Лагерная медицина в реальности и по-Солженицыну. Об уровне его нравственности и моральных устоев

В 1952 году в тюремной больнице у заключённого Солженицына была диагностирована «семинома», то есть большого размера опухоль яичка. Там же она была успешно прооперирована, то есть удалена поражённая часть половых желёз. Исследования показали, что это было злокачественное новообразование, поэтому было проведены последующие радиационная и химиотерапия. Через какое-то время уже в Ташкенте (не в тюремной больнице!) у него были диагностированы метастазы семиномы. И проведено их успешное радиологическое лечение.

Несмотря на то что лечение сохраняет жизнь, последствия его тяжелы. Удаление яичка, с последующим облучением, ставит под вопрос шансы на продолжение потомства.

Полагаю, однако, что читатель согласится со мной, что даже у самого сильного, волевого человека, которому поставят такой диагноз, реакция будет тревожная. Любая раковая опасность – опасность роковая и в большинстве случаев воспринимается больным, как предвестник близкой и мучительной смерти. Поэтому не будем судить о личных переживаниях Александра Солженицына по этому поводу. Тем более, что ни, как говорил сам Солженицын, «сверхмощные» облучения, ни сама болезнь, не повлияли, оказывается, на его детородную способность.

Несмотря на благополучный исход, изворотливый, патологически лживый «гулаговед» и здесь, вместо хвалы советской медицине, более полувека тому назад совершившей чудо полного излечения от рака заключённого, отбывающего уголовное наказание, не удержался от хулы в адрес всех поколений медиков, имевших дело с тюремно-лагерным контингентом людей.

Во-первых, вылеченный от рака автор «Ракового корпуса» стал приписывать лагерному медперсоналу действия, обратные результату лечения. Он обвинял их в том, что умышленной передозировкой облучения они проявляли своё кредо: «Какая разница, от чего умрёт зэк, от рака или от рентгена».

Во-вторых, после излечения Солженицын стал убеждать своих близких и читателей своего «Корпуса», что его чудесное избавление – не иначе, как «Божий промысел к нему лично, что он отыскал какого-то тёмного знахаря, шамана. Солженицын (и его биограф Сараскина) деликатно именуют его частный врачом, практиковавшим народную медицину. Этот колдун вроде бы продал настойку таинственного корня, (кажется, «аконит джунгарский»), которую Солженицын начал принимать. Врачи приказали выкинуть корень. Солженицын пил его тайком. Прятал в больнице во время радиационной терапии, спорил с докторами, отказывался от гормонального лечения, подозревал, что повышенными дозами рентгена врачи не просто перестраховываются, а «лечат» по принципу: «какая разница». При этом уверяет, что сам излечил рак этим корнем, и ещё чайным грибом.

Вот так: вовсе не медицинская система или советское здравоохранение, которое и тогда имело много минусов, но излечение от рака зэка Солженицына – всё-таки нужно было записать ей в плюс. Несмотря на, прямо скажем, удивительный факт излечения его от рака с метастазами, Солженицын верен себе: лгать, так напропалую, даже вопреки неопровержимому: исцелился он настолько радикально, что ему сохранили даже способность к производству потомства. Родившиеся в начале 1970-х годов у его второй жены двое сыновей, Игнат и Степан – прямое доказательство этому.

И вот, без корректив на случай излечения его самого от страшной болезни, в самых чёрных красках описывает состояние медицинской помощи на Соловках автор «Архипелага» и «Ракового корпуса». К тому же, он предпосылает своим этим «сочинениям» такую фразу: «Все, кто полнее изведал – те в могиле уже, не расскажут. ГЛАВНОГО об этих лагерях – уже никто никогда не расскажет». А вот ему, всезнающему Солженицыну дана, мол, такая сверхъестественная возможность, и приходят в больное воображение патологического антисоветчика лишь пещерная антисанитария и псевдомедицина на Соловках.

«Зимою никак не выбраться в баню с нар больным и старым, вши их одолевают. Мертвых прячут под нары, чтобы получить на них лишнюю пайку – хотя это и невыгодно живым: с холодеющего трупа вши переползают на теплых, оставшихся. В (Соловецком) Кремле есть плохая санчасть с плохой больницей, а в глуби Соловков – никакой медицины».

