Если здесь дозволено такое, мы вернемся обратно на родину.

Эти пандиты, не сговариваясь, единодушно пришли к одному решению. Несмотря на просьбу царя, они отказались давать учение. Хотя им подали угощение, они отказались есть.

Если в наше время, объявляя себя последователями тех пандит, сиддх и бодхисаттв, мы выполняем ритуалы Тайной Мантры точно как же, как ритуалы бона, и причиняем вред живым существам, то тем самым наносим ущерб Дхарме Будды и позорим ее. Такие действия приведут нас и других в ад.

Поэтому, если ты всегда занимаешь самое скромное место, одеваешься просто, по мере сил помогаешь всем живым существам и стараешься сосредоточиваться исключительно на развитии в себе добросердечия и сострадания, пока эти качества не упрочатся в твоем уме, этого будет достаточно, даже если у тебя нет возможности делать высокие практики: читать молитвы, накапливать заслуги и выполнять ритуалы.

В сутре Дхармасангити [LXXXVI] говорится:

Тому, кто желает обрести состояние будды, нужно изучить не множество Дхарм, а только одну. Какую? Великое сострадание! Тот, у кого есть великое сострадание, держит на ладони всю Дхарму Будды.

Давным-давно к геше [468] Тонпе пришел монах — ученик Трех Братьев [469] и Кхампа Лунгпы.

— Что поделывает Потова? — спросил Тонпа.

— Учит Дхарме сотни монахов.

— Совсем неплохо, — заметил Тонпа, — даже замечательно. А чем занимается геше Пучунгва?

— Создает три разновидности символов [Дхармы] [470] на собствен ные средства и пожертвования других.

Тонпа одобрительно отозвался и об этом, а потом спросил:

— А что делает Гонпава?

— Постоянно медитирует, — ответил гость.

— Чудесно! А как Кхампа Лунгпа?

— Ничего не делает! Живет один в глуши и только все времяплачет, накрыв голову.

При этих словах Тонпа снял головной убор, сложил ладони у сердца и, залившись слезами, произнес:

— Он по-настоящему практикует Дхарму. Я мог бы сказать об этом много хорошего, но знаю, что ему бы это не понравилось.

Когда Кхампа Лунгпа плакал, накрыв голову, он делал это потому, что был целиком поглощен мыслями о несчастных, мучающихся страданиями сансары.

Однажды, когда Ченнава рассказывал о разных причинах того, почему так важны добросердечие и сострадание, Лангри Тангпа простерся перед ним и воскликнул:

— Отныне я буду медитировать только о добросердечии и сострадании!

Геше [Ченнава] обнажил голову и трижды повторил:

— Превосходная новость!

Даже для очищения от неблагих действий и омрачений ума нет ничего лучше сострадания. Когда-то давно в Индии святое учение Абхидхармы трижды подверглось нападкам со стороны тиртхиков и чуть было не исчезло. Тогда монахине-брахманке по имени Пракаша-шила пришла на ум такая мысль: «Поскольку я родилась женщиной, низкое положение не позволит мне в одиночку убрать препятствия, вставшие перед Дхармой. Нужно соединиться с мужчинами и родить сыновей, которые следовали бы Дхарме и сделали так, чтобы Абхи-дхарма снова расцвела». От ее союза с кшатрием родился Арья Асан-га, а от брахмана она родила Васубандху.

Когда сыновья подросли, они стали спрашивать мать, чем занимаются их отцы, на что та ответила:

— Вы родились не для того, чтобы идти по стопам отцов, а для того, чтобы распространять учение Будды. Изучите Дхарму и позаботьтесь о том, чтобы наступил новый расцвет святого учения Абхидхармы.

Васубандху отправился в Кашмир изучать Абхидхарму у Сангха-бхадры. Асанга же подумал, что будет лучше отправиться на гору Куккутапада, встретиться с Буддой Майтреей и получить у него наставления. Так он и сделал. Шесть лет, претерпевая тяжкие лишения, он созерцал Будду Майтрею, но не получил даже благоприятного сновидения. Решив, что ему не удастся достичь цели, он в унынии покинул те края. На пути ему повстречался человек, который тер толстый железный стержень мягкой хлопковой тканью.

