал учить себя другому навыку. Я основательно закружился в потоке спайков. Когда у меня был спайк чтения, я пользовался возможностью быть веселым. Когда у меня был спайк веселья, я делал свою домашнюю работу. Это срабатывало и помогало мне выживать. Опять же, подсознательно, это срабатывало, потому что когда у меня был спайк чтения, я не беспокоился о том, что я веселый или мог быть им. Мой страх был сосредоточен на том, чтобы не быть способным читать. И наоборот. Когда у меня был спайк веселья, мой страх был сосредоточен на том, чтобы не быть способным веселиться, и способность читать не имела значения. Следовательно, я мог запомнить прочитанный материал. Хотя это срабатывало, я все еще был в депрессии, потому что моя жизнь диктовалась этими мыслями. То, кем я был в любой момент, зависело от того, какой спайк в моей голове. Для них я был рабом, но я изучил, что это работает лучше, чем то, когда я пытаюсь победить их.

Я был из тех, кто имел возможность получить стипендию Рональда Рейгана чтобы поступить в Колледж Эврика, его альма матер. Она давалась только 5 студентам страны каждый год. Присуждалась студентам, получившим широкое образование. Академики, спортсмены, студенческие общественные деятели – все играли некоторую роль. Я не говорил вам, но это был удар для меня, потому что важно было то, что я увидел моего нового себя, с неконтролируемыми мыслями, кружащими в голове. Прежде всего, это послужило мне источником уверенности. Я был очень горд, что мог достигнуть этого во время борьбы с моими спайками. Это было первое главное позитивное достижение, с тех пор как начались мои спайки. Впервые за долгое время я надеялся, что смогу что-нибудь сделать со своей жизнью, несмотря на спайки. Самая важная вещь, которую я понял – подсознательно я смог принять эти мысли как часть себя, потому что я мог достигать позитивного результата с ними. Как вы сможете увидеть, впереди у меня еще много черных дней, но это была та концепция, на которую я мог оглянуться и многому поучиться.

Первые 2 года колледжа были хорошими для меня. Как я говорил, я чувствовал себя уверенным в себе, будучи стипендиатом Рейгана. Я сохранял свои навыки и подсознательно развивал, наряду с новым: пьянством. Хотя, как вы можете представить, это случилось со мной позже, вместе с проблемами, выпивка давала мне новое оружие против моих мыслей. Я не выпивал ни капли алкоголя в средней школе. Я не знал, какой эффект он дает на мозг. Я изучил, что когда мои навыки не работали или когда у меня возникали стрессовые ситуации, я напивался и заставлял свои мысли уйти прочь. Как благополучно свидетельствовали мои сокурсники, я был страшно пьян. Я ввязывался в драки, оскорблял людей, и, что хуже всего, ездил пьяным. Но мне было все равно. У меня была проблема (мои самосаботажные мысли), которые меня беспокоили. И это действовало на них. Мне было все равно, если было 6 утра, если мне нужно посетить общественное собрание, а я пьян. Это называлось самолечением, и я знал, что делаю что-то неправильное каждый раз, когда напивался. В это время казалось, что это единственный путь избавиться от этих преследующих мыслей. Хотя я был пьяным половину времени, будучи первокурсником и второкурсником, я наслаждался этими годами. Мне становилось удобнее с моими спайками чтения и веселья, потому что я знал, как я могу спрятаться от них за бутылку, когда мне это нужно.