Приведём для сравнения ещё одну справку о бывшем зэке, именно соловчанине Д. С. Лихачеве. В феврале 1928 года он был осуждён на 5 лет за контрреволюционную деятельность и его распределили на Соловки. До ноября 1931 года он - политзаключенный в Соловецком лагере особого назначения, том самом, который у Солженицына фигурирует, как «СЛОН».

Значит, не каторжный труд и издевательства, царившие там, позволили, как сам Дмитрий Сергеевич рассказывал потом, «подружиться с «урками», наблюдать азартные игры заключённыхсо стороны (?), изучать их картёжные игры, и свои наблюдения оформить, как первую научную работу, которая так и называлась «Картёжные игры уголовников», и была опубликована в, журнале "Соловецкие острова", издававшегося там же, на лагерныхСоловках, подсказавших Солженицыну, не бывавшему там в качестве заключённого, идею названия своего «Архипелага»

С 1929 года Лихачёв работал сотрудником криминологического кабинета там же, на Соловках. Это было, видимо, тоже что-то вроде «шарашки». . Из 5 лет Лихачёв отсидел там чуть меньше 4 лет, в ноябре 1931-го его переводят с Соловков на материк, на полувольное содержание в Беломоро-Балтийский лагерь (Белбалтлаг). Работал там счетоводом и железнодорожным диспетчером на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Не лишне повторить, как писал сам Лихачев, он «очень любил балет, и на выходные тихо смывался в Ленинград».

Вот такой ужасный ГУЛАГ и на Соловках, и в Белбалтлаге ощутил на себе Лихачёв. Досрочно освобождён в 1932 году и вернулся в Ленинград. Не на 100-й километр от города, и никто ему не мешал заниматься научной деятельностью. После освобождения из лагеря, он опубликовал другую, уже большую научную работу: «Черты первобытного примитивизма воровской речи».

Можно себе представить «ужасы» ГУЛАГа, если в этих «ужасных» условиях Лихачёву удалось в основном собрать материал для этой большой научной работы, опубликованной в 1935году в журнале «Язык и мышление» Академии Наук СССР. Кстати, в этой работе есть положения, которые явно не согласуются с утверждениями Солженицына о беспределе в лагерях конца 20-х годов. Вот несколько фрагментов из той научной статьи:

«Темпы, которыми шли за последние годы расслоение и распад воровской среды — в условиях Беломорстроя, убыстрились до чрезвычайности. Наиболее социально близкая по своему происхождению пролетариату группа правонарушителей решительно порвала с прошлым, увлекая за собой остальных».

Хотел или нет, но Дмитрий Лихачёв этим подтверждал отрицаемую позже Солженицыным перековку преступного элемента. Вот что ещё писал Дмитрий Сергеевич в этом научном исследовании:

«В наше время, у нас в СССР, преступность есть форма сопротивления, которое оказывают остатки разбитых классов развивающемуся социализму. «Богатые и жулики, это две стороны одной медали, это — два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это — главные враги социализма» (Ленин. Соч., XXII, стр. 164). Только с окончательным исчезновением у нас всех остатков капиталистического наследия исчезнет и воровская среда».

Как видите, тогда ещё не знакомый с гулаговским «творчеством» Солженицына, автор цитируемой работы был уверен, что преступники – не искусственно создаваемый большевиками «архипелаг» бесправных и обездоленных, не безвинная масса преследуемых советскими чекистами честных людей, а сопротивляющиеся социализму паразиты, вскормлённые капитализмом.

Хотелось обратить внимание и на то, что у Лихачёва в библиографическом списке материалов к этой статье перечисляется около 150 работ. Видимо, на Соловках была внушительных размеров библиотека, да и работу даже с половиной или третью такого количества литературы, едва могли бы позволить «издевательства», «каторжный труд» и «нечеловеческие условия» содержания заключённых в советских «истребительно-трудовых» лагерях по определению автора «Архипелага» Солженицына..

Правда, эти «издевательства» советской власти над контрреволюционером Лихачёвым на Соловках, позволявшие иметь ему «свой килограмм масла», изучать картёжные игры и «первобытный примитивизм воровской речи», как ни странно, не помешали ему примкнуть к СоЛЖЕницыну, который нам во всех, практически без исключения, своих «опусах» вещает об издевательствах и жестокости лагерной администрации, бескормицы, антисанитарии и отсутствии элементарной медицинской службы. Вот ещё некоторые сообщения «знатока ГУЛАГА».

