Робинзоны Шлиссельбургской крепости

Было так красиво… и так одиноко: перед глазами — садик, цветы, проволочная изгородь, и кругом — высокие крепостные стены.

Вера Фигнер

Бывают робинзоны и не только среди природы: революционеры, заключенные на многие годы в тюрьму, чувствовали себя тоже робинзонами, отрезанными от всего мира и лишенными самого необходимого.

М. В. Новорусский, пробывший двадцать пять лет в заключении, в интересной книге «Тюремные робинзоны» описывает, как он в Шлиссельбургской крепости изобрел самодельный инкубатор и выводил в камере цыплят, как вырастил зимой ландыши и как развел землянику. Приведем рассказ самого М. В. Новорусского:

СЕМЕЧКО В СТАРОЙ КНИГЕ

Лесная, или полевая, земляника появилась у нас не совсем обычным путем.

На нашем острове не было ни одного кустика. Да мы и не могли искать ее за пределами нашей ограды. В продаже ее не было.

Попросить жандарма принести с соседнего песчаного берега хотя бы один кустик земляники нам не пришло в голову. Так мы и жили бы без нее, если бы не одна счастливая случайность.

Однажды в марте мой товарищ Лука читал старый том исторического журнала «Русский архив». Пробегая строки, он заметил среди букв маленькое семечко, которое плотно прилипло к странице. Он отлепил и, рассматривая семечко, соображал:

— Чье бы это могло быть?

Но чье именно, он не знал.

«Дай‑ка, — подумал он, — я посею его, может, что‑нибудь и выйдет».

Сказано — сделано.

Горшок с посеянным семечком довольно долго оставался в камере под постоянным наблюдением. Лука уже начал терять надежду, как вдруг в одно ясное утро заметил, что на месте семечка как будто появляется всход. Через три недели, под лучами солнца, мы получили четвертый листок нашего ростка и, рассматривая его, в один голос воскликнули:

— Ба, да это земляника! И притом лесная.

Я взял теперь куст на свое попечение и, когда он подрос, высадил его на свободу в грунт. К осени он стал уже большим кустом, но не зацвел. На следующее лето я получил уже с него первый сбор — дюжины две ягод настоящей душистой земляники, которой я не едал уже лет девять. Но, самое главное, я получил полдюжины длинных плетей, на которых было не меньше пятнадцати молодых побегов. Я укоренил их в почве.

Они хорошо перезимовали, и на следующий год их получилось больше ста шестидесяти штук, то есть целая плантация лесной земляники.

Через день, иногда через два я регулярно собирал ягоды.

По примеру М. В. Новорусского и другие заключенные‑революционеры стали разводить землянику. Зимою же выращивали ландыши, чтобы преподнести друг другу в день рождения.

В осажденном городе

Мы знаем — нам горькие выпали дни,

грозят небывалые беды,

но Родина с нами, и мы не одни,

и нашею будет победа.

О. Берггольц

Во время Великой Отечественной войны жители целого громадного города оказались как бы в положении робинзонов.

В конце 1941 года Ленинград был окружен фашистскими войсками и отрезан, как остров, от Большой земли, — так называли тогда весь Советский Союз. Бомбами и пожарами были уничтожены продовольственные склады. Продуктов и топлива стало мало. Жители Ленинграда, как робинзоны, мастерили из жести печурки, из банок — лампочки‑коптилки; делали зажигалки, заменяющие спички.

Весной, когда на улицах между камнями и асфальтом стала пробиваться мелкая травка, люди принялись искать съедобные и витаминные растения. На Невском проспекте из земли, которой были завалены витрины больших магазинов, выросли лесные растения. На крышах домов и на балконах вдруг зарозовели соцветия иван‑чая. Но далеко не все жители знали, какие растения съедобны и питательны, какие вредны.

Сотрудники Ботанического сада Академии наук, исследовав питательные свойства растений, читали лекции, писали статьи и брошюры о том, какие из дикорастущих растений можно употреблять в пищу. На окнах школьных коридоров в горшках и баночках были выставлены выкопанные на улицах растения и около них на листках бумаги наставление, как использовать их. В столовых и продуктовых магазинах стояли растения в банках с рецептами употребления их в пищу. Многие сорные растения оказались питательными и даже вкусными. Это поддержало силы ленинградцев в критический момент блокады.

Письмо лейтенанта

В то время, как там, на поляне, шел бой, в лощине, в зарослях можжевельника, располагалась, должно быть, санитарная рота.