Мой мозг, должно быть, ощущал комфорт, когда у меня случались спайки, что в мой первый год послал мне маленький подарок: новый вид разрушающего спайка. Я сидел в классе и обратил внимание на то, что мой язык трется прямо напротив верхних зубов. Это немного отличалось от моих остальных спайков. Они не были спайком «скажи себе, что я не мог что-то делать и не могу», но производили одинаково разрушительные эффекты. Я не мог отвлечься от моего языка, который терся напротив зубов. Это было даже более разрушительно, потому что не имело значение, насколько я пьян, я всегда мог чувствовать свой язык, трущийся напротив зубов. Я стал более депрессивным, чем когда-либо. Каждый раз, когда я хотел побыть непосредственно самим собою, мой мозг нападал на меня другим, более мощным способом. Я стал пить больше, время от времени находясь на грани отравления алкоголем, начал курить, стал более одиноким. Впервые в жизни я был готов уйти: уйти из жизни. Я начал размышлять о самоубийстве и о том, как это сделать. Только по одной причине я не сделал этого: я был очень близок с родителями и знал, что бы это сделало с ними. Моей жизнью было 24 часа страха в день. Впервые я подумал о том, чтобы рассказать родителям о своих мыслях, но я не сделал этого, потому что подумал о том, что они начнут стыдиться меня или винить себя. Я корпел над собой, и над тем, что мне нужно, чтобы выживать каждый день. Я даже начал исследование нескольких вещей. Я изучал свои верхние зубы, чтобы объяснить свой самый последний спайк. Я пытался понять, останутся ли со мной спайки в случае амнезии. Я хотел стереть все из моего мозга и забыть, что я мог с собой сделать. Но такого не получилось. Я помню, я съезжал с дороги, в надежде что кто-нибудь столкнется со мной; не убьет меня, только достаточно повредит, чтобы у меня была амнезия. Это были самые черные дни, какие у меня только были.

Мои последние два года в колледже не были хорошими. Отходя от моих новых спайков, выпивка начала вовлекать меня. После повторных препирательств с братьями из моего братства, они исключили меня. Все препирательства случались, когда я был пьян. Так или иначе, я был способен продолжать получать выдающиеся оценки и раньше закончить половину семестра. 2 ночи до этого я шел домой, напивался и в сотый раз ездил. На сей раз я бросил два очка. Меня арестовали за вождение в нетрезвом состоянии. Когда меня вытащили из тюрьмы и отправили домой, я понял, что это нарушение стоило мне стипендии. Материально это не имело значения. Я бы так или иначе учился. Как вы знаете, я был очень горд этой стипендией, сейчас же мне запрещалась любая деятельность, связанная с этой программой в будущем. Я знал, что мне грозит катастрофа, и, наконец, это случилось. Но казалось что пьянство это единственный выход, который прогонит мои спайки. Я не думал, что я алкоголик, хотя мог понять, почему так считают другие. Я выпивал только тогда, когда мне нужно было выступить публично, и я не мог справиться с моими спайками сам. В остальное время я не пил. Цель у моего пьянства была одна: раздавить мысли. Но это тема для другого разговора.

Когда я вернулся домой, мое резюме все еще говорило о том, что я Стипендиат Рейгана с идеальным средним академическим баллом. Это давало надежду. Под стипендиатами Рейгана предполагалось юристы, политики и другие уважаемые профессионалы. Это пугало меня до такой степени, что выбило всю дурь из головы. Но тем временем, мои спайки разделились на, как я назвал это, Большую 3: чтения, веселья и зубной спайк. Любой из них мог сделать меня непригодным. Я снова жил дома и после штрафа за управление автомобилем в состоянии опьянения и не мог больше заливать алкоголем свои мысли. Я все еще пытался управлять собой с помощью утверждений «если у меня спайк чтения, тогда я могу быть веселым и т.д.», но это создало новую проблему. Мое резюме дало возможность пройти практику в ведущей бухгалтерской фирме в Луисвилле. Я надеялся произвести впечатление, сдать экзамен, чтобы стать квалифицированным бухгалтером и таким образом получить постоянную должность в фирме. Но если я не мог понять, что я читаю, то я не мог восполнить это, устанавливая свои порядки. Я был испуган. До этого в колледже я мог сам устанавливать свое расписание: когда я учился, когда общался и т.д., но сейчас мне нужно было суметь понять довольно сложный материал и чужой распорядок. И снова то, что в резюме было написано о стипендии Рейгана, мне не помогло. Я просил их о разрешении поработать в одиночестве. Я использовал офисы во время их отпуска. Это немного помогло, но не отвлекло меня, я знал, что все еще обречен. Посередине стажировки меня проинформировали, что мне не предложат постоянной должности. Сюрприз, сюрприз! Я знал наверняка, что после первого года работы я стану таким же, как и они, и они захотят сделать меня партнером. Это действительно смешно: после того, как они сказали мне об этом, я, наконец, смог расслабиться и начал работать лучше, чем остальные стажеры. Они говорили так: «Очень жаль, что вы не могли работать так раньше». Если бы они знали. Однажды я заметил, что когда я ни о чем не беспокоюсь, спайки перестают действовать. Когда я говорил себе, что не могу читать, но не волновался, я мог читать. Все еще подсознательно, но я начинал понимать эту систему. В это время я не мог найти смысл и просто смущался себя. Конечно, мои родители и друзья говорили мне, что это не моя вина. Я подыгрывал им таким образом, что они не были разочарованы.

