Мазалова Н.Е. (г. Санкт-Петербург) Икота у русских и шева у коми: Сравнительный анализ.

Икота (кликуша) у русских и шева у коми – мифологические персонажи, а также названия болезней (состояний), которые осмысляются в связи с представлениями о магическом воздействии злого колдуна.

Представления и практики, связанные с икотой и шевой, в прошлом бытовали на значительной территории России и в наши дни зафиксированы в Архангельской области, Республике Коми, в западных районах Пермского края и некоторых районах Сибири.

Икота, согласно наблюдениям В.А.Меркуловой, «является самостоятельным образованием на базе специфического местного значения глагола икать ‘кричать, звать’»[1]. Слово шеву у коми: происходит от прапермского *šoua ‘нечто с голосом, звуком, сообщением’, *šо ‘голос, звук’[2]. И слово «икота», и «шева» семантически связаны со звуком. Икота и шева, попадая в тело человека, наделяются способностью издавать различные звуки или говорить.

Икота обычно имеет облик хтонического животного (лягушки, ящерицы, мыши и т.д.), иногда – икры лягушки, реже – мушки, паука, комара и т.п. Шева также маленькое животное, чаще – ящерица, червячок, бабочка, жук и др. Отличие шевы от икоты в том, что она может быть изготовлена колдуном из предметов, например, из сосновой иглы от метлы для печи или из сора, пепла[3].

Икота нередко обладает необычными признаками, например, ящерица – красного цвета, или у нее две головы: «По огороду бежит веретельница (ящерица. – Н.М.), у нее две головы, спереду и сзаду. Мамина сестра испугалась, и в горле кабыть колесо встало. Заболела и умерла»[4].[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

И икоты, и шевы, как правило, достаются колдуну во время посвящения. И те и другие, с одной стороны, являются его помощниками, с другой стороны, колдун зависим от них: мифологические существа постоянно требуют от него работы, например, вселить их в человека. Икота – мужского рода, а вселяются они исключительно в женщин. Шевы бывают и женского, и мужского рода, вселяются они не только в женщин, но и в мужчин и даже детей.

Икоту и шеву колдуны насылали на определенного человека: называя его имя, она вселялась в человека, если человек чертыхался или упоминал нечистую силу. Мифологические существа икота и шева в теле больного пожирает внутренности больного: «Вот притупит к сердцу что-то вроде окаянного гнуса, острозубой мыши, и так грызет, что хоть в воду кидайся»[5]. «Она (шева. – Н.М.), питается (буквально „грызет“) наиболее вкусными тканями организма. Особенным лакомством для нее считается глазной белок»[6]. Таким образом, икота и шева, вероятно, похищают часть жизненных сил человека: больной «чахнет», «сохнет».

Икота является разновидностью порчи. По традиционным представлениям русских, порча похищает жизненную силу. Так, в сибирском заговоре «От живой порчи» встречается образ порчи – нечистой силы, которая «ломает кости», «сушит сердце», «пьет кровь», «ест тело», т.е. уничтожает целостность организма и забирает жизненные силы больного:

«…отойди, нечистая сила,от крестьянского сердца (имярек),не пей горячую кровь,не ешь белое тело»[7].

В том случае, если колдун не вселил шеву в тело человека, он был вынужден кормить ее собственным телом: «Как и всякое живое существо, шева имеет потребность в пище. Колдун принужден бывает их кормить, часто собственным телом»[8]. Про одну колдунью рассказывали, что она переправлялась через реку, в кустах шиповника снимала с себя одежду и кормила своим молоком шев, которые в виде червяков ползали постр. 104 ее телу[9]. В другом мифологическом рассказе молодуха-колдунья часто спускалась в хлев, свекровь слышала, как она тяжело вздыхала. Оказалось, что она, раздевшись донага, кормит грудью ползающих по ней червяков.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Однажды свекровь сожгла червяков-шев, которые лежали в корзинке в пуху, в печи. Когда они с треском сгорали, прибежала молодуха с поля с криком: «Горю»[10].

У русских подобных представлений об икоте не зафиксировано. Однако существуют косвенные свидетельства о связи тела русского колдуна с икотами: если им причинить вред, его «мает» (он испытывает ощущение жжения). Так, икоту в виде пороза (икры лягушки) следует сжечь в печке: «Как в печь на огонь бросить, они заревут на всякий голос, как человек. Если на улицу выбросить, они в человека войдут»[11]. Верили, что в этот момент в дом под каким-нибудь предлогом заходил колдун, наславший икоту.

У больной, в которую вселилась икоты или шевы, наличествуют некоторые признаки беременности: у испорченной женщины внутри второе существо, оно растет, движется, как плод: «Шева, попавшая в тело в виде незаметного существа, начинает там расти»; «Через некоторое время она покрывается шерстью и может самостоятельно заговорить»[12].

