Задачи и мотивы деятельности.
Действие, совершаемое человеком, не является совершенно изолированным актом; оно включается в более обширное целое деятельности данной личности и лишь в связи с ней оно может быть понято.
Общественная организация человеческой деятельности, объективный факт разделения труда порождают своеобразный характер её мотивации. Поскольку деятельность человека и входящие в её состав действия служат при разделении труда непосредственно для удовлетворения не его личных, а общественных потребностей, действия человека, направляясь уже непосредственно не на предметы, служащие для удовлетворения его потребностей, не могут возникнуть инстинктивно, а лишь в силу осознания зависимости удовлетворения его личных потребностей от выполнения им действий, направленных на удовлетворение общественных потребностей: в силу общественного характера человеческой деятельности, она из инстинктивной — какой была у животных — становится сознательной.Вместе с тем создаётся возможность как схождения, так и расхождения между мотивом и целью деятельности. Прямой целью общественно-организованной человеческой деятельности является выполнение определённой общественной функции; мотивом же её для индивида может оказаться удовлетворение его личных потребностей. В меру того, как общественные и личностные интересы и мотивы расходятся у индивида, расходятся также мотивы и цели его собственной деятельности; в меру того как они сходятся, сходятся также мотивы и цели деятельности человека.
Единство исходных мотивов и конечных целей у сложившейся и осознавшей свои пути личности может охватить всю сознательную жизнь человека и провести через неё чёткую, изменяющуюся применительно к обстоятельствам и в зависимости от изменений самой личности и всё же единую жизненную линию — генеральную линию в жизни данной личности.
На жизненном пути человека бывают и такие узловые моменты, в которые более или менее резко меняется всё направление его жизненного пути. Оно зависит и от личности, и от обстоятельств, не всегда от неё зависящих. Умелый художник, чтобы выявить и очертить облик действующих лиц художественного произведения и их характер, обычно специально подбирает те ситуации, в которые он их последовательно вводит так, чтобы в многообразии различных проявлений, свойственных реальной, живой личности, выявить эту стержневую её линию. Искусство композиции собственно в том главным образом п заключается, чтобы подобрать ситуации, адекватные для выявления основного стержня личности действующего лица.
В жизни никто специально не подбирает для человека таких ситуаций. Он должен сам проложить себе путь сквозь различные ситуации и обстоятельства, часто идущие в разрез с его линией и толкающие его на другие пути.
Единство деятельности конкретно выступает как единство тех целей, на которые она направляется, и мотивов, из которых она исходит. Мотивы и цели деятельности как таковой в отличие от мотивов и целей отдельных действий носят обычно обобщённый, интегрированный характер, выражая общую направленность личности, которая в ходе деятельности не только проявляется, но и формируется.
Ход человеческой деятельности обусловлен прежде всего объективной логикой задач, в разрешение которых включается человек, а её строение — соотношением этих задач.
Единство деятельности создаётся прежде всего наличием больших задач, подчиняющих себе ряд более мелких, частных задач, входящих в них в качестве звеньев.
Поскольку конечная цель деятельности достигается в целом ряде действий, результат каждого из этих действий, будучи по отношению к конечной цели средством, является вместе с тем для данного частного действия целью. Будучи объективно и средством и целью, частичной целью и средством, результат отдельного действия субъективно может переживаться или осознаваться субъектом по-разному. Преломляясь в переживании субъекта, эта диалектика целей и средств может принять в ходе действий разнообразные формы: в тех случаях, когда субъект как бы застревает на какой-нибудь частной цели, превращающейся для него в самоцель, деятельность его дробится, мельчает и распыляется; по мере того как он, сохраняя в поле своего зрения более крупные задачи, которые как бы вбирают в себя более частные, мелкие задачи, передвигает свою конечную цель всё дальше и дальше, деятельность его становится всё собраннее и целеустремлённее. Включение действия в новый, более обширный, контекст придаёт ему новый смысл и большую внутреннюю содержательность, а его мотивации — большую насыщенность. Направленное на разрешение частной задачи действие, становясь способом разрешения более общей задачи, теряет специально к нему относящуюся преднамеренность и приобретает особую лёгкость и естественность.
