Советская классика для школьников: творчество А. Гайдара, Л. Кассиля, В. Катаева, В. Каверина

Проза для детей и юношества в 20-е годы прежде всего была об­ращена к событиям революции и гражданской войны. «РВС» А. Гайдара, «Красные дьяволята» П. Бляхина, «Красный бакен» С. Григорьева, «Мишка Додонов» А. Неверова начинали эту тема­тику, кто в реалистическом ключе, кто в духе так называемого «детского авангардизма».

Тревожная неустроенность детства в советской России перио­да гражданской войны, маргинальность детства заставили писате­лей обратиться к теме беспризорничества: А. Кожевников «Шпа­на», Г. Белых и Л. Пантелеев «Республика ШКИД», Л. Сейфуллина «Правонарушители» и др.

Вскоре после создания пионерской организации (в 1922 г.) ста­ли появляться книги о пионерской жизни: Н. Богданов «Партия свободных ребят», «Пропавший лагерь»; И. Огнев «Дневник Кос­ти Рябцева» и др., либо апологетически, либо настороженно отно­сящиеся к пионерам.

В 20-е годы начинается, а в 30-е крепнет разработка историче­ской и историко-революционной тематики: С. Григорьев «Мальчий бунт», Ал. Алтаев «Бунтари в Сибири», А. Слонимский «Чер­ниговцы», Ю.Тынянов «Повесть о декабристе», П. Сурожский «На трудовом пути» и др. Значительное место занимают книги о Ленине, Дзержинском, Кирове и других революционных деятелях.

Научно-художественная и научно-популярная литература так­же получает новые импульсы развития, наряду с классически тра­диционной позицией: В. Ярсеньев «Дерсу Узала», В. Бианки «Лес­ная газета», М. Пришвин «Рассказы егеря Михал Михалыча», С. Розанов «Приключения Травки», Б.Житков «Что я видел» и др.

Одна из примет 20—30-х годов — расширение круга детского чтения произведениями, которые не были первоначально адресо­ваны детям.

За расширение круга детского чтения, за включение в него луч­ших произведений устного народного творчества, классической литературы и современных писателей с первых лет возникновения советской детской литературы выступал А.М. Горький. Он реко­мендовал для детского чтения произведения Н.А. Некрасова, А.П. Чехова, А.Н. Толстого, А.С. Серафимовича, Д. Бедного, под­готовил сборник своих рассказов для детского чтения.

Дело, начатое А.М. Горьким, получило широкое распростра­нение в последующие десятилетия.

Многие «Взрослые произведения А.Н. Толстого, А.С. Неверо­ва, М.А. Шолохова, Н.А. Островского, А.А. Фадеева и других писа­телей оказались в детском чтении либо в подготовленных автором изданиях для детей, либо в сокращении, либо выборочно, отдель­ными главами.

Так, А.Н. Толстой подготовил для детского чтения роман «Петр I», А.С. Неверов — повесть «Ташкент — город хлебный». В детское чтение вошли главы из романов А. Фадеева «Разгром» и «Молодая гвардия», из «Донских рассказов» и «Судьбы человека» М. Шолохова, из романов «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей» Н.Островского.

Аркадий Гайдар

(Голиков Аркадий Петрович) почти сразу стал писателем, работающим в детской литературе. Ему «захотелось рассказать новым мальчишкам и девчонкам, какая она была жизнь, как оно все назначалось да как продолжалось» (Автобио­графия). Первые же его повести и рассказы («В дни поражений и побед», «РВС») развивают тему гражданской войны.

В рассказе «РВС» (1926) определились основные идейно-эсте­тические принципы Аркадия Гайдара, его индивидуальная автор­ская манера исследования жизни и характеров.

О большой требовательности Гайдара к себе говорят воспоми­нания его друзей. В сознании Гайдара происходил постоянный от­бор материала, жизненного и языкового.

