Темы для изучения на семинарских занятиях по психологии способностей и одаренности.
Темы для изучения на семинарских занятиях по психологии способностей и одаренности.
Семинар 1.
I. Развитие общих и специальных познавательных способностей в течение жизни. Верна ли пословица «Не учили поперек лавки, вдоль лавки – не научишь».
Эта пословица означает, что ребенка надо с рождения учить и воспитывать, пока он мал, в переносном смысле пока "лежит поперек лавки".Некоторые думают, да ладно, маленький еще ребенок, потом научу...а потом может быть поздно. Начинать воспитывать надо с первых дней жизни и лет так до трех, потом ребенок уже станет самодостаточной личностью, со своими привычками , взглядами и требованиями, и что-то вложить ценное будет гораздо сложнее, можно будет только корректировать ранее приложенные старания и пожинать плоды (хорошего либо не очень воспитания).
Высший разум (170997)
Старинная поговорка гласит, что воспитывать ребенка надо пока он поперек лавки ложится, а когда вдоль лавки ложится, то воспитывать уже поздно - надо перевоспитывать. В ней отражена народная мудрость - наблюдение за результатом воспитания множества поколений детей. Современные научные исследования только подтверждают результат этих наблюдений. Сегодня известно, что главные воспитательные усилия родителям следует прилагать в течение первых трех лет жизни ребенка, а затем нужно только поддерживать плоды своих трудов.
Обоснуйте свой ответ с точки зрения научной психологии.
КОМПЛЕКСНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СПОСОБНОСТЕЙ
(к 90-летию Бориса Михайловича Теплова)
Э. А. ГОЛУБЕВА
Время поможет понять и в полной мере оценить все значение трудов Б.М. Теплова как основателя новой отрасли науки о человеке — дифференциальной психофизиологии.
В.Д. НЕБЫЛИЦЫН
В концепции и стратегии ускорения социально-экономического развития нашей страны, обоснованной на XXVII съезде КПСС, подчеркнуто значение личности, человеческого фактора в системе общественных отношений. «Должны быть созданы такие социально-экономические, нравственные и психологические условия, которые могли бы максимально содействовать реализации всех способностей и талантов человека. Говоря словами К. Маркса и Ф. Энгельса, «каждый, в ком сидит Рафаэль, должен иметь возможность беспрепятственно развиваться» [1; 10]. Рассмотрение принципов, лежащих в основе анализа психологических условий становления способностей, предполагает обращение к наследию выдающегося ученого — Б.М. Теплова, классика отечественной психологии. Б.М. Теплов внес неоценимый вклад в разработку проблем способностей и одаренности, полагая, что общая теория одаренности «...должна создаваться в результате большой работы по изучению конкретных фактов и частных закономерностей» [40, т. 1; 15].
В настоящей статье сделана попытка представить один из этапов теоретической и экспериментальной работы лаборатории психофизиологии индивидуальных различий и способностей школьников НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР1. В целом эта работа была связана с решением и реализацией задачи, сформулированной в Основных направлениях реформы общеобразовательной и профессиональной школы: «...выявлять психофизиологические особенности, способности и наклонности учащихся к определенным видам деятельности и разрабатывать на этой основе соответствующие практические рекомендации» [2; 52].
Содержание понятия «способность», которым оперирует марксистско-ленинская философия и психология, включает в себя понимание способности как действительности, как результата реализации определенных возможностей, но оно включает в себя и понимание способностей как возможностей, т. е. объективных тенденций, заключенных в явлении, которые могут стать, но могут и не стать фактами действительности. Если использовать предлагаемое философией различие абстрактной (формальной) и реальной (конкретной) возможностей [36], для психологии особенно актуальным является изучение реальных возможностей каждого человека.
В числе разнообразных возможностей, в частности потенциальных, могут быть и задатки способностей. Их выявление, распознание — сложная научная проблема. Сложность ее обусловлена тем, что, по определению Б.М. Теплова (вошедшему во многие учебники и словари), способности — это такие «идивидуально-психологические особенности, которые имеют отношение к успешности выполнения одной или нескольких деятельностей» и, не сводясь «к наличным навыкам, умениям или знаниям, могут объяснять легкость и быстроту приобретения этих знаний и навыков» [40, т. 1; 16]. Способности — результат развития, задатки же — врожденные анатомо-физиологические особенности, которые лежат в основе развития способностей. Реально исследователь способностей имеет дело со «сплавом» врожденного и приобретенного; и для него, и для человека, носителя потенциальных возможностей, последние могут остаться скрытыми.
