Философски- этический аспект представлений о так называемой «загробной жизни» и проблема бессмертия.

В настоящее время в медицинской литературе появилось множество научных трудов, посвященных теме умирания и оживления мозга. Эти процессы нередко сопровождаются (в агональном и раннем постреанимационном периоде) некоторыми явлениями, сущность которых пока еще недостаточно выявлена («видения», галлюцинаторная деятельность и др.). К сожалению, в некоторых зарубежных странах у ряда авторов появилась тенденция своеобразно толковать указанные явления как якобы вещественные доказательства потустороннего мира. Опираются они главным образом на рассказы больных о их переживаниях в предсмертном состоянии. В качестве довода в пользу загробной жизни некоторые идеалистически настроенные ученые используют содержание рассказов больных во многом сходные. Довод крайне несостоятельный : патологическая продукция умирающего или оживающего мозга в основном однотипна и не может быть иной у людей разных стран и народов. Ведь речь идет о мозге человека. Уровень эволюционной зрелости этого органа примерно одинаков везде. Структура мозга человека едина. Это означает, что закономерности его умирания и оживления также однотипны.

Представляют интерес некоторые высказывания ряда авторов по поводу реальности «загробной жизни». Профессор психиатрии и психологии E.Кублер-Рос (1974, 1975) рассказывает со слов своего пациента, как тот шел по тоннелю навстречу яркому свету и слышал какие-то голоса. Одна больная вспомнила, что в момент смерти появилась реанимационная бригада, а сама она наблюдала сверху все реанимационные процедуры, хотела что-то сказать, но не могла произнести ни слова. Другая женщина рассказала, как, умирая, она почувствовала, что покидает свое тело, наблюдала за попытками реанимационной бригады вернуть ей жизнь, слышала спор между врачами продолжать или прекратить реанимацию, слышала, как врач пошутил, чтобы разрядить обстановку, затем она ощутила, как возвращается в свое тело. Будучи убежденным адептом концепции о потустороннем мире, автор беззаговорочно, не подвергая анализу, принимает за истину все услышанное ею. Представляют интерес высказывания доктора Дж.Вайс в книге» Предверие», где он приводит достоверные, с его точки зрения, высказывания ряда авторов и, в частности, беседу с умиравшей и возвращенной к жизни женщиной.

Она внезапно почувствовала, что смотрит на себя и на группу окружающих ее лиц сверху, услышала голос медсестры: «Доктор, пульс исчезает...», потом очутилась в длинном тоннеле и, наконец, перед ней открылось пространство залитое солнцем. Другой больной так вспоминает о своих переживаниях, во время «смерти»: у него было какое-то раздвоение личности, он переживал реальные события и в тоже время как бы со стороны видел, как покидает свое тело и парит в воздухе.

Курьезно описание девяти мормонов «побывавших» в потустороннем мире во время предсмертного состояния. За этот срок они якобы успели разглядеть и познать этот мир, с восторгом описывают не только его внешний вид, но и основы его социального строя, опирающегося в первую очередь на мораль. Этот потусторонний мир, по заявлениям «очевидцев», велик и находится неподалеку от земного шара. Отметили они и высокое качество строительства, (лучше, чем на Земле!), прекрасные ландшафты и изумительную растительность.

Значительно осторожнее относится к результатам своих исследований в области переживаний в предсмертном состоянии (near-death) широко известный в США врач-психиатр, доктор философских наук Р.Моуди (1976, 1978), работы которого пользовались большим успехом в США. В этих книгах он обобщил рассказы о переживаниях 250 умиравших и оживленных больных. При этом Моуди, по его собственному признанию, опирался исключительно на воспоминания этих людей о том, как они в момент умирания сначала слышали неприятный шум, громкий звон, затем передвигались по длинному темному тоннелю, в конце которого сиял свет. Встречались с ранее умершими родственниками и друзьями. Все это время они ощущали, что находятся вне своего тела. Затем наступало чувство умиротворения и радости от воссоединения со своей телесной оболочкой. Р.Моуди не утверждает категорично реальность своей концепции о потустороннем мире, но настаивает на необходимости дальнейших исследований в этой области, основанных на чисто научных экспериментах. Вместе с тем он рекомендует прислушаться и к некоторым повествованиям тех, кто возвращается к жизни и чьи рассказы, по его мнению, были вполне искренними. Так, например, одна из обследованных им пациенток рассказала, что у нее все началось с вибрации, которая сотрясала все тело. Именно в это время она «рассталась» с ним, (отчуждение духа от тела) и некоторое время сверху наблюдала работу врача и медицинских сестер, хлопочущих у ее «земной» оболочки. Затем она прошла черный тоннель и вышла навстречу яркому солнцу, встретилась с родными, умершими ранее. Все вокруг нее светилось «неописуемым светом разных оттенков». Другой больной объяснял врачу, что яркий свет, который почти всегда упоминается в подобных рассказах, нисколько не похож на солнечные лучи. Это якобы особый, искрящийся свет, охватывающий все кругом, но не причиняющий вреда глазам как яркий свет солнца.