В очерке «Встречи с Гайдаром» К. Паустовский говорит о ра­боте писателя : «Писал Гайдар совсем не так, как мы привыкли об этом думать. Он ходил по саду и бормотал, рассказывал вслух себе самому новую главу из начатой книги, тут же на ходу исправлял ее, менял слова, фразы, смеялся или хмурился, потом уходил в свою комнату и там записывал все, что уже сложилось у него в сознании, в памяти. И затем уже редко менял написанное...

Дело здесь, конечно, не только в памяти... но в отношении к слову. Каждое слово гайдаровской прозы было настолько взвеше­но, что было как бы единственным для выражения и потому, есте­ственно, оставалось в памяти».

В одном синонимическом ряду у Гайдара оказываются слова светлый, счастливый, хороший. В них заключено гайдаровское во­площение счастливой родины. Создавая «Военную тайну», Гайдар писал в дневник:

Эта повесть моя будет за Гордую Советскую страну.

За славных товарищей, которые в тюрьмах.

За крепкую дружбу.

За любовь к нашим детям

И просто за любовь...

В произведениях Гайдара главные действующие лица — дети. С выбором героев связаны и особенности работы писателя над языком. В центре его внимания чаще всего речь детей с преоблада­нием разговорных конструкций, просторечных слов и выражений. Лексические и синтаксические особенности речи героев подчер­кивают возрастные особенности детей.

В «Дальних странах» все события Гайдар пропускает через вос­приятие своих героев, причем дети постепенно знакомятся со все более сложным кругом явлений. Поэтому в начале повести фразы синтаксически проще, короче, язык наивнее: «Сидит Васька и ду­мает; что бы это такое интересное сделать? Или фокус какой-ни­будь? Или тоже какую-нибудь штуковину?» Потом фраза стано­вится сложнее, удлиняется: «Тревога, смутная, неясная, все креп­че и крепче охватывала Ваську, и шумливый, неспокойный лес, тот самый, которого почему-то так боялся Петька, показался вдруг и Ваське чужим и враждебным». Запас слов у маленьких героев не­велик, и Гайдар использует его, индивидуализируя речь своих ге­роев.

Особенности авторской речи в произведениях Гайдара связа­ны с образом автора-повествователя. Писатель ориентируется на детское мировосприятие. Поэтому часто в произведениях Гайдара рассказ ведется от имени подростка или ребенка.

Проза и поэзия соприкасаются в творчестве Гайдара, создают внутреннее единство. Музыка, ритмическая тональность входит в мир, изображаемый Гайдаром, так же естественно, как и жизнь на­рода. В этом — одна из примет народности его творчества.

«Прощай, Мальчиш... Остаешься ты один... Щи в котле, кара­вай на столе, вода в ключах, а голова на плечах...» — эти прощаль­ные слова, сказанные братом Мальчиша-Кибальчиша, звучат как народная присказка.

Звук, ритм и слово у Гайдара в единстве с идеей, сюжетом, эмо­циональным строем. Гайдар всегда ориентируется на живое вооб­ражение детей, повышенную эмоциональность, склонность к фантазированию. Вот, к примеру, описание последней встречи Натки и Сергея на перроне в повести «Военная тайна»:

«Что-то хотелось обоим напоследок вспомнить и сказать, но каждый из них чувствовал, что начинать лучше и не надо.

Но когда они крепко расцеловались и Сергей уже изнутри ваго­на подошел к окну, Натке вдруг захотелось крикнуть ему что-ни­будь крепкое и теплое. Но стекло было толстое, но уже заревел гу­док, но слова не подвертывались, и, глядя на него, она только успе­ла совсем по-Алькиному поднять и опустить руку, точно отдавая салют чему-то такому, чего, кроме них двоих, никто не видел».

Эмоциональность авторской речи, ее романтическая припод­нятость, торжественность достигаются здесь тем, что ритмико-ин­тонационные переходы сопровождаются общим повышением то­нальности; создается синтаксический параллелизм при помощи объединения сочинительными союзами (и, но) частей предложе­ния и отдельных предложений; используется синтаксическая ана­фора (но стекло было толстое, но уже заревел гудок), применяются разные видыинверсии (начинатьлучше и не надо, заревел гудок).