Рассмотрение научного творчества Б.М. Теплова позволило В.Д. Небылицыну высказать предположение, что, занимаясь первоначально индивидуальными различиями в способностях и одаренности, «Б.М. Теплов не мог остановиться на характеристике и анализе одних лишь психологических явлений. Сама логика научного поиска неизбежно вела его к изучению деятельности той, особым образом организованной материи, функцией которой является психика,— деятельности мозга и специально индивидуальных ее особенностей» [29; 269]. Лучшей экспериментально-теоретической основой для изучения физиологических механизмов индивидуально-психологических различий оказалась концепция И. П. Павлова о типах и свойствах нервной системы.
«Использование объяснительных принципов учения И.П. Павлова применительно к изучению природных задатков имело органическую связь с концепцией способностей Б.М. Теплова» [44; 90]. Как показано этими исследователями, а также учениками и последователями Б.М. Теплова, его научная школа и сформировавшееся в отечественной науке направление психофизиологии индивидуальных различий — дифференциальная психофизиология — открывают весьма продуктивный экспериментальный путь распознания природных предпосылок способностей.
Взяв в качестве центральной проблему изучения природных предпосылок индивидуальных различий в способностях, мы не могли ограничиться только физиологическими опытами потому, что способности определяются через очень сложный, в том числе социальный, критерий успешности деятельности. Последняя же зависит и от методов обучения, и от условий в семье и школе, и от многих других, как непсихологических, так и собственно психологических, факторов, относящихся, например, к чертам характера, темперамента и др. Соответственно, изучение предпосылок способностей, связываемых с успешностью деятельности, с необходимостью предполагает не только психофизиологический, но и иные уровни исследования, т. е. оно должно быть комплексным.
Если рассматривать способности в качестве одной из подструктур личности и индивида, в этом случае нужны по крайней мере три уровня исследования: психофизиологический, психологический и социально-психологический. Наш общий подход, обосновывающий возможность и необходимость комплексного экспериментального изучения способностей, отражен ранее [11]. Для наглядности изложения и для определения нашей позиции приведем соответствующую схему.
Рассмотрение понятия «индивид» (в этом смысле оно является синонимом понятий «человек» и даже «индивидуальность») как более широкого по объему, нежели понятие «личность», устраняет не только многие логические противоречия, но и неправомерное противопоставление природного и социального в человеке, против которого возражают многие исследователи [7], [26], [34], [41]. Личность рассматривается как «целостная индивидуальность в ее социальном развитии» [3; 33].
В личности главной и наиболее общей категорией является направленность. Четыре класса отношений — к миру, труду, другим людям и себе (С.Л. Рубинштейн, Б.М. Теплов) — охватывают существенные характеристики в социальном и психическом развитии личности. Они являются и важнейшим нравственным «вектором» при оценке реализации тех или иных способностей. «Значительность личности определяется не столько свойствами, которыми она, взятая сама по себе, обладает, сколько значительностью тех общественно-исторических сил, носителем которых она выступает, тех реальных дел, которые она благодаря им осуществляет» [33; 310].
Конечно, способности могут изучаться на каждом из трех обозначенных уровней, но построение целостной психологической теории способностей, без учета данных, полученных для каждого уровня, невозможно. Хотя эти уровни и связаны между собой, они имеют существенные качественные различия, именно поэтому раскрытие их взаимоотношений требовало комплексного экспериментального исследования с применением соответствующих статистических методов.
Наряду с использованием методов дифференциальной психологии, основываясь на ее достижениях, мы пытались подойти к диагностике способностей не только как к определенной состоявшейся действительности, но также и со стороны скрытых потенциальных возможностей. В учете возможностей и природных предпосылок развития заключено принципиальное отличие гуманистической направленности такого подхода от тестирования наличного уровня способностей самого по себе. На примере решения проблем профессиональной пригодности это было показано К.М. Гуревичем [14].
