Место и статус научной проблемы в познании. 9 страница
Внешняя структура формальной части научной проблемы строится в форме задачи, осуществляя логическую связь данных задачи с наличным знанием и будущим результатом решения. Внешняя структура научной проблемы, обеспечивая преемственность познания, логически связывает данные задачи с результатом решения посредством разделения её на последовательные этапы, обозначаемые как подзадачи. Решение подзадач, осуществленное постепенно, приводит к решению общей задачи. Однако подзадачи могут быть разного характера, разделяться на типы: 1) «и»-подзадача; 2) «или»-подзадача. Если задача состоит из «и»-подзадач, то её общее решение будет возможным при решении всех подзадач. Если же задача состоит из «или»-подзадач, то решение любой подзадачи подразумевает решение общей задачи. (Пример задачи, сформулированной из «и»-подзадач: чтобы получить А, нам надо В, чтобы получить В, надо С, чтобы получить С, надо D, чтобы получить D, надо Е. Е у нас есть. Значит, пошла реализация плана. Начав с Е, получаем D, найдя D, получаем С, найдя С®B, найдя B®A. Пример задачи, сформированной из «или»-подзадач: нам надо определить 
. Возможные решения: a или – а и т.д. ).
Таким образом, внешняя структура формальной части связывает процесс постановки с полученным результатом решения, обосновывает это решение для наличного знания.
Само же решение научной проблемы связано с неформальной частью её структуры, которая обеспечивает непрерывность процессов постановки и решения научной проблемы. Кроме того, неформальная часть структуры проблемы будет обозначать индивидуальность и ненормативность постановки и решения последней каждым исследователем в отдельности.
Место и статус научной проблемы в познании.
Научное познание (а его цель – познание чего-то неизвестного) есть процесс вероятностный, то есть такой, в котором достоверное знание сразу не рождается, а развивается по мере повышения степени вероятности до его уровня достоверности, когда этому знанию придаётся статус научного.
Научное знание дискретно, логически замкнуто, определённо. Научное же познание бесконечно. Осуществление познания для науки может протекать в тех формах, где происходит сопряжение дискретного и континуального, определенного и неопределенного, знания и незнания. Формой, где такая состыковка возможна, является научная проблема.
Важное значение научной проблемы в ходе научного познания отражается в функциях, которые она там выполняет.
Гносеологическая функция научной проблемы проявляется, во-первых, как выяснение и определение предела развития и границ применимости научных теорий или конкретных систем знания, включающих в себя несколько теорий. Выявление пределов и границ наличного теоретического знания происходит в форме обнаружения парадоксов, апорий, проблемных противоречий, приводящих к появлению научной проблемы. Проблема переводит возникшее противоречие в старом знании в гносеологическую «плоскость», делая объектом теоретического анализа; а также проблема описывает это противоречие на теоретическом и эмпирическом уровнях и объединяет его смысл на основе категориальной системы существующей научной картины мира. Так проблема несовместимости тканей одного организма в другом в медицине показала пределы возможностей медицины, обозначила эти пределы, выявляя необходимость их развития, объяснила природу несовместимости на основе существующих медицинских знаний. Поэтому выявление границ и пределов наличного знания как один из аспектов гносеологической функции научной проблемы обозначает неполноту наличного знания. Если неполноты нет, то постановка проблемы бессмысленна.
Во-вторых, гносеологическая функция научной проблемы реализуется через селекционный и интеграционный аспекты. Селекция заключается в том, что при постановке проблемы субъект отбирает только те знания, которые необходимы для корректной постановки и решения научной проблемы. Интеграционный аспект заключается в том принципе формирования, какой исследователь использует при расположении данных знаний в проблеме. К примеру, М. Планк, создавая квантовую механику, специально отбирал необходимые знания: идею П. Прево о дискретности флюида, идею Г. Р. Кирхгофа о применении второго начала термодинамики к объяснению теплового излучения, идею Л. Больцмана о сущности энтропии как меры вероятности и другие идеи. Проведя селекцию знаний, М. Планк интегрировал их по необходимому для создания квантовой механики принципу.