Плод в утробе матери сравнивается с крысой: например, в русской загадке: «Хлеб на краю избы лежит, а в хлебе крыса сидит». Так же, как беременная, больная (икота) ощущает тяжесть: «О тяжести как признаке нечеловеческого мира свидетельствуют широко распространенные представления об „отягощенности“ животных, имеющих хтоническую природу (например, мышей)»[13].

Икота (порча) сопоставима с беременностью, потому что она может быть представлена в виде идеи «два в одном» так же, как беременность. Как отмечает Д.А.Баранов, «беременная представляла определенную опасность для окружающих из-за наличия у нее двух душ»[14]. По народным представлениям славян, «двоедушие» – признак демонических персонажей. Следует отметить, что у славян вторая душа двоедушника имеет облик мыши, мухи и др. Она покидает тело человека и возвращается назад через рот[15], как шева и икота. У мифологического персонажа (икоты, шевы) и плода разные направления выхода из тела женщины: у икоты и шевы – вверх (через рот), у плода – вниз. По народным представлениям, через рот человека выходит душа. Таким образом, икоту и шеву можно сравнить со второй душой человека. Икота и шева связаны с представлениями о смерти.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Больная извергает из себя мифологическое существо, если лечение оказывается успешным. Шеву вскоре после заболевания можно изгнать, например, напоив больную беленой, костяным дегтем, мочой и т.д., икоту – дегтем. Сам процесс излечения напоминает роды: параллелизм ‘родить – тошнить’.

Интересно отметить, что кликуши и икоты часто называют колдуна «отцом», а колдунью – «матерью».

Так, например, чтобы успокоить кликушу, на нее во время приступа надевали хомут, снятый с потной лошади. Когда женщина лежала в хомуте, ее спрашивали: «Кто твой отец?», и на этот вопрос она называла имя колдуна, вселившего в нее беса. Шева, когда ее спрашивают о хозяине, указывает на какого-либо человека, называя его «маменькой» или «папенькой».

«Посадить икоту» означает «испортить». Значение слова «портить» – приводить в негодность, делать плохим, вредить; «портить», вероятно, восходит к индоевропейскому корню *por-, per – однокоренное с «по-роть» со значением «разъединять», «нарушать», «просверливать», «пронзать»[16]; праслав. *port – значение «пронзать», «прокалывать», «проход», «ехать»[17].

К этой же семантической группе относятся слова «запорток» – ‘испорченное насиженное яйцо’[18]; «выпороток» – ‘маленький ребенок’, ‘незаконнорожденный ребенок’, ‘недоношенный детеныш животного’[19]; «выпороть» ‘родить детеныша (о самке животного)’[20]. Эти слова некоторые исследователи возводят к индоевропейскому значению «высиживать», «носить во чреве», «рождать»: лит. рereti – «высиживать» (яйца), лат. pario, -ere – «производить на свет»[21].[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Значение слова «портить» ассоциируется с представлениями о вторжении, нарушении целостности и представлениями о рождении, причем порча мыслится как «неправильно рожденное», или иначе, порча – это «животное», рожденное в теле человека[22].

стр. 105Вероятно, поэтому вселение икоты и шевы в человека способствует наделению его провидческими способностями. Вхождение икоты в женщину напоминает прохождение обряда инициации колдуна, во время которого он должен проглотить в себя животное, например, лягушку. Вкушение животного в обрядах инициации приводит к получению магического знания. Как уже говорилось, обычно икоты и шевы – хтонические животные, связанные с представлениями о многоплодности, а также мудрости/знании[23]. Этимология слова: индоевропейское gen – «знать» тождественно gen- «рождать (ся)» и происходит из него[24]. Важным для нас является предложенный В. Н. Топоровым тезис о рождение как одной форм знания[25]. Таким образом, в представлениях о порче соединяются представления о рождении и вещем знании.

Вероятно, с этими представлениями связаны поверья о том, что икоты наделены способностью узнавать будущее, определять вора, способы, с помощью которых испорчен человек: «Икоты, все сказывали, по Двине. Потеряют деньги, на Двину ездили. Рот откроет(икота. – Н.М.), глаза все выворотятся налево, заорет.

И сказывали, кто деньги украл»[26]; «Татя уехал в Сибирь. Татя не верил в колдовство. Пошел к икоте испытать, что такое. Молодая говорит: „Уходи, она и так устала“. – „Не гони чужеземца, у него большое горе“.

