Осуществлении или замещающем

Осуществлении намерения

Если главной причиной выполнения действия считать не сцепление, а нали­чие внутреннего напряжения, отсюда также естественно вытекает тот факт, что по­будительность, присущая предусмотренному соответствующему случаю (например, почтовому ящику), обычно затухает, как только намеченное действие осуществилось. Это относится также и к тому крайнему варианту, когда действенность представлен­ного в сознании соответствующего случая исчезла еще до его наступления, посколь­ку еще раньше внутреннее напряжение разрядилось в результате «замещающего осу­ществления».

Таким образом, силы, действующие при акте намерения, обнаруживают дале­ко идущее типическое сходство с теми психическими силами, которые обычно обо­значаются как потребности и которые берут свое начало во влечениях или в цент­ральных волевых устремлениях (типа желания получить определенную профессию).

(в) Параллельные проявления

Истинных потребностей и

Квазипотребностей

1. Истинные потребности и естественные побудители

В случае инстинктивных потребностей (например, голода), мы также имеем дело с внутренними напряжениями, «нажимом» в определенном направлении, кото­рый побуждает к известным действиям — к действиям по удовлетворению потребно­сти. С другой стороны, и здесь существенную роль играют определенные «соответству­ющие случаи», и тоже имеются известные вещи или события, которые привлекают человека, то есть обладают побудительностью.

То, что дано нам психологически как окружающая среда, не есть сумма зри­тельных, слуховых и тактильных ощущений; напротив, мы видим перед собой це­лостные вещи и события[53]. Понимание этого факта проникало в психологию лишь постепенно. Этим вещам и событиям с давних пор приписывалась определенная эмо­циональная окраска: они нам приятны или неприятны, вызывают у нас удоволь­ствие или неудовольствие.

В добавление к этому необходимо подчеркнуть ту старую идею, что вещи и со­бытия окружающего нас мира отнюдь не нейтральны для нас как действующих су­ществ. И дело не только в том, что их собственная природа создает большие или меньшие затруднения для нашей деятельности или же благоприятствует ей, но еще и в том, что многие вещи или события, с которыми мы встречаемся, проявляют по отношению к нам более или менее определенную волю, побуждают нас к определен­ным действиям. Хорошая погода и определенный ландшафт зовут нас на прогулку. Ступеньки лестницы побуждают двухлетнего ребенка подниматься и спускаться; две­ри — открывать и закрывать их, мелкие крошки — подбирать их, собака — ласкать, ящик с кубиками побуждает к игре, шоколад или кусок пирожного «хочет», чтобы его съели. Здесь не место подробно останавливаться на сущности этой «побудитель­ности» вещей и событий, ее видах и функциях. Следует указать лишь на некоторые ее основные особенности. Причем мы можем пока оставить совершенно открытым воп­рос о том, какую роль во всем этом играют опыт и привычка.

Сила требований, исходящих к нам от вещей и событий, очень различна. На­чиная от «неодолимого влечения», которому без размышления подчиняются ребенок и взрослый и которому невозможно или почти невозможно сопротивляться, существу­ет масса промежуточных ступеней «требовательности», вплоть до слабой степени «приглашения», то есть притягательности, которой легко противостоять и которая за­метна только тогда, когда человек и так ищет, чем бы ему заняться. Термин «побуди­тельность» должен охватывать все эти ступени.

Можно различать позитивную и негативную побудительность в соответствии с тем, что одни вещи нас притягивают (например, прекрасный концерт, интересный человек, красивая женщина), а другие отталкивают (неприятности, опасность). Это подразделение обоснованно, поскольку побудителям первой группы присуще свой­ство побуждать к приближению, второй — к удалению от соответствующих вещей и со­бытий. Но было бы ошибкой видеть в этом их существенное свойство. Скорее характер­но то, что эти побудители толкают к определенным более или менее узко очерченным действиям, и что эти действия даже для одних только позитивных побудителей могут быть чрезвычайно различными. Книга влечет к чтению, пирожное — к еде, озеро — к плаванию, зеркало зовет смотреться в него, запутанная ситуация — разобраться в ней.

Побудительность того или иного объекта ни в коем случае не должна быть все­гда постоянной, напротив, она в значительной степени зависит от внутренней и внешней ситуации, в которой находится человек. Изучение этих изменений дает нам, помимо всего прочего, возможность более детально разобраться в сущности феномена побудительности предметов.

В определенных основополагающих случаях значение обладающих побудитель­ностью объектов достаточно прозрачно — вещи, обладающие побудительностью, суть прямые средства к удовлетворению потребностей (пирожное, концерт, если только на него идут слушать, а не себя показывать и т.п.). Здесь можно говорить об автономной побудительности.

