Третий этап (или точнее, момент)

После отвлечения от меновой стоимости в товарах осталось только одно чувственно-практически заметное свойство: все они являются продуктами труда.

Но раз произошло отвлечение от потребительной стоимости, то надо отвлечься и от особенностей полезного труда, создающего данную потребительную стоимость (например, от особенностей труда сапожника, создающего сапоги). Различные виды полезного труда сводятся к абстрактному человеческому труду, к труду вообще, к затрате труда вообще безотносительно к форме затраты.

Как кристаллизация этого “труда вообще”, товары суть стоимости. То, что выражается в меновой стоимости товаров, и есть их стоимость.

Но объявить “труд вообще” источником меновой стоимости и на этом остановиться, значит пережить все злоключения “классической политэкономии”. И вот почему.

Выше мы говорили, что характер отвлечения от меновой стоимости у Маркса оставляет его в пределах того же круга особых предметов и направляет исследование вглубь. А это предполагает ряд условий.

В том случае, если исследователь идет стихийно к сущности явления (меновой стоимости) и при этом упускает из виду, что это — сущность именно данного явления (меновой стоимости), то неизбежен выход за пределы этого явления, т.е. утеря его специфики.

“Классическая политэкономия” свела меновую стоимость к труду. Но затрата труда свойственна продуктам труда всех эпох. Товар в сознании, т. о. выступает как явление не историческое, свойственное всем эпохам. Это вполне соответствовало метафизическому мировоззрению экономистов. Точнее говоря, наоборот: сознательный подход к товару как к явлению неисторическому с необходимостью привел к тому, что особенное (товар) было сведено к общему (продукт труда).

Отсюда напрашивается вывод, что исторический подход к предмету заключается не в том, чтобы произнести кучу резонерских фраз о “происхождении”, “возникновении” и т.п. Он заключается в особом способе анатомирования предмета, который является необходимым условием конкретного объяснения исторического характера данного предмета. В рассматриваемом аспекте этот способ выражается в том, что абстрагирует исследователь в предмете.

“Политическая экономия анализировала… стоимость и величину стоимости и раскрыли скрытое в этих формах содержание. Но она ни разу даже не поставила вопроса: почему это содержание принимает такую форму, другими словами — почему труд выражается в стоимости, а продолжительность труда, как его мера, — в величине стоимости продукта труда”[60].

Т.е. экономистам даже в голову не приходило, что надо выявить то содержание, которое выражается в данной форме — в форме меновой стоимости. Потому-то они и свели товар (особое) к общему, а не вывели его как особое явление, — если взять конечный итог. Сведение к общему, вполне уместное при выработке абстракций, будучи применено при рассмотрении внутреннего строения особого предмета дало метафизику. И наоборот.

Но чтобы выполнить это условие, надо в процессе исследования различить форму и содержание исследуемого предмета. Причем различение не может быть осуществлено чувственно: исследуется один и тот же предмет. Люди обменивают товары, но что проявляется в этом отношении, — выявление этого содержания требует логического исследования. Оно скрыто от глаз. Более того, оно требует особого логического процесса. Выше мы показали, что анализ меновой стоимости выявляет, что в ней проявляется что-то, отличное от нее. Здесь уже намечается различение формы и содержания, но этого еще мало: надо выяснить: что именно?

Этим “что-то” не может быть полезность та или иная. Различие полезностей — условие обмена: сапоги на сапоги не обмениваются. Но именно потому, что как полезности обмениваемые товары различны, та или иная полезность не может служить основой приравнивания товаров.

Чтобы не усложнять дело, мы оставим в стороне “мнение”, “спрос и предложение” и т.п., что предлагалось в качестве основы обмена. Раз товары обмениваются, значит в них самих должно быть нечто одинакового качества. Единственно общим у товаров остались затраты труда.

Фиксирование труда как субстанция, сущности стоимости в отличие от меновой стоимости есть новый шаг в исследовании, в различении формы и содержания. Но и он еще не достаточен. Выше мы показали, что остановка на этой стадии сводит на нет новый аспект исследования. Исследование должно быть продолжено. Таково третье условие.