В книге «Размышления о жизни после жизни» (1979) Р.Моуди высказывает предположение, что нельзя считать незыблемым и строго ограниченным перечень элементов, из которых состоит или должен состоять феномен предсмертного состояния. По его мнению, существует огромный спектр различных его проявлений, о которых мы еще не знаем.

Они не ограничиваются видениями черного тоннеля, ослепительного света, музыки и пр. У некоторых людей, перенесших «near-death”, остаются в памяти один или два элемента, у других - намного больше. Но может быть и так, что больные, пережив все эти ощущения, не были в состоянии их запомнить. Р.Моуди считает необходимым заполнить этот пробел и значительно расширить «таблицу», представленную им в книге «Жизнь после жизни» (1976), чтобы она послужила, по его словам, как бы теоретической моделью для проведения в дальнейшем научных опытов по предсмертному состоянию.

В предисловии к первой книге опубликованной в 1976 году, автор пишет: «...я не пытаюсь здесь доказать, что существует жизнь после смерти. И не думаю, что сейчас существует какая-либо возможность доказать это». И далее: «А моим коллегам-философам скажу, что я не питаю никакой иллюзии, что я « доказал «существование загробной жизни».

В 1980 году в США в одном из научных журналов появилась статья, автор которой утверждает что рассказы больных об ощущениях, пережитых ими якобы вне тела, являются одной из форм токсического психоза, а не воспоминаниями о пребывании в потустороннем мире. В комментариях к этой статье Моуди вновь категорически опровергает правомерность использования «видений» больных, перенесших клиническую смерть как подтверждение существования загробной жизни. Этого мнения придерживаются и другие авторы. Моуди настаивает на необходимости чисто научного подхода со стороны ученых (медиков, психологов, философов) к дилемме жизни и смерти. Он пишет о том, что сохраняя уважение и сочувствие к тем больным, которые вдумчиво перебирают в памяти все, что с ними происходило, необходимо сопоставлять это с основами нейрофизиологии, нейрохимии, психологии. Следует отметить, что среди сторонников концепции о «жизни», продолжающейся после смерти человека, встречаются имена некоторых зарубежных ученых которые приводят «теоретические», наукообразные доказательства существования потустороннего мира якобы с позиции науки нашей космической эры.

К ним, в частности, относится один из известных американских нейрофизиологов Дж.Экклс, который заявляет что есть немало оснований полагать, что после смерти человека его сознание якобы может существовать самостоятельно: «Компонент нашего бытия в мире нематериален и, следовательно, не подвержен после смерти дезинтеграции».

В вышедшей в 1976 году в Англии книге «Жизнь после смерти» в главе «Отношение человека к вопросу о жизни после смерти» один из авторов Доктор А.Тойнби пишет: «Тело человека не исчезает, составляющие его материальные компоненты распадаются и как бы абсорбируются окружающей средой...», «...телесная оболочка переходит в неодушевленный компонент биосферы. Если биосфера имеет неодушевленный компонент, значит, можно предположить и существование одушевленного компонента - духовного». «... Спектральный анализ других звезд, излучающих свет, показал наличие на этих звездах материальных элементов, идентичных элементам, входящим в состав биосферы на нашей планете... Можно предположить, что «жизнь» и сознание, присутствующие в биосфере Земли, присущи не только этой бесконечно малой частице звездного космоса, но могут также существовать независимо от материи». «После смерти этот дух возвращается во всесущий мир сознания (духовный мир) и в нем растворяется».

Гипотеза о существовании космического психологического поля (psifield), по мнению Д.Уайлер, не более фантастична, чем «суперкосмос» физиков, заполненный, квантовой пеной». Отсюда и якобы логичный, но абсолютно идеалистический вывод: «... космический разум развивается так же как материальный и вбирает в себя творческие достижение интеллекта не только на нашей, но и на других планетах».