Даже в тех случаях, когда человеку по ходу его деятельности приходится разрешать различные задачи, не связанные между собой как часть и целое, деятельность человека приобретает всё же единство и целеустремлённость, в каждом его действии имеется выходящая за пределы непосредственно разрешаемой этим действием задачи общая цель, — одновременно обобщённая и личностно-значимая, ради которой в конечном счёте человек и делает всё, что он предпринимает. В таком образе действия, если он определяет весь образ жизни человека, и проявляется и формируется цельная человеческая личность.
Определяющее значение целей и задач сказывается и на мотивах. Сами мотивы формируются в зависимости от этих целей и задач. Мотивы определяются задачами, в которые включается человек, во всяком случае не в меньшей мере, чем эти задачи — мотивами. Мотив для данного действия заключается именно в отношении к задаче, к цели и обстоятельствам — условиям, при которых действие возникает. Мотив, как осознанное побуждение для определённого действия, собственно и формируется по мере того, как человек учитывает, оценивает, взвешивает обстоятельства, в которых он находится, и осознаёт цель, которая перед ним встаёт; из отношения к ним и рождается мотив в его конкретной содержательности, необходимой для реального жизненного действия. Мотив — как побуждение — это источник действия, его порождающий; но чтобы стать таковым, он должен сам сформироваться. Поэтому никак не приходится превращать мотивы в некое абсолютное начало. Подчинение действий, которыми человек разрешает встающие перед ним задачи, казуистике личностных мотивов вне отношения к логике задач если и имеет место, то главным образом в отношении малозначительной деятельности, в которой задачи отступают на задний план только в силу их ничтожности и несущественности; да и то эта гегемония мотивов над задачами имеет место больше в представлении субъекта, чем на самом деле. Сила объективной логики вещей обычно такова, что она скорее использует личные мотивы человека как приводной ремень для того, чтобы подчинить его деятельность объективной логике задач, в разрешение которых он включён. И чем значительнее эти задачи и существеннее деятельность, тем жёстче становится детерминирующая сила задач, тем менее существенными для понимания деятельности становятся стоящие вне отношения к ним личностные мотивы.
Мотив человеческих действий естественно связан с их целью, поскольку мотивом является побуждение или стремление её достигнуть. Но мотив может отделиться от цели и переместиться: 1) на саму деятельность, как это имеет место в игре, где мотив деятельности лежит в ней самой, или в тех случаях, когда человек делает что-нибудь «из любви к искусству», и 2) на один из результатов деятельности. В последнем случае побочный результат действий становится для действующего лица субъективно целью его действий. Так, выполняя то или иное дело, человек может видеть свою цель не в том, чтобы сделать именно данное дело, а в том, чтобы посредством этого проявить себя или выполнить свой общественный долг.
Наличие мотивов деятельности, выходящих за пределы прямых целей самих действий, у человека как социального существа неизбежно и правомерно. Всё, что человек делает, имеет помимо непосредственного результата в виде того продукта, который его деятельность даёт, ещё и какой-то общественный эффект: через воздействие на вещи он воздействует на людей. Поэтому у человека, как правило, в деятельность вплетается социальный мотив — стремление выполнить свои обязанности или обязательства, свой общественный долг, а также проявить себя, заслужить общественное признание и т. п.
Мотивы человеческой деятельности чрезвычайно многообразны, проистекая из различных потребностей и интересов, которые формируются у человека в процессе общественной жизни. В своих вершинных формах они основываются на осознании человеком своих моральных обязанностей, задач, которые ставит перед ним общественная жизнь, так что в своих высших, наиболее сознательных проявлениях поведение человека регулируется осознанной необходимостью, в которой оно обретает истинно понятую свободу.
С общественной природой мотивации человеческой деятельности связано влияние, которое оказывает на неё оценка — обусловленная общественными нормами самооценка и оценка со стороны окружающих, особенно тех, мнением которых человек дорожит.
Английский шофёр грузовой машины Джон на поле битвы в Испании под ураганным огнём противника доставлял воду изнывавшим от жажды бойцам; смертельно раненный, он говорил: «Если бы это видел товарищ Сталин, он похлопал бы меня по плечу и сказал: «Ты хорошо вёл себя, ты прекрасный товарищ, Джон» (из доклада т. Мануильского на XVIII съезде ВКП(б)).
Психологически в значительной мере именно посредством оценки осуществляется социальное воздействие на деятельность личности. Поэтому практически очень важно правильно её организовать, теоретически — раскрыть её тонкий и лабильный механизм.
