Самоуважение и творческая способность

«Что на самом деле важно – это что вы думаете о самом себе. Вы должны найти в жизни то, что вам подходит, а затем перестать притворяться; ваше назначение состоит в том, чтобы быть». Так писал Квентин Крисп, английский писатель и лектор, называвший себя в налоговых декларациях «бродягой в отставке» и описавший свой длинный путь к самопризнанию в книге Голый чиновник. В детстве его братья хотели быть футболистами и капитанами кораблей. Он хотел быть хроническим инвалидом. Перед тем как Крисп «перестал притворяться», он и в самом деле был хроническим инвалидом. После того как он перестал заботиться о том, что другие могут подумать об его эксцентрической одежде, веселом стиле жизни, ярко окрашенных волосах и эпатирующих мнениях, он стал здоровым и крепким человеком и совершал вплоть до семидесятилетнего возраста длительные и бурные лекционные турне.

Эмоциональная честность и принятие самого себя приводит к улучшению физического здоровья, как это видно уже из научных данных. Например, в 1979 году доктора Уолтер Смит и Стивен Блумфилд показали, что люди, способные откровенно плакать, меньше простужаются, чем люди, сдерживающие свои слезы. Женщины понимают эти реальные факты лучше мужчин, потому что они больше привыкли принимать собственные эмоции и обращаться с ними, тогда как жизнь мужчины вращается вокруг его работы. Несомненно, по этой причине группы ИРП состояли до сих пор главным образом из женщин. И женщины имеют большую частоту выживания, чем мужчины, при тех же формах рака.

По оценкам психологов менее 20 процентов населения имеет «внутренний центр управления» – тот вид самостоятельности, при котором человек руководствуется собственными понятиями, а не мнениями других. В личности выживающих важное место занимает такая честность, и их процент среди всех пациентов примерно такой же. Илайда Эванс заметила в своем пионерском исследовании 1926 года о личности ракового больного: «Развитие индивидуальности – это охрана жизни и здоровья. Она поднимает личность выше коллективного авторитета». Как я обнаружил, в деревенских или малоразвитых местностях процент исключительных пациентов выше. Там живут независимые, полагающиеся на себя люди.

Становление самостоятельной личности высвобождает творческие способности. Избавившись от уз общепринятых обычаев и от страха перед чужими мнениями, психика человека реагирует, вырабатывая новые решения, новые цели, и осознает, что красота и мир приходят изнутри. Человек обретает способность рисковать, экспериментировать с собственной жизнью.

В своих мемуарах Больше всего они научили меня счастью Роберт Мюллер рассказывает крайний случай, в котором способность к выживанию творчески проявилась под давлением обстоятельств. В 1943 году Мюллер был членом Французского Сопротивления. Под псевдонимом Паризо он проник в одно из учреждений правительства Виши, где собирал информацию о передвижениях немецких войск. Предупрежденный, что нацисты собираются его арестовать, он спрятался на чердаке здания. Ему сообщили, что полдюжины гестаповцев, зная, что он здесь, методически обыскивают помещения.

Мюллер следовал программе самовнушения и позитивного мышления доктора Эмиля Куэ. Ему рассказал об этом методе его друг, госпитализированный с туберкулезом и думавший, что он не переживет эту болезнь. Он просил Мюллера принести ему книги Куэ, и Мюллер тоже читал их. Его друг выздоровел от туберкулеза, что внушило Мюллеру доверие к системе Куэ.

Повторяя самому себе, что сложившуюся ситуацию можно рассматривать как увлекательное приключение, Мюллер настолько успокоился, чтобы сообразить, что можно сделать единственную вещь, которой нацисты от него не ожидают – сойти вниз им навстречу.

Паризо снял очки, пригладил волосы, смочив их водой, взял в руку папку со стола и зажег сигарету; таким образом он сумел несколько изменить свой вид и притвориться спокойным. Спускаясь вниз, он подошел к своей секретарше, которую как раз допрашивали. Он спросил, из-за чего вся эта суета. Она ответила, не моргнув глазом, что «господа» ищут мосье Паризо. «Паризо?, – воскликнул он, но я его видел несколько минут назад на четвертом этаже!». Нацисты бросились наверх, а Мюллера его друзья провели в безопасное место.