А.Форд в своей монографии «Жизнь после смерти» (1974) описывает ощущения пережитые им, когда он «умер» (был в коматозном состоянии в течение 14 дней). Он слышал как врач говорил, что ему не дожить до утра, потом парил в воздухе не, чувствуя своего тела, не осознавая своего «Я», видел ярко освещенные долины, встречался с людьми, давно умершими. Затем почувствовал, что уносится в некое пространство и пришел в сознание. Наличие большого количества подобных рассказов оживленных больных, по мнению A. Форд, может служить основанием для подтверждения реальности загробной жизни.

По его мнению, если таких рассказов много и все они между собой схожи, то невольно появляется ощущение истины существующего факта (другими словами, из отдельных, слабых пунктов получается крепкая вязанка). Есть у него и более «научные» доводы существования загробной жизни: «если личность человека исчезает с остановкой деятельности мозга, то о потусторонней жизни не может быть и речи. Если же мозг человека представляет собой « насос», проталкивающий во временно существующее тело струю космического сознания, которое используется для дальнейшего развития психики и удовлетворения «локальных» потребностей современной психосоматической системы, тогда нужда в мозге для дальнейшей духовной жизни отпадает: психика оказывается достаточно сильной, чтобы существовать как самостоятельный элемент».

Следует отметить, что, безусловно, не все зарубежные ученые интересующиеся проблемами умирания и оживления, признают доктрину «жизни после смерти». Нередко встречается разумная, стихийно-материалистическая трактовка переживаний людей, находившихся на грани бытия и небытия. Так К.Дж.Дюка (1961) утверждает, что поскольку люди, пережившие предсмертное состояние, избежали смерти, значит, они не существовали независимо от своего тела. Даже если сознание, казалось бы, покинуло тело, фактически оно могло бы еще зависеть от жизни продолжающего существовать тела. Дж.Стивенсон и Б.Прейсон (1979) отмечают: «Люди, сообщая о своих переживаниях» вне тела», утверждают, что испытывали при этом то, что никак не могли бы испытать в нормальных условиях. Некоторые из них вспоминают о том, что врачи говорили во время реанимации».

Такие заявления не всегда могут служить свидетельством экстрасенсорной перцепции. Больные, находящиеся под наркозом или в бессознательном состоянии по другим причинам, могут иногда как бы «ассимилироваться» и воспринимать происходящее вокруг них, например, слышать чей-то разговор.

Интересны высказывания известного американского ученого Е.Шнейдман в его книге «Смерть человека» (1973), где он излагает свое мировоззрение в отношении этой извечной темы. Каждый человек, по его словам, какой-то отрезок времени продолжает жить в памяти некоторых людей или целых поколений. «Тема переживания - беспредельная и интересная; включает в себя ряд самых различных, построенных на эмоциях представлений и убеждений».

Далее он отмечает, что, хотя из числа авторов, составивших литературный обзор на тему смерти якобы 43% склонны верить в загробную жизнь, лично он, отнюдь, не разделяет их мнение: «survival as postself (жизнь после смерти)» включает в себя жизнь определенного образа, индивидуальность, свершения, которые хранятся в памяти тех, кто остался», «... То, что осталось после меня - это и есть посмертная жизнь».

Не лишены интереса некоторые высказывания современных психиатров, которые в последние годы явно в связи с развитием медицины в целом и реаниматологии, в частности, уделяют значительно большее внимание психике больных, выживших после тяжелейших заболеваний и травм, и даже «возродившихся» после остановки сердца.

В статье «Психология жизни после смерти» (Зигль Р.Р., 1980) автор приводит материалы обследования больных с учетом экологических, антропологических и психологических данных. Сходство между потусторонними видениями и галлюцинациями, вызванными наркотиками, создает возможность точного анализа сути этих явлений. Современными исследованиями установлено, что ощущения “near-death” носят, так сказать, универсальный характер и основаны на фактах, поддающихся объяснению: единственная у людей всех стран структура мозга и принципы его функционирования и раздражители ( о чем уже шла речь выше).

Конечно, говорит автор статьи, можно интерпретировать результат исследо-вания как свидетельство наличия жизни после смерти, однако, проще рассматривать его как выявление диссоциативной галлюцинаторной деятельности мозга.

