Личность: от мифологии к науке

Для чего пишутся учебники по теориям личности?

С одной стороны, это отчет о достижениях и взлетах психологии личности, о глубоких открытиях или озарениях, или о проделанной кропотливой работе, итогом которой стал новый взгляд на личность.

С другой стороны, это отчет о провалах и тупиках, иллюстрации однобокости и предубежденности, слепоты к другим взглядам и порою даже к фактам, история жарких схваток и отчаянной конкуренции.

И это все одни и те же теории.

Учебники по психологии личности и учебники по теориям личности в психологии (а только в англоязычной литературе и тех и других написан не один десяток) – это разные учебники, и пишут их разные авторы. Возникает вопрос – чем изучение теорий личности может помочь в понимании личности? Не имеет ли оно только лишь историческое, археологическое значение, подобно тому, как череп неандертальца иллюстрирует один из более или менее тупиковых путей эволюции человека и имеет лишь очень ограниченную ценность для познания современного человека?

Свод теорий личности – это история идей. Все интересные идеи в науке оставляют свой след, который присутствует даже тогда, когда первоисточники уже давно забыты. Мы уже не вспоминаем каждый раз Фрейда, говоря о бессознательном, Адлера, говоря о компенсации, Маслоу, говоря о самоактуализации, Д.Н.Узнадзе, говоря об установке, или А.Н.Леонтьева, говоря о личностном смысле. Эти идеи, оторвавшись от их авторов, перешли в основной фонд объяснительных понятий. Из теорий личности перешли в общую психологию личности.

Однако примерно лет 30-40 тому назад при взгляде на многообразие теорий личности сразу делалось ясно, что психология еще не в полной мере является наукой – во всяком случае, по сравнению с науками о природе. Действительно, естественные науки много столетий назад миновали тот этап, когда разные мыслители не могли договориться не только об общих взглядах на законы мироздания, но даже об общем языке, на котором о нем можно рассуждать. Разноречивые теории полностью исключали друг друга, выступая не столько в познавательной, сколько в идеологической роли мифов, вера в которые служит критерием различения "своих" и "чужих". Именно это мы наблюдаем сегодня в психологии личности. Естественные науки преодолели эту теоретическую раздробленность, выработав общий язык, общую аксиоматику, общую логику умозаключений и расширения сферы познанного. В этом направлении движется и психология личности в последние 2-3 десятилетия, и довольно быстро, хотя окончательное ее превращение из мифологии в науку – дело не самого близкого будущего.

Можно достаточно уверенно датировать возникновение психологии личности как особой предметной области психологического познания концом 1930-х гг., когда вышли в свет первые фундаментальные теоретические работы, задавшие эту область: "Динамическая теория личности" К.Левина (1935), "Личность" Г.Олпорта (1937) и "Исследования личности" Г.Мюррея (1938). С этого времени и примерно до конца 1960-х годов длился период, который можно назвать классическим периодом в изучении личности, характеризовавшийся именно упомянутым многообразием альтернативных теорий. С начала 1970-х гг. вектор теоретическою развития изменился – началось движение теорий навстречу друг другу, к выработке общего языка на основе достижений, накопленных в каждой из них. Психология личности вступила в неклассический этап своего развития, ведущий к превращению этой области знания в науку.

В любой науке среди выдающихся ученых можно выделить представителей двух основных типов – "открывателей" и "систематизаторов". Первые открывают новый объяснительный принцип и перестраивают в соответствии с ним свою область знания. Они видят реальность через призму своей идеи, им грозит опасность предвзятости, однобокости, но именно они обеспечивают прорывы в науке. Они создают научные школы, развивающие дальше основанное ими учение. Вторые, как правило, обладают энциклопедическими познаниями, которые позволяют им, не вводя новых объяснительных принципов, систематизировать имеющееся знание, строить общетеоретические системы, сводить концы с концами и обобщать современное им состояние знаний в своей области. Они, конечно, тоже делают открытия, но более частные. У них есть ученики, но нет школы, потому что школа формируется вокруг яркой идеи, а не вокруг системы. Но они пользуются огромным авторитетом, потому что способность интегрировать разные идеи в систему встречается еще реже, чем способность открыть что-то принципиально новое. Примеров масса: открыватель Платон и систематизатор Аристотель, открыватель Кант и систематизатор Гегель, открыватель Маслоу и систематизатор Олпорт, открыватель А.Н.Леонтьев и систематизатор С.Л.Рубинштейн. Эти два типа ученых дополняют друг друга; если бы тех или других не было, наука вряд ли могла бы развиваться.

