Утверждение клиента Возражение Сатир

Мой муж сводит меня с ума.→ Каким образом он сводит

вас с ума?

(возражение по поводу се-

мантической неправильности

причина-следствие).

Если бы моя девушка любила → Значит, любить вас – то же

меня, то она всегда бы со мной самое, что всегда соглаша-

соглашалась. ться с вами!

(возражение по поводу слож-

ной эквивалентности).

До сих пор, таким образом, миф подтверждается – с особой оговоркой, что имитаторы более систематически использовали паттерны, чем это делали источники тех же паттернов. Сосчитав уже установленные паттерны, заимствованные у Сатир и Перлса, мы получаем шесть из паттернов метамодели. Естественно, возникает вопрос:

Откуда произошли остальные паттерны метамодели?

Мы уже упомянули раньше счастливое решение Гриндера и Бендлера, выбравших метамодель в качестве их первой опубликованной явной модели – дело в том, что уже существовал явный код для записи словесных паттернов, а именно, дескриптивный словарь для синтаксиса, используемый профессиональными лингвистами. Перед возникновением этой модели Пьюселик, Бендлер и Гриндер подсознательно отобрали, с помощью процесса подсознательного редактирования во время имитации, наиболее эффективные из словесных паттернов Перлса и Сатир. И вдруг Гриндер – профессиональный специалист по синтаксису – поразился тому, что эти паттерны были уже ему вполне известны. В самом деле, они представляли собой хорошо изученные, хорошо закодированные паттерны в его профессиональной области – в синтаксисе Трансформационной Грамматики. Перед ним сразу возник вопрос:

Если использовать развитый, точный и обширный набор синтаксических различений, доступный любому компетентному специалисту по трансформационному синтаксису, то какие другие синтаксические паттерны, связанные с уже найденными, могут быть полезны в контексте процессов изменения?

Ответ, конечно, состоял в том, что обнаружился целый ряд возможностей: номинализация, удаление действующего лица, разнообразные формы отрицания, соотнесение, сравнительное удаление, модальные операторы возможности, предпосылки (33 синтаксических варианта), модальные операторы необходимости, невыраженные исполнительные глаголы, указатель отнесения, удаление объекта, симметрические предикаты, транзитивные предикаты, классы эквивалентности и т.д.⁷

Отсюда возникло огромное разнообразие синтаксических и логических паттернов – шведский стол, уставленный блюдами, и пиршество началось! Следующие месяцы были наполнены лихорадочной деятельностью, в которой Гриндер обнаруживал различные синтаксические паттерны, и все трое проверяли, к чему приводит систематическое использование этих паттернов в контексте изменения – некоторые отбрасывались, другие оставлялись, пока не получилась полная метамодель.

Гриндер и Бендлер явно указали дополнительные источники паттернов метамодели:

Язык является одним из путей, позволяющих терапевту познакомиться с клиентом и понять его, и поскольку язык является в то же время одним из главных способов, с помощью которого все люди моделируют свой опыт, мы сосредоточили свою работу на языке терапии. К счастью, независимо от контекста психологии и терапии, специалисты по трансформационной грамматике уже развили явную модель структуры языка. В применении к терапии она доставляет нам явную метамодель для обогащения и расширения наших терапевтических навыков и дает нам ценный набор орудий, увеличивающих нашу эффективность, и тем самым магические результаты нашей терапевтической работы.

Структура магии, том I, стр. 19.

Центральная идея моделирования паттернов: форма versus* содержание.

Заметим, что в метамодели содержанию не придается абсолютно никакого значения. Это неиспользование содержания становится решающей характеристикой паттернирования НЛП во всех дальнейших применениях моделей НЛП классической эпохи. Грубо говоря, производящий изменения терапевт в процессе изменения занимает, в качестве эффективного руководителя, более высокий перцептуальный уровень, чем клиент (Джей Хейли в своем ценном описании гипнотической работы Милтона Эриксона, изложенном в книге Стратегии психотерапии, проницательно заметил и удачно обозначил это как метадополнительное положение).

Такая перцептуальная позиция охватывает тот уровень, на котором действует клиент. С точки зрения перцептуальной позиции терапевта, она определенно покрывает и клиента, и представление самого терапевта. Более конкретно, в то время как клиент сосредоточивается на содержании своего опыта, производящий изменения терапевт сосредоточивается на ряде добавочных вопросов, таких как отношение между ним и клиентом, подсознательные процессы отображения, используемые клиентом и т.д. Пользуясь этим широким диапазоном восприятия и манипулируя такими процессами, терапевт стремится создать контекст, в котором клиент может найти надлежащие альтернативные формы поведения и паттерны действия.