Отсюда вовсе не следует, что мы отказываемся от использования надежных тестов и от новых исследовательских методик. Напротив, в работах сотрудников лаборатории применяется целый ряд таких тестов и методик, но все они проходят проверку на содержательную «психофизиологическую валидность», сопоставляясь с типологическими особенностями высшей нервной деятельности.
Другой путь валидизации методик — их сопоставление с успешностью учения школьников и студентов. Благодаря системе бесплатного образования в нашей стране, открывающей разнообразные пути реализации потенциальных возможностей, критерий успешности учения (экспертами являлись учителя и преподаватели вузов) становится важной интегральной характеристикой учебного труда школьников и студентов. При прочих равных условиях он выступает как дополнительный к комплексу психологических и психофизиологических характеристик способностей. Задача была бы слишком простой, если бы одаренность, талант, творческие способности можно было однозначно увидеть в успешности обучения. В контексте же многообразных характеристик информация, заключенная в оценках успешности учебного труда, оказывается значимой.
Интеллект и личность
Взаимосвязь личностных и интеллектуальных факторов подчеркивалась многими исследователями. Одним из первых был Бине, который считал, что исследование интеллекта в известном смысле совпадает с исследованием личности и интеллект проявляется во всех формах человеческого поведения. Несколько позднее, в работах Спирмена, были выделены характерологические факторы, определяющие своеобразие интеллекта. В последние годы своей деятельности он, наряду с групповыми факторами интеллекта, рассматривал такие факторы, как упорство (р), неуверенность (о) и воля (w). Несмотря на то что первые два фактора Спирмен стремился интерпретировать соответственно как «инерцию интеллектуальной энергии» и «неустойчивость ее поступления», т. е. связывал их скорее со способностями, нежели с личностью, название последнего фактора говорит само за себя.
В ходе дальнейших исследований были установлены связи интеллекта с «находчивостью и самоуверенностью», «настойчивостью и добросовестностью» (Кеттелл), параметрами экстра- и интроверсии* и нейротизма (Eysenck, 1971), а также со многими другими личностными показателями. Во взаимосвязи с особенностями личности находится и темп интеллектуального развития. Быстро развивающиеся чаще пользуются механизмами преодоления трудностей, а медленно развивающиеся – механизмами защиты (А. Анастази, 1982). Немало работ посвящено соотношению мотивов и интеллекта. Весьма интересные результаты получены в исследованиях М. Воллаха и Н. Когана (Wollach, Kogan, 1965), которые изучали личностные особенности учащихся с разными уровнями интеллекта и творческих способностей (табл. 4.15).
* Несмотря на огромное количество исследований, отсутствуют убедительные данные о взаимосвязи этих параметров с интеллектом.
Таблица 4.15
Личность и интеллект
Основоположник факторной модели интеллекта Ч. Спирмен полагал, что интеллект: 1) не зависит от прочих личностных черт человека, 2) не включает в свою структуру неинтеллектуальные качества (интересы, мотивацию достижений, тревожность и т. д.). При этом он считал фактор общей умственной энергии реально существующим, обладающим рядом гипотетических свойств, а именно: количественной характеристикой, степенью инерции энергии (скорость перехода от одного вида активности к другому), динамикой истощаемости энергии (легкость ее восстановления после умственной работы). Позже он все же выделил четыре типа интеллектуальности: 1-й тип интеллекта характеризуется быстротой понимания нового, 2-й – полнотой познания, 3-й отличается «здравым смыслом», 4-й – оригинальностью решений.
Согласно модели черт личности «Большая пятерка», интеллект входит в число основных пяти измерений личности в качестве независимого фактора, наряду с совестливостью, дружелюбием, эмоциональностью и экстраверсией.
Однако исследователи по-прежнему пытаются установить взаимозависимость личностных черт и уровня развития интеллекта. Естественно, основные попытки связаны с выявлением корреляций между базовыми свойствами личности и основными интеллектуальными факторами.
В 1985 году Д.Л.Робинсон [13] тестировал испытуемых с помощью тестов EPQ Айзенка и WAIS (шкалы интеллекта Векслера). Он установил, что экстраверты лучше справляются с невербальной частью теста, а интроверты более успешно выполняют вербальные задания.