Гайдар так строит фразы и подбирает слова, что создается тес­ное переплетение субъективного и объективного плана повество­вания. Зарождение теплого чувства между Сергеем и Наткой, объединение их памятью о погибшем Альке, символическая пе­рекличка его образа с образом Мальчиша-Кибальчиша — все это ощущается как подтекст, пробуждая мысль и воображение чита­теля.

Для Гайдара характерно особое построение авторской речи, отражающей искреннее отношение автора или рассказчика к про­исходящему. Обычно это живая, непосредственная беседа с деть­ми, насыщенная восклицательными и вопросительными предло­жениями, разговорно-просторечными интонациями, которые пе­редают различные эмоционально-экспрессивные оттенки: разду­мье, юмор, иронию, тревогу, озабоченность, сочувствие.

Для Гайдара характерно широкое использование разговор­но-просторечной лексики и разговорных конструкций в автор­ской речи и речи героев. Отбор определяется тематикой, характе­рами действующих лиц, тем, что речь эта обращена главным обра­зом к детям. Гайдар обновляет разговорно-просторечную лексику, стремится расширить ее границы, опираясь на эмоциональную функцию этого лексического пласта. Для повышения художест­венной выразительности он использует такие слова, как «нырк», «шарах», в речи Владика Дашевского из повести «Военная тайна». Ивашка из сказки «Горячий камень» «взвыл», когда свалился ко­лючий крыжовник, Гек «засопел» во сне («Чук и Гек»).

Повесть «Тимур и его команда» вы­полнена в лучших тонах гайдаровской манеры письма, качества, свойственные другим произведениям Гайдара, не исчезли, не по­тускнели в этой повести, а путь от сценария к повести дал новые черты, не снижающие, а увеличивающие ее художественные дос­тоинства.

Валентин Петрович Катаев на протяжении своей жизни не раз обращался к творчеству для детей. В автобиографической книге «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» он говорит о сво­ем раннем приближении к искусству. Оно связано с давними дет­скими воспоминаниями:

«Каждый вечер мама наклеивала в тетрадку новые картинки и подписывала их, так что в конце концов получилась как бы само­дельная книжка для рассматривания и чтения.

Я очень полюбил эту книжку, потому что, как я уже значитель­но позже понял, в ней удивительно гармонично сочеталось изо­бразительное с повествовательным, без чего не может существо­вать подлинное искусство».

Валентин Петрович Катаев родился в 1897 г. в городе Одессе. Отец преподавал в гимназии, мать была учительницей музыки.

Не закончив гимназии, Катаев уходит добровольцем на фронт, пишет там стихи, делает прозаические зарисовки боевых событий и быта солдатской жизни. В 1919 г., сражаясь в рядах Красной Ар­мии, он некоторое время был командиром батареи. Демобилизо­вавшись, писатель работает в ЮГРОСТА, пишет главным образом прозаические произведения: очерки, остросюжетные рассказы о гражданской войне. В 1922 г. Катаев, переехав в Москву, сотруд­ничает в центральных газетах, выступает с фельетонами, рассказа­ми, пьесами. Среди рассказов, написанных в 20-е годы, были «Ушки» и «Родион Жуков», в измененном виде вошедшие позже в повесть «Белеет парус одинокий».

Повесть «Белеет парус одинокий» (1936) была напечатана в журнале «Красная новь» и почти сразу же вышла отдельным изда­нием. Многие исследователи отмечали ее высокий пафос, жиз­ненность фактов, легших в основу книги, талант Катаева-бытопи сателя, жизнеутверждающий характер его юмора, глубокое рас­крытие психологии персонажей.

