Глава 20

Мой дорогой лорд Шеффилд,

Вы утверждаете, что вы не что иное, как пыль под моими изящными ножками, но мне все же кажется, что вы не просто пыль, а звездная пыль в ночном небе, навсегда в моих мечтах, но вне моей досягаемости…

- Она не могла просто раствориться в воздухе. Это невозможно!

- Никто этого не предполагал, мой лорд. Но произошло именно это. С того момента, как ее экипаж прибыл в Лондон во второй половине дня, след мисс Викершем остыл до состояния льда. Мои люди искали ее больше двух месяцев и не смогли обнаружить ни единого следа. Словно ее никогда не существовало.

- О, она существовала, это точно.

Габриэль на мгновение закрыл глаза, вспоминая Саманту, такую теплую и мягкую в его объятиях, гораздо более реальную, чем все, чего он когда-либо касался за всю свою жизнь.

А что, если у нас не будет этой жизни? Что, если у нас есть только сегодняшний день?

Ее загадочный вопрос часто вспоминался ему с тех пор, как он оказался достаточным дураком, чтобы выпустить ее из рук. И своей постели.

Он открыл глаза и посмотрел на низенького и щеголеватого мужчину, который сидел по другую сторону стола. Туман перед глазами с каждым днем становился все слабее и слабее. Скоро он сам сможет пойти прочесывать улицы в поисках Саманты. А до тех пор у него не было другого выбора, кроме как доверять этому человеку. Данвил Стирфорт был одним из самых опытных сыщиков на Боу-Стрит (Боу-Стрит - улица, где находится главное полицейское управление Лондона - прим. переводчика). Он сам и его команда детективов в ярко-синих пальто и кричащих красных плащах очень ценились в обществе, и за их мастерство, и деликатное отношение к делам.

Даже шрам на лице Габриэля, казалось, его никак не задевал. Вероятно, он видел много худшие во время своей работы.

- Наш сквозной поиск по Челси ни к чему не привел, - сообщил Стирфорт, подергивая усиками цвета темной карамели. - Вы совершенно уверены, что она не оставила больше никаких подсказок о том, откуда приехала? И куда могла уехать?

Водя большим пальцем по лезвию ножа для открывания писем, Габриэль покачал головой.

- Я не один раз обыскал каждый дюйм ее сундучка, который она оставила в своей спальне. Я нашел только ее одежду без меток и бутылочку лимонной вербены.

Он не рассказал о том, что когда открыл большой платяной шкаф, то обнаружил, что она оставила все его подарки. Подарки, которые он до этого момента даже не видел. Когда он осторожно провел пальцами по тонкому муслину платья, кашемировой шали и фривольным розовым туфелькам, предназначенным исключительно для танцев, задумчивая мелодия - Барбара Аллен - отозвалась эхом в его памяти. Его хладнокровные слова также не выдавали того, что знакомый аромат ее духов заставил его выйти из комнаты страдающим от желания.

- А что насчет ее рекомендательных писем? Что-нибудь выяснилось?

- Боюсь, что нет. Кажется, мой слуга вернул ей письма в тот же день, что ее приняли на работу.

Стирфорд вздохнул.

- Как неудачно. Даже одно единственное имя могло бы навести нас на ее след.

Габриэль порылся в памяти. Что-то копошилось в его подсознании, какая-то сводящая его с ума деталь, которую он никак не мог ухватить.

- Во время нашего первого совместного завтрака она упомянула, что работала раньше на какую-то другую семью. Карутерс? Кармайкл? - Он щелкнул пальцами. - Карстейрс! Вот оно, точно! Она сказала мне, что два года работала гувернанткой на лорда и леди Карстейрс.

Стирфорт вскочил на ноги, засияв от радости.

- Превосходно, мой лорд! Я немедленно переговорю с этой семьей.

- Подождите, - приказал Габриэль, увидев, что тот хватает трость и шляпу. Его зрение становилось с каждым днем все более четким, и он не мог вынести даже мысли, что надо сидеть дома, пока незнакомые люди ищут Саманту. - Возможно, будет лучше, если я сам с ними поговорю.

Если Стирфорд и был разочарован тем, что его поиски узурпировали, то он хорошо это скрывал.

- Как пожелаете. Если вы получите какую-либо информацию, которую мы смогли бы использовать в поисках, немедленно свяжитесь со мной.

- Можете на это рассчитывать, - заверил его Габриэль.

