Глава ii. образ детства в творчестве м. петросян

Роман Мариам Петросян «Дом, в котором…» был впервые опубликован в 2009 году издательством «Гаятри». Работу над ним писатель начал в восьмидесятых годах двадцатого века, но на тот момент произведение представляло собой разрозненные зарисовки. Идея объединения их в полноценный роман пришла к автору гораздо позже – в 1991 году. Редакция материалов и объединение их в полноценное произведение продолжались до 1998 года, после чего рукопись была передана автором в Москву, где она и хранилась на протяжении 9 лет.

В 2006 году рукопись, пройдя через руки шести человек, попала к Шаши Мартыновой – главному редактору издательства «Гаятри». Роман произвёл на Шаши сильное впечатление, однако для издания книги ей пришлось разыскивать автора по той же цепочке знакомых, которая привела к ней рукописный вариант. Наконец, в январе 2007 года издательство связалось с Мариам Петросян. На тот момент роман не был закончен, и его финал был написан только к сентябрю. Но тогда ей казалось, что год этот длится вечно, но всё пролетело быстро, гораздо быстрее, чем на самом деле она предполагала.

По словам автора, финал писался с большим трудом, что обусловлено методом её работы. Композиция романа достаточно запутана: автор перескакивает с настоящего времени на события десятилетней давности, с реальности на параллельный мир, а повествование ведется от разных лиц, что дает возможность понять суть Дома глубже. Сама Мариам Петросян объясняет такое построение романа тем, что изначально писала рассказ каждого героя отдельно, и лишь потом перемешала их вместе, создав, таким образом, своеобразный калейдоскоп, с каждым поворотом которого сюжетная картинка меняется на новую, еще более непредсказуемую[по 50].

В своей работе писательница М. Петросян всячески старалась, чтобы создавать персонажам определённые условия, а потом отпускать и наблюдать за ними, как она этого и хотела. Но оживить персонажей – дело не такое уж легкое, поскольку всё оказывается непредсказуемым и работать только в одном сюжетном направлении никак не удается. Поэтому в итоге получилась объемная книга.

Роман состоит из четырёх частей – трёх книг и эпилога. Разделение довольно условно, т.к. в каждой книге повествование ведётся от лица нескольких персонажей. Композиционно отличается лишь эпилог, т.к. приёмы ретроспекции в нём оформлены особым образом. На протяжении всего романа активно развиваются две сюжетные линии – Дом, в который попадает Курильщик (действие происходит на момент речи) и Дом, в который попадает Кузнечик (ретроспективный образ Дома, повествование ведётся в настоящем времени, но воспринимается как воспоминание героев) [по 37].

Образы жителей Дома

В романе М. Петросян «Дом, в котором…» довольно сложная система образов: более шестидесяти активных персонажей, каждый из которых показан в хронологической проекции, а также образы Дома, Наружности, Леса и Изнанки. Поскольку основной целью нашего исследования является мир детства в романе, мы проанализируем наиболее яркие детские образы и место каждого из них в социальной структуре Дома.

Образы детей

Каждый персонаж имеет кличку, полученную при поступлении в Дом, при этом настоящие имена открываются только у трёх персонажей (Стервятник – Рекс, Тень – Макс, Курильщик – Эрик Циммерман).

«Дом прошлого» – действительно мир детей, где дошкольники и младшие школьники устанавливают свои порядки в своем собственном маленьком мире. Именно в этот мир и попадает зеленоглазый мальчик, которого позже назовут Кузнечиком, а ещё позже – Сфинксом. С его прихода в Дом начинается первая Интермедия и этим же эпизодом заканчивается роман.

«Светлоголовый в рыжину, худенький и голенастый, он смотрел на мир точно такими же зелеными глазами, какие были у его матери, и держался так же прямо, как и она. На его плечи была накинута белая жакетка. В изнуряюще жаркий день это казалось странным» [37, 45]. Кузнечика всё отличает от жителей Дома, и в то же время он очень похож на самого обычного ребёнка, приехавшего на новое место учёбы. По словам автора, первой зарисовкой, ставшей основой для романа, была история мальчика, пришедшего в класс новичком. В конечной версии этот мотив образует первые интермедии, где идёт травля Кузнечика и Слепого.

Образ Кузнечика позволяет читателю увидеть Дом взглядом со стороны, взглядом обычного ребёнка, для которого Дом – новое место, полное загадок. Кузнечик появляется перед читателем открытым, умным и общительным ребёнком, который эволюционирует в стенах Дома в строгого, авторитетного лидера – Сфинкса. Развитие персонажа описано крайне подробно.

В первых эпизодах герой контактирует только с воспитателем Лосем, и именно этот период можно назвать «счастливым детством». Кузнечик раскрепощён, любознателен. «Кузнечик медленно брел за ним, чувствуя себя самым несчастным человеком в Доме. Виноват в этом был Лось. Добрейший и мудрейший Лось, который подарил ему друга и защитника, а заодно кучу врагов и нескончаемую войну» [37, 95].

Затем в его окружении появляется старшеклассник Седой, образ которого наравне с образом Лося концентрирует в себе черты «идеального взрослого». «Его волосы были белыми, лицо почти не отличалось цветом от волос, а пальцы – от сигареты. Только губы и глаза на этом лице были живыми и имели цвет. Розово–винные глаза в белых ресницах» [37, 97], «Мрачный вид Седого вселяет в него надежду. Старшеклассники могущественны и загадочны. Когда–нибудь и он станет таким» [37, 133]. Седой как умелый психолог раскрепощает Кузнечика, превращая его из аутсайдера в лидера. Взросление мальчика показано фрагментами, однако именно такая подача позволяет увидеть наиболее важные его аспекты, акцентирует внимание читателя на отдельных эпизодах жизни героя.