Автор рассказывает о героических событиях, происходивших в дни начала революции 1905 г. Романтически приподнятый тон по­вествования порой сменяется житейски-обыденной интонацией, окрашенной мягким юмором и лиризмом. Глубоко и психологиче­ски достоверно раскрываются Катаевым характеры Пети Бачея, Гаврика Черноиваненко, матроса Родиона Жукова и других персо­нажей.

Книга Катаева обращена прежде всего к детям, и это усложняет задачу изображения в ней внутреннего мира взрослого героя. Матрос-потемкинец Родион Жуков появляется в повести не часто, но ему принадлежит одно из главных мест в книге. Уже первый эпи­зод знакомства с ним дает материал для понимания его образа, хотя Родион Жуков еще не произносит ни слова. Эпизод построен на контрасте уже сложившегося представления Пети об ужасном разбойнике с тем впечатлением, которое производит матрос в дей­ствительности. Приемом контраста создается психологический рисунок человека с «застенчивой улыбкой», смущенного собст­венным вторжением в дилижанс, где едет учитель Бачей с двумя детьми, и только из-за крайней опасности вынужденного оста­ваться в нем. Так начинает разрушаться вымысел о разбойнике, созданный Петиным воображением, и выписывается реальный образ Жукова.

В сцене преследования матроса «усатым» на пароходе «Турге­нев» раскрывается отчаянная смелость Жукова, находчивость. Умение воспользоваться растерянностью противника, ненависть Родиона Жукова к врагу завоевывают симпатии читателя, углубляя то первое впечатление, которое сложилось при знакомстве с ним во время сцены в дилижансе.

Каждой сценой появления матроса приближая его к читателю и углубляя психологический рисунок этого образа, автор исполь­зует приемы, продуманно и точно сочетающие юмористическое и романтическое видение героя.

Катаев сумел по-новому показать взаимоотношения детей раз­личных социальных слоев дореволюционного русского общества. В старой русской и переводной литературе обязательным было «овзросление» детей, изображение «благонравного», рассудитель­ного, чинного мальчика или девочки в противоположность тут же присутствующему шалуну, легкомысленному или ленивому ре­бенку.

Повесть В. Катаева — одна из книг, по духу своему полемизи­рующих со скукой дореволюционных благонравных и благонаме­ренных персонажей. Отношения Гаврика и Пети — это нормаль­ные отношения двух ребят, примерно одинаковых по возрасту. Ка­ждый из них интересен сам по себе, по своему мироощущению каждый — с самобытным характером, для раскрытия которого пи­сатель не пользуется дидактическими проповедями, а дает столк­новение с жизнью, позволяющее осветить глубину внутреннего мира мальчиков.

С большим мастерством показывает В. Катаев сложность ду­ховного мира Пети, многообразие его переживаний. «Он всей ду­шой почувствовал себя совершенно чужим в этом холодном и пус­тынном мире раннего утра. Даже яма в углу огорода, чудесная глу­бокая яма, на дне которой так интересно и так таинственно было печь на костре картошку, и та показалась до странности чужой, не­знакомой... Нет, положительно ни в ком не было сочувствия!»

В повести переданы различные оттенки настроения Пети, ав­тор показывает, как переключается его внимание с одного предме­та на другой, подчеркивает ассоциативность впечатлений, харак­терную для поэтической натуры мальчика.