Такое прямое испытание приходится на долю немногих из нас, но всем нам случается проявлять находчивость. Люди, вполне развившие свою индивидуальность, часто меняют работу, переходя от одной карьеры к другой, более надежной и осмысленной, открывающей им нечто новое в мире, а не просто дающей им средства к жизни. Например, покойный сенатор Фрэнк Черч из Айдахо учился в 1947 году на Гарвардском Юридическом Факультете, когда ему поставили диагноз неизлечимого рака и предсказали, что он проживет не больше шести месяцев. Тогда он нашел другого врача, который назначил ему новое в то время лечение облучением.

() В интервью, данном через тридцать лет, Черч рассказал, как он решил заняться политикой, чтобы попытаться делать какое-нибудь добро другим людям: «До этого я проявлял бóльшую осторожность – но столкнувшись в возрасте 23 лет так близко со смертью, я считал в дальнейшем жизнь столь случайным явлением, что прожить ее можно только с большим риском». Вследствие этого он не побоялся стать первым сенатором, публично высказавшимся против Вьетнамской войны, потребовавшим расследования преступлений ЦРУ и ФСБ и поддержавшим политически опасное законодательство о гражданских правах и охране окружающей среды. Его собственное поражение и отход страны от его идеалов в консервативной обстановке 1980-х годов могли содействовать его смерти от рака в 1984 году, через 37 лет после первоначального прогноза.

Безусловно, для здоровья важно удовлетворение выполняемой работой. Ганс Селье, величайший в мире авторитет по стрессу, заметил: «Если вы делаете то, что вам нравится, то вы никогда в самом деле не работаете. Ваша работа – это ваша игра». Однажды кто-то наткнулся на Джорджа Хейласа, владельца футбольной команды «Чикагские медведи», сидящего в своей конторе в выходной день. Он спросил Хейласа, которому было тогда более восьмидесяти лет: «Джордж, зачем вам здесь работать в вашем возрасте?» На это Хейлас ответил: «Если человеку хочется где-нибудь быть, то лишь на работе».

Люди, страдающие от не удовлетворяющей их деятельности, часто говорят, что не находят вокруг себя достаточно интересной, творческой работы. Это может быть и верно, но лишь немногие проявляют свои творчески способности, потому что возможности существуют лишь для тех, кто их ищет. Ничего не дается без усилий и, как заметил Уильям Джеймс, большинство людей живет, не достигая даже тех пределов, которые они назначают сами себе.

Здесь есть видимое противоречие, смущающее многих людей. В большинстве случаев нас учат, что любовь к себе и любовь к другим несовместимы, что мы не можем удовлетворять собственные нужды и еще отдавать что-то другим от самих себя. Когда человек становится выживающей личностью, он осознает, что наша глубочайшая потребность – любить и жить в мире, и его мотивация становится духовной и бескорыстной, а не эгоистической. Если мы живем со знанием, что нам однажды придется умереть, мы можем решиться отдать что-нибудь миру. В ходе этого развития у нас возникает внутреннее ощущение ценности, помогающее нам достигать наших целей и улучшать качество жизни. Мы обнаруживаем в себе парадоксальную цель выживающего – делать так, чтобы было лучше и себе, и другим.

Люди, страдающие от не удовлетворяющей их работы, принимают на себя роль жертвы. Но им никто не поможет, если они не помогут сами себе. Во всяком случае работу слишком уж часто определяют как службу. Ко мне в кабинет часто приходят люди, говорящие: «Я хотел бы быть терапевтом. Где я могу найти такую работу?» На это я говорю: «А где вы работаете теперь?» Получив ответ, я говорю: «Ну что ж, посмотрите вокруг себя, и вы увидите, что в этом учреждении каждый по своему страдает. Помогите им, и вы сразу же станете терапевтом». Один из моих пациентов по имени Тед, у которого восемь лет назад развились две опухоли мозга, одна злокачественная и одна доброкачественная, сформулировал это таким образом: «Я был жалким сукиным сыном, я занимался развешиванием ковров и говорил людям: «Мне нужны только деньги. Но то, что я делаю теперь [добровольная работа в больнице] – бесплатно, и мне это нравится».

Стефани Метьюс сказала: «Величайшее препятствие, которое мы должны преодолеть, это представление, что единственная настоящая цель жизни – работа, или, как думают некоторые женщины, их дети». Есть и другая область, в которой медитация и визуализация могут быть чрезвычайно полезны. Человек может на время оторваться от давления и несчастья его нынешних занятий и представить себе более желательное будущее. Воображение направляет психическую энергию к осуществлению желательного результата, и вы начинаете действовать с этим новым сознанием, создавая новые возможности – сознательно и подсознательно.