В-третьих, гносеологическая функция научной проблемы реализуется через эвристический и программный аспекты её. Программирование подразумевает переход от знания через незнание к новому знанию, который опирается на содержание конкретной области, где в знании обнаружено противоречие и заложены следующие «шаги» исследования. То есть программный аспект гносеологической функции позволяет при решении проблемы обладать определенным планом действий. Эвристический аспект помогает осуществить поиск возможных решений, восполняя недостающую информацию. Эвристическая деятельность реализуется через три модели поиска: «модели слепого поиска, лабиринтной модели и структурно-семантической модели»14. А также эвристические возможности гносеологической функции позволяют сочетать чувственный и рациональный виды познания. К примеру, программная сущность гносеологической функции проблемы проявляется в постоянном выдвижении вопросов, их переформулировании для нахождения ответов. А эвристический аспект заключается в возможностях проблемы находить ответы и возможные решения.
Онтологическая функция научной проблемы заключается в наделении всевозможнейших решений, полученных во время эвристического поиска, «экзистенциальными» для науки характеристиками, то есть в проведении рационального обоснования нового знания. К примеру, закон Архимеда оставался гипотезой (хотя и в высшей степени вероятной) до тех пор, пока его не удалось с необходимостью вывести из общих законов механики (гидростатики).
Методологическая функция научной проблемы проявляется в использовании научных и ненаучных способов и методов познания, в нахождении новых способов и методов познания, в согласовании логических и практических результатов. В ходе постановки и решении научной проблемы используются и индуктивно-эмпирический, и гипотетико-дедуктивный, и интуитивистский, и другие методы. Тем самым методологическая функция научной проблемы позволяет вести самый обширный эвристический поиск, обладая возможностью результаты этого поиска с помощью научных подходов и методов обосновать. Так представители логического эмпиризма исключали процесс открытия нового знания из области науки, так как его невозможно логически обосновать. С другой стороны, интуитивистский подход к научному открытию сводится либо к чрезмерному преувеличению роли интуиции в сравнении с существующими другими методами познания, либо отождествлению интуиции и связанного с ней творчества с иррациональной деятельностью. Таким образом, каждый подход к познанию делает этот процесс неполноценным. Методологическая функция научной проблемы же позволяет существующие подходы не противопоставлять, а дополнять, делая познание методологически на основе научной проблемы более полным.
Коммуникативная функция научной проблемы позволяет проводить взаимодействие при познании как на уровне теорий, так и на уровне субъектов исследования. Диалог между теориями и между исследователями происходит на основе логического выражения проблемы – вопроса, ведь функционально вопрос соединяет познание и общение. А научная проблема часто используется в качестве основы для проведения научных дискуссий, споров. Это (взаимодействие исследователей, теорий) подтверждается многочисленными научными открытиями. Ведь большинство их достигалось за счёт прежде всего сочетания (взаимодействия) знаний из различных сфер науки, за счёт их пересечения, диалога (даже неосознанного). Так, Кулон изобрёл крутильные весы для определения силы взаимодействия между электрическими зарядами. Однако, «создавая эти весы, Кулон просто использовал уже открытый ранее закон закручивания проволоки»15. Кулон совместил часть знаний теории электричества с частью знаний теории упругости (измерение сил). Похожие открытия часты: Лавуазье (химия и физика), Пастер (химия и биология), Бойль (физика и химия), Дарвин (биология и математическая статистика) и т.д.
Такая многофункциональная «нагрузка» научной проблемы говорит об огромной роли, которую она играет в научном познании.
Научная проблема выступает в роли организатора научного исследования. При этом проблема содержит в своей структуре все формы, позволяющие процесс познания квалифицировать как научный. Научная проблема – это логическая и содержательная форма теоретического познания. Организаторские способности научной проблемы определяются её программной и императивной сторонами. Проблема в качестве исследовательской программы выступает как форма планирования и предварения научного поиска, его направления. Реализация программы исследования происходит за счёт императивной стороны проблемы. Она (проблема) всегда подчинена поставленной цели как заранее формулируемому, но ещё предполагаемому решению. Поэтому императив есть необходимое свойство проблемы, тот стимул, который способствует её решению.
Процесс научного познания можно представить как процесс смены теорий и как процесс смены проблем. Оба подхода будут выделять лишь два разных аспекта одного процесса, а их результаты будут пересекаться и повторяться. Дополнительным аргументом в пользу отнесения проблемы в основание научного исследования служит тот факт, что выбор её на самом деле является выбором направления исследования. Проблемы, как правило, носят системный характер, поэтому выбор последней – это выбор исследовательской программы, возможно на длительный срок.