Когда автор создает характер Гаврика, то избирает иные, лако­ничные средства художественной выразительности. Достаточно нескольких скупых, но точных деталей при описании путешествия Гаврика с бычками «на привоз», в город, чтобы перед читателем возник облик девятилетнего одесского мальчика из трудовой се­мьи. Он знает нелегкую цену каждой копейки, умеет гордиться своей работой и в то же время остается ребенком, любящим риск, шалость. Мальчик познает мир: опыт приносит и радости и огор­чения. Гаврик вступает в разговоры с взрослыми, стремясь уяснить новое, проверить себя. Так, Гаврик, только недавно научившись определять время по часам, узнал, что «девять с половиной» все равно что «полчаса десятого», а маленькая лошадь — «всего только поня». Обогащение Гаврика житейским опытом, его наблюдение над окружающей жизнью и внимание ко всему, что попадает в поле зрения, передаются в форме диалога, сопровождающегося ремарками автора. Короткие замечания полны конкретных дета­лей, помогающих представить любые изменения в мимике, жес­тах, интонациях мальчика. Диалог у Катаева выполняет разнооб­разные функции: реалистично показывает взаимоотношения ре­бят и взрослых; помогает углубить познание жизни не только ге­рою, но и читателю. Многие диалоги, отражая формирование мировосприятия ребенка, имеют социальную окраску. Таков раз­говор Гаврика с «усатым». Гаврик, догадавшись, что «усатый» и есть тот самый переодетый «шпик», который выслеживал матроса еще на пароходе «Тургенев», решил притвориться дурачком. На вопросы «усатого» он отвечал наивно, путанно, как, по его мне­нию, должен был говорить маленький дурень. По ходу разговора чувствуется, как все больше и больше раздражается «шпик» и все ироничнее начинают звучать короткие ответы Гаврика. Диалог дает возможность услышать интонации обоих собеседников, по­нять их настроение, взаимное настороженное внимание к репли­кам друг друга. Победу одержал Гаврик: ему удалось внушить «уса­тому», что тот имеет дело с простодушным дурачком, выбалтываю­щим все, что он видел, не умеющим собрать впечатления воедино. Поверив Гаврику, что матроса подобрала какая-то большая ша­ланда под парусом, «шпик» заторопился на поезд, чтобы поскорее сообщить в городе важные новости.

Оптимистическое повествование о детстве двух одесских маль­чишек постоянно сопровождает мотив подпольной революцион­ной борьбы. Тень тайны проникает порой и в их взаимоотноше­ния: Гаврик понимает, что нельзя никому рассказывать о матросе и, шагая с другом на Ближние Мельницы к Терентию, с трудом удерживается от желания похвастаться. В форме внутреннего мо­нолога, перемежающегося с прямым диалогом, показывает автор сомнения, терзающие Гаврика. Нагнетаются аргументы в пользу «искушения», когда Петя клянется, что он никому не выдаст тай­ну, ест землю, божится. Но в конце концов побеждает чувство от­ветственности, совсем неожиданное у девятилетнего ребенка, чувство, рождающееся в трудных условиях опасного времени, ко­гда дети должны были делить со взрослыми тяжесть подпольной борьбы.

Но автор не овзросляет своих героев насильственно, он пока­зывает, как даже в самое трудное для Гаврика время, когда многое приходилось решать самому, мальчик с увлечением «исследует» Петину гимназическую фуражку. Друзья сначала вынули стальной обруч; наломали из него массу стальных пластин с единственной важной целью — класть на рельсы под поезд; слегка отодрали под­кладку, а герб подогнули «по моде» и подрезали веточки. Это уме­ние показать, что дети остаются детьми даже в самых тяжелых ус­ловиях жизни, роднит эстетическую концепцию В. Катаева с той, которая характерна для М. Горького, А. Гайдара, Л. Кассиля.

В 1945 г. В. Катаев написал повесть «Сын полка».

Основу ее сюжета составляет судьба Вани Солнцева, потеряв­шего родителей и перенесшего столько горя, сколько достается в жизни не всякому взрослому. Беды закалили мальчика. Оказав­шись среди бойцов капитана Енакиева, он решил бороться с вра­гом, как настоящий солдат. В то же время писатель подчеркивает, что Ваня не утратил детскости.

Очень характерен в этом отношении такой эпизод, как разго­вор Вани с четырнадцатилетним мальчиком, усыновленным бой­цами другого подразделения. Началось с мальчишеского спо­ра — чей лес, что делает здесь каждый («Иди, откуда пришел».— «Сам иди, не твой лес»). Когда Ваня увидел медаль на груди этого мальчика, он был подавлен, но «и виду не подал». «Великое дело»,— сказал он с кривой улыбкой, чуть не плача от зависти».