Было бы ошибочно думать, что оценка является лишь снабжённой положительным или отрицательным знаком, плюсом или минусом, регистрацией того, что человек независимо от неё делает. Поскольку человек — существо сознательное — ожидает и предвидит оценку, оценка влияет, воздействует на его деятельность, направляет её в ту или иную сторону, повышает или снижает её уровень.
Однако оценка всё же совершается на основании результатов деятельности, её достижений или провалов, достоинств или недостатков, и поэтому она сама должна быть результатом,а не целью деятельности. Для того чтобы прийти к положительной оценке, надо идти по направлению прямой цели своих действий.
Там, где оценка становится самостоятельной целью для субъекта, к которой он идёт, как бы минуя прямую цель самого действия, там обычно он не достигает ни одной, ни другой. Нет более верного средства провалить свой успех, как думать только о нём, забыв о самом деле, которое одно лишь может дать его. Каждый раз, когда давление этого мотива — установки на оценку — перемещает цель, в деятельности наступают те или иные нарушения и отклонения. Это случается часто при публичных выступлениях. Непосредственное присутствие оценивающей публики очень легко производит совершенно непроизвольное смещение интереса и внимания. Так, лектор, докладчик, выступая перед аудиторией, начинает думать не о том, что он говорит, а о том, что он говорит перед слушающей и оценивающей его аудиторией; артист — не о сцене, которую он разыгрывает, а о зрителе, который смотрит его игру; точно так же музыкант на эстраде начинает переживать не музыкальное произведение, которое он исполняет, а своё нахождение на эстраде перед слушателем, который может его вознести или низвергнуть, на милость которого он отдан. Известно, сколько срывов даёт такая установка. Для того чтобы добиться успеха в любом деле, нужно больше думать о своём деле, чем о своём успехе. Отчасти это, по-видимому, имел в виду К. С. Станиславский, когда, обобщая свой сценический опыт, считал необходимым при подготовке артиста воспитать в нём умение концентрировать внимание на сцене, а не на зрительном зале, на партнёре, а не на зрителе. Однако это не значит, что можно рекомендовать оратору, лектору, артисту, чтобы он отвлёкся от аудитории. Выступление каждого из них должно быть процессом активного общения с аудиторией и воздействия на неё. Поэтому выступление, которое вовсе отвлеклось бы от зрителя или слушателя, не могло бы быть удачным. Но эффективно воздействовать на аудиторию можно только через то объективное содержание, которое ей преподносится. На нём и должно быть в первую очередь сосредоточено внимание говорящего и играющего.
Это проблема, касающаяся, конечно, вовсе не только актёра, музыканта-исполнителя, лектора или оратора, а каждого человека: каждый человек, делая своё дело в цеху завода или даже у себя в кабинете, знает, что его ждёт общественная оценка, и он не может быть к ней равнодушен.
Нужно, однако, сказать, что здесь суть дела в конечном счёте не в смещении внимания. Само это смещение внимания требует объяснения. Оно обусловлено чувством неуверенности, а чувство уверенности или неуверенности зависит прежде всего от того, насколько человек владеет материалом. Когда человек чувствует, что он овладел своим делом, и поэтому ждёт успеха, общественное внимание, сосредоточенное на том, что он делает, зритель, слушатель, аудитория по большей части не только не дезорганизуют, не отвлекают внимания от дела, которое надо делать, а, наоборот, собирают на нём все силы, потенцируют их, создают подъём и вызывают особенную собранность, остроту, блеск, для многих недостижимые без этой атмосферы публичности, насыщенной эмоциональной напряжённостью людских отношений.
Но когда человек не овладел своим материалом, не чувствует себя готовым, видит, что его успех не в его руках, а во власти случая, и предвидит поэтому возможность подстерегающего его на каждом шагу неуспеха, может быть, провала — тогда атмосфера сосредоточенного на нём внимания превращается в угрожающую силу, которая подавляет, а не поднимает, рассеивает, а не собирает, которая дезорганизует его и так не уверенные в себе силы. Однако как в одном, так и в другом случае воздействие общественной оценки служит лишь усилителем того, что вытекает из самой деятельности человека, из степени её мастерства. Значит, для того чтобы ожидаемая оценка оказывала положительное влияние на деятельность, нужна прежде всего работа, нужна подготовка, на которую можно положиться. Для того чтобы человек, делая своё дело, не находился во власти аудитории, нужно, чтобы она и то, что он перед ней делает, находились в его власти. Очень важное для успеха чувство уверенности в себе основывается прежде всего на овладении своим делом.