Научная проблема выступает основанием и в междисциплинарных исследованиях. Здесь она используется «в качестве интегрирующего системообразующего принципа в исследовании …», когда «… развитие предметного содержания (постановка проблемы) и сохранения устойчивого функционирования предмета исследования (решение проблемы) должны пониматься как характеристики одного и того же целого»16. Ведь особенно в естественнонаучных дисциплинах трудно найти единый предмет исследования, так как каждая специальная наука свой предмет исследования организует путём идеализации исходной системы знаний, а это заставляет убирать лишние знания других наук, то есть отбрасывать «всё остальное содержание системы знания, начиная от эмпирического материала и кончая теоретическими построениями»17. Поэтому соединение знаний разных дисциплин на основе даже единого предмета – это уже проблема. Не случайно часто открытия нового знания происходят на стыке наук. При этом необходимо заметить, что междисциплинарные исследования протекают одновременно в двух плоскостях: в объектной плоскости, где единство предмета устанавливается через отнесение его к исходным идеализациям очевидной для междисциплинарного сообщества реальности и в плоскости исследовательских представлений, где для исследователя важны не сами по себе объекты, а то, каким образом они даны. Примером такого двухплоскостного исследования может стать изучение атома. Атом может исследоваться как физикой, так и химией. Спрашивается: каковы критерии того, что атом является только лишь специально-научным объектом, принадлежащим, скажем, только лишь физике? Очевидно, что ответ здесь может быть следующим: всё зависит от того, какую цель преследует исследователь, а также какими методами и средствами познания он располагает при выделении предмета исследования (репрезентируемого в данном случае или физической массой атома, или химическими его свойствами).
Подробная роль проблемы как способа организации предмета исследования на междисциплинарном уровне приводит к «технологизации современного научного познания. Если ранее проблема относилась только к сфере знания («знание о незнании» говорило о необходимости знания, через которое определяется незнание или неопределённость знания), то в современной науке – в содержание проблемы включается содержание науки как социотехнического действия (в формуле «проблема»=«бесконечная задача» исследование практически сводится к акту выбора хода исследования на множестве альтернативных средств), которые («автоматически», после выбора) ведут при заданной цели к заданному (множеством альтернатив) результату. То есть проблема выражает диктат необходимости выбора перед необходимостью знания – прежде чем изучать или исследовать, его надо выбрать. Этим лишний раз подчёркивается процессуальная природа проблемы.
Вопрос выбора предмета исследования связан с вопросом наглядности, что также зависит от постановки и решения проблемы.
Большинство физиков вполне обосновано связывает наглядность с привычностью. Наглядность вырабатывается в нас как обобщение привычного опыта, как автоматически создающаяся сводная картина всех закономерностей мира. А решение проблем приводит нас к таким результатам, которые, как правило, противоречат привычному взгляду на природу явлений. Ведь знание о вращении Земли вокруг своей оси и Солнца было воспринято с недоверием в своё время, так как оно противоречило повседневному опыту людей, хотя сейчас такое положение вещей понятно и привычно каждому школьнику. Подобную эволюцию претерпевают многие новые открытия. Поэтому научная проблема при своей постановке и решении очень сильно может влиять на наглядность используемых знаний.
Научная проблема в познании является формой преемственности при переходе от старых знаний к новым. Ибо в силу своей структуры она делает процесс познания непрерывным, позволяет соблюдать преемственность вне зависимости от того, какой характер принимает познание: эволюционный или революционный.
Важно также заметить, что проблема как «знание о незнании» не обязательно может направлять ход познания от знания через незнание к новому знанию. Являясь формой соединения знания и незнания, научная проблема способна осуществлять и обратное движение, превращая научное знание в незнание. Так, например, отрицательный результат в опыте Майкельсона – Морли, поставленный с целью обнаружения «эфирного ветра», подвёл под черту незнания многие принятые в начале века концепции эфира (в том числе и электронную концепцию Лоренца). Правда, надо заметить, что уход в незнание, как правило, восполняется другим научным знанием (в данном случае, специальной теорией относительности А. Эйнштейна), но такая роль научной проблемы в познании указывает на качество любого научного знания, полученного через постановку и решение научной проблемы.