Б. Полевой

В редакцию издательства детской литературы во время Отечественной войны пришло письмо с фронта. Лейтенант Груздев просил выслать для его бойцов книги о жизни в лесу, о следопытстве, об использовании дикорастущих растений. «Эти книги, — писал он, — помогают воину узнать природу Родины, обитателей ее лесов, рек и лугов. Без элементарного знания природы трудно вести разведку наблюдением. Навыки следопыта и наблюдателя, знание леса помогают разведчику слиться совершенно с местностью. Его бережет сама природа. Он все видит, сам оставаясь невидимым. Знание съедобных растений и грибов увеличит возможности походной кухни, увеличит потребление витаминов. Надо понимать, что от природы никуда не уйдешь: среди нее происходят бои, среди нее течет наша солдатская жизнь».

Лейтенант Груздев прав: для того чтобы стать хорошим бойцом, нужно изучать природу. В условиях войны в положении робинзона может оказаться каждый. Такими «робинзонами» были партизаны, жившие в лесах и успешно боровшиеся с фашистскими оккупантами. Они хорошо знали природу и способы использования ее неисчерпаемых богатств.

Таким образом, название «робинзон», спустя два века со дня появления книги о Робинзоне, люди стали понимать значительно шире. Робинзон — это человек, не только живущий на необитаемом острове, но и человек, который, находясь среди природы, ничего не имея, может добыть и сделать сам все необходимое для жизни.

Робинзон Крузо умел многое делать своими руками, он был «мастер на все руки», но в его время слабо была развита наука о природе — биология. Робинзон мало интересовался природой и не занимался исследованием ее для пополнения своих знаний.

Сейчас мы лучше знаем природу и ее законы и полнее можем использовать ее. Робинзон был вооружен ружьями, мы вооружены знаниями. Знания и желание расширить их, глубже исследовать природу помогают нам открывать много интересного и полезного в растительном мире.

В лес!

В лесу есть все, что нужно для человека.

Э. Сетон‑Томпсон

При наступлении весны каждого человека охватывает волнение. Рыболовы начинают заготовлять удочки, охотники чистят ружья, готовят патроны, туристы складывают в рюкзак нужные им в походе вещи, городские жители собираются на дачу. Пионеры рвутся в лагерь, в «дебри» дикой природы. Недаром носят они название пионеров, то есть передовых людей, поселяющихся на новых, неисследованных местах.

Известный исследователь Чарлз Дарвин в дневнике, названном «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле „Бигль“, писал:

«Я всегда вспоминаю о наших маленьких экспедициях в лодках и о сухопутных экскурсиях по неисследованным местам с таким восторгом, какого не возбуждали во мне никакие зрелища цивилизованного мира».

Весна. С каждым днем все сильнее тянет вдаль, в широкие просторы полей, под изумрудную сень лесов.

Хорошо идти по тропинке, поросшей травкой‑муравкой, прильнувшей к земле «птичьей гречишкой», и наблюдать, как в течение дня все вокруг меняется в красках и звуках! Раскрываются и закрываются цветы, пролетают птицы, бабочки, жуки.

Хорошо приготовить на костре обед, есть пропахшую дымом кашу, спать в еловом шалаше или на дереве, как Робинзон Крузо.

Любознательность, желание увидеть новое, открыть никому не известное, необычное зовут нас путешествовать. Руководимые этим чувством, этой страстью, путешественники открывали новые земли, знакомились с неведомыми народами и описывали невиданных животных и чудесные растения.

Путешествуют ученые‑геологи в поисках полезных ископаемых — руды, угля, нефти, сланцев; путешествуют ботаники, открывающие дикорастущие богатства; путешествуют географы, археологи. Всеми руководит горячее желание найти новые ценности, нужные нашему народу.

Пора и нам с вами, дорогой читатель, отправиться в лес!

Когда ты входишь в лес, душистый и прохладный

Средь пятен солнечных и строгой тишины,

Встречает грудь твоя так радостно и жадно

Дыханье влажных трав и аромат сосны.

Нога твоя скользит по россыпи иголок

Или шуршит травой, роняя капли рос,

А сумрачный навес широколапых елок

Сплелся с листвой ольхи и молодых берез.

То духотой пахнет, то прошлогодней прелью,

То запахом грибным у срубленного пня,

Зальется иволга короткой четкой трелью,