Иными словами, клиенту полностью предоставляется исследование содержания его жизни. Надлежащая позиция НЛП терапевта состоит в том, что он манипулирует этим процессом, в котором клиент исследует содержание своей жизни и развивает свои новые возможности. Один из этических принципов НЛП требует, чтобы терапевт в процессе изменения сам не вмешивался в содержание вопросов, исследуемых клиентом. Этим он нарушил бы особое отношение между ним и клиентом. Более конкретно, если бы терапевт НЛП комментировал содержательную сторону проблем клиента (положительно или отрицательно, словесно или несловесно), или предлагал альтернативы, или как-нибудь иначе влиял на процесс исследования, производимый клиентом, то он обманул бы особое доверие к нему клиента. И в самом деле, полная сосредоточенность НЛП терапевта на изменении синтаксических паттернов клиента самым отчетливым способом удовлетворяет этому этическому требованию и избегает злоупотребления этим специальным отношением.

Есть разнообразные и тонкие способы, которыми терапевт может повлиять на клиента. Например, Фрейд, в начальный период использовавший гипноз, кокаин и весьма содержательные обсуждения со своими клиентами (к счастью, не все эти способы одновременно!), понял, что клиенты в муках процесса изменения крайне впечатлительны и весьма чувствительны к малейшим указаниям терапевта, правильно ли они действуют (с точки зрения психоаналитика). Решение его состояло в том, чтобы минимизировать влияние психоаналитика на клиента, манипулируя физическим контекстом: он направлял взгляд клиента в сторону от себя (и тем самым исключал визуальные связи); ограничивал свои словесные реакции (по крайней мере в некоторых частях терапевтического сеанса) относительно бессодержательными поощрениями, указывающими пациенту, что он должен продолжать то, чтó делает (гм, продолжайте пожалуйста, что же дальше и т.д.) и уменьшал тем самым слуховые связи; он помещал клиента на кушетку, в то время как сам, как правило, сидел (кинестетическое ограничение). С помощью этих манипуляций Фрейд пытался удовлетворить особые этические требования к процессу изменения, защищая личность клиента. Конкретная цель его состояла в том, чтобы не навязывать словесной и несловесной обратной связью взгляды и ценности психоаналитика впечатлительному и уязвимому клиенту, борющемуся за свое изменение.

В применении НЛП к процессу изменения – то есть в первом контексте, где были развиты модели НЛП – с этим требованием пытались справиться принципиально иным путем. В приведенном выше описании было сказано:

Надлежащая позиция НЛП терапевта – это позиция манипулятора, направляющего процесс, в котором клиент исследует содержание своей жизни и развивает свои новые возможности.

Номинализация манипулятор, произведенная от глагола манипулировать, часто действует как красная тряпка на профессиональных психотерапевтов, но мы используем этот термин намеренно, чтобы напомнить всем таким терапевтам изменения специальное этическое требование, связанное с их позицией. В частности, мы используем этот термин в данном контексте, чтобы подчеркнуть, как работает стратегия, применяемая в НЛП для защиты личности клиента: взаимодействие с клиентом ограничивается процессом, то есть терапевт манипулирует процессом, оставляя все содержание клиенту.

Как показал наш опыт, это весьма освобождающее ограничение – вы делаете то, что вы должны делать, чтобы клиент получил то, чего он хочет; причем то, что вы делаете, этично и ограничивается процессом. Предположим, что у вас классический клиент с депрессией. В таких случаях первая задача, с которой сталкивается терапевт – это установить раппорт с клиентом и получить его реакции. Учитывая сказанное выше, вы попросту делаете то что нужно, чтобы справиться с этой первой задачей. Эти действия начинаются с классической стратегии зеркального отражения, применявшейся в ранней работе НЛП, где вы тщательно повторяете позы клиента, его жесты, паттерны дыхания, интонации голоса, вокальные ритмы и т.д. – что составляет относительно невинную и мягкую манипуляцию – и доходят до метакомментария, что вы не знали, как скучны могут быть люди с депрессией, или даже до того, что манипулятор проливает слезы, не зная, что делать с таким нечувствительным человеком, или вдруг падает на пол, изображая сердечный приступ, чтобы привлечь все внимание клиента, или случайно проливает на него стакан холодной воды. Все эти действия входят в процесс манипуляции, при всем различии их стиля и последствий. Такая форма, или принцип процесс versus содержание, была и остается важнейшей для развития и быстрого распространения НЛП.