Идеи разных открывателей не только часто противоречат друг другу. Часто они просто о разном, на разном языке и никак не поддаются соединению в одном образе. Возьмите конституциональную антропологию Шелдона, факторный анализ Кеттелла и аналитическую психологию Юнга. Все они относятся к теориям личности, но это теории совершенно разного! Что же такое личность? Не придется ли нам определять личность как то, о чем повествуют теории личности, по аналогии с известным определением интеллекта как того, что измеряют тесты интеллекта?

Здесь может помочь димензиональный метод, которым пользуется Виктор Франкл при демонстрации отношений между разными гранями или аспектами человеческого бытия. Представим себе, говорит Франкл, учебник, на страницах которого изложены разные, несопоставимые между собой теории личности. Символически это можно изобразить в виде раскрытой книги, на одной странице которой нарисован квадрат, а на другой – круг. Между ними трудно найти связь – ведь задача на квадратуру круга, как известно, нерешаема. Но возьмем эту книгу, продолжает Франкл, и разместим эти страницы под прямым углом друг к другу, чтобы они лежали на двух перпендикулярных плоскостях, пересекающихся в районе корешка книги. Тогда можно без труда вообразить трехмерную фигуру, проекция которой на одну плоскость (страницу) образует круг, а проекция на другую, ей перпендикулярную, образует квадрат. Этой фигурой будет цилиндр с высотой, равной диаметру основания. Задача, таким образом, решается, если построить общее пространство разных определений и увидеть за разными взглядами частные проекции сложного многомерного объекта – личности – на разные плоскости ее рассмотрения.

Тем самым ответ на вопрос, зачем нужны теории личности, может звучать так: чтобы увидеть все многообразие граней, которыми может поворачиваться личность, и ни к одной из которых она не сводится.

При этом практически все учебники по теориям личности писались и пишутся в "классическом" духе. Это значит, что несмотря на общее введение и заключение, а также иногда предлагаемую сетку общих критериев, задающих своеобразное семантическое пространство, в котором теории удобно сравнивать между собой, каждая теория излагается в собственной логике, в изоляции от остальных теорий – то, что А. Н. Леонтьев называл "обобщением посредством переплета". И наверное, по-другому описывать теории личности в их классический период было почти невозможно – почти, потому что Сальваторе Мадди это все же удалось. Но для этого была необходима одна особенность, которой обладает Мадди, в отличие от других авторов учебников. Он подходит к теориям личности не с позиций прилежного ученика, а с позиций глубокого и творческого ученого-теоретика, ведущего диалог на равных с Юнгом, Роджерсом, Келли и остальными классиками.

Сальваторе Мадди был учеником Гордона Олпорта и Генри Мюррея и впитал их целостный подход к личности, заимствовав у них кажущееся несколько старомодным сегодня понятие "персонология". Параллельно он проникся экзистенциалистским способом мышления (которому Олпорт предрекал большое будущее) и уже в 1970-е годы получил известность как автор оригинальных концепций потребностей, стремления к смыслу, экзистенциального невроза и экзистенциальной психотерапии. Последние 15 лет основным направлением его работы выступают исследование, диагностика и фасилитация жизнестойкости – стержневой личностной характеристики, лежащей в основе "мужества быть" по П.Тиллиху и во многом ответственной за успешность личности в совладании с неблагоприятными обстоятельствами жизни. Надеюсь, что через сравнительно небольшое время российские читатели смогут познакомиться и с собственно теоретическими работами этого интереснейшего автора.