Таким образом, характер воздействия оценки на деятельность человека обусловлен, во-первых, тем, насколько правильно и благополучно его отношение к тому делу, которое он делает.
Влияние установки на оценку как мотива деятельности зависит, во-вторых, от характера отношения между действующим субъектом и оценивающим его окружением. Известно, насколько легче бывает делать своё дело в доброжелательном, чем в недоброжелательном окружении. Недоброжелательность окружения сразу сковывает, парализует, особенно очень чувствительных и неустойчивых людей. Почувствовав доброжелательную атмосферу, они сразу находят себя, овладевают своими силами и проявляют себя с самой положительной стороны. Но и в отношении менее чувствительных людей бесспорным должно быть признано то положение, что технически, объективно одна и та же задача является психологически задачей различной трудности, когда её приходится решать в различных социальных ситуациях.
Один молодой преподаватель с большим успехом читал курс в маленьком периферийном вузе. Но когда ему, в силу случайного стечения обстоятельств, пришлось читать тот же самый курс в институте, в котором он привык выступать в скромной роли ассистента, то задача оказалась для него неизмеримо более трудной и справился он с ней менее удачно.
У некоторых людей эти личностно-социальные моменты оценки в некоторых случаях явно перевешивают объективные, связанные с самой деятельностью. Так, иногда приходится наблюдать, как чрезмерно самолюбивый ребёнок выходит из игры, в которой он испытал неуспех; сама игра, только что его увлекавшая, теряет для него привлекательность, потому что он в ней оказался в невыигрышной ситуации; чтобы не проигрывать, он предпочитает вовсе не играть.
Аналогичные мотивы в других случаях порождают самые причудливые изгибы в деятельности некоторых людей. Так, человек, у которого увлекательнейшая, казалось бы, профессиональная работа (скрипач), не добившийся на своём поприще успеха, могущего его удовлетворить, и слишком дряблый, лишённый надлежащей хватки, чтобы этих успехов в своей области добиться, вдруг начинает сверх всякой меры увлекаться фотографией, в которой ему сразу же удалось достигнуть известных успехов. Признание, которым он пользуется тут и которого ему не хватает в музыке, перевешивает для него значимость самой работы, и фотография становится для него уютным убежищем; в неё он спасается бегством от трудностей, с которыми он сталкивается в своей работе, и неудовлетворённости своими успехами в ней.
Однако такое преобладание субъективно-мотивационных моментов является всё же не правилом, а исключением; им объясняются скорее некоторые причудливые изгибы в деятельности, чем нормальный её ход. Чем серьёзнее, значительнее, существеннее деятельность человека, тем больше в определении её хода объективная логика задач, вразрешение которых включён человек, преобладает над субъективной казуистикой личностных мотивов.
Влияние оценки обусловлено рядом обстоятельств. Так, оценка, направленная непосредственно на личность действующего субъекта, действует вообще иначе, чем оценка, направленная лишь на те или иные его действия. Совершенно иной психологический эффект производит по большей части на каждого человека, в том числе и на ребёнка, поведение которого особенно подвергается постоянной оценке, скажут ли ему: такое-то конкретное действие неудачно, такой-то твой поступок «не хорош» или «ты не хорош». Самая отрицательная оценка и жёсткая критика отдельного действия или поступка не заденет особенно болезненно человека, если она не будет принята им как ущемление его личности, и всякая, даже относительно мягкая критика и неблагоприятная оценка будет воспринята аффективно, если она в силу тех или иных обстоятельств представляется как оценка личности в целом, как направленная против неё. В силу этого общее недоброжелательное отношение, которое по существу является отношением к личности в целом, производит особенно неблагоприятное впечатление.
Одна и та же отрицательная оценка того или иного частного действия или поступка будет воспринята по-разному в зависимости от того, будет ли она иметь место на фоне общего благожелательного или неблагожелательного отношения, будет ли она исходить от человека, с которым установились те или иные общие отношения.