Мне было 23 года. В течение следующего года я сменил несколько работ бухгалтером с похожим результатом. В течение этого периода у меня также развился новый спайк. Я говорил себе, что я мог понимать то, что кто-то говорит мне, и я не мог. Это было разрушительно, поскольку могло повлиять на мою профессиональную и социальную жизнь. Только представьте себе, как много времени я оскорблял тех, кто обращался ко мне и я не был в состоянии ответить из-за того, что не имел представления о том, что они сказали. Я был сосредоточен только на своем спайке. Как обычно, я только смотрел, кивал головой и, стыдясь, уходил. Я снова оказался на низшей точке. Я снова начал пить, обычно по выходным. Я лгал своим родителям и говорил, что только я не пью алкоголь в клубе. Или если пью, я никогда не сажусь за руль. И если быть честным, я обычно не садился за руль, но всегда выпивал. Каждую ночь я молил Бога забрать эти мысли. Я старался договориться с ним. Я бы сделал все, что он хочет, стал бы монахом или кем бы то ни было, если бы я мог проснуться следующим утром без воспоминаний о том, что я мог сделать с собой.

Зная, что не смогу выжить на рынке труда с этими мыслями, я нуждался в альтернативе. К счастью, для дополнительного заработка я подрабатывал тем, что косил траву. Я решил, что стоит законно создать компанию по заботе о лужайке и работать сам на себя полный рабочий день. Таким образом, большую часть времени я мог работать сам и контролировать свой график так, как я привык. Конечно, все были разочарованы. Как я говорил, стипендия Рейгана не предполагала, что обернется стрижкой травы. Но это не беспокоило меня. Я думал о выживании, а не об успехе. Я говорил им, что могу заработать больше денег, работая сам на себя, и что это нравится мне больше. Выяснилось, что для меня это лучшее решение. Я много думал о причине, по которой я был способен продолжать получать хорошие оценки и добиться успеха в некоторых аспектах моей жизни, когда я был способен сосредоточиться на чем-нибудь еще, кроме моих спайков. Одержимая часть меня могла быть направлена на достижение позитивных результатов. Я не знал, но я надеялся, что это правда большинства людей с ОКР. Сейчас у меня было то, где я мог применить свои усилия. Я создал компанию, быстро сделав ее рентабельной, успешно функционирующей. Я уделял внимание каждой детали, чтобы убедиться в том, что я делаю работу лучше, чем кто-нибудь еще. В это время мне было хорошо, потому что работа страстно захватывала меня и была источником уверенности. Я стал замечать то, что когда я уверен в достижении чего-либо, я мог намного лучше справляться со своими спайками. Они у меня были все еще часто, но мне легче стало их контролировать.

Последующие года моя уверенность в себе продолжала расти вместе с расширением и процветанием компании. Я стал настоящим трудоголиком. Пока я работал, я был способен облегчить свои саботажные мысли. Как только я заканчивал работу или делал перерыв, мои страдания возобновлялись, что было нехорошо для бизнеса, который был сезонным. В течение сезона (Апрель-Ноябрь) я чувствовал себя хорошо, но как только наступал «не сезон» я постепенно погружался в депрессию. Я терял свой источник уверенности в себе и мысли начинали одолевать меня снова. Когда сезон начинался, мне опять становилось лучше. Этот круг продолжался, и это приводило к фрустрации. Я начал замечать, что моя зависимость от работы помогает мне избегать моих мыслей. Я не хотел работать 12 часов в день, 7 дней в неделю, чтобы избегать своих спайков. Я осознал важность того, чтобы быть страстно чем-то увлеченным, но я не хотел быть зависимым от этого.