Мы готовим наше будущее тем, что думаем и делам каждый день. Я рекомендую пациентам записывать в дневник свои мысли. Когда они впоследствии их прочтут, они увидят, что подготовили этими мыслями свое будущее, потому что эти мысли мотивировали их деятельность. Юнг сказал: «Будущее подсознательно подготовляется задолго до него, и поэтому его могут угадать ясновидящие». В ИРП мы помогаем людям, живущим в неуверенности болезни, определить мотивы своей жизни. Многие пациенты сопротивляются этому усилию, полагая, что незачем создавать цели, раз они не проживут достаточно, чтобы их достигнуть. И в самом деле, для этого требуется большая смелость, потому что чем радостнее жизнь, тем страшнее ее потерять. Мы пытаемся побудить людей воспринять жизнь как возбуждающее предприятие, рассматривать ее как дар или как возможность нечто сделать.

Недавно мне звонил Говард, человек, которому его врач сказал, что он умрет в течение трех месяцев. Он пошел домой, уселся в гостиной и сказал жене, чтобы она отменила его визиты к зубному врачу. Жена сказала на это: «Я не хочу, чтобы ты сидел здесь в гостиной три месяца и умирал». И он поехал ко мне из Монтаны. Я сказал: «Не все люди, приезжающие сюда из Монтаны, должны умереть в три месяца. Вы другой человек. Вы борец». Через восемнадцать месяцев Говард все еще жив. Об этом написано в газете его родного города, где он изображен медитирующим в своей теплой ванне. Его врач сказал ему: «Знаете ли, вам везет», он ответил: «Это не везение. Это тяжелая работа». И он сказал, что поворотным пунктом для него стали мои слова «Вы другой человек». Я пытаюсь внушить людям, что важен именно процесс движения к цели. Когда мы меняемся и работаем ради здоровья, это приносит пользу телу. И это приводит к результатам.

Когда мы намечаем цели в ИРП, мы стараемся не замыкаться в рамки времени. Это избавляет нас от ощущения неудачи, если цель не достигается по расписанию. Надо помочь пациентам ставить себе реалистические задачи. Их решение усиливает у них ощущение компетентности и собственного достоинства, а сами цели сразу же открывают лучшую перспективу на будущее. Как сказал Ницше, «У кого есть причина жить, может вынести почти все в жизни». Конечная цель состоит в том, чтобы попросту бескорыстно жить ради самих себя.

Мы помогаем пациентам в их работе, направленной к уравновешенной системе целей, удовлетворяющей все их потребности. Многие люди, особенно мужчины, склонны думать лишь о целях, связанных с работой, между тем как многие женщины склонны ставить себе цели, связанные с другими – например, с обучением ребенка в колледже или с завершением благотворительного предприятия – в ущерб своим собственным потребностям.

Мы поощряем людей рассматривать при постановке целей работу, физическое развитие, эмоциональные и духовные потребности, помощь другим людям, или просто игру – иными словами, мы учим их интегрировать все аспекты их жизни. При этом особенно важно знать, какие потребности возникают вследствие болезни и ставить эти потребности в качестве целей вместо самой болезни.

Повторим еще раз, что медитация и визуализация – мощное средство, помогающее вам осознать свои подлинные потребности, а затем их удовлетворить. Когда вы видите своими мысленными глазами то, чего вы хотите, это помогает убедить ваше подсознание, что это возможно, и тем самым создать атмосферу надежды. Теперь вы получаете «живое» послание.

Процесс перестройки вашей жизни, в котором вы становитесь подлинной личностью, означает, что вы перестаете представлять себя как вещь – как набор привычек, обязанностей и ролей. Это значит быть рабом своего Я-образа и в некотором смысле уже мертвым. Вместо этого мы помогаем пациентам понять самих себя как динамический, непрерывно меняющийся процесс. Это происходит, если признать, что все мы совершенно несовершенны. Мы все связаны неизбежностью смерти и тем фактом, что некоторые из наших выборов могут ускорить процессы разрушения. И мы не знаем в точности, когда мы умрем, так что в пределах этой неопределенности у нас есть почти неограниченные возможности выбора.

С научной точки зрения Джордж Т. Лок Ленд показал в своей книге Расти или умереть, что условия человеческого существования во многом напоминают то, что мы узнали о всех живых клетках:

Природа клетки, подобно тому, что мы называем «природой человека», это не что-то существующее, а что-то в процессе вечного становления. Она не вполне определена, но играет важную роль в собственном определении. Подобно тому, как человек повторяет одну и ту же последовательность событий, происходящих в жизни клетки, его поведение зависит от альтернатив возможного роста. Если условия питания и обратная связь позволяют развиться новым паттернам роста, то в результате возникает творческое и ответственное поведение. В противном случае недостаток альтернатив приводит к регрессии, возвращающей к исходным паттернам роста.