Отрицательная оценка какого-нибудь определённого поступка со стороны человека, вообще относящегося хорошо, на фоне общего благожелательного отношения в известном смысле ещё полновеснее ложится на данный поступок, не обижая, не задевая человека вообще; на фоне же общего неблагожелательного отношения она будет воспринята по отношению к данному действию не так серьёзно: всегда будет тенденция свести её к общему неблагожелательному, пристрастному отношению; вместе с тем, сведённая к нему, она в силу этого и вызовет отрицательную аффективную реакцию.
Всё это положения, из которых педагог может извлечь и извлечёт ряд практически существенных выводов.
Оценка, направленная на то или иное проявление личности, будет, далее, воспринята по-разному в зависимости от того, какое место данные проявления занимают в жизни человека. У каждого человека есть более или менее резко очерченная область, обусловленная всем предшествующим процессом его развития, которая для него особенно существенна, особенно тесно связана со стержнем его личности. К оценке каждого, даже частного его проявления в этой области человек обычно особенно чувствителен. Меня не очень затронет, если обнаружится, что я не умею делать какой-нибудь гимнастический фокус, и кто-либо найдёт, что я не первоклассный акробат (я ни в малейшей мере на это не притязаю, зная ограниченность моих возможностей в этом отношении), но меня, вероятно, скорее заденет за живое, если я прочту неудачную лекцию и слушатели найдут, что я неинтересный лектор. В свою очередь акробату, подвизающемуся в цирке, будет, вероятно, в высокой степени безразлично, если кто-нибудь заподозрит, что он не образцовый лектор; зато он будет очень задет непризнанием его достоинств в области его искусства.
Я очень люблю пение, с величайшим удовольствием слушаю и очень ценю хороших певцов, но никто не уязвит меня, если вздумает сказать, что я не умею петь. Я это сам отлично знаю и как ни люблю прекрасный человеческий голос, особенно не страдаю от сознания, что сам им не обладаю. Но для человека, избравшего профессию певца, но для юноши, который мечтает именно на этом поприще завоевать себе славу, такое сознание было бы убийственным.
В пределах особенно значимой сферы деятельности существенное влияние на чувствительность человека к той или иной оценке оказывает ещё и уровень притязаний личности. И в области основной её деятельности, с которой непосредственно связаны интересы данной личности, возможны, с одной стороны, такие высокие достижения, которые явно превышают реальные возможности личности на данном этапе её развития, и с другой — такие элементарные, которые не представляются уже для неё действительными достижениями. Школьник вряд ли будет особенно сконфужен, если он не сможет решить задачу, о которой ему сообщат, что с ней не справляются и студенты, и он вряд ли особенно возгордится и будет польщён тем, что он сумеет справиться с каким-нибудь заданием, если он знает, что это в состоянии сделать и маленький дошкольник. Ни одна, ни другая задача не будет его особенно стимулировать. Совсем иной эффект получится, если он узнает, что предложенная ему задача разрешена кем-нибудь из его сверстников или старших товарищей, но пока ещё не даётся его одноклассникам или, наоборот, большинством его одноклассников уже решена. Очевидно, отношение к оценке находится в зависимости от характера и уровня притязаний личности.
Характер же и уровень притязаний человека обычно находится в зависимости от уровня достижений его в данной области. С повышением уровня достижений личности будет, как правило, повышаться и уровень её притязаний. Таким образом, результаты деятельности изменяют условия этой деятельности: создаётся своеобразная «циркулярная реакция», которая находит себе особенно яркое выражение во влиянии эмоциональных факторов на протекание действий.
Вопросы о влиянии оценки приобретают особое значение в ходе педагогического процесса.
Наблюдения Б. Г. Ананьева в условиях школьной работы показали, как взаимоотношения учителя и учеников насквозь пропитаны оценочными моментами, которые проступали многообразными оттенками в интонациях педагога, в том, как он спрашивал учащегося и как принимал его ответы, и т. д. Оценки теснейшим образом связаны со всей системой взаимоотношений педагога и учеников, складывающихся и изменяющихся в ходе учебной и воспитательной работы. Оценка и в частности отметка, как её выражение, подчёркивает общественное значение успешной работы и повышает сознание общественной ответственности у учащегося, тем самым влияя на формирование одного из ценнейших характерологических свойств человека, проявляющихся в ответственном отношении к тому делу, которое он делает. При этом оценка учителя оказывает руководящее, направляющее влияние на оценку ученика его товарищами, классом и, обусловливая репутацию ученика в школе и отчасти в семье, отражается на его самооценке и уровне его притязаний.