— Что ты делаешь? — спросил Асанга.

— У меня нет иголки. Хочу ее сделать, вот и тру железо, чтобы стереть лишнее.

Асанга подумал: «Сколько ни три толстый железный стержень мягкой тряпкой, иглы все равно не получится — разве что лет через сто, да только люди так долго не живут. Мирской человек так тяжко трудится над ничтожной задачей, а мне не хватает усердия для практики благородной Дхармы!» Он вернулся и еще три года предавался медитации, но не получил ни малейшего признака успеха. Тогда он подумал, что наверняка никогда не достигнет цели, и решил уйти.

Когда он проходил мимо огромной каменной горы, которая, казалось, упиралась в небо, ему снова встретился какой-то человек: он окунал в воду перо и хлестал им по скале.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Асанга.

— Эта гора слишком высока, и солнце никогда не попадает в мой дом, который стоит к западу от нее. Вот я и решил ее хлестать, пока она не искрошится.

Асанга вновь мысленно укорил себя и вернулся назад. Он продолжал медитацию еще три года, но даже не увидел ни одного благоприятного сна. Удрученный, с мыслью том, что теперь уже никогда не сумеет достичь цели, он покинул свое убежище.

На дороге он увидел собаку, хромую на обе задние ноги. Хотя вся задняя половина ее тела кишела червями, она все еще была полна злобы. Волоча зад и упираясь передними лапами, она, похоже, была готова броситься на Асангу. При виде ее Асангу охватило нестерпимо острое чувство жалости. Он отрезал кусок собственной плоти и накормил им собаку, а затем решил избавить ее от червей. Но он побоялся, что раздавит их, если будет вытаскивать руками. Решив слизывать червей языком, он, пригляделся и увидел, что вся задняя часть собачьего тела покрыта отвратительным гноем. Не в силах вынести этого зрелища, он закрыл глаза и высунул язык. Однако его язык коснулся не тела [471]собаки, а земли! Открыв глаза, Асанга увидел, что перед ним не собака, а Будда Майтрея, излучающий ослепительное сияние.

— Как ты жесток со мной! — воскликнул Асанга. — Почему ты не являлся мне все это время!

— Дело не в том, что я тебе не являлся. Просто из-за своих тяжких омрачений ты меня не видел, хотя мы с тобой никогда неразлучались. Благодаря двенадцати годам, проведенным в медитации, твои омрачения стали немного легче, поэтому ты и увидел меня в облике собаки. Поскольку как раз сейчас в тебе родилось великое
сострадание, твои омрачения очистились без остатка и ты по-настоящему видишь меня. Если не веришь, посади меня на плечо и покажи народу.

Тогда Асанга посадил Майтрею на правое плечо и пошел на рыночную площадь, где стал спрашивать каждого прохожего, что он видит у него на плече? Все говорили, что там ничего нет. Только одна старушка, омраченность которой была не так тяжела, сказала: «У тебя на плече гниющий собачий труп».

Затем Майтрея взял Асангу на небеса Тушита и там дал ему «Пять учений Майтреи» [472] и другие учения. Возвратившись в мир людей, Асанга широко распространял учения Махаяны.

Итак, для очищения накопленных неблагих действий нет лучшей практики, чем сострадание. Это надежное средство, помогающее развить в уме непревзойденную бодхичитту. Следовательно, необходимо всеми силами стараться медитировать о сострадании.

Кроме того, говорится, что примером для медитации о сострадании должны служить [чувства] безрукой матери, у которой единственного ребенка уносит река. Аюбящая мать испытывает невыносимую тоску. Поскольку у нее нет рук, она не может спасти дитя, вытащив его из воды. У нее остается одна-единственная мысль: «Что делать? Как его спасти?» С разрывающимся сердцем она бежит за ним, рыдая.

Точно так же всех живых существ трех миров уносит река страдания. Хотя тебя переполняет невыносимое сострадание к тем, кто тонет в океане сансары, у тебя нет сил, чтобы защитить их. Следует думать о своей беспомощности, от всего сердца молиться Гуру и Трем Драгоценностям и медитировать [о сострадании].