Потребность в одобрении - жажда авторитета - тщеславие

Однажды один из друзей сказал Катону Старшему: "Какое безобразие, что вРиме тебе до сих пор не воздвигли памятника! Я обязательно позабочусь обэтом". "Не надо,- ответил Катон,- я предпочитаю, чтобы люди спрашивали,почему нет памятника Катону, чем почему он есть". Т. Мессон{3} Реальный мир в абсолютном смысле не зависит от отдельных личностей идаже от всего человеческого мышления, и поэтому любое открытие, сделанноеотдельным человеком, приобретает всеобщее значение. Это дает исследователю,работающему в тихом уединении над своей проблемой, уверенность в том, чтокаждый найденный им результат получит прямое признание у всех компетентныхлюдей. Сознание значимости своей работы является счастьем для исследователя.Оно является полноценной наградой за те различные жертвы, которые онпостоянно приносит в повседневной жизни. М. Планк Я крайне редко встречал ученых - если встречал вообще,- которые не былибы заинтересованы в одобрении своих коллег и не были бы обеспокоены тем,получат они приоритет на свои открытия или нет. Редко кто берет в руки книгуили статью по своей тематике без желания немедленно увидеть в перечнелитературы или авторском индексе свое имя. Почему же многие так ужасностыдятся этого чувства? Иногда мы приглашаем на временную работу в наш институт наиболеевыдающихся современных медиков. Стало традицией устраивать для этих почетныхгостей неофициальный обед, за которым идет непринужденная беседа. Это даетнам возможность лучше узнать этих людей с неформальной стороны; чемруководствуются они в своей деятельности, что приносит им удовлетворение.Один из наиболее распространенных вопросов касается мотивовисследовательской работы. Наиболее частый ответ - "любознательность". Еслина ученого "поднажать", то в качестве дополнительных мотивов он можетупомянуть желание принести пользу или даже признаться, что попал в науку почистой случайности - была вакансия в лаборатории, а ему нужны были деньги.Но желание заработать авторитет всегда с возмущением отвергается. А почему? Я никогда не забуду, как мой самый молодой аспирант невинно спросилуважаемого гостя: "В таком случае, сэр, вы не будете против, если яопубликую данные эксперимента, который вы показывали нам сегодня? Я ведь вамассистировал, да и раньше делал похожую работу - правда, не очень успешно.Это было бы неплохо дополнением к моей диссертации, сэр... Конечно, если выне против, сэр". Такая просьба была не выполнима, но вопрос был заданхороший. Научная любознательность гораздо легче может быть удовлетворена чтениемпубликаций других исследований, чем работой в лаборатории. Могутпотребоваться годы для экспериментального доказательства того, что можноузнать за несколько минут, прочтя опубликованный конечный результат. Так чтодавайте не будем себя обманывать: вряд ли побудительной силой творчестваявляется чистая любознательность. Быть может, это желание делать добро? Малокого из ученых удовлетворила бы возможность делать добро на поприщеполитической или благотворительной деятельности. Правда заключается в том, что мы тщеславны, очень тщеславны. Мы горимжеланием осознавать, что открыли некий важный закон Природы с помощью нашейсобственной изобретательности. Почему же мы так стыдимся этого? Ведь, пословам Уильяма Вудворда, "тщеславие, без сомнения, принесло гораздо большепользы цивилизации, чем скромность". Тщеславие становится предосудительным только тогда, когда законнаягордость общепризнанными достижениями превращается в неразборчивую погоню заславой ради нее самой. Ни один ученый, достойный этого звания, не измеряетсвой успех количеством похваливших его людей. Ни один ученый не желаетприоритета на открытие, ошибочно приписанное ему, и не хотел бы поменятьсяместами с самыми известными политиками, миллионерами или генералами. Ни одиниз известных мне ученых наверняка не испытывает чувства зависти к славечревовещателя, на которого с обожанием смотрят по телевидению миллионылюдей. Ученые тщеславны, им нравится признанье, они не безразличны кизвестности, которую приносит слава, но очень разборчивы в отношении того,чьего признания им хотелось бы добиться и за что им хотелось бы статьзнаменитыми. На этот счет ученые обладают предельной щепетильностью. Чем более великученый, тем меньше число людей, мнением которых он дорожит. Но тому, ктоприлежно трудится в одиночестве своей лаборатории над какой-нибудь разгадкойчрезвычайно запутанного механизма Природы, очень согревает сердце сознание,что где-то в мире есть несколько человек - быть может, всего полдюжины,-действительно понимающих важность его работы и те трудности, которые емуприходится преодолевать. Этих коллег он принимает как равных себе ичувствует глубокое удовлетворение от того, что благодаря своей работеприобрел духовное родство с ними. Он заслужил себе место в кругу этойинтеллектуальной элиты. Он может общаться с этими людьми, минуя огромныерасстояния, языковые и социальные барьеры и всю ту мелочную ненависть изависть, которые разделяют других. Думаю, что в этот век "холодных" и"горячих" войн, ожесточенной расовой, политической и религиознойнетерпимости или просто пошлой банальности людских устремлений ученому нестоит стыдиться своего тщеславия.