Не только положительная, но и отрицательная оценка может оказать благотворное влияние, если она объективно обоснована и мотивирована. Систематические школьные наблюдения (того же исследователя) показывают, что объективная обоснованность оценки, которая в силу этой обоснованности и мотивированности осознаётся и самими учащимися как правильная, справедливая, является существеннейшим условием её положительного педагогического воздействия.
Различные действия в деятельности связаны между собой не только как средство и цель, как причина и следствие зависимостями самих действий и их объективных результатов, но и тем субъективным, эмоциональным воздействием, которое в процессе деятельности результат одного действия оказывает на последующее действие. Успешный или неуспешный ход деятельности всегда так или иначе изменяет психологические условия её протекания. Влияние как успеха, так и неуспеха может быть при этом различным в зависимости от ряда конкретных условий, в частности от соотношения между силой и способностями данного субъекта и трудностью задач, стоящих перед ним..
Успех вообще окрыляет, особенно давшийся с известным трудом и воспринимаемый как заслуженный результат приложенных усилий; но слишком легко давшийся успех может разоружить, размагнитить, вызвать самоуспокоение и склонность положиться впредь на случайную удачу. Неуспех вообще затрудняет дальнейшую работу, делает её психологически субъективно более трудной, чем она объективно есть. Но если неуверенного, слабого человека, который не рассчитывает совладать с трудностями, неуспех может обескуражить, демобилизовать, легко представляясь как фатальный результат его собственной неспособности, то у более сильного человека, который чувствует в себе резерв ещё не использованных сил и возможностей, неуспех может стимулировать желание во что бы то ни стало добиться успеха; он может подстегнуть к тому, чтобы мобилизовать все свои силы, в особенности если человек к тому же ещё сознаёт, что постигшая его неудача явилась результатом недостаточно напряжённой работы с его стороны.
С этим влиянием успеха и неуспеха на деятельность связано влияние посильно и непосильно (сверх) трудных задач. Трудные, но посильные задачи и соответствующие требования стимулируют, выявляя, по мере того как человек их осиливает, повышающийся уровень доступных ему достижений и повышая тем самым и уровень дальнейших его притязаний, готовность и охоту браться за дальнейшие, всё более трудные задачи. Постановка сверхтрудных задач, вызывающая неудачные попытки их разрешить, и сознание их заведомой непосильности парализует, снижает силы и может породить состояние, при котором все задачи становятся психологически более трудными; в результате задачи, которые были бы посильны для данного субъекта, могут стать непосильными для него.
Вопрос о влиянии успеха и неуспеха, уровня притязаний и уровня достижений был предметом ряда экспериментальных исследований (Т. Дембо, Ф. Гоппе, К. Фаянс и др.) школы К. Левина. Эти работы впервые экспериментально выявили и проследили влияние сложных личностных моментов в динамике поведения.
В частности Ф. Гоппе экспериментально показал, что переживание успеха и неуспеха зависит не только от результата деятельности самого по себе, но и от разных моментов, в частности от отношения данного результата к установившемуся на данный момент уровню притязаний личности, к тому, насколько данная деятельность испытывается как проявление личности. Гоппе отметил, что переживания успеха и неуспеха тесно связаны с относительно узким кругом трудностей, определяемых в первую очередь уровнем достижений личности. В его же экспериментах отчётливо выявилось, что задачи, заведомо слишком трудные и слишком лёгкие для данного испытуемого, не порождают чувства успеха и неуспеха.
Экспериментальное исследование Дж. Франка показало, что изменение в уровне достижений в одной задаче может при известных условиях изменить уровень притязаний по отношению к другой задаче. В соотношении между уровнем притязаний и уровнем достижений проявляются очень значительные индивидуальные различия, причём для каждого индивида это соотношение является относительно очень устойчивой и характерной чертой.[175]
В экспериментах, проведённых на нескольких стах учащихся, Юкнат показано, что успех или неуспех в одной области или деятельности может существенно сместить вверх или вниз уровень притязаний детей в другой области, особенно если уровень притязаний в этой второй области ещё прочно не установился.
