Связь интеллекта и времени реакций. Время реакций как показатель дискриминативной способности мозга

Имеется целый ряд исследований, в которых выявлены статистически значимые различия скорости осуществления разного рода реакций выбора у детей и взрослых с разным уровнем умственных способностей и академической успешности и корреляционные связи (обычно среднего уровня) между показателями скорости этих реакций и умственными способностями, оцениваемыми по разным тестам интеллекта. Изложение результатов многих из этих исследований с приведением списков соответствующих литературных источников содержится в работах (H. J. Eysenck (ed), 1982; Г. Ю. Айзенк, 1995; Н. И. Чуприкова, Т. А. Ратанова, 1995; Н. И. Чуприкова, 1995).

Перечислим основные типы реакций, скорость которых оказалась связанной с умственными способностями:

— Реакции выбора из двух и более альтернатив.

— Замедление быстроты реагирования при увеличении числа альтернативных сигналов.

— Установление тождества-различия двух одновременно предъявляемых букв по написанию или по названию (во втором случае одна из букв прописная, а вторая — строчная).

— Установление тождества-различия по каким-либо критериальным признакам двух одновременно предъявляемых изображений.

— Установление тождества-различия двух одновременно предъявляемых слов по написанию или по звучанию.

— Установление, являются ли предъявленные слова синонимами или антонимами.

407

— Установление соответствия или несоответствия словесного утверждения об отношении каких-либо объектов предъявленному изображению (например, A перед B, A после B и т. п.).

Во всех проведенных исследованиях отмечается, что чем сложнее реакции и чем больше времени они занимают, тем больше разница в скорости реагирования у более способных и менее способных испытуемых. Но это правило действует в определенных пределах. Увеличение времени реакций после 1000 мс не приводит к росту связей с интеллектом. Что касается времени простой реакции, то оно также оказалось более коротким у более способных детей в возрасте 9 лет, но у взрослых (17 лет) такой разницы не обнаружилось.

Наконец, есть данные о связи интеллекта и «времени инспекции» (inspection time): это время короче у лиц с более высоким интеллектом. «Время инспекции» — это та минимальная пороговая длительность тахистоскопической экспозиции стимула, при котором впервые достигается его устойчивое правильное опознание.

Наиболее известной и разработанной гипотезой, объясняющей связь времени реакций и интеллекта, является гипотеза Г. Ю. Айзенка. Согласно этой гипотезе, речь идет о скорости и эффективности, с какой нервная система осуществляет «правильное» безошибочное проведение импульсов возбуждения, вызываемых сенсорными сигналами, и их «правильное» безошибочное сличение с энграммами памяти. Хотя в этой гипотезе имплицитно содержится определенный намек на значение тонкоканализированного проведения нервных импульсов, эксплицитное обоснование гипотезы явно навеяно «компьютерной метафорой» и концентрируется вокруг понятия скорости обработки информации. Именно скорость, с какой мозг обрабатывает информацию, находит выражение, по мнению Айзенка, в скорости выполнения таких простых элементарных умственных действий как реакции на поступающие стимулы. Он считает, что эта скорость ограничивает число операций, осуществляемых одновременно, а быстрое стирание следов стимула в иконической памяти делает быструю обработку информации еще более важной. А поскольку сложные интеллектуальные акты включают большое число элементарных, а требования к их скорости аддитивны или мультипликативны, то отсюда следует, что сам интеллект в большой мере есть дело простой скорости, с какой мозг обрабатывает информацию. Т. о. индивидуальные различия в скорости обработки информации — это то общее внутреннее звено, которое связывает индивидуальные различия времени реакций (ВР) выбора, с одной стороны, и интеллекта, с другой.