В процессе диалога меняются взаимоотношения двух мальчи­ков, начавшиеся с задорного выявления хозяйских прав на лес («Не твой лес»,— «А вот мой») и окончившиеся завистью к медали четырнадцатилетнего сына полка и горькой мыслью о себе: «Стало быть, я им не показался».

В. Катаев дает постоянную психологическую мотивировку слов и поступков Вани Солнцева. «Пастушок», как прозвали его бойцы Енакиева, потерял в годы войны отца и мать, бабушка и се­стренка умерли от голода. Мальчик два года бродил один, скрыва­ясь от немцев, носил в сумке отточенный гвоздь, чтобы убить вра­га, и хранил букварь, чтобы не разучиться читать. Ваня истоско­вался по человеческой ласке и поэтому так тянется сердцем к бой­цам, полюбившим его. Он чутко схватывает перемену в настроении каждого, понимает, что Биденко любит его и ворчит не со зла.

Ваня Солнцев — удачно найденный герой. Этот образ дан в пе­рекличке с образами героев старшего поколения, и символиче­ской становится сцена сна Вани, когда ему слышится голос гене­рала, ведущего его вверх по ступенькам огромной лестницы: «Иди, пастушок... Шагай смелее!»

В творчестве В. Катаева, посвященном детям, два аспекта, дет­ский и взрослый, сосуществуют. Писатель как бы проверяет один другим, уточняет, развивает, рассматривая то или иное явление крупным планом и со всех сторон.

В его повестях и сказках совмещаются реальный, конкретный и фантастический, сказочный планы, отражающиеся слитно в детском сознании; несобственно-прямая речь обостряет соединение этих двух противоположных планов, создавая своеобразие поэтизации жизни В. Катаевым.

Многогранно отражение действительности в произведения писателя, который умеет умным и ироничным взглядом охватит все изображаемое, углубляя и уточняя видением детства видении взрослого человека

Лев Кассиль

Лев Абрамович Кассиль был неутомимым исследователем, путешественником и открывателем. Он исследовал детские сердца г характеры, его фантазия свободно путешествовала во времени; его творческая мысль открывала новые страны: Швамбранию, Синегорию, Джунгахору. Высокий, подвижный, он весь казался уст­ремленным вперед, в поиск. В живописном кабинете писателя, с книжными шкафами, массой причудливых игрушечных фигурок, фотографий, картин, скульптур, постоянно кто-нибудь бывал. Раздавались телефонные звонки, назначались встречи с товари­щами по работе. Жизнь кипела вокруг Л. Кассиля, люди тянулись к нему, советовались, делились радостью и заботами.

Биография писателя складывалась в бурное, необыкновенное время. Родился он в 1905 г. в приволжском городе Покровске, учился сначала в гимназии, а потом, после Октября, в советской единой трудовой школе. По путевке обкома партии был команди­рован в Москву на учебу.

Творчество Л. Кассиля разметнулось почти на полстолетия, первые произведения появились в 20-е годы и были одобрены Маяковским, а последние создавались в 60-е, когда сам Кассиль помог рождению многих молодых писателей детской литературы.

Почему так свежо, современно звучат книги, созданные писа­телем даже много лет тому назад? Это связано с особенностями творческой манеры писателя, в которой чувствуется переплетение истинных наблюдений над жизнью с веселым домыслом; мастер­ское построение сюжета, своеобразный «кассилевский язык».

В повести «Кондуит и Швамбрания» писатель воплотил мечту о новой, справедливой жизни. Маленькие герои произведения — Леля и Оська — открыли «великое государство Швамбранское», в котором все гармонично: «налево — залив, направо — залив. На западе — Драндзонск, на востоке — Аргонск» Постоянно ощущается доброе авторское отношение к любо­знательным мальчишкам, которые разыскивают место, «где земля закругляется».

