Рациональность — иррациональность.

Часто под этими признаками в первую очередь подразумеваются такие понятия, как организованность или безалаберность. Это тоже аберрация естественного языка, следы бытового толкования терминов. И в культуре принято считать, что рациональным (то есть надежным, предсказуемым, ответственным) быть хорошо. А иррациональным (то есть ненадежным, непредсказуемым, безответственным) — плохо. На самом деле безалаберность — не свойство типа, а свойство человека. Чрезвычайно безалаберными могут выглядеть, например, рационалы ГАМЛЕТЫ или ГЮГО. Это связано с их деловой активностью, которая не является их сильной стороной. При этом очень организованно могут действовать иррационалы ЖУКОВ или ГАБЕН, поскольку оба обладают сильной творческой логикой, подкрепленной еще и сенсорикой. Поэтому если трактовать данный признак именно так, может показаться, что он недостаточно четкий, чтобы грамотно выявить типологические особенности.

Глубинное отличие рациональных типов от иррациональных — это обращенность первых к прошлому опыту (а в самом общем смысле к прошлому опыту всего человечества), а вторых — к тем переменам, которые несет с собой будущее. Очень характерно по этому признаку разделяется отношение одних и других к планам.

Для рационала построенный план — это удобная и понятная дорога, по которой он, нагруженный своим опытом, может двигаться в будущее, не опасаясь неожиданностей и ненужных приключений. План для рационала желателен. Он выступает в качестве необходимого средства, которое приведет его к цели. При невозможности составить план или осуществить намеченное рационал чувствует себя неуверенно, растерянно. Он старается избегать подобных ситуаций, предпочитая проживать каждый свой день с заранее продуманным решением.

Подумать тoлькo!

Мама-рационал говорит дочке:

— Запомни: порядочный человек должен иметь планы на день! Так какие у тебя на сегодня планы?

---

С точки зрения иррационала, план, составленный вчера, обязывающий его руководствоваться особенностями вчерашней ситуации, как минимум бесполезен в новой ситуации, а как максимум — даже опасен, потому что накладывает жесткое клише на текущие, изменяющиеся обстоятельства. В связи с этим иррационал старается как можно быстрее избавиться от плана, выполнить его и вновь почувствовать себя свободным. Это позволяет ему оперативно реагировать на особенности текущего момента.

Подумать тoлькo!

Иррационал спускает ноги с постели и понуро произносит себе под нос:

— Чего-то мне ничего не хочется делать сегодня из того, что я вечером себе напланировал.

---

Если для рационала план — это гарантия некоторой стабильности в будущем, позволяющая ему двигаться вперед, то для иррационала план — это решетка, досадное препятствие, не позволяющее ему гибко вписываться в постоянно меняющийся поток событий, как того требует его природа.

Возвращаясь к истокам (к К. Г. Юнгу), соционика постулирует равную ценность этих двух качеств. Для развития культуры иррациональная отзывчивость на перемены -не менее важный фактор, чем рациональное сохранение традиций.

Экстраверсия — интроверсия.

Расхожие, обыденные представления накладывают свой отпечаток и на эти два термина. Обычно под ними понимается противопоставление общительности и замкнутости, хотя, по замыслу К. Юнга, разработавшего в свое время эти понятия, различие между экстравертной и интровертной установками базировалось на другом.

Современная трактовка, прижившаяся в общественном сознании, скорее, берет свое начало в трудах Г. Айзенка. Так, например, в своей книге «Структура личности», пересказывая Юнга, он пишет, что экстраверт:

— «ценит достаток, богатство, власть, престиж»;

— «ищет социального одобрения, следует устоям, доверяет окружающим, легко приобретает друзей, внешне активен»;

— «изменчив, любит новое, эмоционально возбудим»;

— «беспристрастен, рационален, меркантилен, упрям»;

— «стремится быть свободным, беззаботным, доминирующим».

Поскольку про интроверта не написано ничего конкретного, то, видимо, следует думать, что интроверт:

— не ценит достаток, богатство, власть, престиж;

— не ищет социального одобрения, не следует устоям, не доверяет окружающим, с трудом приобретает друзей, внешне пассивен;

— инертен, консервативен, эмоционально маловозбудим;

— неравнодушен, иррационален, не меркантилен, послушен;

— не стремится быть свободным, беззаботным, доминирующим.