Наш подход к пониманию причин связи показателей интеллекта и ВР выбора основывается на ином, чем у Айзенка, понимании смысла скорости реакций и самой природы интеллекта. С нашей точки зрения,

408

высказанной выше в главе XIX, интеллект — это в большой мере дело достигнутого уровня дифференцированности и расчлененности репрезентативных когнитивных структур и их способности к дальнейшей дифференциации. Там же приводились основания, почему многие задания известных тестов интеллекта могут адресоваться именно к свойству дифференцированности его структур. Что касается ВР выбора, то это, с нашей точки зрения, хорошая лабораторная модель для выявления способности человека к разграничению перцептивных и концептуальных содержаний. Отсюда, с нашей точки зрения, связь показателей интеллекта и ВР. Рассмотрим наше понимание диагностического смысла ВР применительно к разным процедурам его измерения, а также применительно к времени опознания стимулов.

Время дифференцировочных реакций

Хорошо известно, что ВР увеличивается, если увеличивается сходство двух стимулов, на один из которых следует отвечать одной реакцией, а на второй — другой. В этом случае говорят об уменьшении различимости стимулов, а графические кривые, показывающие укорочение ВР в континууме разных степеней различия между стимулами, начиная с самых тонких и кончая самыми грубыми, получили название кривых различимости (Б. Б. Коссов, 1972).

В настоящее время на основе многих нейрофизиологических исследований в общих чертах более или менее ясно, почему уменьшение различимости должно приводить к росту ВР.

Согласно общепринятым представлениям, каждому специфическому стимулу соответствует в коре и подкорковых областях мозга свой специфический пространственно-временной ансамбль (паттерн) возбужденных и заторможенных нейронов. Разные стимулы могут быть различаемы на поведенческом уровне лишь в той мере, в какой различны вызываемые ими мозговые ансамбли возбуждений. Степень различия ансамблей зависит как от различия входящих в них нейронов (пространственный фактор), так и от степени различий временных характеристик импульсации одних и тех же нейронов (фактор частотно-интервальной специфичности). Показано, что при выработке тонких дифференцировочных реакций стимул может вызывать в коре мозга не «свой», но «чужой» паттерн, соответствующий другому стимулу. В этом случае на поведенческом уровне регистрируются ошибочные реакции (Е. Р. Джон, 1973; Г. А. Вартанян, А. А. Пирогов, 1988).

В экспериментальной психологии хорошо известно, что при измерении ВР число ошибочных реакций растет при увеличении сходства дифференцируемых сигналов или, если говорить об обратном — падает по мере увеличения различий между ними. При этом при достаточно больших различиях ошибок уже не наблюдается. Соответствующие

409

кривые получили название градиента генерализации. По ним судят, насколько широко мозговые представительства одного сигнала «захватывают» представительства других. Но параллельно увеличению числа ошибок при увеличении сходства сигналов растет ВР правильных ответов. А это может говорить о том, что для осуществления правильных реакций при увеличении сходства сигналов мозгу все труднее производить отделение, разграничение «своих» и «чужих» ансамблей возбуждения. Таким образом ВР дифференцирования, особенно ВР тонких дифференцировок, как и число ошибок, могут служить показателем способности мозга к дискриминации ансамблей возбуждений, вызываемых разными стимулами.

Проведенный анализ вместе с тем приводит к выводу, что для надежной оценки дискриминативной способности мозга в процедуре измерения времени дифференцировочных реакций нужно располагать одновременно несколькими показателями. Это:

1. Градиент генерализации, полученный на основе количества ошибочных реакций.

2. Кривая различимости стимулов, построенная по всему диапазону ВР в континууме стимулов от максимального до минимального сходства между ними, когда дальнейшее уменьшение сходства уже не приводит к падению ВР. Для количественной характеристики различимости было предложено уравнение (Б. В. Коссов, 1972), константы и коэффициенты которого могут быть использованы как выраженные в сопоставимых количественных единицах показатели дискриминативной способности мозга.

Приведенные выше рассуждения должны сохранять полную силу применительно также к более сложным формам дифференцировочных реакций: к установлению тождества-различия стимулов, их категориальной принадлежности, соответствия-несоответствия какой-либо модели и т. п. Во всех подобных случаях, как и при обычных дифференцировках, ответные действия должны осуществляться тем быстрее и безошибочнее, чем более совершенна мозговая дискриминация ансамблей возбуждений, вызываемых разными стимулами и разными их отношениями.