.

«...Голгофско-Распятский скит на Анзере, где лечат... убийством. Там, в Голгофской церкви, лежат и умирают от бескормицы, от жестокостей – и ослабевшие священники, и сифилитики, и престарелые инвалиды, и молодые урки. По просьбе умирающих, и чтоб облегчить свою задачу, тамошний голгофский врач дает безнадежным стрихнин... Потом их ...сталкивают вниз с Голгофской горы.»

«...Как-то вспыхнула в Кеми эпидемия тифа (год 1928-й), и 60% вымерло там, но перекинулся тиф и на Большой Соловецкий остров, здесь в нетопленом «театральном» зале валялись сотни тифозных одновременно. И сотни ушли на кладбище. А в 1929-м, когда многими тысячами пригнали «басмачей» – они привезли с собой такую эпидемию, что неизбежно человек умирал. То не могла быть чума или оспа, как предполагали соловчане, потому что те две болезни уже полностью были побеждены в Советской Республике, а назвали болезнь «азиатским тифом». Лечить ее не умели, искореняли же так: если в камере один заболевал, то всех запирали, не выпускали, и лишь пищу им туда подавали – пока не вымирали все».

Вот так: «ГЛАВНОГО об этих лагерях – уже никто никогда не расскажет... все в могиле». А Солженицын, когда ему самому в то время было только 10 лет, откуда-то и про 1928 год повествует без упоминания хотя бы одного подтверждающего исторического документа, Даже факт собственного излечения в Экибастузском «Степлаге» от опасной болезни, извращает до полного абсурда.

Чтобы проверить правдивость подобных утверждений «гулаговеда» о состоянии лагерной медицины, автор «Спирали измены Солженицына», чешский писатель Ржезач задал некоторым бывшим зэкам (каждому в отдельности), одинаковые вопросы по поводу «факультативной», стоматологической помощи: «Подвергались ли вы, будучи в лагере, когда-либо стоматологическому обследованию»? Естественно, вопросы задавались тем, кто отбывал наказание в лагерях в то же время что и автор «сведений» о медицинском беспределе в системе советских лагерей для осуждённых к лишению свободы. И вот что они поведали.

Капитан второго ранга Борис Бурковский: «Мне в лагере в Экибастузе вставили две пломбы. О нашем здоровье всегда заботились».

Бывший офицер власовской армии Леонид Самутин: «Лечение зубов в лагерях было обычным делом. У меня самого четыре пломбы из лагеря, которые держатся до сих пор».

Николай Виткевич, отбывавший свой срок не в «шарашке» и не библиотекарем, как Солженицын, а на воркутинских шахтах: «В Воркуте медицинское обслуживание было поставлено очень хорошо. Меня лично там вылечили от цинги, которую я заработал из-за недостатка витаминов. В лагере было амбулаторное лечение, медпункт, а для серьезно заболевших — целый больничный район, подчинявшийся администрации сектора лагерей. Что касается лечения зубов, посмотрите: этот мост мне сделали в лагере»..

Если там, в «сталинских» лагерях лечили зубы, излечивали страшный рак – значит, людей там не уничтожали бездумно и умышленно, а лечили не хуже, чем «на свободе». Лечение зубов — это медицинская помощь косметического, так сказать, «факультативного» и перспективного характера. И этот факт в условиях исправительно-трудовых лагерей немаловажен для опровержения «свидетельств» Солженицына. Может, не знал он, что в Освенциме, Маутхаузене, Майданеке и других немецких лагерях смерти, зубы не лечили, тем более – не вставляли, а у мертвых (да и не только!) вырывали золотые коронки и отправляли в Имперский банк.