С художественной точки зрения этот же вид роста описал Робер Анри в своей книге Дух искусства:

Если в человеке жив художник – какова бы ни была его работа – он становится изобретательным, ищущим, смелым существом, выражающим свою сущность. Он становится интересным для других людей. Он беспокоит их, раздражает, просвещает и открывает им пути к лучшему пониманию. Когда другие люди – не художники – пытаются закрыть книгу, он открывает ее и показывает, что там еще много непрочитанных страниц.

Независимость и уверенность

Люди, которые всегда улыбаются, никогда не жалуются на свои неприятности и пренебрегают собственными нуждами – это те, кто с наибольшей вероятностью заболеет. Для них главная проблема часто состоит в том, чтобы научиться говорить «нет» без чувства вины. Многие люди лишь после шока диагноза обретают способность жить для себя и говорить другим, что они в самом деле чувствуют. Одна пациентка, никогда не выражавшая неприязни ни к чему, пошла на поправку, когда обрела способность сказать своему мужу, что она не любит их домашнюю собаку. Для Тельмы, о которой я рассказал в Главе 2, первый рубеж ее роста наступил, когда она впервые в своей жизни вышла из дому, где звонил телефон, и когда она в конечном счете вызвала полицию, чтобы защититься от угроз алкоголика-мужа.

Самый важный вид уверенности пациент может проявить, вступив в сотрудничество с врачом. Большинство пациентов не говорит со своим врачом и боится задать ему ряд вопросов, чтобы не раздражить человека, который их должен «вылечить». Но вылечить вы должны сами себя, никто другой вас не вылечит. Многие вылечиваются, используя альтернативные терапии. Это не обязательно значит, что такая терапия полезна сама по себе, но люди вылечиваются, потому что делают нечто, во что они верят, что дает им надежду. Именно этому мы пытаемся научить людей в ИРП, и часто тому же приходится учиться врачам. Однажды во время утреннего обхода пациент спросил меня:

«Что произошло?»

«Ничего», – ответил я.

«Тогда почему вы нахмурились?»

«Я не хмурился, а просто думал».

«Так вы лучше думайте в коридоре, а здесь улыбайтесь».

Пациенты – наши лучшие учителя.

Когда сестра говорит мне, что какой-нибудь пациент не сотрудничает, отказывается переодеться в стандартную больничную одежду или задает всевозможные вопросы перед тем, как подвергнуться анализу, я отвечаю на это: «Прекрасно. Он проживет дольше». Эти мои наблюдения, сделанные в палатах, поддерживаются работой Леонарда Дерогатиса, цитированной в Главе 1, где показано, что пациенты, выжившие в течение долгого времени, с точки зрения врачей вели себя «хуже». Так называемый проблемный пациент также быстрее исцеляется, выживает дольше, и у него более активная иммунная система. Поэтому я поощряю людей, поступающих в больницу, с помощью следующего списка рекомендаций, который мы с женой называем «Хороший пациент и плохой пациент»:

1. На время пребывания в больнице выберите практичную, удобную одежду по своему вкусу. Запланируйте как можно больше прогулок.

2. Украсьте свою комнату в личном стиле по собственному вдохновению. Убедитесь, что из нее открывается вид на небо и на внешний вид. Не соглашайтесь на комнату с видом на глухую стену.

3. Сомневайтесь в авторитетах – в анализах и т.д. Высказывайтесь о своих нуждах и удобствах по всем вопросам, перед анализами и во время анализа.

4. Сообщите своему врачу ваши особые потребности и желания. Предложите ему обмен книгами, магнитофонными кассетами и разговорами.

5. Возьмите с собой магнитофон с наушниками, а также с записями вашей любимой музыки и программами медитации. Записывайте разговоры с врачом для дальнейшего прослушивания и для использования в семье.

6. Пользуйтесь вашим магнитофоном в операционной и в комнате отдыха, слушая музыку, медитации или сообщения во время операции и после нее. Пусть кто-нибудь напоминает врачу непрерывно проигрывать всю ленту.

7. Если вас оперируют, попросите хирурга и анестезиолога повторять вам позитивные сообщения. Простейшие из них – что вы проснетесь в приятном состоянии, захотите пить и есть.

8. Скажите хирургу, чтобы он говорил с вами во время операции честно, но обнадеживающим образом, повторяя позитивные сообщения и полностью избегая негативных.