Однако наибольшую известность он приобрел, пожалуй, именно благодаря этому учебнику, который вышел первым изданием в 1968 году и переиздавался с тех пор неоднократно, – это один из наиболее популярных в США учебников по этой теме. Мадди опередил время – когда на дворе стоял еще классический период, он начал писать о теориях личности по-новому, проводя границы не между теориями, а между объектами анализа и сравнивая то, как разные авторы подходят к одним и тем же группам проявлений личности. Разложив теории на составные части, Мадди перекомбинирует эти элементы в иной логике – не в логике отдельных теорий, а в логике предмета. Ему удалось на практике применить рекомендованный Франклом метод, восстановив личность в полном ее объеме, а собственно теории подчинив задаче прийти к лучшему пониманию личности в целом. Эта сравнительная (компаративистская) логика изложения отчасти затрудняет усвоение отдельных теорий, потому что Мадди рассыпает на составные части простые схемы, предназначенные для упрощения понимания сути каждой теории. Зато она помогает понять личность как целое, невзирая на расхождения во взглядах отдельных авторов. Если большинство учебников по теориям личности закрываешь с ощущением "а как же все-таки на самом деле?", то книга Мадди вызывает совершенно иное ощущение – ощущение ухватывания чего-то главного, невзирая на то, что не удается припомнить частности. Таким образом, в этой книге та резкая грань между теориями личности и общей психологией личности, с которой я начал, оказывается стертой. Мадди счастливо избегает сам и избавляет нас от опасности за разными теориями личности, за отдельными ее гранями не увидеть личность. Личность просвечивает у него сквозь все теории.

Я поздравляю читателей с выходом этой незаурядной книги и призываю учиться у ее автора – учиться целостному взгляду на личность, учиться уважительному, но равноправному диалогу с авторитетами, учиться понимать чужую логику, но не поддаваться ей, учиться мыслить точно и одновременно творчески. Учиться не только исследовать личность, но и быть ею.

Д.А.Леонтьев, доктор психологических наук, профессор МГУ

Предисловие

Я преподаю психологию личности и хотел написать такой учебник, в котором было бы все то, что я искал в соответствующей литературе, но до сих пор не нашел. Это книга, в которой сравниваются и сопоставляются различные теории личности; цель данного анализа заключается в том, чтобы сделать очевидными те основания, что позволяют рассматривать эти теории как примеры определенных моделей, отражающих сущность личности и ее бытия. Это книга, в которой все модели описываются с учетом заключенных в них противоречий и несоответствий, что делает очевидным необходимость проведения исследований для разрешения этих проблем. Это книга, в которой к ответу на возникшие вопросы привлекаются результаты релевантных им исследований; ее основная задача – определить наиболее многообещающие направления психологии личности сегодня и в будущем.

Эта книга – нечто большее, чем просто источник фактов и информации. Это своего рода система координат персонологии, той области, которая, несмотря на всю ее перспективность, до сих пор остается довольно туманной и размытой. Вы найдете здесь подробное обсуждение основных проблем, оценку сильных и слабых сторон как отдельных теорий, так и обобщенных теоретических моделей. Прочтение этой книги должно вдохновить вас на критические размышления относительно процесса планирования и разработки исследования личности независимо от того, насколько убедительны частные выводы, к которым пришел я. Понятно, что предложенные мною выводы лично мне представляются весьма основательными, и я попытаюсь объяснить вам, почему я в этом так уверен. Там, где это возможно, я попытался изложить весь ход моих рассуждений, и я вовсе не утверждаю, что во всех случаях мои выводы единственно верные. Если читатель будет с ними не согласен, это даже лучше, я лишь надеюсь на то, что это несогласие будет вызвано не безусловной приверженностью к какой-либо из существующих ныне теорий, а мнением относительно того, какие именно теории представляются наиболее многообещающими. Я вовсе не намерен отстаивать эклектический подход к исследованию личности, где заимствуются элементы различных теорий, зачастую противоречащих друг другу; скорее, я поддерживаю установку на сравнительный анализ теорий в процессе исследования.