Вот как описывает Л. А. Самутин немецкий лагерь (для советских военнопленных) №68 в Сувалках, где его содержали немцы и откуда он и вступил во власовскую РОА:

«Кроме голода, холода и тифа, сотнями косившего людей, была еще целая система пыток, изобретенная немцами. ...Одной из них было повторявшееся по нескольку раз в день построение на ветру и морозе. Сколько тысяч людей потеряло здесь последние калории, согревавшие жалкие остатки их жизни! После такого построения на плацу оставались десятки трупов. Случалось, что в день умирало 500—700 человек. Их тела аккуратно складывались — у немцев даже в этом была своя система — штабелями по сорок покойников, потому что польский возница отказывался грузить на телегу более сорока трупов…».

****

Всё изложенное в этой статье о лживости, антипатриотичности, антиславянизму, предательству и прочим грехам Александра Со-ЛЖЕ-ницына дополним некоторыми фактами, характеризующими его уровень нравственности и моральных устоев.

Первая жена Солженицына Наталья Алексеевна Решетовская страстно мечтала иметь ребенка: «Детей может иметь каждый, — скажет Солженицын жене — но роман о русской революции могу написать только я. … Так же, как паровоз не может без катастрофы сойти с рельсов, так и я не могу отклониться от своего пути. Но ты, в конечном счете, любишь меня ради себя, — чтобы удовлетворить собственные потребности».

Далее – он уверял жену, что таким людям, как они, нужны не «телесные», а «духовные» дети. Когда она забеременела, он настоял на аборте. Трудно представить себе, что человек с высшим образованием не знал, что первый аборт – это огромный риск на последующую бездетность женщины. Видимо, это настояние проявлял Солженицын неспроста. Совершив это злое действие, прямо скажем, злодейство, по настоянию мужа, которого беззаветно любила и которому беспредельно верила, Наталья Алексеевна действительно не могла больше иметь детей.

А её муж, то ли усомнился в том, что станет создателем «духовного потомства», то ли решил проверить, повлияли ли уже излеченная страшная болезнь и облучение на способности его организма к продлению рода. А проверить это на жене, которую он сам сделал бездетной, естественно, не мог. Вот как она отметила в своей книге эту её личную трагедию:

«Его слова о вечной любви и верности разошлись с делом. Целый год, а может быть, и чуть больше, Саня скрывал от меня свою связь с Натальей Светловой. А когда поехал на Север, то взял ее с собой. Меня же туда он не взял под предлогом, что у него один спальный мешок и что я могу простудиться… Скоро на горизонте «замаячил» ребенок, ребенок от второй Натальи. Это было предательство. От всех своих страданий я даже пыталась отравиться — выпила 18 снотворных таблеток. Но Бог сохранил мне жизнь».

Вместо заключения

Не будем больше травмировать психику читателя примерами всяческих «правдивых», «честных» сочинений Со-ЛЖЕ-ницына, самой бессовестной «совести нации». Он считал себя единственным, монопольным знатоком советской общественной системы с её Уголовным Правом. На самом деле, он действительно оказался почти монополистом собственных «выдающихся» качеств клеветника-предателя. Перейдём теперь к краткому заключению обо всём, что мы успели раскрыть во всём сказанном.

Солженицын иногда очень удачно использует давно известные афоризмы, например «чтобы узнать вкус моря довольно одного глотка». Но вот одно из его собственных изречений, претендующих на афоризм, сработано им, как многим кажется, для собственного практического применения: «Отмываться всегда трудней, чем плюнуть. Надо уметь быстро и в нужный момент плюнуть первым». (А.Солженицын «Март семнадцатого»)

Вот и старался, стремился он везде и всегда оплёвывать всё и вся вокруг. Пусть, мол, отмываются и на ответные плевки им времени уже не будет. Не зря его теперь называют «гением первого плевка».

Как тут снова не вспомнить действительно великого Максима Горького с его поистину великим афоризмом: «Рождённый ползать – летать не может».Как этопрямо относится к тем, что взлететь не может- вот и оплёвывает всех, кому под силу взлёты.

Со-лже-ницын оплёвывал всё, что было при советской власти, выдавая за истину свои злобные выдумки и всякого рода тюремные байки. Вопреки фактам и документам в угоду западным ненавистникам России и всего славянского мира, Солженицын превратился из вполне русского человека в отъявленного русофоба. Он также явно и бесповоротно перешёл на сторону врагов своей родины, как известный предатель, бывший генерал Власов.