Рост времени реакций при увеличении числа альтернативных сигналов

В ряде исследований, результаты которых приведены в статье Г. Ю. Айзенка (1995), установлено, что IQ связан не только с абсолютными значениями ВР, но и со степенью их роста при увеличении числа используемых в опыте положительных альтернативных сигналов. Этот рост больше у лиц с меньшим IQ и меньше — у лиц с более высоким

410

интеллектом. Покажем, что и в этом случае решающим фактором может быть та же способность мозга к дискриминации ансамблей возбуждений.

Применительно к реакциям выбора — когда на разные сигналы испытуемый отвечает разными двигательными или словесными реакциями — в экспериментальной психологии большую известность получил «закон Хика», постулирующий логарифмическую зависимость между числом альтернатив и ВР выбора. Для объяснения этой логарифмической зависимости Хик предложил модель, которая в общих чертах сводится к следующему. Согласно модели, при предъявлении каждого очередного сигнала субъект сразу отсекает половину всех вообще возможных ответов, как явно не имеющих связи с данным сигналом, затем та же операция производится с оставшейся половиной и т. д. до тех пор, пока не будет найдена точная связь сигнала и ответа. Хотя уже очень скоро стало ясно, что закон и модель Хика не совместимы с многими фактами (закон не действует при высокой совместимости стимула и реакции, при большой тренированности реакций, при назывании цифр и букв, при числе альтернатив, превышающем 7—10), все же этот закон до сих пор продолжает фигурировать в литературе. Поскольку модель Хика исходит из того, что при предъявлении стимулов субъект каждый раз производит серию последовательных двоичных выборов, то зависимость ВР от логарифма числа альтернатив означает наличие некоторой постоянной для человека скорости извлечения информации. Именно данное представление обычно используется для обоснования связи IQ и роста ВР при увеличении числа альтернативных сигналов: принимается, что скорость извлечения информации выше у лиц с более высоким IQ. Такой же точки зрения придерживается и Айзенк.

В шестидесятые годы в центре внимания исследователей ВР оказалась другая форма реакций, известная как парадигма С. Стернберга. Она состоит в том, что испытуемый запоминает определенный набор стимулов (положительное множество), а затем при предъявлении каждого очередного стимула определяет, входит ли он в положительное множество или нет: если да, то осуществляется одна реакция, если нет — другая. Поскольку в данном случае при любом числе стимулов в положительном наборе всегда осуществляются только две реакции, эта форма ВР получила название бинарной классификации. Как и следовало ожидать, при увеличении числа эталонов в положительном множестве ВР бинарной классификации — и на положительные, и на отрицательные стимулы — монотонно увеличивается, и эта зависимость близка к линейной. В качестве процесса, опосредующего осуществление реакций бинарной классификации, Стернберг постулировал поиск в памяти, состоящий в том, что предъявленный тестовый стимул сопоставляется с хранящимися в памяти эталонами, пока не будет выяснено либо его

411

совпадение с одним из них, либо несовпадение ни с одним. Однако природа поиска и сканирования эталонов остается неясной. Дискутируется вопрос, является ли сканирование последовательным или параллельным (одновременным), исчерпывающим или самозаканчивающимся и, по мнению ряда авторитетных авторов, несмотря на множество проведенных исследований, сделать какой-либо выбор между этими альтернативами не представляется возможным.

Нетрудно увидеть, что общий принцип модели Стернберга совпадает с принципом модели Хика. В обоих случаях предполагается, что действующий стимул так или иначе сравнивается со всем содержимым памяти, относящимся к ситуации измерения ВР, и что чем больше число хранящихся в памяти эталонов (Стернберг) или ответных реакций (Хик), тем больше должно быть проведено отдельных элементарных операций сравнения для осуществления правильной реакции на тестовый стимул. Поэтому IQ так же, как и в парадигме ВР выбора, может быть соотнесено со скоростью выполнения отдельных элементарных актов сличения стимула и эталонов памяти: эта скорость выше у лиц с более высоким IQ. Такова общепринятая точка зрения, которую разделяет Айзенк.

