Больница «Exctlsis dei convalestion» Уорчестер, петат Массачуссетс

— Посмотри, это ведь буквально ярмарка для гурманов. Ну, будь же хорошей девочкой, по­пробуй хотя бы один из экспонатов! Ну, пожа­луйста, открой ротик...

Санитар Харт пел слащавым голосом, но лицо его выражало крайнюю степень тоски и отвра­щения. Возможно, старушка-херувим, которую он тщетно пытался накормить, ощущала чув­ства санитара и поэтому старательно отворачи­валась от ложки.

— Нет, нет, я не хочу...

В тот момент, когда она это произнесла, Харту удалось сделать ловкое движение и просунуть ложку между зубами пациентки.

Старушка машинально сглотнула и тут же, подавившись, звонко раскашлялась. Брызги манной каши разлетелись по всей палате, но большая часть их все же угодила на халат Харта. Он скрипнул зубами и бросил ложку на столик, с которого пытался кормить больную:

— Прекрасно, Дороги! Если тебе так угод­но, можешь умирать с голоду! Мне плевать! Возиться с тобой я больше не намерен.

Почти то же самое происходило и в сосед­ней палате, где обитал Аео Кройцер. За тем исключением, что художника никто не кормил он ел сам. Точнее, задумчиво сидел над пере­движным столиком с манной кашей, огуреч­ным салатом и маленькой тарелочкой печеноч­ного паштета. Взгляд старика упирался куда-то в угол, о стоящей перед ним еде он давно за­был.

—Лео, почему ты ничего не ешь? — мягко спросил вошедший в палату Данг. — Ты должен есть все, иначе тебе не выздороветь. В чем дело?

— Дело в Дороги, — неожиданно ответил Лео. — Ей необходимо больше. Нам обоим надо больше...

Очевидно, Данг понял, что старый худож­ник имел в виду не стоящую перед ним пищу. Он нахмурился:

— Лео, тебе вполне достаточно этих табле­ток.

— Нет, — упрямо повторил старик. — Нам нужно их гораздо больше. Может быть, дру­гим этого и хватает, но только не нам.

— Ну, все! — видимо, Данг тоже смог ра­зозлиться. — Ешь, что тебе дают! Я приду через полчаса и заберу у тебя пустой поднос.

Через полминуты после ухода Данга из ко­ридора послышалось легкое шуршание колес и в проеме полуоткрытой двери появился силуэт инвалидной коляски. Старушка-херувим ниче­го не произнесла и лишь загадочно улыбалась, глядя на Лео.

— Все в порядке, Дороги, — улыбнулся он в ответ. — Не волнуйся. Я думаю, что у Стэна где-то еще припрятаны таблетки. Все будет хо­рошо...

— Послушай, папа, но почему ты так упор­ствуешь? — удивлялась женщина в строгом деловом костюме, склонившись над мистером Филипсом. Пациент Стэн Филипс, хмуро на­хохлившись, сидел у стола в директорском ка­бинете и демонстративно глядел в окно, где на подоконнике деловито чистила перья чем-то похожая на него галка.

— Я не упорствую, — нехотя произнес он наконец. — Мне действительно здесь очень нра­вится и я не .хочу отсюда никуда уезжать...

— Но ведь год назад ты чуть ли не на коленях умолял нас, чтобы мы забрали тебя

отсюда! — в голосе женщины чувствовалось неподдельное удивление, судя по всему, весь­ма непривычное для нее. — Так вот, времена меняются, и сейчас мы с Джеком им^ем та­кую возможность.

Старик: продолжал демонстративно молчать, и женщина решила слегка изменить тон.

— Папа, нам всем очень неприятно, что с мистером Арнемом произошел этот несчаст­ный случай...

— Его звали не Арнем, а Адаме. В этот момент в кабинет директора вошел санитар Харт.

— Мистер Филипс, я закончил паковать ваши вещи. Посмотрите, пожалуйста, сами и убедитесь, что я ничего не забыл.

Старик молча поднялся со стула и вышел из кабинета, не удостоив взглядом никого из при­сутствующих. Женщина вопросительно посмот­рела на санитара. Харт широко улыбнулся в ответ.

— Не беспокойтесь, миссис Керни, все бу­дет в порядке. Подъезжайте на машине к зад­нему входу, сейчас мы выведем его туда. Это наша работа, и мы делаем ее хорошо.

— Спасибо, — кивнула женщина. Санитар опять улыбнулся и исчез. Он действительно испытывал неизмеримую радость, почти эйфо­рию: наконец-то можно будет забыть этого зловредного старика, как страшный сон.

Скалли заглянула в дверь кабинета и, увидев незнакомую женщину, сделала вид, что смути­лась:

— Простите, а где же доктор Симпсон?

— Она ненадолго вышла и появится ми­нут через пять, — охотно ответила' миссис Керни. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Да, мы хотели бы поговорить с пациен­том, мистером Филипсом...