Однако Робинсон не обнаружил различий в уровне развития общего интеллекта. Он же предложил и теоретическую схему, объясняющую эти результаты на основе павловской и айзенковской моделей функционирования мозга. Робинсон полагает, что уровень активированности талимокортикальной системы определяет не только экстраверсию-интроверсию, но и различия в интеллектуальном развитии. Экстраверты, поскольку они стремятся повысить исходный уровень активации до оптимума, взаимодействуя со средой, должны быстрее приобретать моторные навыки и координирующие их интеллектуальные операции, то есть лучше вырабатывать инструментальные рефлексы (по Спирмену). Напротив, у интровертов должна быть выше скорость выработки классических условных рефлексов (по И. Павлову), они должны лучше решать задачи, требующие сенсорного научения. Тем самым, у экстравертов должен быть лучше развит невербальный интеллект, а у интровертов – вербальный. Наиболее сильным аргументом было теоретическое доказательство Робинсоном существования связей между эстраверсией-интроверсией и интеллектом, которое он опубликовал в 1986 году [14]. Опираясь на свои исследования, он вычислил теоретические значения экстраверсии, интроверсии и психотизма, исходя из эмпирических интеллектуальных профилей испытуемых, полученных по методике WAIS. Теоретические значения были сопоставлены с данными эмпирического исследования. Оказалось, что вычисленные значения интроверсии и психотизма были выше у тех лиц, которые были реально интровертами и психотиками.
Однако, по последним данным Барретта и Айзенка, различия в успешности выполнения субтестов шкалы Векслера между интровертами и экстравертами весьма незначительны. Значимая разница наблюдалась только по двум тестам.
В результатах выполнения интеллектуального теста Джексона (МАВ) между экстравертами и интровертами не было различий ни по одному из субтестов. В 1969 году Айзенк и Коксон провели сравнительные исследования уровня общего интеллекта (IQ) у экстравертов и интровертов. Было обследовано свыше 4000 детей (мальчиков и девочек) и получены данные, представленные в табл. 18. Как видно, уровень экстраверсии слабо коррелирует с IQ. Однако эти результаты можно объяснить более спокойной реакцией экстравертов на ситуацию тестирования (исходя из представлений самого Айзенка о природе экстраверсии и интроверсии) [15].
Тем самым, несмотря на привлекательность теории Робинсона, точку в дискуссии ставить рано.
Так, например, Д. Роулинг и М. Карни, анализируя корреляции между шкалами опросника EPQ и четырьмя субтестами WAIS («Арифметический», «Осведомленность», «Шифровка», «Последовательность картинок») в условиях ограниченного и неограниченного времени решения тестов, выявили достоверную связь между экстраверсией и продуктивностью. Согласно Айзенку, интроверты должны сильнее реагировать на дефицит времени, чем экстраверты. Это предположение подтвердилось. Кроме того, при ограничении времени тестирования экстраверты лучше справились с субтестом «Общая осведомленность», а интроверты – с субтестом «Шифровка» По Айзенку, экстраверты выполняют все задания быстрее интровертов, но менее аккуратно. И действительно, при решении лабиринтных задач выявлено, что экстраверты характеризуются большей быстротой, меньшей аккуратностью и меньшей рефлексивностью (особенно в условиях недостатка информации). При нарастании дефицита информации экстраверты ускоряют свои действия и становятся менее рефлексивными, а интроверты наоборот [15].
Есть данные, поддерживающие теорию Робинсона: немецкие психологи выявили, что интроверты, в отличие от экстравертов, показывают по всем субтестам более высокие баллы, хорошо выполняют вербальные тесты, более способны осмысленно интерпретировать бессмысленный рисунок, а экстраверты более успешно выполняют моторные тесты.
Многочисленные аналитические исследования дали самые противоречивые результаты. Корреляция между экстраверсией и интеллектом изменяется с позитивной для возраста 11 лет (0,22 – у девочек и 0,27 для мальчиков) на негативную к возрасту 14 лет (-0,25 – для девочек и -0,10 – для мальчиков). Исследование 2185 венгерских детей (7-15 лет и 14-15 лет) дало следующие результаты: в возрасте 14-15 лет получены положительные корреляции между началом сексуальной жизни и интеллектом у девочек и нулевые или же отрицательные у мальчиков.