9. Говорите со своим телом, особенно в ночь перед операцией, внушая ему, что кровь должна отойти от места операции и что вы скоро выздоровеете.

10. Устраивайте визиты и телефонные звонки от тех, кто о вас заботится и любит вас, а в надлежащих случаях также спорят с вами.

11. После операции начинайте двигаться как можно скорее. Выходите из больницы на собрание группы, на прогулки или на встречи с друзьями.

Честно выражайте свои чувства – от этого сильно зависит качество заботы о вас других людей. Одна из моих исключительных пациенток, Эмма, была подавлена серой окраской комнаты ожидания ее онколога, и однажды она сказала: «Это мрачное место. Здесь нельзя выздороветь, и я не хочу, чтобы люди заполняли здесь формуляры страхования, пока эту комнату не перекрасят».

Секретарша вмешалась и сказала: «Этого нельзя сделать».

Эмма на это ответила: «Это уже делается». И комната была перекрашена в голубой цвет. Теперь Эмма стала «той женщиной, которая заставила нас перекрасить приемную». О ней говорят как о человеке, а не как о болезни.

У Эммы были длинные узелки и она спросила врача: «Откуда вы знаете, что эти узелки от рака, а не от сердечного червя?» (Сердечный червь – паразитическая болезнь собак, обычная в Коннектикуте).

Врач ответил: «В девяноста девяти случаях из ста они бывают от рака».

Она настаивала: «Но откуда вы знаете?» Когда он сказал, что не уверен, она потребовала: «Сделайте какой-нибудь анализ». Анализы крови показали, что узелки в самом деле с большой вероятностью объяснялись сердечным червем, причем последние статистические данные показали, что он особенно распространен в ее городе.

Теперь врач Эммы начал говорить, как она. Он позвал хирурга, специалиста по груди, и сказал ему: «У меня пациентка с длинными узелками, и я не знаю, объясняются ли они сердечным червем или раком».

Хирург ответил: «В девяноста девяти случаев из ста они происходят от рака». Но ее врач потребовал дальнейших анализов для уверенности. Самоуверенность Эммы создала новое, более эффективное отношение между врачом и пациентом.

Четыре верования

Филлис, пациентка с обширным раком поджелудочной железы, уже не реагировавшим на лечение, отправилась домой умирать. Через несколько месяцев она вернулась ко мне в кабинет. Ее исследовал один из моих партнеров. Затем он открыл дверь и позвал меня. «Послушай, Берни, это должно тебя заинтересовать».

Я вошел, и он сказал: «Ее рак исчез».

«Филлис, – сказал я, – скажите им, что случилось».

Она сказала: «Вы же знаете, что случилось».

«Я знаю то, что я знаю, – ответил я, – но я хочу, чтобы знали другие».

На это Филлис ответила: «Я решила прожить сто лет и предоставила мои заботы Богу».

На этом я мог бы и закончить мою книгу, поскольку такой душевный мир может исцелить что угодно. Я верю, что суть дела – это вера, но это простое решение большинству людей дается слишком трудно.

Чтобы проверить это, я обратился к Богу (хирурги имеют такую привилегию) и спросил, не могу ли я вывесить в моей комнате ожидания табличку «Предоставьте свои заботы Богу, а я вам не нужен». Бог сказал: «Я покажу тебе, в чем дело. Я встречусь с тобой в больнице в субботу в 10 часов утра» (Бог любит разыгрывать из себя врача). В субботу он сказал: «Возьми меня к твоему самому больному пациенту». Я рассказал ему о женщине с раком, муж которой сбежал к другой женщине. Он сказал: «Это хороший случай», – и мы направились к ее комнате. Я сказал ей: «Мадам, сейчас к вам придет Бог и скажет, как вам выздороветь». Я всегда представляю его пациентам, чтобы они не были слишком потрясены. Она ответила: «Чудесно». Бог вошел в комнату и сказал: «Все, что требуется – это любить, принимать, прощать и хотеть быть счастливой», и она посмотрела Ему в глаза и сказала: «А вы еще не видели моего мужа?» Большинство из нас хочет, чтобы Бог изменил внешнюю сторону нашей жизни, так, чтобы нам не пришлось внутренне меняться. Мы хотим, чтобы с нас сняли ответственность за наше счастье. Часто нам легче раздражаться и страдать в роли жертвы, чем любить, прощать и обрести внутренний мир. Как писал У.Г. Оден:

Мы готовы скорее к несчастью, чем к изменению;

Мы готовы скорее умереть в страхе,

Чем взвалить на себя тяжесть мгновения

И дать умереть нашим иллюзиям.