— Я его дочь. А в чем, собственно, дело? На этот раз делать вид, что удивлена, Скал­ли не пришлось. Впрочем, теперь пусть удивля­ется эта деловая мымра...

В кабинет протиснулся Молдер:

— Мы работаем в ФБР, — он продемонст­рировал раскрытое удостоверение. — Нам хо­телось бы задать вам пару вопросов относи­тельно курса лечения, который проводился ва­шему отцу.

— Вы успели очень вовремя, — удивитель­но, но внешне дама сохранила полную невоз­мутимость. — Сейчас ему собирают вещи. Я хочу отвезти его домой.

День был яркий и солнечный, в осененном кленами больничном парке царили покой и благолепие. Очень здорово, что Скалли, если это ей нужно, профессионально умеет нахо­дить общий язык почти со всеми людьми. Вот и сейчас миссис Керни беседовала с ней очень

охотно. Молдер спускался с крыльца на не­сколько шагов позади и внимательно вслуши­вался в разговор двух женщин.

'—- Очень жаль, что две наши девочки почти не навешали дедушку. Но они слишком испу­гались этой больницы, когда я привезла их сюда в первый раз.

— Здесь все боятся, — кивнула Скалли. — Включая даже пациентов. Наверное, гнетущая атмосфера этой больницы действует на челове­ка помимо его сознания.

— Возможно. Мы очень сожалеем, что пришлось отправить отца в дом для преста­релых, но у нас с Джеком просто не было иного выхода. Тогда я стала вторым вице-директором фирмы, а он получил должность генерального менеджера в своей конторе... Понимаете, иногда нам приходилось рабо­тать двадцать четыре часа в сутки, а врач сказал, что за больным отцом требуется по­стоянный уход. Плюс еще эта атмосфера в доме, а у нас к тому же дети... Теперь же доктор сказал, что папе стало гораздо легче, да я и сама это вижу.

— Неужели наблюдается столь сильное улуч­шение? — деланно удивилась Скалли

— Просто невероятное. Когда я была здесь две недели тому назад, я просто не поверила своим глазам. Однако наш адвокат, которому я показала медицинские заключения и видеоза­

пись, подтвердил, что в этом случае даже суд вполне может вновь признать отца дееспособ­ным.. — На этом месте миссис Керни неожи­данно осеклась, но Скалли сделала вид, что ничего предосудительного не услышала.

— Вы представляете себе, из-за чего это про­изошло? — как ни в чем не бывало продолжи­ла она милую беседу.

— Понятия не имею. Наверное, доктор Грейвз лечил его какими-то новыми препара­тами. Хотя еще три года назад, когда мы отвез­ли отца сюда, он был совсем плох. Потеря па­мяти, распад личности. Он не мог даже произ­носить самые простые слова, только лежал, пускал пузыри и ходил под себя. В его комнате стояла такая вонь... Тогда нас уверяли, что бо­лезнь Альцгеймера неизлечима...

— А сейчас он вам говорил, чем именно его лечили?

— Нет. Он вообще не желает особо разго­варивать. Только злится и утверждает, что не хочет домой и что здесь ему гораздо лучше. А ведь еще три года назад так же злился и кричал на меня за то, что я привезла его сюда!

— Да, Стэн, я бы мог сообщить на проща­ние, что буду очень по тебе скучать. Но на самом деле это совершенно не так.

Санитар Харт ловко упаковывал вещи Стэна Филипса в чемодан, не переставая при этом

трепаться. Видимо, у него тоже была своя бо­лезнь — словесное недержание.

— Но, если говорить по-честному, ты всего лишь огромная заноза. Большая заноза р задни­це. Так что я очень рад, что избавляюсь от тебя и больше никогда в жизни не увижу твоей физиономии, Эй, Стэн, ты куда?

Пока санитар разглагольствовал, Стэн Фи­липс бочком-бочком отодвигался назад, к две­ри палаты, где когда-то жили они с Адамсом. Внезапно он развернулся и бросился бежать. Ошеломленный Харт оставил незакрытый че­модан и выскочил в коридор вслед за Филип­сом.

Старик с неожиданной прытью удирал в дальний, глухой конец коридора, только свер­кали дыры на пятках: больничные тапки он потерял еще у дверей палаты.

Харт недоуменно пожал плечами. Все равно далеко ему не уйти: в том конце коридора ту­пик и винтовая пожарная лестница, ведущая на давно заколоченный чердак.

— А ну, возвращайся обратно, я кому ска­зал!

Старик не обратил на эту угрозу никакого внимания. Он добежал до лестницы, схватился за покрытые ржавчиной перила и, быстро пе­ребирая ногами, начал подниматься вверх. Харт вразвалочку направился вслед за ним.

— Стэн, сейчас же возвращайся назад!

Филипс будто не слышал его. Он ловко ка­рабкался по крутой гулкой лестнице, будто тре­нировался в подобном спорте каждый день.

— Стэн, сейчас же прекрати! У тебя же больное сердце, тебе станет плохо!