Что касается связей между нейротизмом, стабильностью и интеллектом, то никаких явных зависимостей не обнаружено. Разноречивые данные получены в исследованиях о связи психотизма (по Айзенку) и интеллекта. Айзенком выявлена слабая зависимость между интеллектом и психотизмом [4]. Между тем Д. Саклофски и Д. Костура при исследовании канадских школьников установили, что интеллект и психотизм связаны нелинейно: у лиц с выраженным психотизмом разброс интеллектуальных параметров значительно больше, чем у не-психотиков: чем выше уровень психотизма, тем больше вероятность отклонения интеллекта от среднего как вверх, так и вниз по шкалам [16].
Исследование Кэттелла, другого лидера факторной психологии личности, также было направлено на выявление зависимостей между интеллектом и личностными чертами, тестируемыми с помощью опросника 16 PF [17].
Были установлены очень незначительные позитивные корреляции между интеллектом и фактором Q «сила суперэго» (0,18), фактором I «сензитивность» (0,12) и фактором Q3 (0,22). Кроме того, при тестировании студентов университетов были выявлены корреляции интеллекта с радикализмом (фактор Q), доминантностью (фактор Е) и интенсивностью внутренней духовной жизни (фактор М). Но данные других исследований иные. Так, в исследовании военнослужащих армии США выявились отрицательные корреляции вербального интеллекта с фактором А (-0,25), фактором F (-0,35) и фактором I (-0,35). Получена отрицательная корреляция экстраверсии (факторы А и F) и интеллекта [5].
Наконец, в работе Бранда и Игана [18] предложена оригинальная трехмерная модель, объединяющая ряд эмпирических зависимостей между эмоциональностью и общим интеллектом. Они предположили, что с увеличением уровня интеллекта растет дисперсия (область возможных состояний) как интеллекта, так и значений эмоциональности по двум диполярным координатам: «воля– аффект» и «энергия-сознательность».
Однако на сегодняшний день в пределах факторной теории личности ответа на вопрос о связи интеллекта и личностных черт нет.
В исследованиях отечественных и зарубежных психологов тема взаимосвязи интеллекта и особенностей личности мало разработана, данные, полученные разными исследователями, зачастую противоположны [19].
В 1987 году В. В. Печенков выявил связь между уровнями вербального, невербального и общего интеллекта (по WAIS), успешностью обучения в школе и эмоциональными переживаниями. Он показал, что преобладание негативных эмоций у школьника положительно коррелирует как с успеваемостью, так и с показателями интеллекта. Причем у мальчиков выше тревожность: ее уровень положительно коррелирует с левополушарным доминированием и вербальным интеллектом. У девочек преобладает страх, который связан с невербальным интеллектом и левополушарным доминированием.
Однако А. Кепалайте провела тестирование студентов с помощью шкалы WAIS и выявила, что более оптимистичные и жизнерадостные студенты лучше решают вербальные субтесты, а пессимистичные лучше справляются с невербальными заданиями [20]. Эти результаты в первую очередь противоречат данным американских авторов [5], указывающих на то, что депрессивные тенденции снижают показатели выполнения невербальных тестов, между тем как вербальная продуктивность остается практически неизменной.
Наиболее развитое направление отечественной дифференциальной психологии – психофизиология индивидуальных различий. Исследователи, принадлежащие к школе Б. М. Теплова, реализуют программы определения связей свойств темперамента и общих способностей. К числу последних по времени работ такого рода относится исследование В. М. Русалова и С. И. Дудина (1993 г., в печати). Авторы опираются на разработанную В. М. Русаловым восьмимерную структуру темперамента. В своем исследовании они использовали опросник EPI (в модификации В. М. Русалова), опросник ОСТ (опросник структуры темперамента Русалова), а также тесты WAIS, тест структуры интеллекта Амтхауэра и тест ШТУР («Школьный тест умственного развития», К. М. Гуревич с соавторами).