Как обстояло дело у “классической политэкономии” в отношении различения содержания и формы? Сознательно для них такой способ расчленения предмета не существует. Так они рассматривают форму стоимости как нечто совершенно безразличное и даже внешнее по отношению к природе товара. С другой стороны, она не могла рассмотреть стоимость независимо от меновой стоимости и постоянно смешивала их, что вело к страшной путанице.

Отсутствие этих двух условий с необходимостью сказалось на третьем.

Экономисты заявили, что величина меновой стоимости определяется количеством труда, необходимого на производство товара, что субстанцию ее составляет труд вообще. Что это за “труд вообще”? Если речь идет об абстракции, обозначающей различные работы, то эта абстракция могла быть выработана и независимо от исследования товара. Но экономисты исследовали буржуазную экономику и, выделив “труд вообще” сделали нечто большее, нежели выработали абстрактно-общее от видов труда: абстрагировали труд вообще как источник буржуазного богатства (стоимости). Их метод мышления, однако, признавал только один тип абстракции: абстрактно-общее от эмпирических отдельных случаев и видов. “Труд вообще” для них представлялся как абстрактно-общее по отношению к эмпирическим отдельным и особым работам (подобно тому, как “стол вообще” по отношению к отдельным столам). Естественно, что когда вставал вопрос: чему соответствует эта абстракция, то экономист единственно что мог сделать, это указать на труд сапожника, ткача и т.п. — т.е. на полезный труд. Но полезный труд создает потребительную стоимость. А меновая создает “труд вообще”. Но что же такое это? Неужели абстракция “труд” создает меновую стоимость?

Экономисты ставили задачей отыскать меру меновой стоимости. Единственно реально общее, что они при своем методе мышления могли увидеть, это — количество труда. Но количественное приравнивание предполагает качественное тождество. В стоимости кристаллизуется не количество труда, а труд вообще, а количество его кристаллизуется в величине стоимости. Что же это за проклятый “труд вообще”? Если остаться на позициях элементарной абстракции, тогда снова и снова придется проделать этот “порочный круг”.

Маркс отвлекся от меновой стоимости, чтобы раскрыть ту сущность, которая проявляется в ней. Потому меновая стоимость должна постоянно иметься в виду, как то, что подлежит объяснению. Ее надо объяснить. Отвлечение означало лишь то, что познание — прерывистый процесс, фиксируемый в определенных точках — в категориях. Только связь их и образует движение мысли.

Сущность, субстанция меновой стоимости фиксируется в отличие от нее особой категорией — “стоимость”. Стоимость предстала как кристаллизация труда вообще.

Маркс отвлекся от полезного характера труда. Но не отбросил, а констатировал его в особой категории. Отметил, что он воплощается в особой потребительной стоимости продукта, что он является вечным условием жизни общества, что он общ всем эпохам. Но он отвлекся от него, ибо труд вообще означает отвлечение от его особенностей как полезного труда. Вопрос встает теперь так: что реально означает это отвлечение.

К тому же ведет анализ труда о количественной стороны.

С количественной стороны рассматривая дело — мы сталкиваемся с переменными и различными величинами.

1. Различие в сложности труда. Их Маркс сводит к простому труду (элементарная абстракция означала бы выработку абстракции “степень сложности”).

2. Различие в производительности труда отдельных производителей: один производит за то же время товаров больше, чем другой. Маркс эти различия сводит к среднему труду.

3. Наконец, на один и тот же продукт различные люди тратят различное время. Эти различия сводятся к труду, общественно необходимому при данных условиях и средней степени умелости.

Все эти различия реально сводятся к простому, среднему, общественно-необходимому труду. Этим реальным процессом сведения является то, что люди фактически приравнивают свои работы, сравнивая продукты своего труда. Обмен выступает для них как средство выражать свой особый труд, как труд вообще и количественно приравнивать. Меновое отношение выступает как форма, средство проявления отношений людей в процессе производства. Именно в этом специфическом отношении — в обмене продуктами труда — виды и различия полезного труда сводятся реально к труду вообще.