Наряду с этим, побудительностью могут обладать вещи и события, которые в силу определенной ситуации стоят в известном отношении к такого рода реальным средствам удовлетворения потребностей, например, если с их помощью возмож­ность удовлетворения потребности становится ближе. Они имеют лишь сиюминут­ное значение средств для достижения цели. Другие случаи такой производной побу­дительности представляют собою пространственно-временное «расширение» объекта с самостоятельной побудительностью: само жилище, улица, и даже город, в кото­ром живет возлюбленная, могут приобретать побудительность. Переходы между эти­ми двумя видами побудительности (первичной и производной), естественно, под­вижны и само понятие автономности здесь весьма относительно.

Побудительность объекта может сильно изменяться в зависимости от того, в какое целостное действие включен данный объект или событие: зеркало, которое привлекло испытуемого и побудило его осмотреть свою прическу и костюм, стано­вится нейтральным «инструментом», как только тот же испытуемый получает зада­ние, в котором необходимо использовать зеркало[54]. Подобного же рода превращения, но гораздо более сильные, претерпевает на войне окружающий человека ландшафт в момент сражения[55].

Помимо превращений, зависящих от господствующего в данный момент про­цесса деятельности, можно наблюдать еще и другие изменения побудительности объектов. Лакомый кусок, который еще недавно был источником сильного притя­жения, становится нейтральным, как только человек насытился. При пресыщении обычно появляется даже побудительность с противоположным знаком: то, что еще недавно привлекало, теперь отталкивает. Пресыщение может даже привести к фик­сированию этой отрицательной побудительности на длительный срок (к любимому некогда блюду, из-за которого был испорчен желудок, иногда не прикасаются го­дами). Во всяком случае, для такого рода побудительности типичны ритмические подъемы и спады в соответствии с периодическими подъемами и спадами соответ­ствующих потребностей.

Некоторые побудительности изменяются на протяжении более длительных от­резков времени — по мере развития индивида от младенчества к детству, потом к юности, зрелости и старости. Они меняются в соответствии с возрастными изме­нениями потребностей и интересов и играют фундаментальную роль в процессе раз­вития, поскольку развитие «способностей» индивида в смысле возможностей осуще­ствлять те или иные действия (например, пользоваться речью, успешно выполнять интеллектуальные задания) зависит не только от имеющихся «природных задатков», но определяется еще и тем, с какой силой и в каком направлении действуют такого рода «склонности» в качестве движущих сил психических процессов.

Эти изменения, исследования которых только начаты[56], обнаруживают, по-видимому, известное родство с теми изменениями побудительности, которые на­ступают при изменении общих волевых целей, значимых для данного человека.

В качестве примера такого рода общих волевых целей можно назвать желание посвятить себя той или иной профессии. С момента принятия решения приобрести определенную профессию многие до того нейтральные вещи получают позитивную или негативную побудительность[57], и многое, что на первый взгляд кажется «при­родной», врожденной склонностью или «природным» нерасположением — напри­мер, предпочтение определенной работы, тенденция к аккуратности и точности или к работе монотонного характера, — все это может быть выведено из профессиональ­ных целей индивида.

И действительно, мир существенно изменяется для человека, если меняются его основные волевые цели. Это относится не только к глубоким переворотам, кото­рые несут с собой решение добровольно уйти из жизни или переменить профессию, но ясно обнаруживается и при временных отказах от привычных волевых установок, как например во время праздников или каникул. Давно привычные вещи могут в этом случае внезапно начать выглядеть по-иному. То, что сотни раз оставалось без внима­ния, становится интересным, а важные профессиональные дела — безразличными.

Это нередко удивительное для самого субъекта превращение положительных или отрицательных побудительностей в безразличные нередко описывалось поэтами, преимущественно в любовном контексте. Нередко такие изменения побудительности выступают как первые признаки изменения внутренней ситуации, еще до того, как сам человек заметит внутренние изменения собственных склонностей. Наличие или отсутствие изменений побудительности часто можно использовать как критерий того, что какое-либо решение (например, «начать новую жизнь в той или иной области») не только на словах, но и в действительности внутренне принято (оно не только выступило в переживании, но и стало психологически действенным динамическим фактором). Особенно далеко идущие и временами очень резкие превращения этого рода имеют место при «обращениях» («преследуй то, чему ты молился, и молись тому, что ты преследовал»).

Зависимость побудительности объектов от такого рода общих волевых целей в основном имеет такую же структуру, что и в случае более конкретной цели единич­ного действия.

Из этих кратких замечаний можно, во всяком случае, уяснить следующее: ес­тественная побудительность находится в тесной связи с определенными склоннос­тями и потребностями, которые отчасти можно свести к так называемым «влечени­ям», отчасти к более или менее общим центральным волевым целям. В известной степени выражения «имеется такая-то и такая-то потребность» и «такой-то и такой-то круг объектов обладает побудительностью к таким-то и таким-то дей­ствиям» эквивалентны. И всякому изменению потребностей всегда соответствует из­менение побудительностей.