Потом васька с колькой пошли на огород за капустными листами и морковкой

Они нарвали их целую шапку и вернулись во двор, чтобы дать кролику.

Барбос в восторге носился по двору, как безумный, подбрасывая и трепля что-то серое, безжизненное, похожее на тряпку. Завидев ребят, он подхватил это в зубы и юркнул под дом. Ребята бросились к клетке: она была открыта и пуста…

Собачник Сват

По улице шла печальная процессия: впереди Васька вел на веревочке Барбоса, а Барбос радовался, обнюхивая все встречные камушки и столбики, оглядывался на Ваську и не переставал махать хвостом, не зная, куда его ведут. За ними шел угрюмый Колька, сзади всех бодро шагал Жорка, неся свое лассо, перекинутое через руку, и примеривая, на что бы его накинуть.

Он помогал ловить Барбоса, который никак не давался в руки. Сначала он ловил ковбойским способом (раскручивая лассо над головой), но не поймал, потом индейским (с руки) — и опять не поймал, потом своим собственным (с разбегу) — и тоже не поймал. Наконец Васька похлопал себя по коленке и ласково позвал:

— Барбос, Барбос! Иди ко мне, моя хорошая собака!

Доверчивый Барбос, решив, что его простили, с радостным визгом бросился к Ваське, чтоб лизнуть его в руку, и был схвачен.

Жорка шел и сокрушался:

— Эх, что ж я только делаю… Чувствую, не сдам я эту паршивую физику! Елена Ивановна скажет: «Эх, Жора, Жора… Ведь ты же способный, целое лето у тебя было, чем же ты только занимался…» Я скажу: «Елена Ивановна, знаете, как я учил!» А она: «Видно, скажет, как ты учил, наверное, все лето собак гонял». А я вправду собак вот гоняю! А все через вас!

— Так ты не иди, — сказал Колька. — Мы сами…

— Ну, нет! Без меня вас обманут. Ничего, я странички по-новому размечу. И так уж третий раз размечаю, ничего теперь не разберешь, что куда относится!

Они прошли через весь город и вступили в местность, именуемую Слободка, лихую и малоисследованную, населенную таинственным туземным народом. Домики здесь лепились по косогору, без всякого порядка.

Возле одного, окруженного длинным глухим дощатым забором, Жорка остановился:

— Здесь!

Из-за забора доносились вой, визг, лай множества собачьих голосов. Видно, они ругались, плакали и жаловались на свою судьбу, потому что Барбос уже издалека съежился, поджал хвост и, прижавшись к Васькиным ногам, начал пятиться и никак не хотел идти. Вероятно, он услышал что-то страшное и начал изо всех сил умолять хозяев скорее бежать прочь от этого страшного места.

Жорка постучал щеколдой в калитку. Калитка осторожно приотворилась, и из нее вылез подслеповатый маленький человек в зимней шапке, несмотря на лето. Кроме шапки на нем были еще и валенки. Следом за ним появился маленький мальчишка, вертлявый, как обезьяна, с такой яркой, пушистой головой, как будто она у него была меховая. Мальчишка оглядел ребят и скорчил каждому рожу, одна другой ужаснее.

— Здравствуй, Сват! — сказал Жорка, здороваясь с человечком за руку.

— Привет молодежи учащегося возраста! — ответил тоненьким голоском Сват. — Ишь, какая собачка-то? Это чья же такая?

— Моя! — сказал Жорка, — Берешь?

Сват, присев на корточки, протянул руку к Барбосу. Тот вздрогнул и, оскалив зубы, зарычал, но Сват ловко ухватил его сверху за шею и принялся щупать шкурку, бормоча:

— Ничего, ничего… Собачка молодая… Ц-ц-ц. Ворс слабый, есть негодный — лезет… Ай-ай-ай… Сколько вам?

— Два рубля, — сказал Жорка.

Сват встал, повернулся к меховому мальчишке и погрозил пальцем:

— Мильен раз тебе, сатане, надо говорить — всю сердце мне надорвал: не кривляй рожу! И что с ним, ребята, делать: и бил, и за ухи таскал — неймется ему и на! Два рубля обидно мне будет… Время летнее, шерсть лезет… шкурка негодная. Куда ее — кинуть…

— Мы не на шкурку, — испуганно сказал Васька. — Чтоб вы ее кому-нибудь продали…