Труд вообще, как имеющее место реальное отношение между людьми (а не труд в отношении человека к природе), есть специфическое свойство труда, создающего товар. Это — экономическое отношение людей в процессе труда, выражающееся в форме меновых отношений. Первое есть содержание второго. Второе — форма первого.

В чем заключается содержание менового отношения? Хотя исследуется отдельный товар, однако предмет исследования в целом есть предпосылка этого исследования. Мы уже видели, что в определении закона стоимости необходим учет взаимодействия, связи массы товаров, включающих различия. Здесь — точно так же. Выразить в мысли содержание менового отношения — указать необходимые условия его возникновения и существования: обмен товаров предполагает различие потребительных стоимостей (вот она “отброшенная” сторона), т.е. различие видов труда — разделение труда; обмен предполагает отчуждение товара, т.е. собственность на него — частную собственность на средство и продукт труда. Только при этих условиях продукт принимает форму товара, а отношение людей — форму отношения вещей; труд вообще — форму стоимости, величина его — форму величины стоимости. (Мы оставляем все детали исследования товара Марксом, — они могут быть поняты после рассмотрения различных сторон восхождения).

На третьем этапе особенно отчетливо видно, что суть абстракции в рассматриваемом случае — не “отбрасывание”. Она — лишь сторона, средство совсем иного движения мысли — раскрытия внутренней связи одного и того же предмета.

Т. о., если рассмотреть процесс исследования товара Марксом со стороны абстракции, мы имеем:

1) на первом этапе абстрагируется отношение, в котором все различия данных предметов оказываются безразличными. Это отношение представляет общее свойство данных предметов и, вместе с тем, составляет их особенность;

2) на втором этапе выясняется, что в этом отношении проявляется какая-то, отличная от него, сущность, субстанция. Происходит отвлечение от самого отношения, как от проявления, с целью выявить, что в нем проявляется, — его сущности;

3) на третьем этапе выясняется, что проявляется в форме данного отношения, т.е. раскрывается не просто сущность явления, но другое отношение, и как момент процесса — раскрытие сущности. Центральный пункт, связующее и определяющее звено процесса — 2 этап. Но он ничто без 1 и 3. 1 этап дает специфику предмета в его внешней осязаемой форме, т.е. выявляет предмет исследования, что должно быть исследовано. 3 этап раскрывает то содержание, которое проявляется в данной осязаемой форме, и дает возможность ее объяснения.

Процесс — единое целое, внутренне связанное целое, особое мысленное образование, являющееся следствием, реализацией и условием диалектического подхода к предмету. Процесс этот предполагает обязательно различные суждения, умозаключения, абстракции, сравнение и т.п. Но если выделить, указать в нем главное, специфическое, что отличает его как целое от указанных логических процессов, входящих в его состав, от простого скопления суждений, умозаключений и от скопления, основанного на принципах этих умозаключений, — если указать в нем главное и, следовательно, специфическое, то это будет движение мысли от формы проявления к тому, что в ней проявляется, к содержанию. Вместе с тем, это — процесс объяснения формы проявления. Схематично можно изобразить так: “форма — содержание” и, одновременно, “содержание — форма”. Эти две стороны процесса неразрывно связаны.

Например, выявив в меновой стоимости определенное социальное отношение, Маркс тем самым объяснил меновую стоимость как способ выражения, проявления этого социального отношения.

Рассмотрим категории “форма и содержание”, в особенности в их отношении к сущности и явлению.

Содержанием мы будем называть то отношение, которое проявляется посредством другого, отличного от него. Формой — средство проявления, существования, движения содержания, — отношение, в котором проявляется другое, образующее его содержание. Так, меновое отношение есть проявление отношений людей в процессе производства.

Смешивать эти категории с категориями “сущность и явление” нельзя. Здесь, с одной стороны, различные аспекты отражения, с другой — различные средства и задач.

Второе различие: если требуется раскрыть сущность товарных отношений, как они являются, и объяснить это явление, путь от формы к содержанию и наоборот есть одно из средств, причем — основное, исходное, решающее средство решения задачи; что он совершается при посредстве других процессов, ничуть не влияет на то, что во взаимодействующем целом процесса познания мы можем выделить определяющий процесс, раз нам требуется понять зависимость самого механизма познания.