Есть, конечно, некоторые опасения относительно того, что использование сравнительного анализа несколько ограничивает спектр освещаемых теорий. Однако в данном учебнике приведено множество деталей, сохранена авторская терминология и система координат. Всего было проанализировано 16 теорий и значительное количество эмпирических исследований. Несмотря на их возрастающую важность и очевидную новизну, 5 из описанных здесь современных теорий личности не освещены ни в одном из учебников по психологии личности. Некоторые из теорий вообще никогда не упоминались в соответствующих учебниках. Кроме того, в анализ был включен и ряд довольно старых теорий, поскольку они до сих пор оказывают значительное влияние на персонологию; не учтены лишь такие теории, которые имеют значительное сходство с теми, которые безусловно заслуживают включения в учебник. Что касается исследований личности, то я попытался осветить те группы исследований, которые наиболее релевантны проблемам, возникающим в ходе сравнительного анализа теорий. Понятно, что все релевантные исследования – даже если бы я знал их все без исключения – обсудить попросту невозможно. Но я стремился к максимальной репрезентативности, чтобы полученные выводы не могли быть опровергнуты теми данными, которые я не учел. Несомненно, существуют какие-то исследования, результаты которых будут противоречить тем или иным выводам, предложенным в данной книге, точно так же, как существуют и не рассмотренные нами исследования, эти выводы подтверждающие. В целом я избегал апелляции к одиночным исследованиям, предпочитая основывать свои рассуждения на значительной массе доказательств, поскольку это представляется мне процедурой более надежной.

Структура этой книги определяется целями сравнительного анализа. Первыми освещаются те элементы теорий, которые касаются сущности человека, того, что характерно для всех людей без исключения (я назвал это ядром личности), после я перехожу к обсуждению тех концепций, которые посвящены индивидуальности, жизненному стилю (периферии личности – в моей терминологии). Положения относительно развития, того, что связывает внутреннюю сущность человека и его индивидуальное выражение, приведены в обеих частях книги. Такая структура позволяет сопоставить те положения различных теорий, которые обладают сходными логическими и объяснительными функциями. И хотя такая структура предполагает определенное дублирование, освещаемый материал достаточно сложен и обширен, поэтому дублирование, особенно с различных точек зрения (когда речь идет о ядре и о периферии личности), оказывается весьма полезным.

Я попытался создать такую структуру, которая не столько искажает различные теоретические положения, сколько делает их более четкими. Однако в некоторых случаях более предпочтительным оказывается представление всей теории в целом, а не по частям. И тогда читатель может получить представление о теоретической целостности того или иного подхода, прочитав те разделы глав, где речь идет именно об этом подходе, опуская все остальное. В частях, посвященных ядру и периферии личности, каждая теория описана в своем подразделе, что увеличивает удобство прочтения. Для того чтобы получить общее представление о теориях, читатель может обратиться к Приложению, где вкратце описаны все основные положения каждой из теорий. Кроме того, для обеспечения большей гибкости при использовании этой книги представление теорий и их эмпирический и теоретический анализ разнесены по разным главам. Наконец, я предлагаю вниманию читателей обсуждение того, какой должна быть хорошая теория личности. Я поместил эту главу в самый конец учебника, и причин этому две: во-первых, это настраивает читателя на размышления о будущем, а не о настоящем нашей науки; во-вторых, такое обсуждение наиболее целесообразно начинать только после того, как представлены существующие на данный момент сведения.

Написание этой книги оказалось делом весьма непростым, к счастью, многие люди оказали мне самую разнообразную поддержку. Среди коллег, близких и дальних, я хотел бы с глубочайшей признательностью назвать Дэвида Бейкана, Дональда Фиске, Марвина Франкела, Ральфа Хейне, Говарда Ханта и Брюстера Смита. Кроме того, ценными оказались замечания одного из моих студентов, Пола Косты, и всех прочих студентов, которые использовали и обсуждали раннюю версию моей книги на занятиях в рамках моего курса по теории личности. Особого рода помощь, за которую я чрезвычайно признателен, оказала мне Марджори Крейг Бентон, своим интересом, поддержкой и комментариями убедившая меня в возможности создания такой книги, которая окажется интересной не только психологам. Хочу также сказать огромное спасибо за подготовку и набор рукописи Джейн-Энн Мастерсон, Джеки Бертолетти и Кэрол Перрин. Кроме того, я признателен своей жене (Дороти-Энн) и детям (Карен и Кристоферу) за понимание и прощение мне долгих периодов невнимания к ним в ходе написания этой книги. И наконец, я считаю, что мне чрезвычайно повезло в жизни, поскольку моими учителями были некоторые из упомянутых в этой книге персонологов, а именно: Гордон Олпорт, Дэвид Бейкан, Дэвид Мак-Клелланд, Генри Мюррей и Роберт Уайт. Они научили меня исследовать личность в широком контексте.