Один из более тонких способов, которыми психотерапевт неправильно влияет на своих клиентов – то есть манипулирует ими на содержательном уровне – это попытка понять, в чем состоит переживание клиента. Как это ни удивительно, усилие понять опыт другого человека может быть в высшей степени актом манипуляции,⁸ независимо от позитивных намерений того, кто пытается понять.

Мы приведем дальше пример работы терапевта НЛП со своим клиентом, предлагая вам обратить внимание на ваши внутренние реакции при попытке понять доставляемую клиентом словесную информацию.

Терапевт: Так вы говорите, что с вашим браком что-то не в порядке?

Клиентка: Вот именно, …не знаю, как это выразить – скажем, мой муж ведет себя не так, как мы обещали друг другу, как только поженились.

Терапевт: Хорошо, помогите мне понять это поведение, как это разошлось с тем, что вы обещали друг другу как только поженились?

Клиентка: Ну, вы знаете, как это бывает…в конце концов, мы уже прожили вместе больше 15 лет. Все это, может быть, немножко застоялось – знаете ли, раньше трава была зеленее…(голос начинает дрожать, как будто клиентке трудно продолжать).

Терапевт: Так о чем же мы теперь говорим?

Теперь вопрос к читателю: поняли ли вы, о чем идет речь? О чем говорит эта женщина? Чувствуете ли вы, чтó не ладится в этом браке? Понимаете ли? Запишите ответы на эти вопросы. Продолжим сеанс.

Клиентка: Об этом трудно сказать – ну, он делает разные вещи с другими. То, что мы раньше делали только между собой, так что… (голос ломается).

Терапевт: Ясно, что это очень сильно затрагивает ваши чувства. Что же вы чувствуете? (наклоняется вперед и слегка прикасается к женщине с видимым участием).

Клиентка: Думаю, я должна об этом рассказать – хотя мне противно даже думать об этом.

Терапевт: Ну, здесь вы в полной безопасности…продолжайте, скажите это!

Теперь скажите откровенно, читатель, в чем состоит проблема брака этой клиентки с ее точки зрения?

Мы хотим сделать некоторые комментарии по поводу этой записи:

1. Терапевт очевидным образом не получил подготовки в НЛП.

2. Он эффективно воздерживается от словесного изображения того, о чем говорит клиентка. Это не значит, что он не размышляет самым бесцеремонным образом о сути дела, но он не говорит о своих размышлениях.

3. Если бы он получил подготовку в НЛП и применял метамодель, то несомненно, дело пошло бы быстрее. Посмотрите, например, на прямое действие некоторых основных возражений метамодели.

Первый пример:

Клиентка: Вот именно, …не знаю, как это выразить – скажем, мой муж ведет себя не так, как мы обещали друг другу, как только поженились.

Терапевт: Что именно вы обещали друг другу, как только поженились?

или

Терапевт: Ведет себя не так, как вы обещали друг другу, как только поженились, а как именно?

Второй пример:

Клиентка: Ну, вы знаете, как это бывает…в конце концов, мы уже прожили вместе больше 15 лет. Все это, может быть, немножко застоялось – знаете ли, раньше трава была зеленее…(голос начинает дрожать, как будто клиентке трудно продолжать).

Терапевт: Нет, я не знаю, как это бывает?

или

Терапевт: Чтó немножко застоялось?

Третий пример:

Клиентка: Об этом трудно сказать – ну, он делает разные вещи с другими. То, что мы раньше делали только друг с другом, так что… (голос ломается).

Терапевт: Что именно он делает с другими?

или

Терапевт: Какие именно вещи, которые вы раньше делали только друг с другом?

Дело здесь в том, что если вы пытаетесь понять кого-нибудь в контексте изменения вроде этого, то вы подсознательно и невольно приводите в действие ваши стандартные языковые средства, порождающие значения на подсознательном уровне, те же процессы, с помощью которых вы понимаете любые предложения и слова.

Мы попросим читателя визуализировать следующий отрывок:

…котенок играет шерстяным клубком…

Теперь ответьте на следующие вопросы: Какого цвета клубок? В каком положении находится котенок? Каково расстояние между котенком и шерстяным клубком? Какова величина клубка по сравнению с котенком? Какова окраска котенка – полосатая или сплошная, и какого цвета…?