Странное получается существо. Но тогда уже не удивляет замечание Г. Айзенка в той же книге: «Известно, что здоровые люди (не экстраверты, не интроверты и не невротики)...» и т. д.

Из начала фразы становится ясно, что к этим проявлениям автор относится как к патологии. Поэтому разницу в восприятии мира экстравертом и интровертом он определял на группах истериков (по его мнению, экстравертов) и психастеников (по его мнению, интровертов). В эксперименте измерялся уровень притязаний тех и других, а также регистрировалась скорость выполнения задания и количество допущенных ошибок. По мнению автора, эксперимент должен был дать представление о различии в притязаниях экстравертных и интровертных типов.

Чтобы не ломать голову над странностями этого подхода, обратимся лучше к первоисточнику.

Вот что писал К. Юнг во введении к книге «Психологические типы» об экстравертной и интровертной установках: «Несмотря на различие формулировок, всегда замечается общее в основном понимании, а именно движение интереса по направлению к объекту в одном случае и движение интереса от объекта к субъекту и к его собственным психическим процессам в другом случае».

Юнг вводил понятия экстраверсии и интроверсии как две противоположные установки именно здорового сознания. Экстраверт в большей мере ориентирован на объекты внешнего мира, воспринимает прежде всего их внешние проявления и себя как объект среди других объектов.

Интроверт в большей мере ориентирован на субъективное восприятие действительности, на свои взаимодействия с объектами, которым он приписывает такое же, как у него, субъектное восприятие.

Причем Юнг специально подчеркивал, что здесь имеются в виду именно «те случаи, которые находятся в нормальных условиях». И далее: «Там, где имеет место такое обусловленное внешним влиянием извращение типа (навязывание противоположной установки. — Е. У. и Л. Б.), индивидуум в дальнейшем по большей части становится невротическим, и его излечение возможно только через выявление естественно соответствующей индивидууму установки».

Из этой фразы видно, что установки не только не являются патологией, а как раз наоборот — их искажение приводит к патологии, к невротическим расстройствам.

Понятно, что экстравертная и интровертная установки — противоположны по своей природе, поэтому у каждого конкретного человека доминирует лишь одна из них. В одном случае человек воспринимает мир как множество объектов, связи между которыми он восстанавливает по факту наблюдения (экстраверсия). В другом случае его восприятие базируется на множестве своих связей и отношений с миром, на выявлении мотивов, а объекты — только узелки в этой сети отношений (интроверсия).

Для экстраверта отношения возникают в момент появления объекта в поле внимания. Нет объекта — нет и отношений с ним. Это естественно.

Для интроверта существуют только те объекты, с которыми он находится в отношениях. Нет отношений — нет объекта. А зачем он тогда?

Подумать только!

В жизни это выглядит так. Например, в автобусе при резком повороте некто наступает человеку на ногу. Экстраверт, скорее всего, потребует (хотя бы мысленно), чтобы человек крепче держался за поручень — вон же он, специально приделан, — чтобы на следующем повороте такого не повторилось. Поручень указан, объект проинформирован и призван к порядку — дело сделано, можно успокоиться.

Интроверта же прежде всего интересует, случайно или намеренно субъект пренебрег поручнем, наплевал он на других пассажиров или не хотел их обидеть, но не догадался подстраховаться. Важно, что он намерен делать дальше: думать о других или нет. Если он сожалеет, интроверту этого достаточно, потому что тогда меры будут приняты самим субъектом и можно не беспокоиться.

---

Общепринятое различение экстравертов и интровертов по признаку общительность/замкнутость является глубоко вторичным. Дело в том, что экстраверт, способный держать все объекты в поле своего внимания, может с ними вообще не общаться — только наблюдать. В то же время интроверт может бурно общаться по очереди с каждым в компании и в итоге обслужить огромное количество народу, поделившись с каждым своим отношением.

Большая часть разночтений и ошибок в соционических «исследованиях» связана не с тем, что Юнг нечетко описал основные признаки типов, а с тем, что неофиты чаще всего не могут пробиться через бытовые, вульгарные трактовки этих понятий к их глубинному смыслу.