Сальваторе Мадди, Чикаго, Иллинойс, март, 1968

Глава 1

ЛИЧНОСТЬ И ПЕРСОНОЛОГИЯ

Книг о теории личности – множество. И если не тщеславие, то что заставляет ваяться за написание еще одной? Только то, что человек чувствует, он может сказать по этому поводу что-то новое. И я не исключение. Все прочитанные мною книги, посвященные изучению личности, попадают в одну из двух основных категорий. Если это хорошая книга по теории личности, то она либо вдумчивое и ответственное изложение какой-то теории, либо исследование какого-то аспекта проблемы, который до сих пор еще не был разработан. Если это плохая книга, она представляет собой воспроизведение уже известного, но с новой расстановкой акцентов, с новыми ошибками и иногда с новыми сильными сторонами. Было бы вполне достаточно двух хороших книг – по одной в каждой из этих категорий. Но, как вы увидите, я уверен в том, что этими двумя темами область теорий личности не исчерпывается, более того, на этой стадии развития наук о личности они даже не могут считаться наиболее полезными. Мне представляется, что моя книга открывает новый подход, новую плоскость анализа теорий личности.

Я назвал бы эти две хорошо разработанные темы доброжелательным эклектизмом и тенденциозным фанатизмом. Книга, написанная с позиций доброжелательного эклектизма, скорее всего, будет включать в себя описание многих теорий личности, каждой из которых будет уделено приблизительно равное время и пространство. Если это хорошая книга, прочтя ее, вы поймете, почему тот или иной ученый сформулировал те или иные принципы. Теории описываются одна за другой, и авторы книги уделяют мало внимания тому, что один и тот же термин в двух теориях может иметь совершенно разное значение. Им не представляется важным проанализировать различия в теоретических посылках и выводах разных школ. Скромность и покорность – вот отличительные черты таких авторов. Обычно они приводят два оправдания самих себя и своих произведений: во-первых, им кажется целесообразным просто предложить вниманию читателя все существующие теории, чтобы он оценил богатство и разнообразие подходов; во-вторых, разночтений между этими подходами так много, что даже посредством множества экспериментов установить истину практически невозможно. Иногда можно встретить даже лицемерные заверения в том, что однажды, когда настанет счастливое будущее и наука продвинется далеко вперед, мы наконец определимся в том, какая из теорий единственно верная. Напротив, другие авторы выражают сомнение в том, что какая-то из теорий победит все прочие, поскольку разработка теорий – это не более чем игра, стимулирующая наши размышления.

Предполагается, что все ученые заслуживают того, чтобы быть упомянутыми и выслушанными просто потому, что они считали разработку своих теорий делом важным и заслуживающим внимания. Иногда в таких книгах, чаще всего в краткой заключительной главе, отводится место анализу сходства и различий представленных теорий. Но цель обзора в том, чтобы еще раз довести до сведения читателя основные положения каждой из теорий. Авторам не приходит в голову использовать этот сравнительный материал как основу для последующего, более вдумчивого анализа. Когда в такие книги включается описание эмпирических исследований, там также не уделяется должного внимания различию между теориями. Скорее, это иллюстрации того, исследования какого типа порождает та или иная теория. Надеюсь, вы поняли, почему я назвал литературу такого типа доброжелательным эклектизмом. Яркий пример книги подобного типа – это "Теории личности" Холла и Линдсея (1957).