В дверях Стирфорд заколебался, вертя в руках свою фетровую шляпу.

- Простите, если говорю не к месту, лорд Шеффилд, но вы никогда не рассказывали мне, почему так отчаянно хотите найти эту женщину. Она ограбила вас, когда работала в вашем доме? Украла что-то незаменимое?

- Да, украла, м-р Стирфорд. - Печальная улыбка заиграла на губах Габриэля, и он посмотрел в глаза своему сыщику, в которых читалось сочувствие. - Она украла мое сердце.

Сесиль Саманта Марч сидела на вымощенной каменными плитами террасе Карстейрс-Холла и пила чай со своей лучшей подругой и партнером по шалостям, а также единственной дочерью лорда и леди Карстейрс Эстель. Теплое июньское солнце ласкало ее лицо, а благоуханный бриз ерошил шапку ее коротких кудрей цвета меда.

Она целых два месяца отмывала волосы, окуная их в минеральное масло, но, к огорчению матери, так и не сумела полностью избавиться от вызванного хной оттенка. Решив, что больше не может выносить Саманту Викершем, которая отражалась в зеркале, Сесиль, в конце концов, просто обкорнала волосы в приступе обиды и раздражения. Эстель заверила ее, что короткие локоны в Лондоне как раз очень популярны. Сесиль подумала, что стрижка подходит ей - она сделала ее взгляд повзрослевшим, и она стала меньше походить на глупышку, которой она когда-то была.

Конечно, у матери была истерика, когда она увидела, что сделала Сесиль, а отец был близок к тому, чтобы самому разразиться слезами. Но ни у кого из них не поднялась рука отругать ее. Мать просто приказала служанкам подмести состриженные волосы и бросить их в огонь. Сесиль сидела и смотрела, как они горят.

- Твои родные не удивляются, что ты так много времени проводишь здесь? - спросила Эстель, беря булочку с подноса, стоящего на столе.

- Уверена, они только рады избавиться от меня. Боюсь, я сейчас не самая лучшая компания.

- Ерунда, ты всегда была изумительной компанией. Даже когда слоняешься из угла в угол с разбитым сердцем. - Эстель намазала густые сливки на слоеное печенье и сунула в рот.

По крайней мере, наедине с Эстель Сесиль не приходилось притворяться, что ничего не изменилось. Ей не приходилось смеяться над шутками братьев и выказывать притворный интерес к последнему рукоделию сестры. Ей не приходилось уверять мать, что она вполне довольна тем, что проводит дни, читая в своей комнате до поздней ночи, или избегать озадаченного взгляда отца. Она видела по обеспокоенным взглядам родителей, которые те бросали друг на друга, что была не слишком убедительна. Она совершенствовала свои актерские навыки на любительских спектаклях, которые в детстве устраивала для родителей вместе с братьями, но они, казалось, покинули ее в тот самый день, когда она бросила роль медсестры Габриэля.

Эстель облизнула капельку сливок с уголка рта.

- Я боялась, что твои родители могут найти странным, что мы проводим вместе столько времени, если мы, как предполагалось, провели полвесны в туристической поездке по Италии с моими родителями.

- Ш-ш-ш! - Сесиль пихнула Эстель под столом, напоминая, что лорд и леди Карстейрс сидят совсем рядом, под высокими арочными окнами в гостиной, и тоже наслаждаются чаем.

Со своей находчивостью, черными завитками волос и стреляющими темными глазами Эстель была единственной подругой Сесиль, которой та могла доверить исполнение такой опасной интриги. Но благоразумие никогда не было ее сильной чертой.

- Нам очень повезло, что я вернулась домой всего за несколько дней до тебя и твоих родителей, - пробормотала Сесиль, надеясь, что Эстель поймет намек и снизит тон.

Эстель наклонилась к ней поближе.

- У нас не было особого выбора из-за этого мошенника Наполеона, который угрожал устроить блокаду Англии. Мама не хотела, чтобы мы застряли в Италии и пропустили весь сезон. Она боялась, что я попадусь на глаза какому-нибудь влюбленному, но бедному итальянскому графу, а не скучному английскому виконту, которого всегда будут больше волновать собаки, чем я.

Сесиль покачала головой.

- Это только заставляет меня ненавидеть этого маленького тирана еще больше. А что, если бы твоя семья вернулась домой раньше, чем я? Мои родители сошли бы с ума от беспокойства. Я рада, что наши семьи не вращаются в одних и тех же кругах во время путешествий. Представляю, что бы разразилось, если бы они попытались обменяться впечатлениями о нашей поездке.

