Интегративно-физиологические механизмы, морфологические и биохимические основы дискриминативной способности мозга

Проблема соотношения врожденного и приобретенного в индивидуальных различиях интеллекта, несмотря на очень большое количество проведенных в ее рамках исследований, все еще далека от теоретически обоснованного решения. Это вызвано трудностью концептуального согласования двух групп хорошо обоснованных и впечатляющих фактов: фактов, свидетельствующих о весьма значительном вкладе в индивидуальные различия интеллекта генетических факторов, и фактов об их значительной подверженности культурно-социальным влиянием. Попытка теоретико-методологического согласования этих двух групп фактов привела Айзенка к выделению двух уровней интеллекта — интеллекта биологического и интеллекта психометрического (H. J. Eysenck (ed), 1982; Г. Ю. Айзенк, 1995). Биологический интеллект, по Айзенку, служит физиологической, нейрологической, биохимической и гормональной основой познавательного поведения, т. е. связан со структурами и функциями мозга, без которых никакое осмысленное поведение не возможно. Поэтому резонно предположить, считает он, что они же отвечают в определенной мере также за индивидуальные различия психометрического интеллекта, который измеряется тестами интеллекта. Биологический интеллект, по Айзенку, зависит в основном от генетических факторов, а психометрический — от биологического интеллекта и от большого комплекса внешних факторов: культуры, социоэкономического статуса индивида, воспитания в семье, образования. В этой системе Айзенк относит ВР к биологическому интеллекту и считает показатели ВР более фундаментальными, биологическими и независимыми от внешних культурных и социальных факторов, чем показатели тестов интеллекта, на которые все эти факторы оказывают неизбежное и значительное влияние.

Мы разделяем принципиальную позицию Айзенка, что в основе индивидуальных различий интеллекта лежат некоторые фундаментальные свойства морфо-физиологической и биохимической организации мозга и что все теории индивидуальных различий, игнорирующие эту сторону дела, не могут быть продуктивными. В какой-то мере мы считали бы возможным принять и его термин «биологический интеллект», хотя, как это будет видно из дальнейшего, все же лучше говорить о биологических предпосылках интеллекта. Но размышления о причинах связи показателей ВР и интеллекта привели нас к несколько иному, чем у Айзенка, пониманию природы «биологического интеллекта».

Во-первых, нельзя согласиться, что ВР мало зависит от разного рода факторов среды, от обучения и образования. ВР — это очень лабильная и упражняемая функция. Любое совершенствование в любом профессиональном

423

виде деятельности, требующем различения сигналов определенного рода, приводит к значительному сокращению ВР, и тому есть много свидетельств. К тому же эффекту приводит интеллектуальная деятельность. В нашем исследовании, детали которого изложены в работе (Н. И. Чуприкова, Т. А. Ратанова, 1995), изучалось время дифференцирования перцептивных и семантических сигналов по методу скоростной классификации у школьников, обучающихся по обычным программам и по системе развивающего начального обучения Л. В. Занкова. Было обнаружено, что это время значительно короче у школьников экспериментальных классов, у которых показатели вербального, невербального и общего интеллекта по тесту Векслера также были более высокими.

Имеется также много данных, что по мере обучения значительно ускоряется выработка новых временных связей и дифференцировок, что животным и человеку становятся доступными такие тонкие формы анализа, которые не были доступны до обучения. Значит, дискриминативная способность мозга отнюдь не представляет собой что-то раз и навсегда данное и неизменное, а развивается и совершенствуется в процессах обучения и, в частности, в результате самой интеллектуальной деятельности.

Во-вторых, как было показано выше, осуществление реакций выбора обеспечивается сложной системно-дифференцированной интегративной деятельностью мозга, а не является какой-то элементарной его функцией. Поскольку формирование сложных морфофункциональных мозговых систем никак не может быть свободным от влияния средовых факторов, дискриминативная способность мозга также несет в себе результат всех этих влияний.

Но не может ли при всех этих условиях все-таки существовать какая-то действительно врожденная чисто биологическая, свободная от влияний среды основа дискриминативной способности мозга и тем самым основа многих связанных с ней проявлений интеллекта? Мы думаем, что может. Наша гипотеза состоит в следующем.

Все интегративные процессы мозга имеют в своей основе предсуществующие морфологические связи между нейронами мозга, детерминированные генетической программой. В нейробиологии считается своего рода аксиомой и даже «догмой» (Г. А. Вартанян, А. А. Пирогов, 1988, 1991) положение о врожденной морфологической взаимосвязи всех нейронов центральной нервной системы: любой нейрон ЦНС так или иначе, через большее или меньшее число промежуточных нейронов морфологически связан с каждым другим нейроном. Однако из всего этого неисчислимого множества предсуществующих связей только небольшая часть становится актуально работающей в результате опыта и научения. Принимается, что под влиянием совместного действия воспринимаемых

424

раздражителей, текущей поведенческой активности, мотивации и подкрепления изменяются функциональные свойства задействованных нейронов, и это приводит к переводу потенциальных предсуществующих морфологических связей в актуальные, к формированию специфических актуальных нейронных констелляций, которые составляют субстрат опыта и научения.

Отсюда наша первая гипотеза: актуальные нейронные констелляции, их количество и функциональные свойства, в том числе дискриминативные, не могут быть свободны от влияния среды и культуры, а характеристики морфологических предсуществующих связей между нейронами — могут. Логично предположить, что предсуществующие морфологические нервные сети могут различаться у разных индивидов количеством связей, их упорядоченностью, степенью диффузности или, наоборот, фокусированности. А это такие сетевые свойства, от которых не может не зависеть способность мозга к дискриминации актуально складывающихся ансамблей возбуждений. Хотя прямо проверить эту гипотезу в настоящее время невозможно, она позволяет понять, что может лежать в биологическом фундаменте индивидуальных различий ВР и интеллекта при явной и сильной их зависимости от среды и культуры.

Вторая гипотеза состоит в том, что врожденный, не зависимый от опыта характер могут иметь разного рода биохимические механизмы долговременной фиксации в памяти нейронных констелляций, складывающихся в мозге при его обучении. От этих механизмов не может не зависеть успешность развития дифференцированных репрезентативных когнитивных структур, являющихся базой текущих процессов различения сигналов. Поэтому индивидуальные различия эффективности этих механизмов должны серьезно влиять на ход и достижения умственного развития, хотя их возможная независимость от опыта представляется пока менее очевидной и более проблематичной, чем независимость предсуществующих морфологических связей мозга.

В заключение отметим, что все сказанное является только лишь постановкой проблемы о связи индивидуальных особенностей интеллекта с дискриминативной способностью мозга, а отнюдь не ее решением. Для решения этой проблемы, т. е. для того, чтобы узнать, какой конкретно вклад вносит дискриминативная способность в индивидуальные различия интеллекта, что она собой представляет, имеется ли единая дискриминативная способность или их семейство, в зависимости от характера стимулов и мозговых областей, осуществляющих их дискриминацию, нужны многие специальные комплексные исследования психологов и представителей разных областей современной нейронауки.

425

Глава XXII