Факторный анализ показал независимость интеллектуальных и темпераментных характеристик личности. Авторам, однако, удалось выявить значимую зависимость между отдельными проявлениями темперамента и интеллекта у детей и практически полное их отсутствие у взрослых. Более того, у взрослых испытуемых, показатель интеллекта которых ниже среднего уровня значения, 4 параметра темперамента по вопроснику ОСТ оказались связанными с оценками умственного развития по тестам Векслера и Амтхауэра. У подростков картина аналогичная: чем ниже уровень интеллекта, тем больше положительных связей между особенностями темперамента и интеллектом, в первую очередь – вербальным. При этом у подростков эмоциональная чувствительность положительно коррелирует с вербальным интеллектом, а у взрослых – отрицательно.
Русалов и Дудин подтвердили данные Айзенка о независимости показателей теста EPI от параметров интеллекта по тестам Векслера и Амтхауэра. Авторы делают вывод о дифференциации в ходе интеллектуального развития интеллекта от темперамента. На мой взгляд, их результаты можно объяснить проще, а именно: различия в вербальном интеллекте (по Векслеру) в большей мере детерминированы генетически, поэтому вербальный интеллект в большей мере коррелирует с врожденными особенностями темперамента, чем невербальный.
Но наиболее интересен тот факт, что успешность решения тестов у более интеллектуальных испытуемых – взрослых зависит от эмоциональной устойчивости, а у подростков – от эмоциональной чувствительности. Не проявляются ли в этом факте личностные особенности реагирования на тестовую задачу: для подростков она привычна, а для взрослых – нет. Поэтому более активные и эмоционально устойчивые взрослые лучше решают тесты в новой для них ситуации (стрессовой). Аналогично подросток должен обладать определенной эмоциональной чувствительностью, чтобы тестовая ситуация (аналог – контрольная работа) для него стала значимой.
Однако данные Дудина и Русалова в большей мере соответствуют результатам Айзенка, чем результатам Робинсона. Хотя, повторяю еще раз, модель последнего очень привлекательна не только своей простотой и изяществом, но и согласованностью с другими данными, в частности психогенетическими: экстраверты в большей мере взаимодействуют с внешней средой и у них больше развит невербальный интеллект. Соответственно и результаты многочисленных исследований утверждают, что он больше, чем вербальный, зависит от средовых влияний. Кроме того, эффект повторного тестирования (научения тесту) больше для невербальной части шкалы WAIS, чем для вербальной.
Результаты Робинсона можно объяснить, не прибегая к физиологическим метафорам, на основе представлений К. Юнга об экстраверсии и интроверсии. Экстраверты предпочитают стратегию расширения контактов с окружающим миром – с «объектом». Интроверты, испытывая страх перед «объектом», предпочитают максимально сужать диапазон взаимодействий с миром и взаимодействовать с «субъектом» (самим собой), развивая рефлексию. Экстраверты наращивают невербальный интеллект, его «связанную часть» (по Кэттеллу) – интеллектуальные навыки. Интроверты меньше взаимодействуют с объектами и, следовательно, ограничены в возможностях развития невербального интеллекта. Вербальный интеллект, на который они могли бы опереться, в большей мере зависит от наследственности. Овладение вербально-знаковой культурой, наращивание «связанного интеллекта» за счет вербального и числового фактора труднее дается личности, чем развитие невербального интеллекта (при прочих равных условиях).
Следовательно, по мере приобретения жизненного опыта:
1) средний уровень «свободного интеллекта» (по Кэттеллу) у экстравертов и интровертов должен быть одинаков;
2) средний уровень «связанного интеллекта» (по Кэттеллу), а также общий IQ (сумма «связанного» и «свободного») должен быть несколько выше у экстравертов (не все интроверты склонны к волевым усилиям, направленным на получение новых знаний);
3) уровень вербального интеллекта должен быть несколько выше в группе интровертов, а уровень невербального интеллекта – значительно выше в группе экстравертов;
4) разброс значений уровня вербального интеллекта в группе интровертов (дисперсия) должен быть значительно больше, чем разброс значений невербального интеллекта в группе экстравертов;
5) эти различия должны увеличиваться с возрастом.