Различие аспектов. Сущность и явление в применении к частностям единого целого, а не к целому в целом, принимают статический характер. Например, сущность меновой стоимости — стоимость кристаллизации труда, сущность зарплаты — стоимость рабочей силы. Тогда как категория “форма и содержание” с самого начала ставят вопрос о связи, движении в самом предмете.

Поскольку у нас идет речь об исследовании сложного, развитого, связного и т.д. предмета, то отношение частностей в их сущности — момент, зависящий от основных закономерностей, исследования предмета. Потому мы категории “сущность” и “явление” оставляем совсем: надо раскрыть сущность предмета во всех его явлениях и объяснить сами эти явления. А нам надо выяснить основные стержневые процессы этого раскрытия. Если в контексте конкретного исследования словоупотребление не может быть строгим (содержание или сущность стоимости — в контексте ясно, о чем речь), то в работе специально о процессах мышления определенность категорий есть первое элементарное условие решения задачи. Сказать ли, например, что сущность меновой стоимости — стоимость, или это — содержание; или сказать, что сущность товарных отношений — определенное социальное отношение людей; или это — содержание, — в контексте не имеет существенного значения. Но для нас имеющие здесь место различия важны. Одно дело — раскрытие одного отношения в другом, другое дело — сторона этого процесса — раскрытие стоимости в меновой стоимости, труда и стоимости[61].

Выше мы указали три этапа движения мысли от меновой стоимости к ее содержанию. Центральный этап, сказали мы, определяющий. Но сам этот этап является таковым лишь благодаря единству процесса “форма–содержание”. Он играл роль в выработке этого единства, как постановка проблемы, разрешить которую средствами созерцания нельзя. Однако требуется еще одно условие для выработки и направленности этого процесса.

Если рассмотреть основные элементы содержания товара — разделение труда и частная собственность на средства и продукт труда, — то возникает вопрос: зачем весь сыр-бор загорался, ведь все эти факты доступны созерцанию. Более того, даже заметно то, что люди, чтобы жить, должны и имеют возможность обмениваться продуктами своего труда. Эти факты — процесс труда, разделение труда и частная собственность — действительно факты созерцаемые. Однако созерцание их как таковых ничего еще не дает: эти элементы не связываются с меновой стоимостью таким же образом, как части и свойства в воспринимаемом предмете. Для созерцания они как раз выступают как различные явления. Что обменивая товары, люди приравнивают свои работы, или через этот процесс, как будто ничего не имеющий общего и с их делом или являющийся одним из дел, выражают свой труд как общественный, как звено совокупного общественного труда, что через этот процесс проявляется особый общественный характер их работ, это не созерцается. Для созерцания прежде всего выступает внешняя самостоятельность и независимость работ производителей.

С другой стороны, если возникла проблема в ходе теоретического исследования товара выяснить, что проявляется в меновой стоимости[62], то логические заключения о том, что в товарах есть нечто одинаковое, отличное от самой меновой стоимости, еще ничего не дают для выяснения того, каково это “что”. Необходимо наличие и созерцание в его проявлениях того содержания (отношения), которое проявляется в меновом. Логическое мышление лишь раскрывает их внутреннюю связь — связь особого рода — связь содержания и формы, проявление одного отношения в форме другого или, точнее, понимание их как одного и того же единства в различных моментах. Понимание это — не просто декламирование связи, а есть процесс раскрытия умом одного в другом и наоборот. Указанные два условия есть абсолютная необходимость понимания.

Следует еще помнить, что исторически, в ходе исследования предмета проблема, хотя и косвенно, неосознанно, встала именно в такой форме. Кроме того, когда встает вопрос о товаре, он встает как вопрос о клеточке (стихийно это или сознательно — это сказывается на результате, но не влияет на скрытую необходимость хода мысли). А в такой форме скрытое в товаре содержание настолько модифицировалось, что уже не является его содержанием: здесь мы уже имеем с одной стороны — собственников, с другой — людей лишенных собственности.

Обнаружение того, что на втором полюсе товаром является рабочая сила, требует еще ряда условий, “не существующих” при исследовании товара, но вместе с тем, последнее есть само условие для этого (раскрытие различия живого и мертвого труда).