Книга, написанная в духе тенденциозного фанатизма, кардинальным образом отличается от тех, которые я только что описал. Такие книги предназначены для того, чтобы описать одну, и только одну, теорию личности. Зная основные положения теории, мы, не прочитав еще ни страницы, без труда догадаемся, какие темы будут там рассмотрены, какие эксперименты описаны и какие выводы сделаны. Автор нередко пытается полемизировать, однако его цель сводится лишь к тому, чтобы убедить читателя, что его точка зрения – самая верная. Все прочие теории либо презрительно игнорируются, либо о них рассказывается только для того, чтобы покритиковать. Если такие книги написаны хорошо, они обеспечивают читателя полным и подробным анализом теории. Если они написаны плохо, они являют собой прискорбный образчик одностороннего видения, неверной интерпретации других теорий; авторы всеми силами пытаются убедить читателя в том, что ему не стоит тратить свое время на изучение всех прочих точек зрения. Примеры книг, написанных с позиций тенденциозного фанатизма, это "Личность: динамика и развитие" Сарноффа (1962) и "Стиль и развитие личности" Олпорта (1961).

Меня чрезвычайно удивляет тот факт, что все имеющиеся книги по психологии личности (а их ошеломляюще много) можно отнести к той или иной категории, хотя в действительности существует более достойная альтернатива этим двум подходам. Книги третьего типа способны преодолеть ограничения как доброжелательного эклектизма, так и тенденциозного фанатизма, сохраняя при этом очевидные достоинства этих первых двух направлений. Подобно книгам, выдержанным в духе доброжелательного эклектизма, они будут отличаться широтой охвата и равным вниманием ко многим теориям личности; тенденциозный фанатизм будет проявляться в том, что одна или несколько теорий получат более высокую оценку. Общая цель книг третьего типа – это выявление сходства и различий между множеством существующих теорий личности, на основе чего можно было бы сделать выводы о том, какая из теорий наиболее плодотворна. Исследование сходства и различий формирует основу для категоризации теорий, и после того, как эти категории выделены, может быть осуществлен рациональный и эмпирический анализ, цель которого – определить, какие теории можно считать самыми лучшими. В такой книге обычно представлены и экспериментальные исследования, поскольку они также позволяют прояснить и сравнить отдельные ключевые моменты теорий. Подход, который я сейчас предлагаю вашему вниманию, может быть назван сравнительным анализом. Это название отражает основной принцип подхода: всесторонность, структурированность, аналитичность для более полного и глубокого понимания. И независимо от того, насколько хорошо написана моя собственная книга, она представляет собой пример именно такого подхода.

Доброжелательный эклектизм и тенденциозный фанатизм вполне можно рассматривать как исходные направления работы на начальной стадии изучения этой сферы психологии. Исследователи, склонные к тенденциозному фанатизму, могут осуществить всю нелегкую работу по формулированию, разработке, распространению и отстаиванию соответствующей точки зрения. Возможно, именно потому, что они так верят и так отстаивают свои идеи, эти идеи в конечном счете становятся известны широкой аудитории и правильно поняты ею. Да, тенденциозный фанатизм может сыграть положительную роль в развитии науки, но не менее полезным будет и доброжелательный эклектизм. Именно он гарантирует то, что среди ученых, работающих в данной сфере, будут хотя бы несколько человек, достаточно открытых к новому опыту и чужим точкам зрения и способных к беспристрастному анализу, к принятию либо опровержению тех идей, что предлагаются тенденциозными фанатиками. Кроме того, доброжелательный эклектизм – это основа для сложной, базирующейся преимущественно на догадках и интуиции работе по формулированию теоретических положений, поскольку только в данном случае мы можем избежать преждевременных выводов и необъективных оценок.

