Тема ответственности в поэме А. Т. Твардовского «По праву

Памяти»

Чтоб с правдой сущей быть не врозь...

В

одном из своих последних «итоговых» стихотворений А. Т. Твардовский формули­рует кредо художника - «С тропы своей ни в чем не соступая, / Не отступая - быть самим собой. / Так со своей управиться судьбой, / Чтоб в ней нашла себя судьба любая / И чью-то душу отпустила боль».

Александр Трифонович Твардовский - великий поэт, человек большого мужества, большой принципиальности. Литературным памятником XX века стали его поэмы «Страна Муравия» (1936), «Василий Теркин» (1941-1945), «Теркин на том свете» (1954-1963), «За далью- даль» (1953-1960), «По праву памяти» (1966-1969). Говоря о Твардовском, мы часто прибегаем к таким определениям его творческой личности, как «человек большого мужества». Он не подпадал ни под какие идеологические уста­новки, искал пути к человеческой правде, стремился спасти человеческую память от забвения. Работая главным редактором журнала «Новый мир», А.Твардовский оста­вался человеком независимого суждения, отстаивал свое мнение, стараясь вовремя заметить и благословить новое слово в литературе. Несмотря на все знаки официаль­ного признания (две Сталинские (Государственные) премии, в 1947 и 1948 гг.) поэт пе­реживал острый духовный кризис. Конфликт с властью, где человек обезличивается, явно выражен уже в поэме «За далью - даль», отмеченной Ленинской премией в годы «оттепели» (1961). В ней поэт стремился сказать свое «емкое слово», пройти за все про­исходящее через суровый суд своей собственной совести, совести «живых и павших»:

Я жил, я был - за все на сеете Я отвечаю головой.

Тема ответственности и памяти проходит через все творчество поэта, стирая грани между прошлым, настоящим и будущим. В его дневниках сохранилась запись: «Все время думаю: как понять то, что произошло, происходит с нами». В поэме «Памя­ти матери» звучат пронзительные строки о судьбе его родных, раскулаченных роди­телей, вывезенных на Север, в тайгу.

Твардовский посвятил поэму матери - Марии Митрофановне. О ее тоске по родной земле, по «взгорку тому в родной стороне / С крестами под березами кудрявыми», о пе­ренесенных родными страданиях сказано сдержанно и скупо - «Всего там было». В по­эме «Памяти матери» речь идет о родных поэту людях, чьи судьбы - лишь скромная статистическая единица в годы «великого перелома», «раскрестьянивания» деревни. В поэме «За далью - даль» Твардовский скажет об истинных масштабах «сталинского произвола» правдивыми словами - «Он мог на целые народы / Обрушить свой верхов­ный гнев».

Поэма «По праву памяти» - это итоговое произведение Твардовского, поэма-испо­ведь. Она была задумана как продолжение предшествующей поэмы «За далью - даль». Обе поэмы- это поэмы «о времени и о себе». В них Твардовский пишет бескомпро­миссную правду об эпохе сталинизма, о трагедии человека. Морально-этическая кате­гория «памяти» выносится поэтом в заглавие поэмы, осмысливается по ходу всего по­вествования. Пафос поэмы определяет борьба с грозной опасностью забвения. Компо­зиционно поэма состоит из «Предисловия»и 3-х глав - «Перед отлетом», «Сын за от­ца не отвечает», «О памяти».Поэма была закончена в 1969, напечатана лишь через 18 лет, в 1987, сразу в двух журналах - «Знамя» (1987, № 2) и в «Новом мире» (1987, № 3). Первая глава поэмы под названием «На сеновале» была опубликована в послед­нем прижизненном сборнике поэта - «Из лирики этих лет». В «Предисловии» Твардов­ский говорит о важности итоговой задачи, которую берет на себя - «по праву памяти живой», от лица «живых и павших» («чтоб слову был двойной контроль») - сказать правду о трагедии человека, пережившего это время. Автор-повествователь слышит голоса павших: «Позволь! / Перед лицом ушедших былей / Не вправе ты кривить ду­шой, - / Ведь эти были оплатили / Мы платой самою большой». Позиция поэта-«немую боль в слова облечь».

Основная проблема поэмы - отношение народа и власти, «самостоянье» человека. В поэме Твардовский говорит об ужасных последствиях режима: разрушении связей между поколениями, девальвации важнейших нравственных понятий, предъявляет спрос к самому человеку за выбор своей позиции. Историческому суду подвергает поэт тех, кто пытается «в забвенье утопить живую быль», преследуя политические интере­сы. Его философемы вбирают в себя в обобщенной форме нравственные представле­ния народа - «Одна неправда нам в убыток, / И только правда ко двору»; «Кто прячет прошлое ревниво, / Тот вряд ли с будущим в ладу».