К. Фаянс специально исследовала влияние успеха и неуспеха на совсем маленьких детях — от 1 года до 4 лет. Она констатировала очень значительное влияние успеха и неуспеха на активность ребёнка: успех вызывал и у обычно пассивных детей более или менее значительное повышение активности, неуспех же — снижение активности даже у относительно активных детей.[176]
Для правильного понимания влияния успеха или неуспеха на ход деятельности необходимо различать два момента: во-первых, объективную успешность или неуспешность, т. е. собственно эффективность или неэффективность самого действия, во-вторых, — успех или неуспех действующего лица, этот последний в свою очередь может быть понят по-разному — или как чисто личный успех, или как успех определённого общественного дела. В действительности мотивы личного успеха вовсе не безраздельно господствуют в поведении людей. Всё подлинно великое и ценное, что было сделано людьми, сплошь и рядом делалось не только не в целях личного успеха и признания, но иногда и с явным пренебрежением к нему.Сколько больших новаторов в общественной жизни, в науке, искусстве делали своё дело, не получая при жизни признания, и тем не менее не отступались от него, не сворачивали на те проторённые дорожки, которые с наименьшей затратой сил вели к личному признанию и успеху! Но одно дело личный успех, успех данного индивида, который достигается и в том деле, которое он ради этого успеха делает, совсем другое дело общественный успех, успех того дела, которому человек отдаётся и ради которого он готов нести всяческие жертвы. Именно этот мотив — успех большого общего дела, а не успех только личный — должен стать основным в мотивации деятельности человека социалистического общества.
Ряд наблюдений и исследований над школьниками свидетельствует о том, что в ходе учебной работы, при правильной её организации, полезно периодически учитывать результаты, достигнутые на различных этапах; это облегчает здоровый самоконтроль. Целый ряд экспериментальных наблюдений над работой учащихся, из которых одним в ходе работы сообщалось о её результатах, а другие держались в неведении об оценке их работы, подтверждают это положение.
Так, в частности Byok и Norbell проверили влияние знаний результатов своей работы на двух равносильных группах учащихся, упражнявшихся в чистописании. Группа учащихся, которая в начале экспериментальной работы не проверяла достигнутых ею результатов и была, таким образом, в неведении относительно них, во второй период стала периодически проверять получавшиеся результаты. В результате её продукция сразу повысилась. Группа учащихся, которая в первой части эксперимента периодически проверяла результаты своей работы, согласно данной ей инструкции, во второй период экспериментальной работы перестала это делать; уровень её достижений сразу резко снизился, как об этом свидетельствуют приводимые кривые. Аналогичный эксперимент был проведён у нас Шардаковым в двух VI классах. Результаты получились аналогичные (см. кривые). Знание результатов своей работы стимулирует учащихся, формирует у них волю к учению, повышает их активность. Результаты такого самоконтроля сказываются при этом, по данным Шардакова, особенно значительно на средних и слабых учениках. Учёт результатов своей работы влияет благоприятно и на работу более сильных, но здесь эффект этого учёта менее значителен.
Кривая влияния знания результатов на ход обучения
Эти общие соображения о деятельности и её мотивации должны быть ещё конкретизированы. Для этого необходимо прежде всего выделить основные виды деятельности.
Труд.
Основным, исторически первичным видом человеческой деятельности является труд.Своеобразные, отличные от труда, но связанные с ним и производные от него виды деятельности представляют игра и учение.
В высших, наиболее совершенных, формах творческого труда, отражающих всю многогранную сущность человеческого существа, находят себе действенное выражение и развитие все душевные силы, замыслы, чувства личности; эти различные моменты, или стороны, не совпадая, но переходя друг в друга и друг с другом сочетаясь, снова образуют целостное единство.
Все психические процессы, с которых мы начали аналитическое изучение психики человека, выступают в действительности как стороны, моменты труда, игры, учения — вообще одного из видов деятельности. Реально они существуют лишь во взаимосвязи и взаимопереходах всех сторон сознания внутри конкретной деятельности, формируясь в ней и ею определяясь.
Психологический анализ различных видов деятельности, т. е. анализ их психологических свойств, мы начинаем с труда как основного вида деятельности человека; игра и учение, естественно, располагаются в той последовательности, в которой они выступают в качестве основных видов деятельности в онтогенетическом развитии человека.