Однако само представление, что предъявляемый стимул вызывает какой-то род перебора всех охраняющихся в памяти эталонов или связанных с ними реакций вызывает серьезные возражения как теоретического, так и фактического порядка.

Главные теоретические возражения сводятся к следующему.

Во-первых, помимо самих результирующих показателей ВР пока не существует никаких не только прямых, но и косвенных доказательств наличия процесса сканирования эталонов или последовательного двоичного подбора к стимулу нужной реакции. Представления о таком сканировании или подборе являются чисто логическим выводом из факта роста ВР при увеличении количества альтернативных стимулов и реакций, правомерность которого, однако, может быть поставлена под большое сомнение. Ведь из истинности утверждения, что увеличение числа отдельных операций сканирования должно приводить к увеличению ВР, отнюдь не следует истинности обратного утверждения, что рост ВР является следствием именно увеличения количества такого рода операций. Априорное признание истинности этого тезиса было бы известной логической ошибкой. Следовательно, его истинность должна основываться на каких-то прямых или косвенных признаках протекания именно такого процесса. Но поскольку они пока неизвестны, то сам процесс поиска остается неуловимым, а основные постулаты моделей Хика и Стернберга не поддаются проверке.

412

Во-вторых, представление о сканировании эталонов и переборе реакций, по-видимому, приходит в явное противоречие со всеми современными нейрофизиологическими представлениями об организации памятных следов и условиях их актуализации.

Все современные физиологические теории памяти, подчеркивают ли они необходимость образования новых синаптических связей между нейронами или ставят акцент на формировании целостных функциональных нейронных ансамблей с определенными специфическими частотно-амплитудными свойствами их элементов, сходятся в том, что следы или энграммы памяти образуются и хранятся в тех же самых структурах, которые возбуждаются стимулом со стороны его сенсорного входа. В процессе обучения происходят сложные перестройки в этих структурах, возникают их новые связи с другими структурами, образуются новые интеграции. Поэтому после обучения стимул вызывает совсем иную реакцию, нежели до обучения. Но для вызова этой иной реакции всегда достаточно простого повторного возбуждения тех же структур, теперь уже обученных и видоизмененных, со стороны того же сенсорного входа и не требуется какого-либо дополнительного процесса сравнения приходящих сенсорных афферентаций с другими «обученными» или необученными структурами.

Предъявленный стимул, естественно, может приводить к определенной степени актуализации не только «своих», но и ряда «чужих» нервных структур и энграмм в силу более или менее широкой генерализации возбуждений в центральной нервной системе, о чем мы говорили в предыдущем разделе. Но это другой вопрос, и такая генерализованная активация с обязательным в таких случаях градиентом не имеет ничего общего с одинаковым возбуждением всех возможных в данной ситуации энграмм, как это предполагается в моделях их одновременного или последовательного сканирования.

Главная фактическая трудность для моделей обсуждаемого типа состоит в том обстоятельстве, что, по данным многих исследований, ВР выбора и бинарной классификации растет только в пределах роста числа альтернатив до 5—10 сигналов, а далее ВР или полностью стабилизируется, или почти полностью стабилизируется (например, до 2 мс на символ) (R. Seibel, 1962, 1963; Н. И. Чуприкова, 1971; R. C. Atkinson, J. F. Yuola, 1973; J. L. Fridman, E. R. Loftus, 1974). Отсюда следует, что вопреки основному постулату моделей сканирования этот механизм явно не может действовать при любом числе альтернатив, превышающем 5—10. В ряде работ (R. C. Atkinson, J. F. Yuola, 1973; J. L. Fridman, E. R. Loftus, 1974) был предложен компромиссный выход из положения. Было постулировано два разных механизма осуществления реакций: один, основывающийся на сканировании всех эталонов и действующий в пределах объема кратковременной памяти, и второй, не предполагающий

413

обязательного сканирования. В последнем случае, имеющем место за пределами объема кратковременной памяти, предполагается действие более прямого механизма, основывающегося на оценке степени «знакомости» предъявленного тестового стимула. Однако это компромиссное объяснение, возможное для ВР бинарной классификации, не применимо к стабилизации ВР выбора. Эти реакции не могут основываться на простой оценке «знакомости» стимулов, так как разные стимулы требуют осуществления разных реакций.