В течение этого периода у меня также появился новый спайк. Опять это был спайк, не похожий на «скажи себе, что ты не можешь делать что-то, и ты не сможешь это делать». Этот спайк был больше похож на зубной. Один раз, когда я бегал трусцой, я почувствовал, что мой большой правый палец ноги хрустнул. Внезапно я почувствовал хруст при каждом шаге. Это застряло у меня в голове. Когда я не думал об этом, я не мог чувствовать хруст, но как только вспоминал, я мог чувствовать хруст при каждом шаге. Это сводило меня с ума. Я не мог сконцентрироваться на чем-нибудь еще.

Ранее я упоминал, что хотя моя первоначальная форма ОКР была «Чистое О», без физических ритуалов, но у меня был в жизни период, когда у меня была традиционная форма. Это было также во время этого периода. Первый ритуал, который я выполнил, было полоскание рта после чистки зубов. 3 всегда было моим любимым числом, и я убедил себя, что если я прополощу свой рот три раза, мои мысли не будут беспокоить меня так сильно на следующий день. Сначала это работало, потому что я верил в то, что это работает. Но если после третьего полоскания я не чувствовал себя хорошо, то мне нужно было полоскать 6 раз, в общей сложности 9 раз. Последнее полоскание должно было быть кратным 3. Если после третьего или девятого полоскания я не чувствовал себя хорошо, я вынужден был делать 27 полосканий и так далее. Я вспоминаю, что стоя над умывальником я думал: «Это смешно», но я не мог остановиться. Облегчение на следующий день было более важно. Как вы можете себе представить, иногда я проводил часы, занимаясь полосканием рта после чистки зубов. Мой второй ритуал имел отношения к запиранию замка в двери. Каждый раз, когда я запирал дверь, я вынужден был запирать ее 3 раза. И снова, если после третьего замыкания двери я не чувствовал себя хорошо, я вынужден был делать это 9 раз, потом 27, потом 81…Я помню, члены семьи и друзья смотрели на меня как на сумасшедшего. Я говорил им, что провожу эксперимент и расскажу о нем позже. Третий и последний физический ритуал, который я выполнял, был связан с тем, что я разворачивался возле уличного знака. Этим я имел обыкновение избегать спайка «треск пальца ноги» до того, как совершить пробежку. Я убедил себя в том, что если я развернусь возле уличного знака в конце моей улицы 3 раза, хруст пальца ноги не произойдет, когда я буду бегать. Но снова, после третьего разворота я должен был почувствовать себя «хорошо», или после 9-27-81…разворота. Хотя люди, ехавшие за рулем, с интересом смотрели, что, черт возьми, я делаю, я вынужден был каждый раз закончить ритуал. Эти три ритуала начали вторгаться в мою жизнь. Они затягивали меня и я вынужден был часами выполнять их каждый день. Я выполнял ритуалы в течение 6 месяцев. Один раз я проснулся и решил, что я лучше буду жить со своими спайками, чем тратить все дни на выполнение ритуалами. Что подтолкнуло меня к тому, чтобы начать управлять своими мыслями, если вся моя жизнь тратилась на выполнение этих глупостей? Это был последний раз, когда я выполнил физические ритуалы. Сейчас я вспоминаю этот период как благословение. Я понял, как это чувствовать себя таким образом, когда не имеет значения, насколько смешно выглядят физические ритуалы и ты вынужден выполнять их в любом случае. Это помогло мне хорошо понять традиционную форму ОКР.