Черта с два этому очумелому что-то сделает­ся! Когда санитар подбежал к лестнице, старик уже был на самом верху, двумя этажами выше него. Очутившись на верхней площадке, он с силой толкнул дверь чердака. Дверь распахну­лась, хотя должна была быть заперта на замок. Харт напрягся. Проклятье! Сейчас старик забе­рется на чердак, а потом ищи его там в лаби­ринте пыльных ходов между слуховыми окна­ми, вентиляционными колодцами и каминны­ми трубами...

Во мгновение ока он взлетел по лестнице к чердачной двери, но старика уже пропал и след. На самом чердаке было темно. Из-за двери тянуло пылью и затхлостью, где-то вдалеке све­тилось пятно выходящего наружу окна. Стэна Филипса нигде не было видно.

— Стэн, хватит дурачиться! Сейчас же иди сюда! — без особой надежды крикнул Харт в темноту. Ответом ему был лишь тихий шорох, раздавшийся рядом с окном. Злость взяла свое, и санитар рванулся вперед.

Правда, рядом с окном старика не оказа­лось. И вообще он как сквозь землю прова­лился. Точнее, через потолок. Харт огляделся

вокруг, внимательно всматриваясь и вслуши­ваясь в темноту, но ни единого шороха более не раздалось. Улетел он, что ли? Ах, да, ко­нечно, Филипс мог вылезти и на крышу. С дурака станется.

Харт высунулся из окна и внимательно огля­дел скат крыши. Рыжая черепица, несколько торчащих труб из темного кирпича (интерес­но, зачем их столько), маячащие вровень с коньком крыши верхушки деревьев. Нет, удер­жаться на таком скате даже здоровый человек не сможет, не то чтобы куда-нибудь лезть. Раз­ве что встать на узкий карниз и, держась за крышу, на четвереньках быстро отползти в сто­рону и спрятаться за ближайшей трубой... Хо­рошо, сейчас проверим.

— Стэн, хватит дурачиться. Сейчас же за­ползай обратно в окошко! И не думай, что я буду тебя здесь ловить.

Харт поставил ногу на раму, схватился за края окна и хотел было закинуть свое тело на край рамы, как вдруг...

Кто-то с силой толкнул его в спину.

Проклятье, это нечестно, он же может не удержать равновесия!

Уже не удержал.

Харт упал на колени, чувствуя, как ползет под ним черепица. Сила тяжести неудержимо влекла его вниз. Он взмахнул рукой, пытаясь зацепиться за край рамы, но от резкого движе­

ния черепица поехала вниз сильнее, и пальцы промахнулись буквально на пару сантиметров. Было слышно, как с края крыши сорвались несколько черепичных пластин и с дрязгом разлетелись об асфальт. А до асфальта полных три этажа, не менее сорока футов...

Сердце Харта захолонуло от ужаса, как только он подумал об этой пропасти. Нет, это невоз­можно, тут просто обязан найтись какой-ни­будь выступ, за который можно зацепиться! Так, вот, кажется, и он... Нет, просто сбитая чере­пица. Да что же это такое!

Его пальцы соскользнули вниз, и в тот же момент Харт почувствовал под коленями пус­тоту. Неужели здесь совсем не за что зацепить­ся? Нет, все-таки можно, только... Почему под ногами совсем нет опоры! Ой, да я же сейчас разобьюсь!...

— Не знаю, простит ли нас папа за то, что мы отправили его сюда...

Миссис Керни задумчиво покачала голо­вой. Она выглядела искренне опечаленной, вот только чем именно: тем, что три года назад ей пришлось сплавить отца в больницу для престарелых или возможностью изменений в его завещании?...

— Помогите! Скорее, помогите! Истошный крик раздался откуда-то сверху, Молдеру сначала показалось — прямо с неба.

Он поднял голову. Прямо над ними, на высоте третьего этажа, обеими руками вцепившись в карниз, болтался и молотил ногами по воздуху человек в белом халате. .

— Помогите...

Последние слова были уже надсадным ши­пом: парню не хватало дыхалки. Под ним три этажа, каждый высотой метров по пять, если брать с перекрытиями, и потрескавшийся ас­фальт. Шанс уцелеть здесь действительно ми­нимален...

Молдер бросился ко входу и вбежал в фойе больницы. Чтобы определить, где находится пожарная лестница, у него ушло несколько мгновений. Правда, ведущая к ней дверь ока­залась заперта на замок (хороша у них проти­вопожарная безопасность!), однако от сильно­го рывка жиденькие створки распахнулись с легким треском, как картонные.

Три этажа по железной винтовой лестнице он проскочил буквально за тридцать секунд, краем глаза успев отметить, что дверь на вто­рой этаж распахнута. Чердачная дверь тоже была открыта, наверху царила пыльная темно­та, пересекаемая только лучами света из мало­численных слуховых окон. Так, скорее всего, вот это окно...