В одной из работ, посвященных теме “near-death”, автор отмечает, что в некоторых рассказах об ощущениях, переживаемых больными на пороге смерти, эти экзосоматические явления во многом сходны с теми, которые наблюдаются при психических заболеваниях на различных стадиях изменения структуры сознания.

Обычно исследования проводились путем личных собеседований с больными или изучения материалов, освещавших их психическое состояние до наступления критического, терминального состояния и после его восстановления. В большинстве своем изучались случаи возникновения предсмертного состояния в результате утопления, автомобильных катастроф, падений с высоты, неизлечимых болезней и др.

Врачей интересовали не только переживания больных до появления угрозы смерти (страх, угнетенное состояние и др.), но главным образом их реакция, психологическая позиция по отношению к жизни после выздоровления, их психическое самочувствие.

Особенно в рассказах выживших больных впечатлял тот факт, что многие из них не испытывали, как прежде, большого страха перед смертью, другие, пережившие остановку сердца, утверждали, что их «возрождение» способствовало укреплению чувства особой уникальности и ценности человеческой жизни.

Американский психиатр Р.Нойс в своей статье рассказывает о проведенном им обследовании 215 пациентов, переживших предсмертное состояние, и комментирует результаты своих разнообразных контактов с больными. Картина изменения отношения к вопросу о смерти большинства людей, переживших “near-death”, по мнению автора, выглядит примерно следующим образом: имеет место значительное снижение страха перед лицом смерти, ощущение относительной неуязвимости, вера в то, что спасение - дар бога или судьбы, вера в долгую жизнь, осознание огромной ценности жизни. Некоторые религиозные больные говорили, что пережитое ими состояние укрепило их веру в существование загробной жизни.

Воспоминаниями о своих переживаниях на этапах умирания делятся далеко не многие из оживленных людей. Между тем с точки зрения нейрофизиологического анализа распадающихся и восстанавливавшихся функций мозга, эти рассказы иногда, безусловно, представляют интерес. Большинство людей, перенесших клиническую смерть, воспринимают ее как сон.

Как объяснить все эти явления, наличие которых при недостаточной осведомленности в этом вопросе может привести к ложным и носящим мистический характер выводам?

Прежде всего, следует помнить, когда речь идет о клинической смерти, никаких элементов восприятия внешнего мира не существует. Кора головного мозга в это время «молчит». На электроэнцефалограмме фиксируется прямая линия. Упоминавшиеся выше разрозненные восприятия внешнего мира имеют место лишь в периодах умирания, распада функций мозга и центральной нервной системы. Эти впечатления хаотичны, они извращенно отражают реакцию человека на воздействие окружающей среды, будучи, как мы упомянули ранее, продукцией функционально больного мозга. Дольше всего сохраняются слуховые восприятия, тогда как участки коры головного мозга, связанные со зрением, уже погибли и полностью отсутствует двигательная активность. Таким образом, свидетельства оживленных людей говорят лишь об одном: в ряде случаев в процессе умирания (и ни в коем случае не во время клинической смерти, когда мозг «молчит») больной способен воспринимать некоторые явления внешнего мира. Отсюда становится понятным, почему находившийся на пороге смерти и спасенный человек рассказывает о том, что он слышал голоса врачей, но не мог на них реагировать. Понятны и явления деперсонализации, когда больному кажется, что он «и я и не я», что существует его реальный двойник. Подобные явления наблюдаются при некоторых психических заболеваниях, иногда возникают и при умирании или оживлении.

Можно предположить, что в процессе оживления после клинической смерти, когда восстанавливающийся мозг проходит в обратном порядке основные стадии, пережитые им во время умирания, на определенном этапе могут возникнуть впечатления, имевшие место в агональном периоде. Это может быть и проявлением как бы самостоятельного творчества (то есть ранее не имевшего места) оживающего мозга. Однако больше оснований полагать, что эти впечатления формируются в агональном периоде на фоне бурного, хаотического и кратко-временного пробуждения мозга, порой включающего даже пробуждение коры.

Не случайно в этот период, то есть в период агонии, «подстегнув» работу угасающего, но стремящегося самостоятельно восстановить свою деятельность сердца (с помощью артериального нагнетания крови или массажа), можно сравнительно легко добиться временного восстановления сознания у умирающего человека. Ясно, что это еще далеко не решает всех проблем, необходимых для стойкого и полноценного оживления человека даже в условиях агонии, не говоря уже о клинической смерти, когда сам организм делает последнюю попытку восстановить угасающую жизнь. Поскольку в процессе оживления после клинической смерти кора долго «молчит», восстановление всех функций мозга происходит более медленно и постепенно, без резких вспышек.