Сложность решения проблемы (при создании теории) заключается в наличии бесконечного выбора альтернатив. И здесь исследователь прибегает к сокращению поисковой деятельности. Он искусственным образом отсекает те решения, которые считает (по каким-то причинам) неприемлемыми. В этом отсечении и заключается специфика научного решения проблемы, так как оно (как ограничение выбора) проходит, опираясь на научные принципы, где определяется соответствие предпосылочных знаний проблемы (старой теории) и решений, наиболее подходящих для решения противоречий старой теории или создания новой. Строгий выбор вполне объясним тем, что пути к одному решению могут быть разными, что подобная форма решения хорошо характеризует процессуальную (и поисковую) природу проблемы.
Научная проблема выступает в познании в качестве «пустой» структуры теории, куда должно быть «влито» исследователем содержание. В этом смысле трудно не согласиться с В. Гейзенбергом, считавшим, что правильно поставленная проблема – это половина её решения. Поэтому, с точки зрения науки, решение проблемы будет неопределённым в ненаучном ответе (осуществлена только постановка; образована «пустая» структура теории; есть идея, но она не обоснована), более определённым в научном ответе (гипотеза), достоверным в теории и полным при постановке новой проблемы или проблем.
Однако присутствие проблемы в теории не ограничивается тем, что теория – достоверное решение проблемы. Дело в том, что основное логическое выражение проблемы – вопрос. Решения же, получаемые в ходе познания (гипотезы, теории) – это утверждения, ответы на вопросы (логически утверждения выражают суждения). Вопросы и суждения необходимо рассматривать неразрывно. Поэтому основное знание гипотез и теорий, выраженное суждениями, нельзя рассматривать в отдельности от вопросов, чьими ответами эти суждения являются. Логическая часть проблемы, таким образом, переходит в теорию в качестве её проблемного компонента. Суждения же составляют ассерторический компонент теории.
Любая развивающаяся система (теория, совокупность теорий) всегда неполна, не завершена. Суждения, составляющие ассерторический компонент теории, являются ответами на вопросы проблемного компонента лишь до тех пор, пока они способны адекватно объяснять и описывать действительность, обозначенную теорией. Более того, теория может также с помощью своего проблемного компонента осуществлять процесс познания, то есть систематически раскрывать неизвестное содержание, которое не лежит вне её рамок, вне её содержания, а использовать направления, данные проблемным компонентом, для расширения и углубления, детализации, расчленения и, наконец, преобразования ассерторического компонента. Таким образом, проблемный компонент в соотнесении с ассерторическим выступает в познании как исходное состояние и система предпосылок в структуре знания. Только при этом проблемный компонент выполняет функцию экспликации, детализации и развития содержания ассерторического, его понятийной структуры, а последний в свою очередь выполняет генерирующую функцию, выступая в качестве предпосылок проблемного компонента, и конституирующую функцию, включая в себя новое содержание, полученное при помощи проблемной части теории. Преобразование проблемного компонента в ассерторический осуществляется с помощью гипотез, являющихся возможными решениями. Если проблемный компонент образует проблемы и гипотезы, выходящие за рамки данной теории, то это говорит о необходимости создания новой теории. А новая теория ведёт к постановке новой проблемы или проблем.
Таким образом, проблема в позитивистской традиции выступает как форма организации исследования; как форма связи «знания» и «незнания» в качестве «знания о незнании»; как форма знания, заключающая в себе «знание о знании», «незнание о знании», «знание о незнании», «незнание о незнании»; как императив познания; как способ познания, одновременно обладающий неограниченными эвристическими возможностями и многообразными методами рационального обоснования полученных идей; как единство чувственной и логической форм познания; как форма преемственности в ходе роста научного знания и т.д.
Поэтому схема познания, используемая в науке (проблема - гипотеза - теория), не показывает всей сути процесса роста научного знания.
При этом надо учитывать, что эта модель познания не идентична модели
К. Поппера: Р1®TS ® EE ® P2 (где Р1 – исходная проблема, TS – предположительное решение, ЕЕ – процедура элиминации ошибок, Р2 – новая проблема), ибо она имеет «пробелы» в своей структуре. В частности переход от Р1 к ТS выносится за рамки науки, так как процесс открытия нового знания не может быть, по Попперу, научным.