- Я ведь обещала послать письмо в Ферчайлд-Парк в тот же момент, как мы ступим на английскую землю, правда ведь? Это дало бы тебе достаточно времени, чтобы придумать себе оправдание.

- Например, какое? - спросила Сесиль, делая глоток из чашки. - Вероятно, я должна была бы просто прислать своей матери записку - Мне ужасно жаль, мама, но я сбежала, чтобы предложить свои услуги медсестры слепому графу, который, так случилось, один из самых известных повес в обществе.

- Был повесой, - напомнила ей Эстель, выгибая темную изящную бровь.

- Разве он не поклялся перестать соблазнять женщин и разбивать сердца при вашей первой встрече?

- Так он утверждал. И если бы я не была такой наивной идиоткой, я бы ему поверила. Но вместо этого я бросила ему вызов, а он сбежал и присоединился к королевскому флоту, поскольку только так мог доказать самому себе, что достоин моей любви. Она покачала головой, с отвращением думая о наивной и эгоистичной девчонке, которой была.

- Если бы я сбежала с ним в Грента-Грин, как он тогда просил, то он никогда бы не оказался ранен и не потерял бы зрение.

- И ты бы не поехала в Ферчайлд-Парк.

- Когда до меня дошел слух, что он живет в этом доме в полном одиночестве, словно раненый зверь, я подумала, что смогу ему помочь, - тихо сказала Сесиль, наблюдая за парой павлинов, важно вышагивающих по холмистой зеленой лужайке.

- И ты помогла?

Ее спас от ответа резкий звук открывающейся входной двери. Нахмурившись, она посмотрела на Эстель.

- Твои родители кого-то ждали?

- Никого, кроме тебя. Эстель моргнула от предзакатного солнца.

- Странное время дня для неожиданного визита гостей, правда?

Они повернули головы к гостиной как раз вовремя, чтобы услышать, как дворецкий объявляет - Граф Шеффилд.

Сесиль почувствовала, что кровь отлила от ее лица. И хотя первым ее инстинктом было спрятаться под стол, на самом деле она, вероятно, так бы и оставалась застывшей от шока на месте, если бы не Эстель, которая схватила ее за запястье и дернула за пышный куст рододендрона, который пробивался через трещину в каменных плитах около одного из окон.

- Какого черта он здесь делает? - прошипела Эстель.

Сесиль яростно затрясла головой, чувствуя, что ее сердце готово вырваться из груди.

- Я не знаю!

Они присели на корточки за кустом, едва осмеливаясь дышать, пока звучали вступительные слова приветствий.

- Я надеюсь, вы простите меня за вторжение.

Глубокий, хрипловатый голос Габриэля выплыл из окна, и Сесиль кожей ощутила дрожь желания. Ей достаточно было закрыть глаза, и он оказывался рядом с ней, за ее спиной, сверху нее, внутри нее.

- Не глупите! - возмутилась мать Эстель. - Мы почтем за честь приветствовать знаменитого героя. Весь Лондон гудит новостями о вашем удивительном выздоровлении. Это правда, что к вам полностью вернулось зрение?

- Я все еще испытываю проблемы, когда начинает смеркаться, но с каждым днем мне все легче с этим справляться. Мой врач, вроде бы, думает, что моему мозгу нужно некоторое время, чтобы догнать те успехи, которые сделали мои глаза.

Сесиль зажмурилась, и, не в силах удержаться, произнесла краткую, но горячую молитву благодарности небесам.

- Я приехал к вам сегодня не для того, чтобы говорить о себе, - произнес Габриэль. - Я надеюсь, что вы сможете мне помочь с одним личным вопросом. Я ищу женщину, которая когда-то работала на вас, а совсем недавно на меня - мисс Саманту Викершем.

- Он ищет тебя! - прошептала Эстель и с такой силой толкнула Сесиль локтем под ребра, что та охнула.

- Нет, не меня, - ответила она мрачно. - Он ищет ее. Разве ты не помнишь? Это была твоя идея дать ему рекомендательные письма от твоих родителей. И ты подделала подпись своего отца.

- Но мы предполагали, что, если он попытается связаться с ними, они все еще будут находиться в Риме.

- И представляешь, что произошло? Они совсем не в Италии.

- Саманта Викершем? - переспросил лорд Карстейрс. - Не припоминаю такого имени. Она работала прислугой в доме?

- Не совсем, - ответил Габриэль. - Согласно ее рекомендательному письму от вас, она была гувернанткой у ваших детей. В течение двух лет.

Леди Карстейрс, казалось, была озадачена еще сильнее, чем ее муж.

- Я не могу вспомнить ни ее саму, ни такое письмо. С тех пор прошло уже несколько лет, но я уверена, что вспомнила бы имя.

- Она должна была работать достаточно недавно, - осторожно сказал Габриэль. - Мисс Викершем молодая женщина, вероятно, ей не больше двадцати пяти.

- Что ж, тогда это абсолютно невозможно! Наш сын Эдмунд сейчас в Кембридже, а наша дочь... Минутку. Эстель, дорогая, - позвала ее мать через открытые окна. - Ты еще там?

Эстель бросила на Сесиль испуганный взгляд.

- Иди! - Сесиль с силой пихнула ее. - Иди, а не то они придут сюда тебя искать.

Эстель на заплетающихся ногах вышла из-за куста. Она разгладила свою белую муслиновую юбку и, напоследок бросив на Сесиль еще один ошеломленный взгляд, бодро крикнула:

- Да, мама. Я здесь.

Когда Эстель скрылась в доме, Сесиль проползла через кустарник и прислонилась спиной к кирпичной стене под окном. Она зажмурилась, борясь с искушением бросить даже один взгляд на Габриэля. Для нее было пыткой находиться к нему так близко, и в тоже время так далеко.

- Это наша Эстель, - сказал лорд Карстейрс, и в его голосе безошибочно угадывалась гордость. - Как видите, ей уже несколько лет как не нужна гувернантка.

- Она как раз в подходящем возрасте, чтобы начать заполнение детской своими собственными малышами, - добавила его жена, нервно хихикая. - После того, как мы найдем ей идеального мужа, естественно.

Еле сдерживаясь, чтобы не застонать, Сесиль стукнулась затылком об кирпичную стену. Как только она подумала, что хуже быть уже не может, леди Карстейрс попыталась сосватать ее лучшую подругу за единственного мужчину, которого она любит и будет любить всегда.

Когда Габриэль пробормотал свое приветствие, она постаралась не представлять себе, как он склоняется над рукой Эстель, попыталась не представлять, как его опытные губы тянуться к белоснежной мягкости ее кожи. В отличие от Сесиль, Эстель редко отваживалась показаться на солнце без перчаток и шляпки.

- А где же твоя маленькая подружка? - спросила леди Карстейрс. - Разве вы не вдвоем пили чай?

Сесиль округлила глаза. Одно ее имя, произнесенное тихим шепотом, и ее раскроют, как лгунью и обманщицу, коей она, собственно, и была.

- Почему бы нам всем вместе не выпить чаю с лордом Шеффилдом, - загудел голос отца Эстель. - Почему бы тебе не сходить за мисс...

Эстель зашлась в приступе сильного кашля. Сесиль с облегчением прислонилась к стене, почти упала на нее. После обеспокоенного бормотания и хлопков по спине Эстель, наконец, удалось выдавить:

- Мне так жаль! Похоже, мне булочка попала не в то горло.

- Но у вас не было в руках булочки, - сказал Габриэль.

- Была чуть раньше, - ответила та, холодные нотки в ее голосе ясно показывали, что она недовольна, что ей смеют противоречить. - Боюсь, вам придется извинить мою подругу. Она очень застенчива. Она сбежала как перепуганный кролик, когда услышала звонок в передней.

- Все в порядке, - заверил ее Габриэль.

- На самом деле, у меня нет времени для того, чтобы быть представленным ей. И как я ни ценю гостеприимство, боюсь, что мне придется отклонить ваше приглашение на чай.

- Жаль, что мы не смогли помочь вам больше, Шеффилд, - сказал лорд Карстейрс, его стул заскрипел, когда он стал вставать. - Похоже, вы стали жертвой какого-то бессовестного персонажа. Если у вас сохранилось то поддельное письмо, то я советовал бы вам немедленно передать его властям. Возможно, они смогут найти эту женщину и отдать ее под суд.

- Нет необходимости обращаться к властям. - От решительности в голосе Габриэля по спине Сесиль прошла волна дрожи. - Если она где-то существует, я найду ее.