Первая глава поэмы «Передотлетом» - это рассказ о юности, не знающей сомне­ний, готовящейся к походу за всеобщим счастьем - «И сколько нам завидных далей / Сулила общая мечта». Используя прием ретроспекции, автор восстанавливает карти­ну, как двое друзей, «презрев опасливый запрет», курили на сеновале, не сомкнув глаз «до света», представляли себе «дали», что их ожидают: «Мы жили замыслом завет­ным, / Дорваться вдруг / До всех наук - / Со всем запасом их несметным. <...> Не лгать. / Не трусить. / Верным быть народу. / Любить родную землю-мать./ Чтоб за нее в огонь и в воду. / А если - / То и жизнь отдать».

Тематически первую главу можно озаглавить «Завет начальных дней». В ней выра­жен максимализм юношеского возраста, романтическое мироощущение, возмож­ность все переделать. Но уже в этой главе появляется печальный аккорд «метелицы сплошной», закружившей в хороводе «край родной».

И невдомек нам было вроде, Что здесь, за нашею спиной, Сорвется с места край родной И закружится в хороводе, Вслед за метелицей сплошной...

Вслед за мотивом «метелицы сплошной» появляется и мотив «петушиного крика», сопоставимый с «детским плачем», призывающий к реальной оценке происходящего в стране. («В какой-то сдавленной печали, / С хрипотцей истовой своей / Они как будто отпевали / Конец ребячьих наших дней»).

Вторая глава - «Сын за отца не отвечает» - главная. В ней автор исследует грубое вмешательство власти в семью, в результате которого библейские, издавна мысли-

мые как самые теплые, как самые добрые понятия отец и мать становятся искажен­ными до гротеска. Обращаясь к осмыслению истории, поэт считает своим долгом до­вести правду до юного поколения: «Пять слов по счету, ровно пять, / Но что они в себя вмещали / Вам, молодым, не вдруг обнять. Времена, отраженные в первой и второй главах, резко отличаются друг от друга. В первой главе действие происходит во време­на юности автобиографического героя: это как бы глубокий археологический слой: „Давно ли? Жизнь тому назад".

Во второй главе появляются и такие словосочетания как «классовый враг», «годы юности немилой», «годы жестоких передряг», «враг народа», «младенец вражеских кровей», и возникает образ «судьбы вершителя», сидящего в кремлевском зале и раз­жигающего классовую непримиримость, пытающегося разделить членов одной семьи на два мира. В этой главе появляется и мотив насилия, насаждавшего страх, целое смятение в душе лирического героя («А страх, что всем у изголовья / Лихая ставила по­ра, / Нас обучил хранить безмолвье / Перед разгулом недобра»).

Лермонтовские реминисценции из поэмы «Демон»придают облику «вождя наро­дов», насаждавшего страх, демонический характер («Он говорил: иди за мною, / Оставь отца и мать свою, / Все мимолетное, земное / Оставь - и будешь ты в раю. <...> Забудь, откуда вышел родом, / И осознай, не прекословь: / В ущерб любви к отцу наро­дов - / Любая прочая любовь»).

Твардовский, прослеживая связь времен, историческое прошлое страны, народа, приходит к покаянию, освобождению от иллюзий:

А мы, кичась неверьем в бога, Во имя собственных святынь Той жертвы требовали строго: Отринь отца и мать отринь.

Давление на юношу, требование отказаться от отца, объявленного «врагом народа» («То был отец, то вдруг он - враг»), вызывает боль, смятение в душе подростка. Страш­ный выбор между родным отцом и «благородной идеей» - это как выбор между жиз­нью и смертью, - этот выбор отзывается такой раной, страданиями в душе, что будучи уже в зрелых летах, автор-повествователь восклицает - «О, годы юности немилой». Ве­ра в лозунг «сын за отца не отвечает», искренний порыв идти в ногу со временем оборачиваются для лирического героя страшной трагедией: оставивший отцовский дом для участия в новой истории, сын в руках вершителей судеб становится щепкой, «сыном врага народа», «не сыном даже, а щенком». Но сыновнее сердце хранит лю­бовь к своему отцу-труженику. Любовь сына к отцу передается через емкую художе­ственную деталь - загрубевшие от работы руки отца. Сын не может забыть руки от­ца-труженика:

В узлах от жил и сухожилий, В мослах поскрюченных перстов <...> Те руки, что своею волей — Ни разогнуть, ни сжать в кулак: Отдельных не было мозолей — Сплошная. Подлинно - кулак.

Твардовский прибегает к выразительному тропу, омониму, обыгрывает двойное значение слова «кулак», порождающее целую цепь ассоциаций.

Пафос 3 главы - в отрицании беспамятства, критике пассивного ожидания указа сверху, которое сродни религиозному поклонению - «Нет, дай нам знак верховной во­ли, / Дай откровенье божества».

С печалью и гневом поэт отрицает забвенье, напоминает о крестном пути безвин­ных жертв, взывает к духовному самоопределению:

Но все, что было, не забыто, Не шито-крыто на миру. Одна неправда нам вубъгток И только правда ко двору.