Наряду с этим трудно привести какие-либо разумные основания, почему применительно к эталонам, находящимся в кратковременной памяти, процессы идентификации стимула и эталона должны быть более развернутыми и многозвенными, чем те же процессы, когда речь идет об эталонах памяти долговременной.

Наконец, рассмотрим результаты еще одного простого эксперимента (Н. И. Чуприкова, 1971). Перед испытуемым находится панель с 36 сигнальными лампами. При вспышках некоторых из них он «как можно быстрее» нажимает на ключ правой рукой, а при вспышках всех других — воздерживается от реакции. Количество положительных ламп варьирует от 1 до 16, но в отличие от всех других экспериментов такого рода положительные лампы маркируются белой меловой линией и, следовательно, их не нужно держать в памяти. Как же поведет себя в этом случае ВР? Вероятно, нетрудно догадаться, что оно так же, как и во всех других случаях, будет сначала расти при увеличении числа возможных положительных сигналов, а потом, начиная с какого-то момента, стабилизируется. Так оно и оказалось в действительности. ВР сначала монотонно росло, но, когда число сигналов положительного множества достигало определенного предела (8—10 ламп у разных испытуемых), стабилизировалось. Возникает вопрос, как объяснить рост ВР в данном случае, когда поиск в памяти явно исключен? Может быть, надо постулировать поиск по полю восприятия? Но неужели мозг так глупо устроен, что в пределах 1—10 эталонов обязан сличать каждую вспышку не прямо с наличием или отсутствием возле нее маркера, но со всеми маркерами на панели, как это предписывается психологическими моделями? А если это не так, то, может быть, и в парадигме Стернберга мозг также не сличает каждый поступающий сигнал со всеми эталонами памяти, а действует каким-то более экономным и разумным способом? Не имеет ли смысла спросить, в чем может состоять такой способ, т. е. поискать какого-то иного объяснения факту роста ВР при увеличении числа положительных эталонных сигналов, независимо от того, хранятся ли они в памяти или находятся в поле восприятия?

Такое иное объяснение, действительно, уже сравнительно давно было предложено в литературе. У западных авторов оно получило название «прямого доступа» и опирается на понятие «силы следа». Суть данного

414

подхода состоит в том, что каждый стимул имеет прямой и непосредственный доступ к своему представительству в хранилище памяти, а величина ВР зависит от «силы следа» в соответствующих представительствах: чем «сила следа» больше, тем ВР короче, и наоборот (A. D. Baddley, J. R. Ecoob, 1973). Постулируется, что «сила следа» в представительстве каждого стимула уменьшается при увеличении объема положительных сигналов, возможно, из-за интерференции входящих в этот объем единиц. Отсюда рост ВР при увеличении объема положительных сигнальных множеств (M. C. Corballis et all., 1972).

В отечественной литературе говорилось о прямых связях между сигналами и ответами, а применительно к центральным звеньям реакции было введено понятие состояния возбудимости в мозговых анализаторных представительствах стимульных раздражителей, которое по сути дела совпадает с понятием силы следа. Был высказан взгляд, что чем большее число таких представительств приходит в состояние локально повышенной предреакционной возбудимости под влиянием словесной инструкции и предварительного сигнала, тем меньше повышена возбудимость в каждом из них, тем продолжительнее ВР (Т. Н. Ушакова, 1964; Н. И. Чуприкова, 1971, 1979). По мере уменьшения степени повышения предреакций возбудимости ВР сначала постепенно растет, а когда число возможных сигналов начинает превышать объем кратковременной памяти, локальное повышение возбудимости уже не имеет места и возбудимость в представительствах «работающих» сигналов сравнивается с фоновой. Поэтому при определенном числе альтернатив рост ВР выбора и бинарной классификации прекращается (Н. И. Чуприкова, 1969, 1971).