Но если вы предпочитаете любить, то в нашем теле высвобождается энергия исцеления. Энергия сама по себе, любящая, умная и доступная всем.

И вот передо мной встала дилемма: «Если божественная любовь может исцелять людей, то зачем мне оставаться хирургом?» Я обратился к Богу и сказал: «Боже, ты знаешь, что одна из моих пациенток выздоровела, предоставив тебе свои заботы. Почему же я должен оставаться хирургом? Не лучше ли просто учить людей любви?» И Бог сказал мне своим прекрасным, нежным мелодичным голосом: «Берни, воздай хирургу хирургово, а Божье Богу» (Бог часто говорит иносказаниями, оставляя вас в замешательстве). С тех пор я понял, что мы оба, Бог и я, играем свою роль в лечении больных.

Я хотел бы пояснить, что имею в виду, на примере старой истории. Один человек, больной раком, услышал от своего врача, что он через час умрет. Он подбежал к окну, посмотрел на небо и воскликнул: «Боже, спаси меня». Из синевы неба раздался чудесный мелодичный голос, говорящий: «Не беспокойся, сын мой. Я тебя спасу». Этот человек вернулся в кровать ободренный.

Его врач позвал меня, я пришел и сказал больному: «Если я сделаю вам операцию, то спасу вас за один час». «Нет, благодарю вас, – сказал этот человек, меня спасет Бог». Затем пришли онколог, специалист по облучению и специалист по питанию и сказали ему: «Мы можем вас спасти», но ответил им всем: «Вы мне не нужны. Меня спасет Бог».

Через час этот человек умер. Оказавшись на небе, он подошел к Богу и спросил: «Что это значит? Ты сказал, что спасешь меня, и вот я умер».

Бог ответил: «Ты осел. Я ведь послал тебе хирурга, онколога и специалистов по лучевой терапии и питанию». Когда пациент выбирает себе лечение, механику предоставляется сыграть свою роль. Я могу оказаться даром и орудием Божьим, точно так же, как библейские способы исцеления.

Как мы обнаружили в ИРП, для выздоровления от серьезной болезни важнее всего четыре веры: вера в себя, вера в своего врача, вера в лечение и духовная вера. Первые три из них мы уже обсуждали, но последняя, хотя и редко вполне достижимая для большинства из нас, составляет во многом ключ к остальным.

«Духовная вера» – многозначное выражение. Ее не надо себе представлять как принадлежность некоторой организованной религии, и все мы знаем, что некоторые из самых благочестивых на вид людей наименее духовны. Это те люди, которые причиняют другим людям «духовные язвы», как выразился один из членов моего семинара. С точки зрения целителя, я считаю, что в духовность входит вера в некоторый смысл и порядок вселенной. Я рассматриваю силу, стоящую за творением как любящую разумную энергию. Некоторые называют ее Богом, другие видят в ней просто источник исцеления. От этого исходит способность обрести мир, разрешить видимые противоречия между нашими чувствами и действительностью, между внутренним и внешним. Духовность означает принятие всего, что есть (что не надо смешивать с примирением или одобрением зла). Иисус велел нам любить наших врагов, но не уподобляться им; и он не велел нам не иметь врагов. В конце Второй мировой войны в покинутом, разрушенном бомбами доме в Германии союзные солдаты нашли свидетельства этой веры, выцарапанные на стене подвала одной из жертв Холокоста:

Я верю в солнце – даже когда оно не светит;

Я верю в любовь – даже когда она не проявляется;

Я верю в Бога – даже если он не говорит.

Духовность означает способность находить душевный мир и счастье в несовершенном мире и ощущать свою собственную личность несовершенной, но приемлемой. Из этого мирного состояния ума исходят творческая способность и способность к бескорыстной любви, идущие рука об руку друг с другом. Признание, вера, прощение, мир и любовь – это свойства, определяющие для меня духовность. Эти характеристики всегда появляются у тех, кто неожиданно выздоравливает от серьезной болезни.

Большинство врачей не «прибегает к Богу», пока пациент не близок к смерти. Тогда они могут предписать надежду и молитву. Я думаю, что гораздо лучше связаться с духовными верованиями пациента раньше, когда эта работа легче. Каждый, кто верит, что наш мир в основном прекрасное место, – даже если он произошел не от Бога, а от природы – имеет причину в нем оставаться. Человек, верующий в благожелательную высшую силу, имеет сильные основания надеяться – а надежда имеет физиологическое значение.