Но в том случае, когда существует некоторое количество связных теорий, ни доброжелательный эклектизм, ни тенденциозный фанатизм уже не будут способствовать дальнейшему развитию знания. Приверженцы тенденциозного фанатизма будут просто продолжать отстаивать свои теории, будут всеми силами пытаться доказать истинность своих идей, приводя в их защиту все новые и новые рациональные и эмпирические доводы. Сторонники доброжелательного эклектизма попытаются остаться в стороне, не поддаваясь суетливому настрою фанатиков от науки. И ни одних, ни других не будет волновать, сколь ценными и плодотворными являются те или иные теории. Ученые, поколение за поколением, будут двигаться по одному и тому же пути, в лучшем случае их исследования станут чуть более детальными. В науке не будет ни кардинальных изменений, ни революционных прорывов; все это может обеспечить только развитие сравнительного анализа. Если научное сообщество будет в достаточной степени заинтересовано в том, чтобы проанализировать и определить относительную ценность различных теоретических направлений, то наука окажется уже на следующей, промежуточной стадии развития. Эта стадия характеризуется объединением усилий в противоположность пустой трате энергии на борьбу между теоретиками и тенденциозные споры. Это объединение усилий ради определения того, какие направления действительно представляют научную ценность, стимулирует и развитие самой области знания как в теоретическом, так и в практическом плане. Тем самым достигается следующая стадия – стадия зрелого знания, когда наука располагает надежными и эффективными теориями и может использовать их для осуществления тех или иных изменений, облегчающих жизнь человека.

Мне представляется, что психология личности находится в младенческом состоянии, и эта стадия необоснованно чрезмерно затянулась. Уже давно нам стали известны многие теории личности. Да, время от времени возникают какая-нибудь новая идея, новый взгляд на предмет. Но более пристальный анализ показывает, что все это "новое" – не более чем расширение или частичный пересмотр старого. С каждым годом в рамках психологии личности проводится все больше экспериментов, но ни один из них не приближает нас к тому моменту, когда мы сможем отказаться от каких-то теорий вследствие их научной несостоятельности. Отсутствие прогресса связано в первую очередь с тем, что большая часть исследований тенденциозна по своей природе. И я опасаюсь того, что слишком медленное продвижение идей сравнительного анализа привело к стагнации в сфере психологии личности. Я хочу, чтобы эта проблема прекратила свое существование, и именно это обусловило мое решение написать данную книгу. Задача, которую я перед собой поставил, достаточно трудна, однако понимание того, сколь важна эта попытка, делает меня усердным и целеустремленным. Я могу только надеяться, что авторы будущих книг по теории личности также будут придерживаться парадигмы сравнительного анализа.

ЧЕМ ЗАНИМАЮТСЯ ПЕРСОНОЛОГИ

Мне представляется, что имеет смысл с самого начала определить, что такое личность. Имея такую систему координат, мы сможем глубже понять те разнообразные гипотезы и идеи, которые предлагаются нам различными теоретиками. К несчастью, личность – это явление столь всеобъемлющее и неопределенное, что описать его крайне сложно. С точки зрения здравого смысла человеческая личность безусловно существует, и едва ли кто-то будет в этом сомневаться. Действительно, в своей повседневной жизни, принимая решения и общаясь с окружающими, мы непременно учитываем особенности своей личности и личности других людей. Но как только мы пытаемся детально и объективно определить сущность личности, она каким-то мистическим образом растворяется в воздухе, оставляя нас в состоянии фрустрации и неопределенности. Это случается даже с некоторыми психологами, в результате они со всей серьезностью заявляют нам, что человеческой личности не существует вовсе. На мой взгляд, подобные утверждения так же опрометчивы, как неуловимо и сложно само понятие личности. Естественно, что интерпретация личности – задача крайне трудная, ведь личность – самая всеобъемлющая и человеческая из всех наших характеристик. Мы едва ли продвинемся в ее понимании, изучая другие живые организмы; в то же время точность наших наблюдений за окружающими нас людьми в немалой степени зависит от особенностей нашей собственной личности. Но сам феномен личности никуда не девается, и мне кажется, что единственное, что мы можем сделать, это смириться с тем, что наша задача чрезвычайно трудная, и взяться за ее решение.