Будто бы в ней икота есть, и будто в ней все эта икота скажет. Икота начнет рычать, рычать, и женщина скажет: „Дай ей конфет“. Икота – по-старому нечистая сила»[27]; «Дядю испортили, он с ума сошел. Отец ходил его на Двине, там какие-то икоты были: „Она, – говорит, испортил его мужик. Вычерпай колодец, коровья лытка набита куделью конопляной“. Велела ее икота сжечь»[28]. Также и шевы, например, определяли местонахождение пропавших вещей; их способности к ясновидению использовали во время войны для того, чтобы узнать о судьбе воевавших солдат и т.д. Обычно икота-провидица – женщина, как и ясновидящая, в которую вселилась шева. Нам не удалось обнаружить этнографических описаний случаев, когда провидческими способностями наделялся испорченный мужчина.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Провидческими способностями наделен и колдун, только он делает это по собственной воле. Отличие колдуна от больного в том, что первый управляет мифологическими персонажами, а больной находится во власти мифологического персонажа в облике животного, которое, в свою очередь, подвластно колдуну.

Икота у севернорусских и шева у коми обнаруживают типологическое сходство. Прежде всего оно проявляется в том, что и шевы, и икоты имеют облик животного; в этом облике они служат колдуну и вселяются в тело человека, эти мифологические персонажи наделены способностью издавать звуки и говорить.

Икота у севернорусских – разновидность болезни, порча, представления о которой распространены на всей территории России. Иногда порча имеет облик животного, чаще – хтонического, хотя чаще она выступает в облике беса. Как правило, помощники колдуна – черти, однако можно предположить, что они заменили существовавших ранее иных мифологических персонажей. Это подтверждают зафиксированные в различных регионах России представления о помощниках колдуна, имеющих вид животного: кошки, собаки, жабы, змеи и т.п.[29] Ряд специфических особенностей позволяет утверждать, что на образ икоты у севернорусских, несомненно, некоторое влияние оказали архаические поверья о шеве у коми, которые способствовали сохранению детально разработанного образа икоты (порчи) на северных русских территориях, по сравнению с другими регионами России, и придали ему некоторый иноэтнический колорит; вместе с тем, нет оснований говорить о финно-угорском происхождении икоты[30].

[1] Меркулова В.А. Три русских медицинских термина // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1983. М., 1988. С.311.

[2] Ильина. Традиционная культура народов Европейского Северо-Востока России. Этнографическая электронная энциклопедия [Интернет-ресурсы] http://www.comi.com/Folk/komi/292.htm

[3] Сидоров П. Колдовство и порча у народов коми. СПб., 1997. С.110.

[4] Архив Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН, №1643, л.32–33. Архангельская обл., Пинежский р-н (далее – АМАЭ).

[5] Елеазоровский И. Икота – недуг Архангельской губернии // Архангельские губернские ведомости. 1868. №77.

[6] Сидоров П. Колдовство и порча у народов коми. С.115.

[7] Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: Песни, заговоры. Новосибирск, 1997. С.393 (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т.13).

[8] Сидоров П. Колдовство и порча у народов коми. С.111.

[9] Сидоров П. Колдовство и порча у народов коми.

[10] Там же. С.110.

[11] АМАЭ, №1644, л.21. Архангельская обл., Пинежский р-н.

[12] Сидоров П. Колдовство и порча у народов коми. С.116.

[13] Баранов Д.А. Беременность // Мужики и бабы: Мужское и женское в русской традиционной культуре. СПб., 2005. С.57.

[14] Там же. С.55.

[15] Левкиевская Е.Е. Двоедушники // Славянская мифология. М., 2002. С.128.

[16] Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1994. Т.2. С.58.

[17] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 2008. Т.3. С.332.

[18] Словарь русских народных говоров. Л., 1974. Вып.10. С.347.

[19] Словарь русских народных говоров. Л., 1970. Вып.5. С.331.

[20] Там же.

[21] Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т.2. С.110.

[22] Никитина Н.А. К вопросу о русских колдунах // Русское колдовство, ведовство, знахарство. СПб., 1994. С.194.

[23] Топоров В.Н. Об одной индоевропейской заговорной традиции (избранные главы) // Исследования в области балто-славянской культуры: Заговор. М., 1993. С.74.

[24] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 2008. С.101.

[25] Топоров В.Н. Об одной индоевропейской заговорной традиции. С.74.

[26] АМАЭ, ф.К-1, оп.2, №1561, л.42. Архангельская обл., Виноградовский р-н.

[27] Там же, л.44.

[28] Там же, л.14.

[29] Никитина Н.А. К вопросу о русских колдунах. С.188.

[30] К сходным выводам приходят некоторые исследователи: Дмитриева С.И. Фольклор и народное искусство русских Европейского Севера. М., 1988; Христофорова О.Б. Икота: к вопросу о генезисе мифологического персонажа // Живая старина. 2009. №4.