Проверке этой гипотезы было посвящено исследование Н. И. Михалчук. Для диагностики экстраверсии-интроверсии был выбран опросник Айзенка EPJ (детский вариант). Интеллект оценивался с помощью шкалы Д. Вексле-ра (WISC) для детей от 5 до 16 лет. В качестве испытуемых были выбраны 40 учащихся 10-11-х классов (20 мальчиков и 20 девочек) и 39 учащихся первых классов (18 мальчиков и 21 девочка). В результате исследования выявилось, что:
1. Разброс показателей интеллекта у интровертов больше, чем у экстравертов. Особенно велики различия дисперсий по вербальному и общему интеллекту, что полностью подтверждает нашу гипотезу. Эти результаты характеризуют как детей младшего школьного возраста, так и детей старшего школьного возраста.
2. Наибольшая дисперсия интеллектуальных показателей наблюдается у мальчиков-интровертов (как 1-го, так и 11-го классов). В 1-м классе наименьший разброс наблюдается в группе девочек-экстравертов, а в 11-м у мальчиков-экстравертов.
3. Средние значения общего и вербального интеллекта выше у интровертов-учеников 1-го класса, чем у их сверстников-экстравертов. Особенно значимы различия между группами девочек. Ученики 11-го класса, группы интровертов и экстравертов не отличаются по уровню интеллекта (общего, вербального и невербального). Девочки-экстраверты, ученицы 11-го класса, лучше выполняют невербальные субтесты, чем девочки-интроверты.
С возрастом дисперсия всех интеллектуальных показателей уменьшается, что противоречит гипотезе о возрастании индивидуальных и межгрупповых различий по вербальному и невербальному интеллекту с возрастом. Возможно, в этом проявляются «усредняющий» воздействие, нивелирующий индивидуальные различия эффект школьного обучения. То же самое происходит и со средними значениями: если в 7-8 лет среднее значение вербального интеллекта выше у интровертов, то с течением времени эти различия нивелируются.
С возрастом средняя величина невербального интеллекта возрастает. Это согласуется с концепцией большей тренируемости невербального интеллекта.
Интеллект и индивидуально-психологические особенности не являются независимыми факторами, но их взаимодействие опосредуется биологическими факторами (полом) и, возможно, условиями школьного обучения.
Теперь, в заключение главы, коснемся еще одной проблемы – ранней одаренности. На мой взгляд, вопрос о ранней интеллектуальной одаренности, пожалуй, очень запутан. Практически все, что известно о вундеркиндах, – это то, что они есть. Но их биографии, содержащие описания личностных черт и достижений, страдают непрофессионализмом, изобилуют преувеличениями и/или преуменьшениями, то есть отличаются изрядным субъективизмом, так как зачастую основаны на информации, исходящей от друзей, родителей, знакомых, противников и т. д.
Что касается исторических анекдотов о проявлениях интеллектуальных дарований в раннем детстве, то они являются устойчивым украшением книг из серии «Эврика» или «Жизнь замечательных людей», издававшихся в нашей стране многочисленными тиражами.
Я, к сожалению (или, если посмотреть на дело с другой стороны, – к счастью), ни разу не сталкивался ни в быту, ни в профессиональной деятельности с проявлениями ранней интеллектуальной одаренности.
Лучшим введением в эту проблему является книга американских авторов «Одаренные дети» (М.: Прогресс, 1991), где даны психологические признаки одаренных 3-6-летних детей. В ряду этих признаков перечисляются и черты, специфичные для любых нормально развивающихся здоровых детей этого возраста. Следовательно, и перед рядовым читателем, и перед профессионалом встает закономерный вопрос: какие психические свойства в действительности качественно отличают одаренного ребенка от его сверстников.
Практически все авторы отмечают высокий энергетический уровень одаренных детей и малую продолжительность сна. Это явление не стоит путать с гиперактивностью и повышенной возбудимостью. Одаренные дети обычно спят немного и рано отказываются от дневного сна. Высокий энергетический уровень сопровождается не только повышенной познавательной активностью, но и интеллектуальной инициативой, склонностью ставить перед собой новые сложные задачи, что, по мнению Д. Б. Богоявленской, является неотъемлемым признаком таланта.
У интеллектуально одаренных детей умственное развитие опережает коммуникативное и физическое, обычно соответствующее возрастной норме, хотя среди интеллектуалов встречаются и больные, и здоровые дети.