В отечественных исследованиях это утверждение не было чисто умозрительным. Оно было фактически обосновано в ряде экспериментов с прямым тестированием состояния локальной возбудимости в пунктах адресации положительных сигналов по сравнению с возбудимостью проекций «индифферентных» раздражителей. К сожалению, мы сейчас не можем остановиться сколько-нибудь подробно на этих экспериментах и отсылаем читателя к соответствующим публикациям (Н. И. Чуприкова, 1967, 1968, 1969, 1979; И. В. Ермакова, 1981).

Кроме того, в отечественных исследованиях был получен еще один выразительный факт, имеющий прямое отношение к обсуждению вопроса о связи IQ с ростом ВР при увеличении числа альтернативных сигналов. Было показано (Т. Н. Ушакова, 1968; Т. Н. Ушакова, З. Г. Туровская, 1965), что при увеличении числа хранящихся в памяти эталонов их центральные представительства становятся более генерализованными, «растекающимися», т. е. менее концентрированными и локальными. В эксперименте применялись звуковые раздражители, некоторым из которых придавалось значение эталонов (тоны 800 Гц, 1000 Гц,

415

2000 Гц). Испытуемые определяли, является или не является эталоном каждый предъявляемый звук. В качестве эталона мог служить только один какой-нибудь звук, два или три звука. Неэталонные звуки предъявлялись с шагом отличий от эталона, составлявшим 20—50 Гц. «Прощупывались» следующие зоны: вокруг тона 800 Гц — от 600 до 1000 Гц, вокруг тона 1000 Гц — от 700 до 1400 Гц, вокруг тона 2000 Гц — от 1500 до 3000 Гц. Оказалось, что с увеличением числа эталонных звуков от 1 до 3 широта зоны неразличения (зоны генерализации эталона) сильно увеличивалась.

Покажем теперь, что если принять модель «прямого доступа», отвечающую современным физиологическим представлениям о механизмах активации энграмм памяти, и все изложенные выше факты, то степень роста ВР при увеличении числа альтернативных сигналов с полным правом может рассматриваться как проявление способности мозга к дискриминации ансамблей возбуждений в представительствах положительных сигналов.

Если при увеличении числа альтернативных сигналов в представительствах эталонных стимулов продолжают сохраняться достаточно сильные и малогенерализованные очаги повышенной возбудимости, т. е. сильные локальные очаги повышенной возбудимости с «острой» настройкой, то ВР выбора и бинарной классификации будет расти не очень значительно и рост ВР прекратится только при достаточно большом числе альтернатив. Таким образом это будет свидетельствовать о хорошей способности к дискриминации нескольких разных ансамблей возбуждения, активирующихся в оперативной кратковременной памяти. Наоборот, если в тех же условиях ВР выбора и бинарной классификации растет сильно и прекращает расти достаточно быстро, то это должно свидетельствовать о плохой способности удерживать в кратковременной памяти несколько разных локальных очагов с высокой возбудимостью, о сильной генерализации этих очагов, об их смешении, т. е. о плохой способности мозга к дискриминации ансамблей возбуждений. Однако для надежной оценки дискриминативной способности мозга по данному показателю необходимо контролировать различимость положительных сигналов, что пока, насколько нам известно, не делалось.