Необходимость обоих указанных условий видна еще из следующего.

Стоимость, как сущность, субстанция, содержащаяся в самом товаре, есть кристаллизация труда вообще. Но это овеществление не есть превращение в ощутимое вещество. Если не вскрыто содержание менового отношения, то можно сказать лишь следующее: зафиксировать труд в абстракции — это созерцаемый факт; выяснить, что величины пропорций обмена зависят от затрат труда (нащупать, так сказать). Но что такое стоимость — остается загадкой. Сказать, что стоимость есть труд, значит смешать живой труд с трудом, как он кристаллизовался уже в стоимости, с мертвым. Это смешение исключило для экономистов возможность понимания капитала. Лишь раскрытие в меновом отношении экономического отношения людей в процессе труда дает возможность решить проблему.

Раскрыть содержание менового отношения — еще не значит просто указать на труд, разделение труда. Надо эти обстоятельства вскрыть в меновом отношении, в форме.

Указание на эти обстоятельства еще ничего не говорят о том, что мы исследовали содержание менового отношения: надо раскрыть их проявление в этой форме. История науки показывает, что рассмотрение этих отношений независимо друг от друга (в указанной форме зависимости) ничего для их понимания существенного не дало. Меркантилисты знали, что товар надо произвести, знали о разделении труда и частной собственности, но это не помешало им рассматривать меновую стоимость как внешнее товару отношение. Физиократы знали о наличии движения денег как капитала, анализировали процесс капиталистического труда, но не смогли понять капитал в его специфической форме движения.

Наличие двух указанных условий — созерцание различных отношений и особое направление логического процесса — имеет еще существенное значение в отношении движения самой мысли в целом. Мы рассмотрели одну сторону процесса — движение от формы к содержанию. Но сам ход этого процесса постоянно показывает, что все предпосылки, из которых исходит углубление (так мы будем называть эту сторону), постоянно имеются налицо и мыслятся. Вместе с тем, от них постоянно происходит отвлечение.

Это обстоятельство свидетельствует о том, что процесс “форма-содержание” есть одновременно противоположный процесс “содержание-форма”, или движение к форме. Раскрытие содержания есть объяснение формы, объяснение формы есть раскрытие содержания.

Весь процесс, если исходить из готовых результатов, представляется как топтание на месте. Куда, кажется, проще было бы сказать, что при разделении труда и частной собственности на продукт труда люди должны обмениваться продуктами труда. Но эти условия обмена еще должны быть поняты как таковые. А во-вторых, процесс начался именно с меновых отношений. Стоит здесь поставить вопрос: чем определяются пропорции обмена, как вся история должна повториться сначала. Иллюзия топтания на месте создается в связи с тем, что предмет расчленяется мысленно на такие “стороны”, которые не укладываются в рамки элементарной абстракции.

С другой стороны, если исходить из готовых результатов, наоборот, создается впечатление однообразного движения вперед без возвращения назад, — процесс схватывается односторонне: то как однообразное прибавление новых сторон, то как однообразное от них отвлечение.

На самом деле это двусторонний, противоречивый процесс, имеющий специфику в отношении абстракции: здесь отвлечение от ряда обстоятельств происходит таким образом, что мысль направляется вглубь, но вместе с тем то, от чего отвлекаемся, есть условие углубления и есть предмет объяснения посредством углубления.

Конечно, выделение указанной зависимости процесса познания есть абстракция, поскольку эта сторона мышления в чистом виде в конкретном исследовании никогда не выступает. Но эта абстракция необходима при анализе способа мышления, если мы не хотим остаться при пустой фразе о “связи”. Схематично процесс можно изобразить так:

1) форма предмета, или предмет, как он является в отношении (или системе отношений). Исследование ее;

2) содержание, или предмет в его внутренних отношениях. Исследование их;

3) возвращение к форме.

Путь от первого ко второму этапу и от второго к третьему совпадает как различные стороны одного и того же процесса.