Для передачи инфантильности, отсутствия самостоятельности у современников Твардовский использует иронию, меткие сравнения - «Как наигравшиеся дети, что из

отлучки ждут отца».

В финале поэмы опять выступает мотив «дали», как и в поэме «За далью - даль». Это и осмысление прошлого («такими были наши дали»), это и вера в грядущие дали, надежда поэта в способность человека «мерить все надежной меркой».

Произведения А. Твардовского позволяют нашим современникам осмыслить исто­рический путь, который прошла наша страна, наш народ, осознать себя в цепи поко­лений, дать адекватную самооценку, услышать мольбу «убитого солдата подо Рже­вом» - «Завещаю в той жизни / Вам счастливыми быть, / И родимой отчизне / С честью дальше служить».

Примечания

Белов В. Дважды в году весна // Белов В. Раздумья на родине. - М., 1989. С. 342.

Залыгин С. Повести Виктора Астафьева // Знамя. 1976

1 Курбатов В. Книга одной жизни // В. Астафьев. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. - М., 1980. С. 21, 22.

Макаров А. Человеку о человеке. Избранные статьи. - М., 1971. С. 431.

Шукшин В. М. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. - М., 1985. С. 620

1 Урбан А. С подлинным верно // Звезда. 1974. № 4. С. 215.

Паперныи 3. Прочная память // Новый мир. 1970. № 2. С. 242

Платонов А В окопах Сталинграда // Огонек. 1947. № 21

Некрасов В. Рядовой Лютиков // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Расска­зы. - М., 2007.

Некрасов В. Посвящается Хемингуэю // В. Некрасов. В окопах Сталинграда: Повесть. Рассказы. - М., 2007.

Трифонов Ю. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. - М., 1987. С. 543

Трифонов Ю. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. - М., 1987. С. 62.

Трифонов Ю. Долгое прощание // Ю. Трифонов. Собр. соч. Т. 2. С. 214.

Трифонов Ю. Дом на набережной // Трифонов Ю. Собр. соч. Т. 2. С. 460.

Трифонов Ю. Выбирать, решаться, жертвовать // Ю. Трифонов. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 529.

Штурман Д. Кем был Юрий Трифонов. Чем отличается писатель советской эпохи от со­ветского писателя //Литературная газета. 1997. 22 октября. С. 11.

Лосев Л. Русский писатель Сергей Довлатов // С. Довлатов. Собр. прозы: В 3 т. - СПб., 1995. С. 369.

Бродский И. О Сереже Довлатове. Мир уродлив и люди грустны // Довлатов А. Собр. прозы: В 3 т. Т. 3. - СПб., 1995. С. 360.

Цит. по: Сарнов Б. Естественный человек в неестественных обсто-ятельствах. О герое этой книги и ее авторе // Воинович В. Жизнь и необы-чайные приключения солдата Ивана Чонкина. - М., 1990. С. 527.

Аксенов В. Пора, мой друг, пора. - М., 1995. С. 244, 245.

Аксенов В. Золотая наша Железка // Юность. 1989. № 6. С. 32

Аксенов В. Остров Крым // Юность. 1990. № 1. С. 40.

Владимов Г. Н. Генерал и его армия // Знамя. 1994. № 4. С. 54

Владимов Г. Н. Генерал и его армия // Знамя. 1994. № 4. С. 40

Распутин В. О Вампилове //Вампилов А. Я с вами, люди... - М., 1988. С. 6

Марина Влади. Воспоминания // Высоцкий В. Я, конечно, вернусь... - М., 1986.

Окуджава Б. Предисловие // Высоцкий В. Избранное. - М., 1988. С. 4

Акимов В. Сто лет русской литературы. От Серебряного века до наших дней. - СПб., 1995. С. 323.

Солженицын А. И. Нобелевская лекция // Избранное. - М., 1991

Вайль П., Генис А. Литературные мечтания. Очерк русской прозы с кар-тинками. Сол­женицын//Диалог. 1991. № 18. С. 72.

Роднянская И. Незнакомые знакомцы: К спорам о героях Владимира Маканина // Но­вый мир. 1986. № 8. С. 236.

Арбитман Р. «Самозванец»: Рецензия //Литер, газета. 1993. 3 марта. Кабаков А. Послед­ний герой. - М., 2006. С. 226.

Кабаков А. Последний герой. - М., 2006. С. 226.

Хализев В. Е. Теория литературы. - М., 2002. С. 312

Проза новой России. В 4-х тт. Т. 2 / Составитель Е. Шубина. - М., 2003

Проза новой России. В четырех томах / Составитель Елена Шубина. Т. 1. - М., 2003. С.136-160.

Петрушевская Л. Песни восточных славян // Новый мир, 1990. № 8.

Новиков В. Наедине с вечностью // Толстая Т. Любишь - не любишь. - М., 1997. С. 6-7.