Мне 26 лет и учитывая все обстоятельства, все у меня хорошо. Моя уверенность в себе все еще растет, в большей степени из-за моей компании по уходу за газонами. Я все еще сражаюсь со своими пятью спайками (чтения, слушания, смеха, зубной и связанный с пальцем ноги) каждый день. Много работая, я справлялся со своими спайкам. Потом самое худшее и самое случилось со мной. Я встретил девушку, которую полюбил. До этого случая я умышленно выбирал девушек, которые мне нравились, но которых я не любил. Также я выбирал девушек, которые все время посвящали работе и были очень независимыми, таким образом, я мог делать все что нужно, когда необходимо было справиться со своими спайками. Это была тактика выживания и она работала. Ничего не имею против моих бывших, они были прекрасными людьми, которые заслуживали лучшего, чем я мог предложить. Но мне самому было лучше, когда я был с кем-то, не нуждающимся в моей заботе. Мне требовалось много сил, чтобы быть «нормальным», и я не смог бы справиться с дополнительным внешним давлением. У меня было все, чтобы я мог справиться со своим мозгом. Я был представлен этой девушке и почувствовал любовь впервые в своей жизни. С одной стороны, я был очень счастлив, с другой стороны – очень обеспокоен. Я знал, что когда она узнает о том, что я делаю с собой со своими мыслями, она уйдет. Первые несколько месяцев я держался. Я выпивал перед тем, как идти на свидание, таким образом, я мог быть веселым. Чем дольше продолжались наши отношения, тем больше я понимал, что я нашел девушку для себя. Когда сезон подошел к концу, я был раздавлен. Я все время плакал. Я прекратил на неделю встречаться со своей девушкой, потому что мне нужно было понять, что я собираюсь делать. Это было даже хуже, чем раньше, потому что теперь у меня было то, что я хотел. Наконец, после 13 лет прятанья от того, что творилось в моей голове, я впервые рассказал об этом своим родителям. Они не стыдились и не осуждали. Они были расстроены только из-за того, что я не рассказал им об этом раньше. Они сказали мне, что мне нужно с кем-нибудь увидеться. Хотя я не верил, что кто-нибудь может помочь мне, я согласился. Мне часто становится интересно, какая была бы у меня жизнь, если бы я рассказал им об этом, когда это впервые началось. Сколько боли я мог избежать? Я верю, что была причина для этого. Мне предназначалось прожить такую жизнь, чтобы я потом мог помочь людям с ОКР.

Я почувствовал, как покинуло меня тяжкое бремя и ощущение облегчения, когда я сломал тишину этих 13 лет. Это не решило моих душевных проблем, но, наконец, я мог поговорить с кем-нибудь об этом. Я также рассказал своей девушке. Она, которая сейчас моя жена уже 6 лет, также поняла меня. Сначала мои родители стали немного излишне опекать меня, как и все родители. Но большей частью, то, что я открыл свою тайну, было лучшее решение, которое я принял в жизни. Это помогло мне получить просвещение и информацию об ОКР вместо неведения и безнадежности. У меня все еще длинный путь, который необходимо пройти, но, по крайней мере, это путь наконец начался.

Весь следующий год я увидел, наверное, 6 или 7 докторов и консультантов. Они все поставили мне диагноз ОКР. Я изучил, что такое ОКР и прочитал несколько книг по этой теме. Хотя эти профессионалы и книги дали мне много информации, они не помогли мне избавиться от этих мыслей. Одна ценная вещь, которую я осознал, было то, что я не один человек в мире, который думает так же, как я. Таких людей как я – миллионы. Знание того, что я был не один, как я думал раньше, давало мне дополнительное облегчение. Несколько докторов прописали мне антидепрессанты. Кажется, они вообще мне не помогли. Позже я опишу, что от них мне стало хуже. В течение года у меня развился другой спайк. Я говорил себе, что я не мог смеяться, и я не мог это сделать. Я не понимал, что вообще делать со своим смехом или насколько это вошло в мою жизнь, пока я не убрал это из себя. Это привело к еще более черным дням, пьянству и моему второму штрафу за вождение в нетрезвом состоянии. Хотя я продолжал время от времени посещать врачей, ничего из того, что они говорили мне, не помогало мне избавиться от моих спайков, особенно от последнего.