Очень любят современные политиканы кричать, что Советский Союз был одним большим «Гулагом». Но все, кто смотрят наши телепередачи сегодня, не могут отрешиться от мысли, что именно теперь все мы либо за решёткой КПЗ, либо подсудимые, либо ещё хуже – в бандитских разборках. Поскольку российское телевидение ныне вещает и на весь мир, мы тем самым формируем уверенное мнение за рубежами о русских, как о народе диком, бандитском, далёким от цивилизации. И именно в основе этого клеветнического образа современной России лежат и сочинительства Солженицына, и весь он сам с его патологически антироссийскими позициями.

Известный русский историк, наш современник Игорь Фроянов совершенно объективно отзывается о «творчестве» Солженицына:

«Оно без сомнения, пронизано фобиями, т.е. настолько субъективно и тенденциозно, что односторонность его позиции видна, как говорится, невооруженным взглядом».

Не менее объективно оценивает Игорь Яковлевич и личные его качества: «Солженицын являлся амбициозной личностью. Похоже, он претендовал на роль властителя дум в современной России, … был непримиримо, негативно и всеконечно враждебно настроен к советской власти, Сталину, вообще ко всему советскому, почему просто не мог дать объективную оценку исторически очень важным и достаточно значительным по своей эпохальности временам в истории нашего Отечества».

И как точно отражает мнения всех здравомыслящих людей не только в России ещё одна очень важная реплика Игоря Фроянова:

«У меня вызывают ...протестное раздражение попытки нынешней власти и либерального сообщества поставить Солженицына в ряд самых выдающихся русских писателей – чуть ли не в размер с Л. Н. Толстым. ...И как бы ни пытались сейчас приукрасить Александра Исаевича, он был и остается в ряду разрушителей исторической России».

Этот затянувшийся разговор о Солженицыне с разрешения любимой многими современной поэтессы-патриота Людмилы Заверняевой ,я решаюсь закончить её стихом, так точно совпадающим с моими рассуждениями об этом недостойном России явлении.

Курам горластого петушка

Людмила Заверняева

«К тем и другим я обращаюсь не извне,
Как СВОЙ» - Солженицын.

Не русский дух, а смрадный запашок
От имени писаки – Солженицын -
ГУЛАГовский горластый петушок,
Отхожих мест истории страницы.

Классический делец и пасквилянт,
Не классиком вошёл в литературу -
Со власовцами встал в единый ряд,
Продавшись за зелёные купюры.

Косноязычный трутень и сексот,
Архи-подлец в своём Архипелаге,
Моральный и физический урод,
Маратель правды, Родины, бумаги.

Кому ты «СВОЙ»? Был крысой на войне,
А в лагере стал сукой и шестёркой,
На Родине – «конфеткою в дерьме»,
Без Родины – дерьмо в цветной обёртке.

Но есть в тебе и то, что хорошо –
Фамилией под стать Господь отметил.
Своих в аду ССовцев нашёл?
Чужим ты зря прожил на этом свете.

Без покаянья душу извела
Продажная и лживая натура.
Рассыпал в мире много зёрен зла,
Которое клюют тупые куры.

Эти острые, беспощадные строки о человеке, предавшем и продавшем свою родину её исконным врагам, о человеке столь недостойном не только уважения, но даже признания хоть каких-нибудь достоинств человеческих, не говоря уже о его литературных потугах стать великой личностью, надеюсь, безусловно дополнят мои нелицеприятные для сторонников «со-лже-цынизма» рассуждения.

***

Отдаю на суд читателя свои, размышления о таком явлении в России, как Со-ЛЖЕ-ницын, волею нынешних чиновников растлевающих послевоенные поколения и даже школьную молодёжь, пропагандирующих солженицызм со всем его «багажом» преступлений против исторической реальности, против нравственности и человечности. Горечь о том, что наболело у нас, фронтовиков и патриотов за годы несправедливого возвеличивания и прославления человека, стремившегося уничтожить, отдать на поругание нашу праславянскую Матерь – Россию.

Александр Пыльцын, штрафбатовец-фронтовик Великой Отечественной, действительный член Академии военно-исторических наук, автор книг о штрафных батальонах, лауреат литературной премии им. Маршала Говорова Л.А., Почётный гражданин Рогачёвского района Беларуси,

Генерал-майор в отставке.