Харт не думал сдаваться, у него даже и в мыслях не было, что он в самом деле может

погибнуть. Покрепче уцепившись пальцами за край карниза, санитар попытался подтянуться вверх. И ему это удалось, его тело понемногу начало подниматься вверх. Вот карниз оказал­ся на уровне глаз... подбородка.. Вот уже мож­но ложиться грудью на край крыши и медлен­но-медленно переносить сначала одну, а потом другую руку дальше, чтобы дотянуться до же­лезного прута громоотвода...

Проклятие! Кто-то с силой ударил его в лицо. Харт вновь обрушился вниз, умудрив­шись при этом все же не разжать пальцы. Неужели это проклятый старик? Только где же он прячется?...

И в этот момент санитар увидел страшное. Впрочем, вернее было бы сказать — «почув­ствовал», поскольку увидеть-то ему так ничего и не удалось. Однако не почувствовать это было нельзя: кто-то невидимый не очень сильно, но настойчиво начал разгибать пальцы у него на левой руке. Сначала мизинец, затем безымян­ный палец, средний, указательный..

Левая рука Харта сорвалась и повисла в воз­духе, а холодное прикосновение уже ощуща­лось и на правой руке. И вот тут-то он закри­чал по настоящему.

Будто в ответ на крик над карнизом появи­лось лицо следователя ФБР, — кажется, его звали Молдер. Следователь был деловит и со­средоточен.

— Давай сюда руку! — произнес он, на­гнувшись и протягивая свою.

Харт как можно сильнее напряг правую руку, вцепившуюся помертвелыми пальцами в кар­низ и вытянул левую навстречу следователю. Тщетно — между их сблизившимися пальца­ми оставалось не более четырех дюймов. Сле­дователь пошевелился, покрепче цепляясь дру­гой рукой:

— Не бойся, все будет в порядке. Осталось совсем немного. Держи!

Харт из последних сил попытался подтянуть­ся на одной правой руке. Расстояние между их вытянутыми пальцами медленно, но неуклон­но сближалось. Два дюйма, один... Руки косну­лись друг друга. Харт рванулся, и следователь сомкнул пальцы на его кисти...

Поздно! Ногти судорожно сжавшихся паль­цев скользнули по ладони Молдера, оставляя на ней глубокие царапины. Санитар закричал, и теперь в этом крике слышался животный ужас. Побелевшие пальцы второй руки, отчаянно цеплявшиеся за карниз, разжались. Отчаянный крик канул вниз и оборвался звуком коснув­шегося твердой поверхности тела. Затем насту­пила звенящая тишина.

— Ты уверен, что тебя действительно толк­нули в спину?

— В том-то и дело, Дэйна, что я абсолютно ни в чем не уверен. Вполне возможно, что мне это показалось. Я действительно очень рисковал, высунувшись из окна так сильно и цепляясь за раму одной рукой. Еще немного и я сам бы мог потерять равновесие и отправиться вслед за бед­нягой-санитаром. Хотя, с другой стороны, если бы я рискнул, не исключено, что мне удалось бы его спасти. Представляешь, там ведь оставалось всего пара дюймов, и парень остался бы жив...

— Выброси это из головы, Фоке. Ты сделал все, что мог. Лучше объясни, что в этот момент делал Стэн Филипс и где ты его обнаружил.

— Понятия не имею. В смысле, не имею понятия, где в это время находился старик. Но, когда я вылез с чердака обратно, он торчал на площадке третьего этажа рядом с лестницей.

— То есть он вполне мог незаметно подкра­сться сзади и столкнуть санитара вниз? А за­тем попытаться проделать то же и с тобой?

— Возможно. Но для этого надо было обла­дать нечеловеческой ловкостью, да вдобавок превосходно ориентироваться в этом пыльном лабиринте. Если бы на месте Стэна Филипса был молодой человек лет двадцати, я еще мог бы поверить в такой финт...

— Но ты хотя бы можешь сказать — был Филипс на чердаке или нет?

— Мне кажется, что был. Но подтвердить эту мою уверенность можно будет только тог­да, когда мы с фонарями заберемся туда снова и проверим все отпечатки следов на пыли.

— Тогда пошли и сделаем это немедленно... В этот момент в кабинет директора, где находились Молдер со Скалли, вихрем ворвал­ся главный врач. Его белый халат был застегнут только на одну верхнюю пуговицу, а лицо и голос мистера Грейвза выражали крайнюю сте­пень ошеломления.

— Мне сообщили, что санитар сорвался с крыши... разбился насмерть... Вы видели, как это произошло?

— Да, — кивнул Молдер. — Все случилось буквально на моих глазах. Либо он свалился сам, либо его кто-то вытолкнул.

— Но кто это мог сделать? И за каким чертом он вообще полез на эту крышу?

— Предполагаю, что погнался за Стэном Филипсом, когда тот попытался от него сбе­жать.

— Неужели вы полагаете, что Стэн... мог его столкнуть?