Все эти образы принадлежат вам – вы их создали, вы их галлюцинировали. Крайне маловероятно, что эти подсознательно принятые решения, входящие в языковые процессы вашего понимания, соответствуют первоначальному образу, возникшему, когда мы предложили задачу вашему воображению. Речь шла о котенке и каком-то клубке шерсти – не особенно нагруженных эмоциональным содержанием.

Понять какое-нибудь слово или выражение – значит привести в действие, иногда сознательно и всегда подсознательно, ряд образов, звуков и ощущений, ассоциированных с этим словом или выражением. В этот процесс входит использование личной базы опытных данных, то есть ассоциаций всей вашей жизни с предложенными вам словами.⁹

Подумайте теперь, как вы понимаете следующие выражения:

а. Мой муж ведет себя не так, как мы обещали друг другу, когда мы только поженились.

б. В конце концов мы уже вместе больше 15 лет, все это несколько застоялось.

в. Он делает разные вещи с другими людьми. Вещи, которые мы раньше делали только друг с другом.

Если в каком-нибудь выражении существительные и глаголы не специфичны, а ваше намерение состоит в том, чтобы понять его, то, если вы не высоко дисциплинированный и компетентный профессионал, вы начнете галлюцинировать. Перестаньте это делать!

И вы это делали?

Обратите внимание на то, что подлинное содержание существительных и глаголов, не вызвавшее в этом случае никакого вопроса или уточнения терапевта, может вполне законным образом пробегать широкий диапазон представлений, от галлюцинаций значительного большинства людей, у которых этот минимальный отрывок вызывает представление о супружеской неверности, до регулярной игры в бридж между мужем и кем-нибудь другим (не с женой, которая является клиентом).

Рассмотрим теперь последствия применения словесных паттернов, закодированных в НЛП – например, в метамодели. Конечно, вы движетесь при этом к конкретности, с некоторым приближением к оптимальной эффективности. Но важнее здесь, в контексте процессов изменения, то обстоятельство, что применение модели доставляет вам три чрезвычайно важных преимущества:

1. Терапевт не вводит абсолютно никакого содержательного материала. Все содержание – все слова и ассоциированные с ними значения, конкретизация которых требуется от клиента – имеют своим источником спонтанное словотворчество клиента. Неопределенные существительные и глаголы сначала предъявляются клиентом, затем выделяются терапевтом, помещаются им в рамки возражения и, наконец, снова предъявляются клиенту.

Какой именно _____? для существительных

Как именно? ______? для глаголов

Это вполне конгруэнтно этике приложения НЛП к работе изменения. Это равносильно также тому, что все подразделения на уровне ПД, происходящие во взаимодействии между терапевтом и клиентом, являются подразделениями, созданными единственно клиентом (см. Главу 2 Части III, раздел Функции сортировки). Терапевт ограничивается в этом контексте стандартными операциями отображений спецификации, входящими в структуру языка (составляющими подмножество преобразований f² ).

2. Терапевт систематически использует такие словесные паттерны, применяя НЛП к работе личного изменения. Если это делается последовательным и дисциплинированным образом, это защищает терапевта (а также его клиента) от подсознательной фильтрации, возникающей на подсознательном уровне процессов понимания терапевта. Иначе говоря, исключаются фильтры в мысленной карте терапевта, активируемые образами, ощущениями и звуками, составляющими смысл предложенного клиентом материала. На словесном уровне терапевт ограничивается исключительно тем, что обнаруживает, выделяет и переизлагает клиенту те части его предложений, которые не носят определенного характера. Цель терапевта – создать контекст, в котором он манипулирует происходящим у клиента процессом, приводя его к ряду новых выборов, расширяющих и обогащающих его жизненный опыт; при этом терапевт ничего не пытается понять.¹⁰

3. Задача дисциплинированного, компетентного НЛП терапевта – сосредоточиться на синтаксической структуре речевых паттернов клиента, то есть на выяснении, выделении и переизложении частей паттернов речи клиента в виде возражений, что скоро превращается в простое подсознательное действие. Это дает терапевту возможность замечать и интегрировать все виды несловесного поведения, предъявляемые клиентом. Такие формы поведения, главным образом подсознательные, почти всегда доставляют более убедительные указания на то, чтó происходит с клиентом.¹¹