В следующем году мы с моей девушкой поженились и купили дом. Мне было страшно делать и то, и другое из-за натиска того, что это могло бы повлечь за собой, но я отреагировал не так, как думал. Сейчас я понимал, что несу ответственность за другого человека, который зависел от меня. Я не собирался позволять ОКР захватить наш дом. Это было то, на чем я мог сосредоточиться, кроме моих мыслей и работы. Это давало равновесие, к котором я нуждался. Был 1999 год и это был год большого достижения для меня. Прорыв случился, когда я съезжал с Грин Валлей Роад. Я помню это как вчера. В этот момент я решил, что даже если со мной случается спайк, я могу контролировать мою физическую реакцию на него. Вместо того чтобы сосредотачиваться и пытаться избавиться от спайка, я впервые сознательно сосредотачиваюсь на своей реакции на него. Это было мое сознательное вступление к универсальной правде об ОКР, о которой мы поговорим в следующей главе. Обычно когда у меня спайк, я психологически и физически «замораживаюсь» и сопротивляюсь. Сейчас я говорю себе «когда у меня спайк, хорошо, но я не позволю им забрать мою энергию». Я специфически использовал слово энергия. Таким образом, я осознал, что я могу контролировать свою физическую реакцию на спайк. Я пообещал себе, что независимо от того, когда или какой спайк охватывает меня, я не позволю ему влиять на меня физически. Я стал активным и энергичным. Это изменило мою жизнь. Наконец, у меня был некоторый контроль над своей жизнью. Не над спайками – но над моей реакцией на них.

Этот год был лучшим в моей жизни. Каждый день я просыпался, с радостью смотря в будущее. Я так много потерял из-за того, что боялся удара спайка, но мне больше не было страшно. Это было как утопия. Меня все интересовало и приносило удовольствие. Я все еще наслаждался работой, но мне было хорошо и так. Это было, как будто я был в худшей тюрьме в течение 14 лет и, наконец, вышел.

Мое первое испытание произошло в межсезонье 1999-2000 гг. Я, конечно, с нетерпением ждал сезона, когда все начинают стричь лужайки. Когда он наступил, я уже был способен полностью наслаждаться собой без работы. Все становилось лучше – мои отношения с женой, семьей и друзьями, все процветало. У меня все также были спайки каждый день, я продолжал сосредотачиваться на физической реакции на них. Все было хорошо.

В январе 2000 я решил, что если я сейчас чувствую себя хорошо, то это как раз удачное время снова попробовать принимать антидепрессанты, чтобы было еще лучше. Может быть, если бы я принимал их достаточное долгое время, они бы помогли навсегда избавиться от спайков. Через два дня после того, как я начал принимать их, все случилось наоборот – мне стало гораздо хуже. Перед тем как продолжить, я должен сказать, что с моей стороны было бы безответственно говорить, что антидепрессанты или другие лекарства для лечения ОКР и других психических расстройств – плохая идея. Я не знаю. Как вы знаете, я не доктор. Если вы сейчас принимаете антидепрессанты, не прекращайте их прием без консультации с вашим доктором. Сейчас я всего лишь делюсь своим собственным опытом и тем, как они повлияли на меня. Как я сказал, после того как я начал их принимать, мои спайки начали овладевать мною. Я больше не мог контролировать свою реакцию на них. Доктора говорили, что я должен продолжать принимать их, и что результат будет действительно заметен через 3 месяца. Мне было так плохо, как никогда не было до этого. Сейчас у меня были обязанности, и я не мог соответствовать им, когда я не могу читать или понимать английский. Если я смотрел телевизор, я думал: «Я не смог работать на телевидении, потому что я не могу понять ничего, письменно или устно». Если я смотрел на ковер, я думал: «Я не смог бы сшить ковер, потому что я не могу ничего понять». Я не мог понимать ничего написанного и ничего сказанного кем-либо мне. Я каждый день просыпался, шел в гостиную, укрывался одеялом, скручивался и спал дальше. Только во время сна мне было хорошо. Доктора начали выписывать противотревожные препараты, такие как Валеум и Ксанакс. Они приносили в<