— Доктор, — Молдер глубоко вздохнул. — За последние двадцать четыре часа в вашей боль­нице умерли два человека. И в обоих случаях Стэн Филипс оказывался рядом. Согласитесь,

что это не может не навести на некоторые подозрения...

— Послушайте, но ведь у Стэна Филипса больные ноги и не слишком здоровое сердце. Если не .верите, можете посмотреть его исто­рию болезни, Он просто не смог бы сбежать от санитара и забраться на чердак!

— Тем не менее, он это сделал. Во всяком случае, я обнаружил его на третьем этаже, а не на втором, где находится его комната.

— Каким образом он туда попал? — док­тор Грейвз был искренне удивлен, — Ведь у центральной лестницы находится дежурный, а все выходы на пожарную закрыты.

— Вы ошибаетесь. Я проверял специально:

закрыт был только выход на пожарную лест­ницу с первого этажа, да и то на хлипкий за­мок. Выходы на второй и третий этаж были открыты. Также открыты оказались выходы с пожарной лестницы на чердак и в подвал. Кста­ти, кто у вас в больнице отвечает за состояние неиспользуемых помещений?

Доктор Грейвз замялся..

— Вообще-то санитар Данг Бантау... ну, этот самый малаец, вы его видели. Но, если гово­рить совсем честно, это лишь одна из многих его обязанностей..

— То есть формально виновного в том, что двери оказались незапертыми, найти бу­дет невозможно? — подытожил Молдер. —

Аадно, оставим это на потом. У меня к вам есть еще один вопрос, доктор. Вы получили из патологоанатомической лаборатории зак­лючение о смерти?

— На Хэла Адамса? Нет, но мне должны были переслать его по факсу сегодня утром.

— Не могли бы вы посмотреть, пришло оно или нет?

— Конечно. Давайте прямо сейчас подни­мемся в мой кабинет. А что вы надеетесь в нем найти?

Молдер пожал плечами и улыбнулся:

— Пока еще не знаю.

— Почему отца снова допрашивали? — спросила у Скалли встревоженная миссис Кер-ни. Она еще не совсем отошла от зрелища смерти санитара и продолжала комкать в дро­жащих пальцах носовой платок. Тушь в угол­ках глаз поплыла синими разводами, придавая женщине заплаканный вид.

— Обычная процедура, — Скалли улыбну­лась как можно милей. — Да вы не волнуй­тесь, ничего особенного.

— Его что, могут снова оставить здесь?

— Это вам лучше спросить у доктора Грей-.вза. Мы здесь совершенно ни при чем. Изви­ните, — Скалли подняла вверх правую ладонь, демонстрируя желание прервать разговор. — Я думаю, что ваш отец уже свободен, и вы мо­

жете поговорить с ним. А мне сейчас нужно найти директора.

— Спасибо вам большое! — миссис Кер-ни быстрыми шагами направилась к перехо­ду в восточное крыло, где размещался каби­нет директора. А Скалли сделала пару шагов в сторону, к приоткрытой двери комнаты де­журных медсестер, откуда слышались женс­кие голоса.

— И как же, по-вашему, я справлюсь в одиночку со всем вторым этажом? — сварли­во спрашивала Мишель Чартере. — Может быть, вы считаете, что у меня восемь рук и четыре ноги, а также, что я умею летать на крыльях?

— Не знаю, — голос миссис Симпсон был совершенно усталым. — Поверьте, мисс Чартере, у меня сейчас и без того куча проблем, чтобы разбираться еще и в ваших. Мы платим вам за сверхурочную и ночную работу, но и вам придет­ся поработать за двоих, пока нам не удалось на­нять еще одну медсестру. В конце концов, с вами же будут дежурить еще два санитара...

— Как бы не так! — по голосу Чартере было видно, что она криво усмехнулась. -— Они совершенно отказываются меня слушаться. А Лесли Апшоу в последнюю ночь вообще не явился на работу.

— Вот как? — миссис Симпсон явно была в затруднении. — Хорошо, милочка, я постара-

юсь что-нибудь сделать. Только вот на эту ночь вряд ли что-нибудь удастся изменить...

В воздухе повисла пауза. Потом Мишель Чартере явственно .всхлипнула. Скалли не по­верила своим ушам. Но в голосе Мишель, когда она заговорила вновь, слышались с трудом сдер­живаемые слезы.

— Я боюсь, мне здесь страшно. И им страш­но, но они только смеются и не ходят на рабо­ту. Одному Дангу не страшно, но я и Данга боюсь. У нас в больнице что-то нечисто: снача­ла мистер Адаме, затем Харт...

— Да ладно, не волнуйся, что-нибудь приду­маем. А пока подежурь хотя бы еще одну ночь..

Выйдя в коридор, Симпсон заметила Скал­ли и приветливо кивнула ей:

— Очень хорошо, что вы уже здесь. Тогда мы сможем осмотреть палаты прямо сейчас.