Процесс постоянно фиксируется посредством категорий (“меновая стоимость”, “стоимость” и т.д.). Но дело не сводится к ним. Процесс есть совокупная связь различных форм мысли. Внутреннюю ее зависимость мы и абстрагируем в форме данного процесса.

Когда речь идет не о простейшем отношении, а о сложном целом, то указанная зависимость наиболее абстрактно характеризует тенденцию понимания предмета и совпадает с понятиями о сущности и явлении: в массе явлений вскрыть сущность и проследить ее проявление. Но это крайне абстрактно. Как только встает вопрос о последовательности решения задачи, возникает необходимость абстрагирования клеточки, а анализ последней ставит задачу рассмотренного расчленения предмета.

Рассмотрим еще один пример для иллюстрации сказанного. Здесь обнаруживается и ряд новых сторон. Это — исследование капитала. Исследование капитала начинается точно так же с фиксирования его во внешнем отношении различных предметов, во внешней форме движения, во внешней связи: Д-Т-Д¹. Мы не имеет возможности рассмотреть все перипетии истории развития политэкономии. Укажем основные моменты.

Капитал в этой форме исследовали меркантилисты, и они уже столкнулись с проблемой: откуда Д. физиократы начали исследование капитала в том процессе труда, в каком создается прибавочный продукт. Что прибавочный продукт есть результат того, что рабочий производит больше, чем получает сам, это очевидно. Выраженная в форме стоимости (в денежной, точнее), “прибавочная стоимость” есть остаток стоимости всего продукта за вычетом основного капитала и зарплаты. Но ни те, ни другие не исследовали капитал как отношение людей в процессе производства, проявляющегося в форме стоимостных, товарных отношений. На этот путь стихийно встала “классическая политэкономия” (Петти, Смит, Рикардо) — на путь объяснения происхождения прибавочной стоимости из движения стоимости, с учетом ее происхождения из труда.

Метафизический метод помешал решить задачу. Но несмотря ни на какие препятствия (метод, классовое положение и т.д.), экономисты с необходимостью натолкнулись на трудности понимания предмета. Постановка проблем есть необходимость познания. Решение их зависит от условий. Но первое свидетельствует о скрытой необходимости исследования.

Если предположен эквивалентный обмен, то откуда прибыль? Д=И; Т=Д¹, а Д=Д¹. Вместе с тем, прибыль “возникает” (капиталист ее получает) благодаря процессу обращения.

Прибыль возникает и в обращении, и не в нем — такова проблема, которая в истории науки встала в форме борьбы различных теорий. С другой стороны, прибыль создается в производстве. Но как она возникает как прирост стоимости? За средства труда заплачено, труд рабочего оплачен, откуда же она? И хотя ясно, что прибавочный продукт создан рабочим, физиократы объявляют источником прибавочной стоимости землю.

Проблема не исчезает и в “классической политэкономии”. Но трудности приводят Смита к отказу от закона стоимости в условиях капитала. Рикардо устраняется от проблемы, создавая лишь видимость объяснения прибыли из различия в производительности труда, т.е. объясняет (односторонне) различие в прибыли, но не самое прибыль. В рациональном мышлении прибыль, созерцаемый факт, исчезает вообще.

Для решения проблемы требуется историзм в подходе к капиталу. Это очевидно. Но как он воплощается в процессе исследования? Историзм имеет место у Рамзая, Джонсона и др., но они не решили проблемы.

Точнее сказать, необходим диалектический метод исследования предмета. А последний не устраняет затруднений, он их разрешает. Это разрешение — процесс понимания.

Путь Маркса от внешней формы капитала (Д-Т-Д)¹ к его содержания (к тому другому отношению, в котором создается прибавочная стоимость) есть логический процесс, в котором противоречия, на которые наталкивается оперирующий приемами формальной логики исследователь, и неразрешимые для него, служат источником движения мысли нового порядка, нового расчленения предмета. От Д-Т-Д¹ Маркс углубляется к отношению людей в процессе производства, отношению, которое проявляется в этой форме, — к содержанию. Исследует содержание — эксплуатацию рабочего капиталистом, особое социальное отношение людей. И благодаря этому объясняет и самое форму движения капитала: Д-Т ^СР_СП… П… Т¹ – Д¹.