Время опознания стимула

Как уже говорилось выше, имеются исследования, в которых показана связь IQ и времени опознания стимулов (inspection time): это время короче у лиц с более высоким интеллектом (H. J. Eysenk (ed), 1982; Г. Ю. Айзенк, 1995). Но что такое время опознания? Как следует из фактов, приведенных в главе XV, это есть время наступления заключительного этапа микрогенеза акта восприятия, ход которого подчинен принципу

416

дифференциации. Стимул опознается как данный конкретный определенный раздражитель, когда завершается процесс перехода от ранних начальных стадий малоопределенного расплывчато-грубого приблизительного глобального восприятия объекта к его определенному восприятию как данного специфического объекта. На первых этапах микрогенеза стимул не может быть опознан как определенный конкретный специфический раздражитель, т. к. он отражен только приблизительно, в самых общих чертах и многие его критериальные признаки еще не представлены в образе восприятия. По этой причине сходные стимулы в каком-то диапазоне сходства на начальных этапах микрогенеза еще не могут быть отличены. Это может быть сделано только на его завершающих этапах. Отсюда следует, что индивидуально разное время опознания стимула должно быть следствием того, насколько быстро в данной нервной системе происходит переход от первых неспецифических стадий опознания к последней стадии четкого дифференцированного восприятия.

В XV главе мы приводили результаты двух исследований, которые прямо выявили генерализованный характер восприятия стимула на начальных этапах микрогенеза. Так, в экспериментах Киссина было показано, что при коротких экспозициях испытуемый, еще не умея определить точную ориентацию наклона предъявленной линии, указывает более или менее широкую зону, более или менее широкий диапазон ориентации, в котором может находиться данный стимул. В наших экспериментах тот же факт был продемонстрирован на психофизиологическом уровне организации восприятия. Было показано, что выделение объекта из фона — незагоревшейся лампы, расположенной между двумя загоревшимися — начинается с фазы широко генерализованного повышения возбудимости в зрительном анализаторе, включающего проекции многих ламп, расположенных в окрестностях от выделяемой, и заканчивается узконастроенным очагом, соответствующим местоположению одного-единственного раздражителя. При этом обнаружились заметные индивидуальные различия, касающиеся времени появления первых признаков широко генерализованной зоны повышенной возбудимости (от 140 до 250 мс), ее широты и времени окончательной локализации повышенной возбудимости только лишь в пунктах выделяемых раздражителей (от 200 до 600 мс). Все три аспекта этих индивидуальных различий оказались взаимосвязанными. Чем раньше обнаруживались первые признаки повышенной возбудимости в проекциях одних ламп по сравнению с другими, тем менее широкой была зона повышенной возбудимости и тем раньше она сменялась локальным очагом, соответствующим проекции одного-единственного выделяемого вниманием объекта. Кроме того на интервалах тестирования от 600 мс и выше можно было видеть, что у одних испытуемых перепад

417

возбудимости между проекциями выделяемых вниманием ламп и проекциями близлежащих ламп был больше, чем у других. Т. е. испытуемые отличались разной «резкостью», «остротой», «выпуклостью» локального очага, лежащего в основе выделения объекта из фона.

Рассмотренные факты позволяют считать, что в микрогенезе актов опознания происходит постепенное формирование локальных ансамблей возбуждения через их выделение из первоначально малоспецифических генерализованных ансамблей. Поэтому временные параметры процесса перехода от генерализованных к локальным ансамблям можно считать определенными показателями дискриминативной способности мозга.

Г. Ю. Айзенк (1995) приводит описание эксперимента измерения ВР в условиях «третьего лишнего». На приборной доске загораются одновременно три лампочки — две рядом, а третья в отдалении от них, — а задача испытуемого нажать как можно быстрее на находящуюся возле нее кнопку. Полученные данные показали, что ВР в этих условиях высоко коррелирует с IQ. Нетрудно увидеть, насколько методика этого эксперимента близка к нашей методике выделения вниманием незагоревшейся лампы, расположенной между двумя загоревшимися. Поэтому можно считать, что результаты нашего эксперимента выявляют внутреннюю психофизиологическую природу тех индивидуальных различий, которые находят выражение в разных значениях ВР в эксперименте, сообщаемом Айзенком. А из этого следует, что за внешней связью IQ и ВР в данном эксперименте должна лежать внутренняя связь IQ и способности мозга к смене в микроинтервалах времени генерализованных ансамблей локальными специфическими ансамблями возбуждений, т. е. внутренняя связь IQ с дискриминационной способностью мозга.