Западное крыло больницы было почти не заселено, по табличкам на дверях Скалли могла определить, что только четыре или пять палат имели своих жильцов. Дверь в одну из палат была распахнута настежь, старушка-херувим Дороги со своим инвалидным креслом стояла прямо в дверном проеме и что-то резко вык­рикивала своим тоненьким голоском, обраща­ясь внутрь комнаты.

— Что здесь происходит? — вполголоса спросила'Скалли. В ответ миссис Симпсон толь­ко удивленно пожала плечами.

— уйди отсюда! Не подходи ко мне! Не под­ходи! — кричала старушка и взмахивала рукой, будто сухоньким кулачком отмахивалась от мух. Или пыталась прогнать надоедливую моську.

— Дороги, что здесь происходит? — гром­ко спросила доктор Симпсон. Старушка обер­нулась к ней. :

— Хорошо, что вы пришли, миссис Симп­сон и миссис Скалли! Они сейчас все там!

— Кто «они»? — миссис Симпсон слегка подняла брови и заглянула в комнату. Скалли тоже посмотрела через ее плечо. Палата была абсолютно пустынна и стерильно чиста, акку­ратно заправленная кровать, цветастые шторы, вазочка с тремя цветками на тумбочке. И более ничего. Не было даже телевизора.

— Они... — старушка Дороги замялась. Ка­залось, у нее не было других слов.

— Я никого не вижу. А вы, миссис Скалли, что-нибудь видите? — Симпсон повернулась к Дэйне, и вид у нее был слегка встревоженный. — Дороги, может быть, нам позвать санитаров?

— Да вот же они все! — вскричала Доро-ти. — Сейчас вы их увидите!

Она положила сухонькие ладошки на колеса своего кресла и двинулась вперед, наполовину въехав в палату, и погрозила кулачком кому-то невидимому:

— Только ведите себя хорошо и чтобы без всяких грязных фокусов!

Скалли и миссис Симпсон переглянулись.

— Старческий маразм! — пожала плечами миссис Симпсон. Она взялась за ручки инва­лидного кресла и попыталась вкатить Дороги в палату. Однако старушка среагировала мгно­венно: она растопырила руки и уперлась ими в оба дверных косяка.

—Я туда не хочу, не хочу туда, не надо! Нет!

Наконец доктор Симпсон оставила свои по­пытки и вновь повернулась к Скалли. Дэйна улыбнулась и развела руками. Тем временем старушка Дороги вновь выкатилась из дверного проема и размахивала руками уже в коридоре.

— Оставьте ее в покое! Сейчас же оставьте ее в покое, я кому говорю! Не смейте с ней что-нибудь делать!

Теперь старушка обращалась к Скалли, точ­нее, к чему-то невидимому рядом с ней. Мис­сис Симпсон проследила взгляд Дороги и удив­ленно подняла брови: агент Дэйна Скалли сто­яла неподвижно, вытянувшись в струнку и прикрыв глаза.

— Мисс Скалли, что с вами?

Скалли вздрогнула, открыла глаза и недо­уменно посмотрела на доктора. Потом она подняла сложенные пальцы к лицу, потерла виски и виновато улыбнулась:

— Извините, мне что-то стало нехорошо. Я, наверное, пойду...

Она резко развернулась и быстрыми шага­ми направилась прочь по коридору, сопровож­даемая недоуменным взглядом доктора Симп­сон. А вслед летел тонкий голосок Дороги:

— Не смейте ее грогагь! Не смейтеее пре­следовать! Отстаньте от нее, кому говорят!

Лампочка факс-аппарата замигала зеленым цветом, внутри зашуршало, и из щели потяну­лась бумажная лента. Доктор Грейвз взял ее двумя пальцами и, близоруко сощурившись, поднес к глазам очки он оставил на столе.

—Что это, отчет патологоанатома? спросил Молдер.

— Да. 'И, кажется, в нем нет ничего из ряда вон выходящего. Хотя погодите. Среди веществ, обнаруженных в мозгу умершего, есть какая-то лишняя составляющая...

— Лишняя составляющая? И какая же?

— Ипотеновая кислота. Правда, в очень не­значительном количестве. Не понимаю, как она могла попасть в организм больного.

— Ипотеновая кислота? А что это такое?

— Если не ошибаюсь, это такой яд... За спиной раздались торопливые шаги, и Молдер обернулся. В кабинет главного вра­ча вошла Скалли, бледная и слегка запыхав­шаяся.

— Дэйна, это ты? Погляди, Хэла Адамса кто-то отравил ипотеновой кислотой!

Скалли взяла из рук Грейвза листок и быс­тро пробежала глазами его содержание.

— Ну, положим, у него обнаружены только ее следы. Вряд ли такое количество могло по­служить причиной смерти.

— А что такое вообще эта ипотеновая кис­лота? ,.

— Ипотеновая кислота, это малоизученный препарат, по характеру действия напоминаю­щий производные лизергиновой кислоты. В малых дозах вызывает галлюцинации. Но отку­да она могла здесь оказаться?