Почему оживленные люди говорят о тоннеле и ослепительном свете в конце его? Это находит объяснение с точки зрения физиологии. Кора затылочных долей – довольно обширный участок, захватывающий поля 17 и 18. Полюс обеих затылочных долей (поле 17) получает кровоснабжение из системы средней и задней мозговых артерий. Этим объясняется то, что в то время как вся кора затылочных долей уже пострадала от недостатка кислорода в процессе умирания, полюс затылочных долей (где имеется зона перекрытия) еще живет, но поле зрения резко сужается. Остается лишь узкая полоса, обеспечивающая лишь центральное зрение, или, как его называют, «трубчатое» зрение. Отсюда и создается впечатление тоннеля. Лев Николаевич Толстой в рассказе «Смерть Ивана Ильича» описал ощущения умирающего человека: «... провалился в дыру, и там, в конце дыры засветилось что-то... Смерти не было. Вместо смерти был свет..»

Как следует толковать еще одно явление, о котором говорят больные, перенесшие терминальные состояния: с молниеносной быстротой перед ними проносится вся прожитая жизнь. Сущность его выявляется следующими факторами.

Процесс угасания функций центральной нервной системы в основном (хотя бывают исключения) начинается с угасания более молодых структур мозга, тогда как их восстановление происходит в обратном порядке: в первую очередь восстанавливаются более древние функции и позднее всех наиболее молодые в филогенетическом отношении функции ЦНС. Надо полагать, что в процессе оживления в определенной последовательности, соответственно жизненному пути человека, у умирающего больного в первую очередь всплывают в памяти наиболее эмоциональные и стойко закрепившиеся в мозге события его жизни.

Пока еще трудно сказать с точки зрения нейрофизиологии, психологии и реаниматологии, вредят подобные» видения» больным, пережившим предсмертное состояние, или же они «безвредны, безобидны» и в известной мере даже служат признаком наличия какой-то деятельности мозга, хотя бы и хаотической и разрозненной. Известно, что любая деятельность, как в агональном, так и в восстановительном периоде, по многим причинам, и прежде всего в виду необеспеченности энергетическим субстратом, может еще более истощить умирающий или оживающий мозг. Дальнейшие исследования внесут ясность в изучаемую проблему. Так или иначе, анализ видений, о которых рассказывают оживленные больные, на что указывалось выше, несомненно представляют интерес для ученых. Изучение этих явлений - еще один из путей познания такого сложного и всеобъемлющего процесса как умирание и оживление мозга человека. Ученые-реаниматологи, наиболее тесно контактирующие с такими больными, как и врачи других специальностей, убеждены, что дальнейший поиск в этом направлении следует проводить в тесном контакте с философами, занимающимися проблемами естествознания.

С момента появления человека на земле появилась и его смерть. Ф. Энгельс писал: «Уже и теперь не считают научной ту физиологию, которая не рассматривает смерть как существенный момент жизни (примечание: Гегель, «Энциклопедия», ч.1, с. 152-153), которая не понимает, что отрицание жизни по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, смертью»

Все имеет свое начало, развитие и конец. Этот закон органического мира никто не опровергнет.

В этой связи Л. Фейербах писал: «В природе не существует другого бессмертия, кроме продолжения рода, при котором данное существо продолжается в существах себе подобных, то есть на место умершего индивидуума постоянно заступает новый «.

Замечательная мысль в этом направлении была высказана выдающимся ученым-патологом, академиком АМН СССР И.В.Давыдовским: «...долголетие и связанная с ним проблема активной творческой старости - это нечто более реальное, чем скучное бессмертие».

Как мудро и своевременно продолжает звучать мысль Л. Фейербаха: «... бессмертие по сути дела есть занятие для мечтателей и бездельников. Деятельный, занятый предметами человеческой жизни человек не имеет времени думать о смерти и поэтому не испытывает потребности в бессмертии. Если он и думает о смерти, то он усматривает в ней лишь призыв к тому, чтобы мудро использовать выпавший на его долю жизненный капитал, не тратить дорогого времени на никчемные дела, а тратить его на завершение его жизненной задачи, которую он сам себе поставил».

После смерти человек остается жить в результатах его творчества, в совершенных им делах. Другого бессмертия нет.