Правовая типология современных систем местного управления.
| Романо-германская правовая семья | Государственное устройство, традиции самоуправления, внешние влияния | Англосаксонская правовая семья | ||
| Романская макросистема | Унитаризм и централизация против автономизма | Британская макросистема | ||
| Франция | Ранняя централизация и национальное строительство в условиях колониальной империи | Англия | ||
| Италия, Испания, Греция, Португалия | Правовое, культурное и организационное влияние метрополии; поздняя и бурная централизация или зависимость | Ирландия, Уэльс, Шотландия, Н.Зеландия | ||
| Германская макросистема | Федерализм или традиционная роль провинций; национальное строительство, основанное на союзе территорий | Американская макросистема | ||
| ФРГ | Влияние империй | США | ||
| Австрия, Бельгия, Швейцария, Нидерланды, Люксембург | Влияние империй и страны-лидера макросистемы | Австралия, Канада | ||
| Скандинавская макросистема | Унитаризм и централизация, абсолютная власть центра с опорой на местное самоуправление (общинные традиции) | Скандинавская макросистема | ||
| Дания | Смешанное англо-французское влияние; раннее формирование нации в условиях квази-империи | Дания | ||
| Швеция, Норвегия, Финляндия | Правовое, культурное и организационное влияние Дании | Швеция, Норвегия, Финляндия |
Типологическая характеристика местного управления в России.
Единая для страны модель местного самоуправления, заложенная в Федеральном законе № 131-ФЗ, отличалась следующими основными чертами: • принцип муниципальной автономии был отчетливо признан и закреплен. В то же время, государству были предоставлены серьезные возможности влиять на муниципальный уровень публичной власти через институт отдельных государственных полномочий, право регламентации порядка решения конкретных вопросов местного значения, институты государственного контроля и «интервенций»; • федеральный центр детально урегулировал компетенцию каждого вида муниципальных образований, оставляя в дан- ном вопросе минимум свободы как для субъектов РФ, так и для 68 муниципальных образований. Органы местного самоуправления не вправе определять собственную компетенцию и даже ее детализировать. Единственным доступным механизмом регионального регулирования компетенции местного самоуправления становится институт отдельных государственных полномочий, а муниципального – институт соглашений о передаче полномочий между муниципальными районами и поселениями в переходный период реформы местного самоуправления; • формально за муниципальными образованиями была закреплена свобода действий при оказании публичных услуг жителям, однако не исключена (и даже четко не ограничена) возможность регулирования этого процесса государственными органами; • принципы фискальной автономии также нашли свое отражение в федеральном законе. Однако серьезное значение было придано выравниванию уровня бюджетной обеспеченности муниципальных образований, причем ключевая роль в этом была отдана субъектам федерации и муниципальным районам; • закон предусмотрел возможность государственного контроля и надзора за органами местного самоуправления, однако о контроле (который подразумевает и контроль эффективности) говорилось первоначально только применительно к выполнению отдельных государственных полномочий, в то время как надзор (за законностью) допустим и в других установленных федеральными законами случаях. Можно сделать вывод, что Федеральный закон № 131-ФЗ наполнил «общую рамку» муниципальной организации, установленной в Конституции России конкретным законодательным содержанием, основанным на использовании континентального европейского опыта местного самоуправления. Прежде всего, заметно обращение законодателя к «германской» модели, кото- рая «подходила» одновременно и для реализации российского конституционного принципа выраженной муниципальной автономии, и для российской политической традиции и практике, характеризующейся сильной государственной (прежде всего, центральной) властью и закреплением за ней возможности влиять на все основные процессы, происходящие в стране