На этом примере особенно ясно видны все условия движения мысли — созерцание и фиксирование в мысли обоих отношений в их внешних проявлениях, фиксирование того, что одно предполагает другое и необходимость нового движения мысли.

Маркс здесь точно так же отвлекается от формы движения капитала и углубляется к содержанию, но точно так же исследование содержания проходит под углом знания того, как оно проявляется в специфической своей форме.

Здесь, кроме того, видно яснее и различие сторон процесса. Здесь эти стороны различаются как самостоятельные процессы. Но это обусловлено другими условиями, другими процессами. Эти стороны расчленяются в общей связи исследования как самостоятельные процессы, но их внутренняя связь постоянно сохраняет силу.

Расчленение сторон единого процесса на различные процессы обусловлено следующими причинами.

1. Процесс мышления — процесс, фиксируемый в абстракциях. И когда идет движение от формы к содержанию, то от массы обстоятельств происходит отвлечение. Происходит отвлечение и от самой формы. Хотя она как предпосылка понимания и фигурирует в исследовании содержания, однако от нее отвлекались в той форме, в какой она была зафиксирована сознанием в ее проявлении. Исследование содержания как содержания данной формы есть именно исследование — выявление новых знаний о предмете (например, превращение рабочей силы в товар, постоянный и переменный капитал и т.д.). Потому в свете этих новых знаний иначе должен быть понят и исходный пункт. Весь путь от формы к содержанию и рассмотрение содержания в возможности и в потенции содержится объяснение формы. Но этот путь должен быть проделан действительно в системе новых абстракций. Требуется возвращение к форме. Так, Маркс, углубившись от менового отношения к его содержанию, затем возвращается к меновой стоимости, начав с движения капитала, возвращается к нему назад.

Это возвращение не есть простое изображение того, что уже известно, в “перевернутой” форме. Это в свою очередь новый процесс исследования. На базе понятого содержания в исследовании формы выявляются новые свойства предмета.

2. Но все это предполагает дополнительные процессы исследования — внутри содержания и внутри формы, — как с т. зр. нового понимания формы, так и для обособления этих процессов. (Например, раскрытие противоречия в исследовании клеточки.).

Необходимо заметить, что процесс “форма-содержание” и “содержание-форма” обособляется не в том смысле, что разрываются как таковые. Это зависимость понимания, обусловливающая определенный ход мысли, как бы он ни совершался в том или ином случае — от формы к содержанию или наоборот. Она говорит о том, что в обоих формах проявления этой зависимости она сохраняет силу, изменяется лишь форма ее проявления.

Обособляются не сами элементы зависимости, а процесс их рассмотрения: содержание может быть исследовано отвлеченно от формы и наоборот. Это мы рассмотрим в следующем параграфе.

В различных науках, в зависимости от особенностей предмета и особенностей развития науки, процесс раскрытия содержания формы и наоборот может совершаться в самой различной форме. Исследование разнообразия случаев и сторон — дело особого исследования. Мы не беремся здесь делать широкие обобщения. Заметим только, что возможность антимоний, стремление понять свойства предметов, находящихся в отношении, безотносительно к их данному отношению… источники свойств отношения, — все это способствует постановке проблемы. Фиксирование содержания в его проявлении в процессе, отличном от формы и чувственно заметном, является условием решения проблемы.

С т. зр. Категорий, фиксирующих процесс (и, следовательно, предмет) внутри уже диалектического понимания, категории, фиксирующие форму и ее стороны, — конкретные. Например, стоимость более абстрактная категория, чем меновая стоимость, поскольку последняя на основе первой полнее отражает предмет. Только в этих относительных пределах можно говорить об абстрактном и конкретном, а не вообще в пределах отражения, т.е. только в пределах отражения, т.е. только в пределах восхождения.

Меновая стоимость, как исходный пункт, — конкретное явление. Меновая стоимость, понятая как проявление стоимости, — конкретное понятие о ней. Стоимость есть скрытое в меновой стоимости.. Выявление ее и фиксирование в мысли есть основа для понимания меновой стоимости и в этой связи — абстрактное понятие о ней.