О направленности отдельных методик

До сих пор речь шла об эксперименте вообще — об эксперименте как о некотором принципе построения исследования. Однако в реальной прак­тике патопсихологических исследований эксперимент принимает обычно форму каких-то конкретных специализированных методик. Каждая такая методика отвечает на узкий, частный вопрос, характеризующий тот или иной аспект психической деятельности, каждая методика обладает заост­ренной направленностью на обнаружение какого-либо одного элемента психической деятельности или психического дефекта. Так, например, при исследовании мышления некоторые методики выявляют особенности суж­дений больного в условиях заданий, строго регламентирующих ход рас­суждений, а другие — особенности суждений в условиях большой свобо­ды в выборе направлений мысли. Одни методики выявляют устойчивость суждений больного при отвлекающих и сбивающих элементах заданий, другие — продуктивность ассоциаций при необходимости спонтанной деятель­ности.

Вариантов методик, направленных на исследование мышления, на анализ «внутренней лаборатории» мыслей больного, существует большое количество. Среди них аналитические (ассоциативный эксперимент, методика Леонтьева, пиктограмма) и синтетические (пересказы, классификации), словесные (суще­ственные признаки, простые и сложные аналогии) и вещные, предметные (ис­ключение предметов, последовательность событий), требующие одномомент­ной сообразительности (карикатуры, исключение предметов) и длительной од­нотипной работы (простые аналогии, счет по Крепелину). Одни требуют опре­деленной стратегии логического мышления (Выготского—Сахарова, классифи­кация), другие — только «схватывания» (сюжетные картинки), одни больше вы­являют понимание, другие — творчество. Перечислить вариации эксперимен­тальных приемов трудно, важно лишь отметить, что только определенная совокуп­ность приемов и сопоставление разных экспериментальных данных дают основание для оценки особенностей интеллектуальной деятельности больного.

Методики экспериментальной патопсихологии могут быть также использования для анализа самых простых нарушений психики. Даже такая, каза­лось бы, элементарная особенность психики, как замедленность ее процессов, может по-разному раскрыться при экспериментальном исследовании. В одних случаях замедленность обусловлена психогенной депрессией, в тогда больные оказываются способными к быстрому, легкому пониманию различного мате­риала; замедленность проявляется главным образом в продуктивной деятельно­сти, в практических действиях больных. В других случаях необычайная медлительность раскрывается как компенсаторный механизм, прикрывающий растекаемость мышления больного; ври переключении от словесно-логических зада­ний к техническим или счетным больной начинает работать быстро, без напряжения. Замедленность некоторых больных обусловлена колебаниями внимания, т. е. неравномерностью темпа, чередованием нормальной по темпу работы с эпизодически наступающими паузами, перерывами деятельности.

Почти каждая из методик позволяет косвенным образом анализировать и отношение больного к ситуации и к себе самому. Это определяется тем, что любой набор экспериментальных заданий независимо от конкретного содержания методик, является для больных своеобразным «естественным экспериментом». Больные воспринимают смысл этих заданий как проверку их умственной работоспособности. Огромный интерес представляет то, как они относятся к этой проверке: охотно, старательно или негативистично выполняют инструк­ции; заинтересованы в хорошей оценке их решений или безразличны к ней. Анализ этого отношения больных к исследованию позволяет выявить существен­ные показатели, характеризующие распад или сохранность их личности.

Таким образом, оказывается, что, хотя каждая методика обладает какой-то преимущественной узкой направленностью, она дает одновременно материал для выводов об иных сторонах или особенностях психики больного. Методики, направленные на анализ мышления, помогают также выявить сохранность или распад личности больного, его эмоциональной сферы. Даже в пределах позна­вательной деятельности одна и та же методика может быть использована и для анализа памяти больного, и для анализа особенностей его ассоциаций (напри­мер, «пиктограмма»), и для характеристики инертности либо подвижности, жи­вости его психических процессов. Вследствие такой многосторонней возможно­сти истолкования экспериментальных данных по каждой отдельной методике система их изложения приобретает крайне условный, приблизительный харак­тер. Так, например, «предметная классификация» должна быть отнесена к груп­пе методик, направленных на исследование мышления. Между тем с помощью этого эксперимента можно получить данные для суждения о внимании в памяти больного, попутно выявить явления амнестической афазии и истощаемости. Предназначенная для исследования памяти методика Леонтьева может обнару­жить явные расстройства мышления больного, причудливый выхолощенный характер его ассоциаций.

Многообразие и многоплановость использования экспериментальных методик не должны, однако, заслонять некоторые их недочеты. Несмотря на то что каждая такая экспериментальная методика апробирована на нескольких ты­сячах больных, ни одна из них не обладает той степенью достоверности и надеж­ности, какой, например, обладает в неврологическом обследовании рефлекс Бабинского или характер реакции зрачков на свет. Поэтому обнаруженные по­средством какой-либо методики особенности или дефекты психики больного должны обязательно проверяться с помощью других методик. Это обязательно не только ввиду неполной достоверности отдельных методик. Дело еще в том, что толкование экспериментальных данных требует полноты сведений о психике больного. Так, например, для того чтобы сделать вывод об ослаблении памяти больного, нужно обладать данными, свидетельствующими об адекватной лич­ностной заинтересованности его в достижении правильных решении и о доста­точном осмыслении запоминаемого материала. Без этих данных плохие или хо­рошие показатели памяти не убедительны. Поэтому больной должен быть ис­следован всесторонне, с помощью нескольких методик.

Выбор программы исследования зависит от клинической задачи, от психи­ческого состояния больного, от его образования и от степени сложности психи­ческих нарушений. О том, как строить программу исследования, как подбирать адекватные методики, будет сказано в конце книги в особой главе. Здесь же сле­дует только подчеркнуть, что экспериментатор всегда стоит перед задачей выбо­ра 7—8 адекватных для данной клинической задачи методик из числа 40—60 во­обще существующих.

II