Функции научной теории
Свое конкретное проявление научная теория находит в тех функциях, которые осуществляются с ее помощью в процессе научного познания. Можно обеспечить несколько, наиболее важных функций теории, это: 1)информационная, 2) систематизирующая, 3) прогностическая, 4)объяснительная.
1) Информативная функция теории выражается в получении необходимой информации об окружающем мире, что составляет задачу всякого процесса научного исследования, будь то наблюдения, эксперимента или теоретического рассуждения. Но специфика информационной функции теории заключается в том, что посредством нее устанавливается внутренняя, необходимая связь между различными эмпирическими законами. В результате этого становится возможным предсказать не только факты и явления, которые можно было бы предвидеть на основе только эмпирических законов, но и ранее неизвестные факты. Устанавливая корреляции между эмпирическими законами, теория дает возможность определить ту избыточную информацию, которая содержится в отдельных законах. Именно поэтому предсказания, вытекающие из теории, значительно более эффективны, чем предсказания, сделанные на основе эмпирических фактов. Таким образом, теория предоставляет дополнительное количество информации для дальнейшего развития познания.
2) Систематизирующая функция теории определяется синтетическим характером научного знания. Она следует из того, что теория не ограничивается простым описанием эмпирического материала, а стремится так организовать и упорядочить его, чтобы большая его часть могла быть логически выведена из небольшого числа основных законов и принципов. Уже с помощью эмпирических законов становится возможным упорядочить значительное количество экспериментально установленных фактов, но теория делает новый шаг в этом направлении, состоящий в том, что она объединяет и обобщает разные эмпирические законы и гипотезы. Формально эта операция сводится к выведению уже известных и новых эмпирических законов в качестве следствий общих теоретических законов, принципов и допущений.
3) Прогностическая функция теории состоит в том, что информация, сконцентрированная в законах и научных теориях, служит для прогнозирования будущих событий. Предсказание может быть сделано и на основании закона, и гипотезы, и даже простого эмпирического обобщения. Но при этом прогностическая специфика теории определяется большей широтой охвата и точностью характеристики будущих событий. Даже предсказания, которые можно вывести из закона, характеризуют лишь отдельные факты и их эмпирические взаимосвязи, не говоря уже о предсказаниях, сделанных на основе эмпирического обобщения или гипотезы. Предсказание на основе теории качественно отличается от других еще и тем, что позволяет указать на бесчисленное множество новых неизвестных фактов и эмпирических законов. В отдельных случаях из теории можно вывести и важные теоретические закономерности. Подобное произошло с законом о взаимосвязи между массой и энергией (Е = mc2), который был получен с помощью логико-математических методов из общих постулатов теории относительности А. Эйнштейна.
4) Объяснение как функция науки взаимосвязано с предсказательной функцией. В ходе исследования они не только не исключают, а, наоборот, предполагают друг друга. История науки показывает, что подлинно научная теория должна не только предсказывать тот или иной факт или явление, но и объяснить, в силу каких причин они должны возникнуть. При этом, чем полнее и глубже объяснение теории, тем надежнее и точнее предсказание. Таким образом, между предсказанием и объяснением существует глубокая взаимосвязь[18].
Логическая идентичность схем объяснения и предсказания
Чтобы применить фундаментальные законы развитой теории к опыту для выполнения данных функций из нее необходимо получить следствия, сопоставимые с результатами опыта. Вывод таких следствий характеризуется как развертывание теории.
Развертывание теорий во многом зависит от того, как понимается строение теории, насколько глубоко выявлена ее содержательная структура. В логико-методологической литературе выделяется несколько подходов к построению научной теории:1) аксиоматический метод, 2) гипотетико-дедуктивный, 3) семантический, 4) генетический и т.д.[19]
1) Аксиоматический метод дает возможность точно отграничить первоначальные, исходные понятия и утверждения теории от производных. В формализованных аксиоматических системах эти понятия и утверждения выражаются с помощью символов и формул, к которым добавляют формулы, отображающие аксиомы и правила вывода соответствующей системы.
Построение аксиоматической системы начинается с выявления первоначальных, основных понятий теории, которые в ее рамках рассматриваются как неопределяемые. По мере введения новых понятий их стремятся определить с помощью первоначальных по логическим правилам определений. Решающий шаг в создании аксиоматической системы связан с выделением исходных утверждений теории, которые служат посылками дальнейших выводов и принимаются без доказательства. Эти утверждения называются аксиомами, или постулатами системы[20].