Доктор Грейвз только беспомощно развел руками. Без очков он походил на сову, вылез­шую днем из своего дупла. Молдер сунул руки в карманы и через плечо Скалли заглянул в листок, который она все еще держала в руках. Впрочем, длинная колонка латинских наиме­нований не сказала ему абсолютно ничего.

На этом месте в кабинет ворвалась чем-то напуганная мисс Чартере:

— Доктор Грейвз, скорее идите, вы очень нужны! — тут она заметила обоих следовате­лей и не на шутку обрадовалась. — Мистер Молдер и мисс Скалли, вам тоже лучше прой­ти туда и посмотреть!

— Да что же, в конце концов, у вас случи­лось? — недоуменный вопрос Молдера был задан уже в спину мисс Чартере, а потому не получил ответа.

Медсестра шла по коридору быстро, почти срываясь на бег. Вопреки ожиданиям, она на­правлялась не в жилое, а в лечебное крыло боль­ницы, которое под вечер должно уже было пустовать. У двери в комнату трудотерапии Мишель Чартере остановилась:

— А теперь смотрите сами. Я... я боюсь... И она совершенно неожиданно всхлипнула. Молдер недоуменно пожал плечами и, нада­вив на ручку двери, первым вошел в комнату. Сначала ему показалось, что внутри никого нет:

столы были пусты, стулья аккуратно задвинуты под них или составлены в ряд вдоль стены.

Потом Молдер увидел Аео Кройцера. Ху­дожник не обратил на вошедших никакого внимания: он сосредоточенно работал, разри­совывая дальнюю стену. Кисть и одну из банок с масляной краской он держал в руках, еще три или четыре раскрытые банки стояли на полу возле его ног. За спиной у Молдера охнула Скалли.

— Господи боже! — удивленно произнес доктор Грейвз. — Да ведь он действительно настоящий художник.

Молдер никогда не считал себя ценителем живописи, а тем более специалистом в этой области. Но и на него настенная роспись Аео произвела сильное впечатление. Переплетен­ные руки, тянущиеся из голубого тумана, при­чудливо изогнутые ветви деревьев, растущие

из болезненно вывернутых стволов. И прохо­дящие через всю эту мешанину призрачные фигуры, кажущиеся похожими на человечес­кие, — только если не фокусировать на них взгляд. Но при попытке рассмотреть их вни­мательнее фигуры расплывались, распадались на отдельные детали и тонули в хитросплете­ниях сумасшедшего узора.

Оказывается, сюрреализм тоже может быть большим искусством. Вот только, к сожале­нию, приходится подозревать, что по самым талантливым представителям этого достойного направления в изобразительном искусстве тоже плачет желтый дом. Молдер обернулся, чтобы поделиться этой мыслью с напарницей, и ото­ропел. Скалли стояла, прижав ладони ко лбу, как бы прикрываясь ими от увиденного. Впро­чем, глаза ее были закрыты.

— Скалли, что с тобой?

— Ой, Молдер, извини, — вздрогнув, она открыла глаза и потерла виски — Давай, вый­дем отсюда. Я больше не могу здесь нахо­диться...

Когда они вышли из палаты в коридор, взгляд Скалли приобрел куда большую осмысленность, Молдер с беспокойством смотрел на нее:

— Скалли, что с тобой произошло? Если тебе нехорошо, может быть, нам попросить у доктора Грейвза какое-нибудь лекарство и вер­нуться обратно к нему в кабинет?

— Нет, Молдер, уже ничего не надо. Я пока еще совершенно не понимаю, что тут происхо­дит... и что произошло со мной, но какая-то часть пелены над этой загадкой начинает приподни­маться. Несколько минут назад мне показалось, что я видела точно такие же фигуры, что и на рисунке Лео. Мне казалось, что они обступили меня и что меня куда-то утягивает... Это неприят­ное ощущение длилось какие-то секунды и за­кончилось дикой головной болью, как только я открыла глаза. И вот здесь опять то же самое...

— Скалли, симптоматика отравления ЛСД?

— Ты хочешь сказать... Но ведь я здесь не только ничего не ела, но даже и не пила!

— Кажется, сегодня утром ты сама что-то упомянула о грибах в подвале. Эту версию необ­ходимо срочно проверить. — Доктор Грейвз,— Молдер обратился к доктору, вслед за ними вы­шедшему из комнаты трудотерапиию — Где сейчас может быть тот санитар-азиат?

— Данг? — по лицу Грейвза пробежало легкое удивление. — Все процедуры закончи­лись, значит, скорее всего, у себя в подвале...

— У него там подсобное помещение? Где именно оно находится?

— Не знаю, — Грейвз пожал плечами. — Кажется, Данг и живет там...

Но Молдер уже не слышал его. Он уже бе­жал по коридору к лестнице, ведущей на пер­вый этаж.