Мы могли бы начать с анализа существующих на сей день определений личности. Именно это уже сделал Олпорт в 1937 году. Но я не думаю, что подобный подход окажется нам полезен, поскольку определений существует множество и почти все они чрезвычайно сложны и подробны. Мы бы просто запутались в лабиринте терминов, ничуть не продвинувшись к нашей цели. Я считаю более целесообразным, чтобы мы вместе посмотрели, чем, собственно, занимаются исследователи, работающие в сфере психологии личности. Мне кажется, что на этой основе нам удастся выработать представление о том, какова сущность личности, и это представление будет достаточно обобщенным и в то же время наглядным. Обобщенным оно будет потому, что мы обратимся к поиску того общего, что есть в работе и размышлениях большого количества серьезных людей, претендующих на то, чтобы считаться экспертами в данной области. Наглядность же обеспечит тот факт, что наше представление о сущности личности будет основываться на наблюдении за повседневными действиями людей, пытающихся ее познать. Однако вы должны понимать, что предлагаемые мною идеи могут и не быть точным отражением того, что делает тот или иной конкретный исследователь. И только в том случае, если я буду достаточно свободен в поиске того, что является характерным для большинства работ в этой области, я смогу представить вам какой-то достойный результат. Наконец, я должен сказать, что в этой книге вы не найдете ни статистики, ни подробных описаний результатов. Даже определение того, кто из исследователей работает именно в рамках психологии личности, а кто представляет другие области науки, – задача довольно сложная. И поэтому наше аналитическое исследование будет довольно обобщенным.

Давайте прежде всего определимся, как мы будем называть человека, работающего в данной области. Вслед за Мюрреем (1938) я предложил бы назвать такого человека, являющегося экспертом в сфере исследования и интерпретации личности, персонологом. Существует немало психологов и психиатров, которых мы без сомнения можем назвать персонологами. Их работа предполагает теоретический анализ, проведение исследований, диагностику либо психотерапию. Психотерапия представляет собой разговор о проблемах человека и определенные действия, направленные на то, чтобы решить эти проблемы, усложняющие жизнь самому человеку или его близким. Занимаясь диагностикой в широком смысле, персонолог использует некий набор методик, таких, как тесты личности или навыки, для того чтобы выявить проблемы или способности человека, что может быть использовано как самим человеком, так и кем-либо еще, например потенциальным работодателем. Осуществляя психотерапию и диагностику, персонолог, естественно, будет интересоваться тем, какие потребности существуют у его клиента или пациента, но, кроме этого, он будет активно пытаться проинтерпретировать свои наблюдения с точки зрения того, какова природа человека вообще. При проведении исследований вопрос о природе человека и поиск обобщенного знания об этом вообще выходит на первый план. Осуществление эксперимента предполагает решение испытуемыми одной или нескольких задач, а цель исследователя – выявить сходство и различия в наблюдаемом поведении как у одного и того же человека, так и у всех испытуемых. Теоретический анализ личности становится возможным благодаря опыту персонолога, полученному в одной или нескольких из перечисленных выше сфер; он направлен на то, чтобы формализовать смысл опыта, касающегося природы человека в целом. И, завершая этот краткий обзор, давайте перейдем к более подробному рассмотрению того, каковы привычные способы деятельности персонолога.

Во-первых, мы можем отметить, что персонолог, как правило, изучает группы людей или же исследует только нескольких человек, учитывая при этом, насколько репрезентативной является его выборка относительно всех людей в целом. В большинстве случаев персонолог, в отличие от биографа, не изучает личность какого-то отдельного человека. Если же на некоторое время конкретная личность и привлекает внимание персонолога, как, например, в психотерапии и диагностике, то он непременно будет помнить о необходимости сравнения полученных результатов с результатами других людей. Персонолога интересуют универсальные данные, и он едва ли будет рисковать и делать неоправданные выводы, основываясь на информации, полученной от одного только испытуемого, поскольку один отдельно взятый человек не будет адекватным примером всего человеческого рода. Действительно, в любом исследовании должен делаться акцент на то, что лишь группа людей может быть репрезентативным отражением человечества в целом. Персонолог подходит к задаче интерпретации человеческой природы с системной, структурированной тщательностью ученого, тогда как выразительность и внимание к частным случаям – это удел писателя.

Старательность в обеспечении репрезентативной выборки непосредственно связана еще с одной особенностью деятельности персонолога, а именно с его интересом к поиску общих, присущих всем людям особенностей. Прежде всего он пытается найти те характеристики, знание которых позволило бы ему понять сущность человеческой личности. Так, каждый, кто занимается психотерапией, обязательно стремится к тому, чтобы выявить определенное функциональное сходство своих <