Конечно, «медицинский смысл» религии меняется от человека к человеку. Те, кто исповедует веру просто потому, что это делали их родители, или потому, что она повышает их социальное положение, вряд ли в действительности веруют, что эта религия может их исцелить. Иногда религия становится даже отрицательным фактором. Люди думают: «Если Бог постлал мне эту болезнь, то кто я такой, чтобы выздороветь?» Верования, твердо опирающиеся на вину, первородный грех и предопределение, мало помогают в исцелении. Иными словами, трудно найти мир в жизни, если вы верите, что смерть бессмысленна, а земное существование тщетно. Поэтому я предпочитаю говорить о духовности, а не о религии, чтобы избежать ограничений доктрины. Важно никому не навязывать стереотипного образа Бога. Вместо этого мы стремимся в ИРП найти положительную сторону в верованиях каждого пациента.

Я хотел бы подчеркнуть здесь разницу между желанием, которое пассивно, и надеждой, которая активна. Надежда означает, что вы считаете возможным желательный для вас исход, а затем работаете ради него. Желание же означает, что вы попросту сидите и ждете, чтобы чудо сошло к вам с неба. Юнг говорит: «Таким образом каждая проблема несет с собой возможность расширить наше сознание, но также необходимость распрощаться с инфантильной подсознательностью и с верой в природу» – и он сравнивает этот процесс с уходом из рая. Я внушаю пациентам, что надо верить в Бога, но не надеяться, что он сделает за нас всю работу.

Я представляю себе Бога как некую потенциально целительную силу – разумную, любящую энергию или свет – в каждой человеческой жизни. Даже ученые говорят нам теперь, что энергия обладает разумом. Физик Карл Прибрам сказал: «Вселенная должна быть дружественной. Она дала нам физику, так что мы можем понять все, что знали уже наши предшественники». Я советую пациентам представлять себе болезнь не как волю Божью, но как наше отклонение от воли Божьей. Для меня источником трудностей является бездуховность. Я знаю, что многие пациенты, когда у них развивается или возвращается болезнь, злятся на Бога. Важно, чтобы человек способен был спорить с Богом, как это было в иудейской традиции. Длительная, беспомощная ярость на вселенную – это не путь к здоровью. Бог не сидит за своим столом, говоря: «Дай-ка я посмотрю, кому я сегодня могу причинить неприятность». Напротив, Бог – это источник надежды. Энергия надежды и веры всегда достижима. Все мы должны однажды умереть, но духовный путь всегда открыт для каждого и может сделать нашу жизнь прекрасной, если мы его изберем. Немецкий драматург Христиан Фридрих Геббель однажды сказал: «Жизнь – это не благо, а только возможность для блага».

Безусловная любовь

Многие люди, особенно раковые пациенты, вырастают с верой, что в самом их существе есть какой-то ужасный недостаток, который они должны скрывать, чтобы иметь какую-то надежду быть любимыми. Такие люди сооружают защитные преграды, скрывающие от других свои сокровенные чувства, потому что опасаются, что их подлинная сущность станет известна, то они будут отвергнуты и осуждены на одиночество. Они чувствуют, как сокращается их способность любить, и это усиливает их отчаяние. Достоевский выразил это чувство словами: «Как я убежден, есть только один ад – это неспособность любить». Поскольку такие люди чувствуют глубокую внутреннюю пустоту, они приучаются рассматривать все отношения и связи с людьми как получение чего-то, чтобы заполнить смутно ощущаемую пустоту внутри себя. Они отдают другим свою любовь лишь при условии, что что-нибудь за это получают – удобства, безопасность, похвалу или подобную же любовь. Эта «условная» любовь изнурительна и мешает вам выразить свое подлинное Я. Она приводит к еще более глубокому чувству пустоты, замыкая этим порочный круг.

Я полагаю, что любая болезнь в конечном счете связана с недостатком любви, или с «условной» любовью, потому что истощение и депрессия иммунной системы, возникающие при этом, приводят к физической уязвимости. Я полагаю также, что любое исцеление связано со способностью давать и принимать безусловную любовь. Это разительным образом проявилось в истории одной из моих пациенток с раком мозга, секретарши по имени Шерри.

Когда Шерри была ребенком, она чувствовала, что ее не любила мачеха, а когда она была подростком, у нее возникла сильная привязанность к одной учительнице. Однажды в спортивном зале Шерри сказала своим подругам, что любит миссис Джонсон. Некоторые из них сказали учительнице: «Шерри любит вас». И она вызвала Шерри в свой кабинет.