Подвал больницы был обширен и неверо­ятно захламлен. Единственная целая лампочка, тускло светившаяся у самого входа, вырывала из темноты часть большого зала, очевидно, ког­да-то предназначавшегося для размещения бас­сейна, а затем отданного под склад строймате­риалов и прочего мусора. Молдеру пришлось пробираться между штабелями необструганных досок, огибать полуразвалившиеся кучи кир­пичей, громоздящиеся тут и там остовы меди­цинской аппаратуры и разломанной мебели. Словом, для успешного преодоления этой по­лосы препятствий требовалась подготовка если не скалолаза, то, по крайней мере, спелеолога. По осмысленности расположения громоздких останков создавалось впечатление, что все эти препятствия кто-то создавал здесь целенаправ­ленно.

Тем не менее, минут через пятнадцать Мол-дер пробрался через завалы и достиг относи­тельно чистого коридора. Из расположенного где-то вверху подвального окошка сюда даже пробивался тусклый свет. Однако Молдер не­которое время постоял неподвижно, закрыв глаза, чтобы дать им возможность привыкнуть к темноте, а затем внимательно осмотрелся вокруг. Коридор уходил в непроглядную тьму, по обе стороны тянулись ряды обитых жестью дверей, большинство из которых было заперто

на висячие замки. Кажется, придется возвра­щаться обратно, искать фонарь и ломик. Это если не удастся найти Данга...

Внезапно Молдер шагнул вперед и накло­нился чуть ниже. Затем он выпрямился и хлоп­нул себя свободной ладонью по лбу. А ларчик-то открывался весьма просто! Какой дверью пользуются чаще всего? Правильно, той, на ко­торой висит новый замок.

Замок действительно был новенький, без единого пятнышка ржавчины, весело поблес­кивающий даже в слабеньком свете, падаю­щем из ниши под потолком. Сломать стальную дужку Молдеру вряд ли было под силу. Однако жестяные петли, через которые она была про­пущена, выглядели довольно хлипкими. Мол­дер огляделся, поднял с пола кусок водопро­водной трубы, просунул его под дужку замка и сильно потянул на себя, как рычаг. Противно заскрежетали выдираемые из дерева ржавые гвозди, затем петли вместе с замком полетели на щербатый бетонный пол, Молдер распахнул дверь и вошел в помещение.

Витающий здесь тяжелый, пряный и густой запах он почувствовал, еще стоя перед дверью. Но, только нашарив на стене выключатель и включив верхний свет, Молдер убедился в сво­ей правоте. Большое сырое помещение было заставлено стеллажами, на которых в несколь­ко ярусов громоздились большие деревянные

ящики, доверху заполненные землей. Над ящи­ками тянулись трубы и шланги, через много­численные отверстия из них постоянно сочи­лась вода, блестевшая в электрическом свете. Вся поверхность земли в ящиках была покрыта белыми мясистыми шарами и конусами. Не­которые из них наполовину зарылись в грунт, некоторые, наоборот, отчаянно тянулись вверх на тонкой кольчатой ножке, стремясь взобраться выше других. Здесь действительно располага­лась целая грибная плантация!

Молдер подошел поближе и запустил руку в один из ящиков. Чернозем, смешанный с тор­фом, да еще на богатой подкормке — от земли пахло какими-то органическими удобрениями. Сами грибы были плотными, немного скольз­кими на ощупь, их пружинящая плоть непри­ятно напоминала человеческую. Молдер уже собрался развернуться и уходить, но тут его внимание привлекла грязная белая тряпка, тор­чащая из земли в том ящике, где почти не было грибов. Он протянул руку и потянул за тряпку. Земля зашевелилась, из нее полезло что-то тя­желое и большое... Человеческая рука!

Невольно содрогнувшись, Молдер несколь­кими движениями разгреб землю над телом. Тряпка оказалась куском оборванной манже­ты белого больничного халата. А затем из раз­двинутой ладонями земли появилось и лицо мертвеца. Это был санитар Апшоу, тот самый,

который вчера вечером не явился на дежур­ство.

— Вы должны поверить мне, я не убивал его! Санитар Данг съежился на стуле, низко опустив голову и внимательно разглядывая свои сцепленные пальцы. За окном директорского кабинета уже начинало темнеть, но верхний свет никто так и не включил. Горела только одна лампа на столе миссис Симпсон. Ее аба­жур был повернут так, чтобы свет падал Дангу прямо в лицо.

— А кто же еще мог похоронить его в подвале? — обвиняюще воскликнула доктор Симпсон. Молдер поморщился от подобного сыщицкого энтузиазма, как от зубной боли.

— Это вы здесь разводите грибы? — не­громко спросил он.

— Да, — тихо ответил санитар.

— Зачем вы их выращиваете?

— Для медицинских целей.

— Вы скармливаете их местным жителям?

— Да, — так же тихо ответил Данг — Но только в очень маленьких количествах!

— Зачем, с какими целями?

Данг вздохнул и поднял взгляд на Молдера:

— Потому что им от этого становится легче.

— В смысле — легче покидать этот мир? — сыронизировала миссис Симпсон.

Молдер предостерегающе поднял руку: