Предпосылки и определяющие черты метода расширенного исследования случая
Метод расширенного исследования случая («кейс-стади») в изучении потребительского поведения.
Стивен М. Кейтс
Метод расширенного исследования случая (МРИС) – методика для анализа данных и теоретической реконструкции – происходит из социологической и социально-антропологической теории (Burawoy,1991;1998). Метод проявил себя в недавних исследованиях потребительского поведения и уверенно обещает распространиться на релевантные, соответствующие области, такие, как удовлетворенность потребителя (Fournier and Mick, 1999), выборы потребителей (Allen, 2002), бренды (Holt, 1998) и институционализированные потребительские установки (Holt, 1995). МРИС, в противоположность своему кузену– «обоснованной теории» («grounded theory», Strauss & Corbin, 1998), которая обращается к развитию инвариантных, неизменных принципов, вырывая их из контекста, помогает в формулировании исторически и контекстуально ограниченных объяснений для различных случаев, социальных ситуаций и частных последствий потребительского поведения (Burawoy, 1991, p. 280). Также в отличие от других интерпретативных, качественно-ориентированных подходов, подобных обоснованной теории, МРИС нацелен на понимание воздействия макросоциальных, культурных и контекстных сил на ситуации, отраженное в данных микроисследований и интервью. Говоря словами Майкла Буравоя (ibid.,p.282), главного сторонника метода со стороны социальной психологии[MO1] , МРИС «стремится раскрыть макроосновы микросоциологии. В данном подходе социальная ситуация принимается за точку эмпирического исследования; после чего работа ведется с данными общими концептами и законами, касающимися прав, мер экономии, правопорядка и с желанием понять, как эти микроситуации формируются более широкими структурами». Целью этой главы является обзор предпосылок происхождения МРИС, способов его применения для изучения предмета потребительского поведения и развития теории, примеров его использования, а также путей дальнейшего продуктивного исследования. Продолжу статью обзором предпосылок для формирования МРИС, заложенных вне исследований потребительского поведения.
Предпосылки и определяющие черты метода расширенного исследования случая
МРИС происходит из Манчестерской школы социальной антропологии, которая направлена на понимание обихода (повседневных практик), создание его теоретического описания путем отнесения актуальных практик респондентов к более крупным структурам[MO2] , таким как вторжение колониализма в Африканское общество (e.g. Glickman, 1958; Mitchell, 1956; Van Velsen, 1960). Не так давно метод стали применять для построения объяснительных рамок и понимания таких феноменов как глобальное влияние рынка на локальные культуры (Burawoy, 2000), протестные формы культуры, такие как «Радикальные Феи», которые подрывают укоренившуюся гендерную гегемонию (Hennen, 2004), примеры жестокости и насилия в американских школах (Sullivan, 2002), или влияние потребительского противостояния брендингу (Holt, 1998). Что объединяет эти разрозненные темы и анализы, так это следующие элементы, содержащиеся в МРИС: (1) акцент на модели рефлексивной, а не позитивистской науки; (2) выбор аномальных случаев или контекстов для переформулирования предшествующей теории; (3) и включенность в стадию структурации при разработке теории, на которой расставляются социальные силы, наполняющие контекст [MO3] этнографического исследования, а существующая теория заново разрабатывается в свете новых открытий. Каждый из этих элементов в свою очередь будет разобран ниже.
Рефлексивная наука
Ключевой философский принцип МРИС – стремление объяснить социальные явления через рефлексивную модель науки: «модели науки, которая содержит не разделенность, а включенность как путь к познанию» (Burawoy, 1998, p.5). Напротив, модель позитивистской науки призывает к тому, чтобы исследователь был дистанцирован от объекта исследования (reactivity) и следовал остальным «4 R» науки (Katz, 1983): надежность (reliability), реактивность (reactivity), возможность повтора (replicability), репрезентативность (representativeness). В ответ, рефлексивная наука ориентирована на активную и творческую включенность в исследуемое явление. Такая ориентация защищает продуктивный диалог и интерсубъективность между исследователями и респондентами и даже поощряет вмешательства со стороны исследователя с тем, чтобы прояснить «тайны мира участника» (Burawoy, 1998, p.14). МРИС также требует от исследователя понимания местного знания и социальных процессов, которые составляют мир респондента, отраженный в сценарии случая. Например, в собственной работе по деколонизации в Замбийской медной индустрии(1972), Буравой делает ударение на том, что он был очень активно вовлеченным участником, а вовсе не «отстраненным наблюдателем» в Африканской компании, где он работал, изображая реактивность. В таком контексте научные критерии надежности, реактивности, возможности повторного воспроизведения, а также репрезентативности было, в сущности, невозможно соблюсти для достижения причастности к уникальной и изменчивой природе случая.
Отбор аномальных случаев
Другим ключевым принципом МРИС является то, что исследователи сознательно отбирают и проблематизируют аномальные случаи, которые не получили удовлетворительного объяснения и понимания с помощью существующей теории. Благодаря им возможно расширить, переформулировать и оспорить теорию, достигая генетических объяснений частных исторических последствий (Burawoy, 1991, pp.280-281) а не приходить к типичным объяснениям обоснованной теорией схожих черт, объединяющих несколько проявлений феномена. Буравой (ibid., p.273) приводит разъясняющий пример ценности аномалий в формирующей теории, где оспаривает интерпретацию Клиффорда Гирца известных Балинезийских петушиных боев. Гирц объясняет петушиные бои как ключевой образец культуры, событие, демонстрирующее Балинезийскую организацию общества, авторитет, чувство национальной идентичности. Буравой проблематизирует эту интерпретацию, фокусируясь на ключевом исключении (т.е. аномалии), которое Гриц, похоже, упускает – тот факт, что петушиные бои исключают женщин – и переформулирует интерпретативную теорию Грица. Хеннен (2004), пытаясь реконструировать Батлеровскую (1990) постмодернистскую теорию гендера, выбирает Радикальных Фей, группу самоназванных ««country faggots»…приверженных масштабному подрыву традиционной маскулинности» через сопротивление, трансвестизм и прочие подрывные культурные практики. Феи, как маргинальная группа, которая сознательно отвергает стереотипные гендерные роли, квалифицируется как стоящая аномалия, поскольку ее изучение обещает проверку нынешних теоретических формулировок относительно гендера. Салливан (2002) изучил один случай крайней жестокости в школе в районе среднего класса, с целью построения теории о том, почему насилие может произойти в «хорошем» районе, в котором никогда не случалось жестоких преступлений. Что объединяет эти три исследовательских контекста, так это их необычная и исключительная природа (по сравнению с более ранними литературными материалами), для объяснения которой предыдущая теория не является исчерпывающей. Такие уникальные случаи, события и контексты могут предоставить плодотворных кандидатов для исследований с помощью МРИС. Они являют собой потенциально плодородную почву для последующего углубления в суть социальной реальности и реконструкции теории.
Структурализация и реконструкция
МРИС также уникален тем, что требует от исследователей объяснения социального феномена в свете как существующей теории, так и социальных сил, которые наполняют выбранный исследовательский контекст, реконструируя существующую теорию и «выковывая» понимание макроэффектов на примере межличностного микромира. Например, в реконструкции Буравоем интерпретативной теории Грица петушиные бои являются образцом мужского доминирования в Балинезийском обществе, с их помощью они укрепляют женскую субординацию и исключение из денежной экономики перед лицом колонизации и иностранной оккупации (Burawoy,1991, p. 279). Хеннен переформулирует Батлера (1990), утверждая, что Радикальные Феи, хотя и подрывают мужскую гегемонию своими различными практиками, однако не предоставляют каких-либо крайних примеров свержения гендера – удивительное открытие из-за сознательного отвержения группой гетеросексуальной, нормативной маскулинности и доказательство устойчивой природы доминирующих культурных гендерных значений. Салливан (2002) объясняет школьную жестокость в районе среднего класса с помощью анализа семейного влияния. Все эти интерпретации новых этнографических или случайных контекстов используют предшествующую теорию как трамплин, демонстрируют аномальность контекстов и через анализ интервью и данные наблюдения расширяют или переформулируют предшествующую теорию.
Этот способ интерпретативного объяснения вместе с принятием модели рефлексивной науки адресован ключевому критическому замечанию к наблюдению за участником и большинству методов качественного сбора данных, заключающемуся в том, что единичные «кейс-стади» невозможно обобщить на другие контексты (Burawoy, 1991, p.272). Обычно при анализе более традиционных случаев, МРИС достигает уровня аналитического обобщения, не обощения на популяцию (Yin, 2003). (То есть МРИС стремится к построению теории посредством объяснения феномена определенного типа или ситуации.)
Наконец, в отличие от анализа типичного случая, но так же, как и в большинстве критической этнографии (например, Penaloza, 1994), МРИС включает воздействие власти на этнографический контекст (Burawoy, 1998, pp.22-4). Изучение исследовательского контекста обычно подвергается опасности из-за влияния доминирования, объективации (т.е. принимая то, что социальные силы являются внешними и естественными) и нормализации. Иначе говоря, как и большинство методологий, МРИС является жертво эффектов идеологии (Hirschman, 1993). Буравой предлагает модель рефлексивной науки, отчасти чтобы противостоять властным эффектам и убеждает исследователей глубоко изучать бессознательные эффекты гендера, расы, класса и других структур доминирования, пробуждая понимание того, кому исследование предназначено служить.
Эти первоначальные исследования демонстрируют путь, по которому МРИС широко развивался в социологии и антропологии, вне исследования потребительского поведения. Следующий раздел показывает, как методология используется и как она разрабатывалась внутри области исследования потребительского поведения.