«Шерри, ты любишь меня издали или вблизи», – спросила миссис Джонсон. Девочка не знала, о чем говорит эта женщина и ответила: «Вблизи». Тогда миссис Джонсон вызвала мачеху Шерри и сказала ей, что ее дочь лесбиянка. Когда Шерри вернулась домой из школы, мачеха встретила ее с этой информацией. Впоследствии Шерри сказала мне: «Я не знала, что такое лесбиянка, но я получила сообщение, что любовь приводит к неприятностям, и решила больше не любить».

Шерри потеряла своих друзей и стала столь одинокой и отчаявшейся, что «готова была одеться и ходить по улицам в надежде, что люди посмотрят на меня и подадут мне знак». Когда она в конце концов вышла замуж, она не могла поверить в любовь своего мужа и спрашивала его снова и снова, любит ли он ее. Она говорила: «Я знаю, что если бы у меня не развился рак, то он бы меня бросил».

Воздействие болезни, а также групповая терапия в ИРП, дали возможность Шерри изменить свой взгляд. Она открыла свое сердце любви, оживила свой брак и заняла позицию против своей болезни.

Она чувствовала себя очень хорошо, и даже вернулась на работу – до своего дня рождения. Она жила вместе с шестерыми детьми, с мужем и свекром, и никто не сделал ей подарка. У каждого была для этого причина, но подспудно все они говорили: «Мы привыкаем к тому, что ты умерла». Она ощутила боли отчаяния из-за каждого из них, и через два месяца у нее возник рецидив.

Когда я посетил ее вскоре после этого, она сказала мне: «Я пытаюсь доказать вашу правоту, и потому возмущена тем, что умираю». Она все еще пыталась выжить, но по ложной причине – чтобы нравиться другим людям, а не себе. И все это было потому, что в годы ее созревания ей недоставало настоящей любви. Она и ее муж никогда не были способны делиться своими сокровенными чувствами, хотя я и пытался помочь им в этом. Однажды я должен был делать доклад поблизости от учреждения, где работала Шерри, и сказал ее сотрудникам, что посвящу свое выступление ей, в надежде, что придет вся семья. Ее муж ответил мне запиской: «Извините, я в этот вечер занят, но если хотите, позвоните мне». Но в записке не было ни фамилии, ни адреса, ни номера телефона, подсознательный смысл ее был: «Не звоните мне».

Если мне удается внушить людям способность принять себя как цельную личность, заслуживающую любви, то они обретают также способность делиться своей внутренней силой. Они обнаруживают, что безусловная любовь ничего не убавляет из их ограниченного запаса эмоций. Напротив, она возрастает. Ощущение любви к людям дает этим людям хорошее самочувствие, и любовь рано или поздно возвращается к ним. Уолт Уитмен говорил:

Порой меня наполняет ярость против любимой,

потому что я боюсь выражать безответную любовь,

Но теперь я думаю, что безответной любви не бывает.

Так или иначе она будет оплачена.

( Я страстно любил без взаимности,

Но поэтому написал эти песни).

Одна из немедленных наград – это «живое послание телу». Я убежден, что безусловная любовь – это самое мощное из известных средств, стимулирующих иммунную систему. Если я скажу пациентам, что они должны повысить свой уровень иммуноглобулинов, или убивающих Т-клеток, то они не будут знать, как это сделать. Но если я смогу научить их глубоко любить самих себя и других, то те же изменения произойдут автоматически. Истина в том, что любовь исцеляет.

Я интуитивно понял это много лет назад, во время моей ординатуры. У мужчины с сильной стафилококковой пневмонией и эмпиемой (скоплением гноя в груди) произошла остановка сердца. Я сделал ему искусственное дыхание из уст в уста. Когда я вышел из комнаты, все сестры качали головами и говорили: «Вы же заболеете. Как вы могли это сделать?» Но у меня было тогда ощущение, что мое тело будет сопротивляться инфекции, потому что я действовал из любви к человеку, и я в самом деле не заразился.

Через много лет я услышал о почти таком же опыте доктора Джерри Ямпольского, из Центра Лечебных Установок в Табьюроне, Калифорния. В ходе подготовки Джерри был направлен в туберкулезный санаторий. Он испугался, что заразится там, и решил задержать там дыхание на три месяца. Однажды вечером его вызвали к женщине с активным туберкулезом, у которой произошло массивное кровоизлияние в легкие с остановкой сердца. Он сделал ей искусственное дыхание из уст в уста, и сестры сказали ему: «Как вы могли это сделать? Теперь вы заболеете туберкулезом». Это с ним не случилось, и он понял, что был не<