Еще одна особенность интеллектуально одаренных – большой когнитивный ресурс: они могут одновременно следить за несколькими рядами событий (хорошее распределение внимания); как правило, у них отличная память; они имеют большой словарный запас, отличаются неуемной страстью к чтению энциклопедий, коллекционированию; любят решать задачи самостоятельно и отвергают навязанный ответ, причем часто погружаются в процесс решения настолько, что не замечают окружающих.
Поскольку дети в возрасте 3-6 лет часто убеждены в том, что их взгляд на мир такой же, как и у всех людей, одаренным детям очень трудно общаться со сверстниками: их интеллект очень гибок и подвижен, они не понимают, что другие думают медленнее, любят прерывать собеседника, поправлять и критиковать взрослых, считают себя всегда правыми. Поэтому они предпочитают общаться со взрослыми, у которых находят интеллектуальное понимание, а не со сверстниками. От конфликтов с ровесниками их спасает развитое чувство справедливости и не по-детски широкие взгляды на жизнь, а также чувство юмора. Пожалуй, развитое чувство юмора и перфекционизм (стремление к совершенству) являются самыми главными личностными чертами – спутниками ранней интеллектуальной одаренности.
V. Взаимосвязь интеллекта и аффективной сферы личности.
Проблема единства аффекта и интеллекта рассматривалась Л.С. Выготским как краеугольный камень теории психического развития ребенка. Однако это единство проявляется как динамическая, а не стабильная связь аффекта с интеллектом. "Все дело в том, что мышление и аффект представляют части единого целого - человеческого сознания". Единство аффекта и интеллекта, согласно Л.С. Выготскому, обнаруживается, во-первых, во взаимосвязи и взаимовлиянии этих сторон психики друг на друга на всех ступенях психического развития и, во-вторых, в том, что эта связь является динамической, меняющейся, причем всякой ступени в развитии мышления соответствует своя ступень в развитии аффекта.
Патологические аффекты и бредовые идеи. Аффективные состояния характеризуются сильной устойчивостью идей, возникающих у человека. При патологических аффектах это проявляется в возникновении бредовых идей. Бредовые идеи связаны, как правило, с наиболее интимными сторонами личности больного, поэтому вызывают у него живое к ним эмоциональное отношение. Бред величия у прогрессивных паралитиков, бред самообвинения у меланхоликов обязаны своим происхождением особенностям их эмоциональной сферы. Именно связью с эмоциями объясняется стойкость бредовых идей, их сопротивляемость всяким логическим доводам.
Психические травматические состояния.
Страхи (фобии). «Тимики» — страдающие неопределенными страхами и «фобики» — страдающие определенной боязнью.
Гипертимия. При гипертимических психопатиях, псевдопсихопатиях, эндогенных заболеваниях может наблюдаться повышенное настроение, имеющее различные оттенки. В сочетании с двигательным и речевым возбуждением, ускорением мышления и ассоциативных процессов, повышенным стремлением к деятельности, субъективным ощущением силы, здоровья, бодрости гипертимия формирует маниакальный синдром.
Экзальтированность, т. е. повышенное настроение с чрезмерной воодушевленностью, переоценкой свойств своей личности, внешности, возможностей, является основным расстройством при многих маниях амбулаторного уровня у подростков.
Эйфория — это повышенное беззаботно-веселое настроение, сочетающееся с благодушием и довольством при отсутствии стремления к деятельности. Сопровождается, как правило, дереализацией и характерен для шизоаффективных психозов, протекающих с образночувственным бредом и онейроидным помрачением сознания, а также для некоторых видов эмоциональных аур при эпилепсии.
Мория представляет собой сочетание маниакального возбуждения, благодушной веселости, беспечности, дурашливости со слабоумием. Проявляется при органических заболеваниях центральной нервной системы.
Гипотимия — это сниженное настроение различных оттенков. Она возникает при дистимических личностных акцентуациях, психопатиях типа «врожденного пессимизма» (П. Б. Ганушкин), постпроцессуальных псевдопсихопатиях, после суицидной попытки, при наркомании
Одним из проявлений гипотимии является дисфория. Это патологический аффект, характеризующийся мрачностью, угрюмостью, раздражительностью больного.
Тоска — это депрессивное эмоциональное состояние, которое проявляется в переживании глубокой печали,