2) Семантический подход к научной теории состоит в обращении внимания на те или иные особенности системы предложений, с помощью которых формулируется теория. Следуя ему, стремятся выявить, что обозначают формулировки теории, какое реальное содержание они выражают. В принципе любая теория может быть сформулирована на любом языке, быть представленной посредством разных аксиоматических систем. Исследуя структурные особенности языка, на котором была сформулирована теория, можно сделать некоторые выводы об особенностях теории. Этот подход дает возможность сравнивать различные формулировки теории. Поскольку многие теории различных научных дисциплин формулируются на языке математики, то семантический анализ оказывается весьма важным инструментом в процессе исследования структуры таких теорий.
3) Гипотетико-дедуктивный метод построения теории начинается с установления и анализа имеющихся фактов, их простейших индуктивных обобщений и эмпирически найденных законов. Далее находят такие гипотезы, из которых можно было бы логически вывести остальное знание. Гипотезы в данном случае служат в качестве посылок дедукции, а факты и их обобщения контролируют правильность вывода. Если они вытекают из гипотезы в качестве следствий, то тем самым подтверждают правильность гипотезы.
Принцип упорядочения различных элементов теории здесь тот же, что и в аксиоматическом методе – основой рассуждений является дедуктивный логический метод. Разница лишь в том, что в случае с аксиоматическим методом вывод делается из аксиом, а при использовании гипотетико-дедуктивного метода – из гипотез.
4) Генетический подход к теории дает возможность преодолеть метафизическое противопоставление индукции и дедукции в процессе научного исследования. Исходной посылкой этого подхода является утверждение о том, что иерархической структуре высказываний соответствует иерархия взаимосвязанных абстрактных объектов. Связи этих объектов образуют теоретические схемы различного уровня. В этом случае развертывание теории можно представить не только через оперирование высказываниями, но и через мысленные эксперименты с абстрактными объектами теоретической схемы.
Как показывает рассмотрение данных подходов в развертывании теории, важную роль в этом процессе играют теоретические схемы. При этом можно отметить, что вывод из фундаментальных уравнений теории частных теоретических законов может осуществляться и осуществляется не только за счет формальных математических и логических операций над высказываниями, но и за счет мысленных экспериментов с абстрактными объектами теоретических схем, позволяющих редуцировать фундаментальную теоретическую схему к частным.
Кроме того, рассматривая содержание данных методов, можно отметить значительную роль математического аппарата и его интерпретации в становлении и развертывании научной теории во всех обозначенных случаях.
Математический аппарат понимается не только как формальное исчисление, развертываемое в соответствии с правилами математического оперирования, но также устанавливается его связь с теоретическими схемами. Это позволяет корректировать преобразования уравнений математического формализма в соответствии с мысленным экспериментом, проводимым над абстрактными объектами такой схемы.
Интерпретация уравнений осуществляется через связь с теоретической моделью и опытом. Эта операция называется «эмпирическая интерпретация».
Эмпирическая интерпретация достигается за счет особого отображения теоретических схем на объекты тех экспериментальных ситуаций, которые подлежат объяснению с помощью данной схемы. Процедура отображения осуществляется путем установления связей между признаками абстрактных объектов и отношениями, имеющими место между эмпирическими объектами. В качестве описания этих процедур выступают правила соответствия, которые составляют содержание операциональных определений величин, фигурирующих в уравнениях теории.
Операциональные определения величин имеют двухслойную структуру, включающую в себя: 1) описание идеализированной процедуры измерения в рамках мысленного эксперимента; 2) описание приемов построения данной процедуры, как идеализации реальных экспериментов и измерений, обобщаемых в теории[21].
Все обозначенные особенности развертывания теории и ее математического аппарата демонстрируют процесс порождения специальных теорий (частных теоретических схем и соответствующих уравнений) из фундаментальной теории. Вся эта сложная система взаимодействующих друг с другом теорий фундаментального и частного характера образует массив теоретического знания той или иной научной теории. Но поскольку структура каждой теории специального или фундаментального характера имеет в своей основе теоретическую схему, построенную в соответствии с уровневой иерархией, разделение теоретических схем на частные и фундаментальные является относительным и может иметь смысл только в случае фиксации той или иной теории.