Юмор писателя отражает своеобразное восприятие мира: игра, фантазия, выдумка тесно связаны с изображением реального мира. Юмористическая ирония часто переходит в сатирическую: один из эпизодов повести рассказывает о посещении городового, прибывшего поздравить отца мальчиков с Новым годом. Происхо­дит известный обряд с выносом рюмки и серебряного рубля. По­лучив обычную мзду, городовой отдает честь, т. е. «щелкает каблу­ками и прикладывает руку к козырьку». Младший брат Оська, все воспринимавший непосредственно, без метафоризации, понял буквально объяснение старшего — Лели — и, когда вошел отец, заявил, что полицейский отдал им честь за рубль. В комическом диалоге, который приводится в этом эпизоде, происходит разру­шение метафор «честь имею» и «отдать честь», дающее сатириче­ский каламбур. Но важнее другое: углубляется познание мира ге­роями повести и читателем. Читатель-ребенок развивается вместе с двумя братьями, Лелей и Осей, он не только узнает об устройстве быта провинциального городка Покровска, но учится критически воспринимать социальное устройство всего мира взрослых в доре­волюционной России.

Кассиль показывает соприкосновение мечты и действительно­сти; заставляет читателя отчетливо почувствовать, как фантазия ребят приобретает новое содержание после революционных собы­тий в стране. Сама игра в таинственную справедливую Швамбранию получила новое направление. Оська начинает по-настоящему верить в реальность придуманной им и братом страны. Стремясь узаконить существование нового государства, он потихоньку на­нес на карту, висящую в классе, контуры заветной Швамбрании. В ситуациях, создаваемых Л. Кассилем, много экспрессии, эмоцио­нальности, внутренней логики. Так, естественным кажется появ­ление на карте Швамбрании, логичным оказывается внимание всего класса к рассказу Оськи о новой стране еще не нарисованной на глобусе. Книга, созданная много лет тому назад, проверена са­мой жизнью, многое из достигнутого в ней Л. Кассилем закрепле­но теперь уже как традиция в творчестве писателей следующих де­сятилетий.

В 30-е годы Л. Кассиль продолжает искать «формы и пути для создания большой книги о школе». В центре его внимания харак­теры детей и подростков, которые выросли в новое время в услови­ях советской семьи и школы. Поиски писателя связаны со стремлением рассказать новым читателям «об их же открытых, веселых и жарких сердцах, полных дерзаний, упрямой мечты и непреобо­римой жажды подвига».

Первой книгой, в которой Л. Кассиль удачно решал эти про­блемы, была повесть «Черемыш — брат героя». Мальчик сирота Геннадий Черемыш придумал себе брата героя. Выбор его пал на прославленного летчика Климентия Черемыша. Л. Кассиль созда­ет своеобразный привлекательный характер смелого волевого под­ростка. Гешка старается быть достойным своего мнимого брата и поведением, и поступками. Сюжет повести развивается остро и динамично: читаешь и находишься в том постоянном напряже­нии, когда трудно оторвать взгляд от книги. Драматизм повество­вания не ослабевает, а внутренний мир героев раскрывается в пси­хологической сложности. Автор знакомит читателей не только с героями подростками: в центре его внимания оказывается обая­тельный характер взрослого Клементия Черемыша, который умно и тактично помог своему неожиданному «брату» преодолеть мало­душное стремление скрыть правду от товарищей.

В творчестве Л. Кассиля развивается мысль о счастье, о взаи­модействии мечты и реальности, прозвучавшая впервые в «Кон­дуите и Швамбрании». Присутствует она и в повести «Великое противостояние».

Когда Симе Крупицыной «стукнуло 13 лет», в ее дневнике по­явилась длинная запись, полная обиды и горечи. Девочка пришла к выводу, что жизнь ее «не удалась», так как она не отличница и не двоечница, а так, «средняя», «свободно плавающее тело».