Когда Эстель появилась из дома вскоре после ухода Габриэля, она обнаружила, что Сесиль сидит на склоне холма и смотрит на маленький пруд для домашних уток. Утка-мама медленно плыла по тихой водной глади пруда, и семь крошечных пучков коричнево-зеленого пуха скользили за ней следом.

- Я даже представить себе не могла, что он раскусит мой блеф с рекомендательными письмами, - призналась она, когда Эстель опустилась в траву рядом с ней и расправила юбки, создав из них изящный колокол.

- Он даже никогда их не видел.

Она повернула к Эстель лицо и посмотрела на нее мученическим взглядом.

- Я не понимаю, почему он до сих пор ищет меня - то есть ее! Я думала, что как только к нему вернется зрение, он возвратится к той жизни, которую вел до того, как мы познакомились.

- В который из разов? - мягко спросила Эстель.

Сесиль обняла руками колени, больше не в силах удерживаться от вопроса, который она пообещала себе, что не будет задавать.

- Как он выглядел?

- Совершенно великолепно, должна признаться. Я всегда считала, что ты преувеличиваешь его очарование - будучи ослепленной любовью и всей прочей ерундой - но должна сказать, что он совершенно потрясающий экземпляр мужественности. И я обожаю шрам! Он придает его лицу ауру некой тайны. - Эстель вздрогнула от восхищения. - Из-за шрама он похож на пирата, который мог бы перекинуть тебя через плечо и заставить наслаждаться каждым минутой твоей жизни.

Сесиль отвернулась, но Эстель успела заметить, как на ее щеках вспыхнул румянец.

- Сесиль Саманта Марч, он ведь не единственная тайна, которую ты скрывала от меня, не так ли?

- Не знаю, что ты имеешь в виду.

- А я думаю, что знаешь! Так это правда? Вы с ним стали… - Эстель оглянулась через плечо и понизила голос до шепота.

- Любовниками?

- Только однажды ночью, - призналась Сесиль.

- Только однажды?

- Нет. Только однажды ночью, - повторила Сесиль, тщательно выбирая слова.

Эстель ахнула, восхищенная и испуганная одновременно.

- Не могу поверить, что ты сделала это. С ним! Ты очень прогрессивна, знаешь ли. Большинство женщин ждут, пока выйдут замуж, и только потом занимаются любовью. Она наклонилась поближе, обмахиваясь рукой.

- Я просто не могу не спросить. Он был так же совершенен, как выглядит?

Сесиль закрыла глаза, и совершенство Габриэля стремительно возникло в ее памяти, затопляя сознание и посылая в кровь горячее желание.

- И даже больше.

- О, Боже! - Эстель, раскинув руки, упала на траву в притворном обмороке. Но потом так же резко села и украдкой бросила обеспокоенный взгляд на худенькую фигурку Сесиль.

- Господи Боже, ты ведь не … не беременна, нет?

- Я молю Бога, чтобы я забеременела! - Признание вырвалось у Сесиль без предупреждения. - Разве это не доказывает, какой я ужасный человек? Я хочу разбить сердца своих родных, получить неодобрение общества, и рискнуть всем только ради того, чтобы со мной навсегда осталась частичка его самого. - Она уткнулась лицом в колени, не в силах выносить жалостливый взгляд подруги.

Эстель погладила ее волосы.

- Еще не поздно, ты знаешь. Почему бы тебе не пойти к нему? Не рассказать ему правду? Не попросить у него прощения?

- Как я могу? - Она подняла голову и посмотрела на Эстель сквозь туман слез. - Разве ты не понимаешь, что я натворила? Я чуть не убила его. Я бросила его в тот момент, когда он нуждался во мне сильнее всего. А потом, пытаясь искупить этот грех, я обманом проникла в его дом и играла с его воспоминаниями и чувствами. Из ее горла вырвался всхлип. - Разве он сможет когда-нибудь простить меня за это? Разве он сможет когда-нибудь смотреть на меня с какими-нибудь еще чувствами, кроме ненависти?

Когда Эстель бережно обняла ее, чтобы она могла выплакать слезы, которые сдерживала целых два месяца, Сесиль пришла на ум еще одна ужасная мысль. Теперь, когда Габриэль знает, что Саманта лгала ему, сколько еще пройдет времени, прежде чем он начнет задаваться вопросом, не была ли ночь, которую она провела в его объятиях, еще одной ложью?