И вдруг с Симой произошло «неожиданное и необычное». Ее, «середнячка по призванию», ничем, кроме веснушек не примеча­тельную, пригласил сниматься в фильме известный режиссер Рас- щепей. Он много сделал для того, чтобы не только проявилось внешнее сходство Симы Крупицыной с Устей Бирюковой, парти­занкой 1812 г., но возникла и внутренняя психологическая пере­кличка. Расщепей помог Симе поверить в себя, научил творчески воспринимать окружающее, искать единственно правильные ре­шения не только в создаваемом ею образе, но позже и в жизни.

В период войны Л. Кассиль пишет очерки и рассказы, посвя­щенные детям: сборники «Обыкновенные ребята», «Огнеопасный груз», книгу о Советской Армии, адресованную маленьким ребя­там и названную «Твои защитники».

Первые рассказы и очерки Л. Кассиля о войне рассказывали об участии детей и подростков в борьбе за победу советского народа. «Федя из подплава», «Три фабзайца» «Огнеопасный груз» оказа­лись своеобразными эскизами к крупной повести, написанной в период войны, «Дорогие мои мальчишки». Эта книга продолжает поиски, начатые А. Гайдаром в повести «Тимур и его команда». Перекличка ощущается и в развитии узловых проблем, и в созда­нии образа писателя Арсения Гая, объединяющего романтический и реалистический аспекты повести. «Задумчивый великан Сеня Гай», открывший при жизни легендарную страну синегорию, сам стал неумирающей легендой для юных «командоров Рыбачьего за­тона», отправивших своими руками в боевой путь миноносный тральщик, который они назвали «Арсений Гай».

Л.Кассиль создает в повести различные характеры мальчишек, каждый из которых по-своему «фантазер и выдумщик».

Мечтателем оказывается толстый, добродушный увалень «Тимсон» — Тимка Жохов, верный друг и телохранитель Валерки Черепашкина. Валерка Черепашкин, «историк города Затонска», мечтает прославить родной город. В этой мечте переплетается и мальчишеское стремление прославиться, и любовь к городу, где он родился и вырос. Валерка глубоко убежден, что тот, кто не любит родной город, никогда не сможет полюбить города, в которых ро­дились другие, «что же тогда он, спрашивается, любит на земле?»

Объединяет «Командоров Рыбачьего затона» Капка Бутырев, мать которого убита во время авиационного налета, а отец пропал без вести на фронте. Капка оказался единственным «мужчиной в доме», он чувствует ответственность за судьбу своих сестер Риммы и маленькой Нюшки

Трудное время борьбы и испытаний рождает черты, роднящие детские характеры, отделенные многими десятилетиями. Так, чер­ты ранней зрелости, гражданственности героя Л. Кассиля пере­кликаются и с некрасовским «мужичком с ноготок», Власом.

Капка, ученик ремесленного училища, возглавляет бригаду, работающую для фронта. Он иногда не по годам серьезен, деловш и положителен, но автор не лишает этого «делового человека» мальчишеских черт характера. Он готов вступить в единоборство с тремя хулиганами, которых подговорил трусливый Лешка Дульков «Ходуля», чтобы избить Капку. Но тот же Капка старается спря­тать от сестры Риммы синяк под глазом, полученный в этой стыч­ке. Он отбивается от Риммы, которая будит его на работу и не дает досмотреть сон об отмщении Лешке «Ходуле». Сочетание мальчи­шеского и зрелого в облике главного героя повести оказывается убедительным, передающим колорит времени и перекликающим­ся с традициями детской литературы предшествующих периодов.

Повесть «Улица младшего сына», созданная на документально историческом материале, осуществляет еще один путь выявления созидательного, творческого и героического начала в облике по­коления, воспитанного в советское время. Повесть написана в со­дружестве с журналистом М.Потяновским, который «полностью доверился писательскому опыту» соавтора, позволив ему сохра­нить «выработанную годами творческую манеру», как вспоминает Л. Кассиль

Тема 8