Яркую характеристику персонажа помогают создать его клички. Их появление обусловлено неким переходом на новый уровень в Доме. (Роман не содержит конкретных описаний каких–либо обрядов или условий перехода, но многие герои в ретроспекции носят другие клички, что позволяет сделать выводы об изменении статуса некоторых жителей Дома).

Первую кличку – «Кузнечик» – герой получает традиционно, став крестником одной из жительниц Дома. Вторая появляется после первого прыжка на Изнанку Дома, т.е. после его возвращения из «параллельного мира». Прыжок служит в развитии персонажа переломным моментом, своеобразным обрядом инициации, «разделяющим» одного героя на Кузнечика и Сфинкса.

Образ Кузнечика – это образ идеального ребёнка, который не ставит перед собой рамок «приличного» или «принятого в обществе». Особенно хорошо это видно в эпизоде знакомства с Рыжей и Смертью. Дети, круглосуточно находящиеся под наблюдением педагогов и медиков, получают вечер свободной жизни. И, вопреки ожиданиям взрослых, дети не устраивают разгула, не нарушают норм морали.

Для маленького Кузнечика, только открывающего для себя огромный мир, нет ничего противоестественного в том, что прикованный к постели рыжеволосый мальчик Смерть имеет статус «не жильца». Ведь с ним можно играть точно так же, как и с другими ребятами. Он скучает один в палате – так что плохого в том, чтобы устроить дискотеку на его постели? Совершенно спокойно рассказывает медсестре безрукий Кузнечик, что сходить в туалет ему помогает Рыжая.

На что сестра Агата отреагировала не совсем адекватно, посчитав, что это позор и не следует об этом говорить спокойно, что это нигде не видано и не слыхано. Когда вошел Лось и услышал про последние слова, Агата повторила свое возмущение, видно было, как она обозлена, и приравняла поступок детей к нечеловеческому поведению.

Но Кузнечик осмелился приостановить разбушевавшуюся медсестру исделал заключение, которое никак не ожидала она.

«— Кто же тебя водил в туалет? Или ты не ходил? Так и терпел весь вечер?

— Я ходил, — удивился Кузнечик. — Мне Рыжая помогла.

Ложка упала на одеяло, а сестра Агата воздела руки к потолку и издала очень странный звук. Кузнечик с интересом наблюдал за ней.

— Тебе! Большому мальчику! Девочка помогала в таком деле! Какой позор! И ты так спокойно об этом говоришь?

Лось вошел очень вовремя, чтобы услышать про ужас и позор.

— Что случилось? — спросил он.

Сестра сделалась еще злее:

— Ни капли стыда у этих детей нет. Хуже животных!

Кузнечик хмуро смотрел на размазавшуюся по одеялу кашу.

— Чего вы кричите? Как будто вы мне не помогаете.

Сестра булькнула горлом.

— Я — женщина! — сказала она. — И медицинская сестра!

— Еще хуже, — заметил Кузнечик.

Сестра Агата встала.

— Ну хватит. Я иду к доктору. Пора уже кончать с этими безобразиями. Вы — воспитатель! Вам должно быть стыдно за своих воспитанников!

Дверь за ней захлопнулась, но Кузнечик успел услышать начало монолога о том, что полагается делать с такими воспитателями, как Лось. Окончания он не услышал» [37, 189].

Кузнечик – это светлая ипостась детства, он во всём видит хорошее, он открыт для людей, и это очаровывает. Его открытость, его способность слушать и слышать сближают Кузнечика с людьми, к которым никто не может подступиться – с Волком, с Ведьмой, со Слепым.

И при разговоре Кузнечика с Волком выясняется, что он подчеркивает, как и за что Слепого можно записать на роль друга и встает на его защиту

Ещё один яркий персонаж, показывающий читателю Дом со стороны – это Курильщик. От его лица повествование ведётся чаще всего, и именно с его слов мы видим Дом впервые. Так же, как и Кузнечик, Курильщик вписывается в концепцию «новичка в классе». Его история начинается с того, что за мелкое нарушение внутригруппового устава Курильщик оказывается исключён из образцовой группы. Сама группа раздражает его в каждом своём проявлении, встречи с администрацией интерната тоже приносят ему сугубо негативные впечатления. «Дом действительно называли Домом. Объединяя в этом треклятом слове уйму всего. Возможно, здесь было уютно настоящему Фазану. Очень может быть, что другие Фазаны заменяли ему семью. В наружности Фазаны не встречаются, поэтому мне трудно судить, но если бы они там водились, Дом был бы тем самым местом, куда они стремились бы изо всех сил. Другое дело, что в наружности их нет, и, мне кажется, что создает их именно Дом. Значит, какое–то время до того, как попасть сюда, все они были нормальными людьми. Очень неприятная мысль» [37, 18].

И именно с таким настроением, с нелюбовью ко всему, что есть Дом, Курильщик попадает в совершенно новую для него атмосферу – атмосферу Четвёртой комнаты. Именно его извечный настрой на негатив, стремление докопаться до истины, а не принять мир таким, каков он есть, резко отличает Курильщика от Кузнечика. Ко всему, что его окружает, Курильщик относится скептически, всюду ему мерещится подвох, даже когда он старательно пытается проникнуть в тайны Дома.

Курильщик во всём чужд атмосфере Дома – автор многократно подчёркивает это в различных эпизодах. Именно Курильщик – единственный житель Дома, чьё настоящее имя известно читателям, именно он стремится покинуть Дом как можно скорее, в то время как многие выпускники этого интерната выходу в Наружность предпочитают смерть.

Автор не указывает возраста своих героев, но и без конкретного указания становится очевидным, что если Кузнечик – это образ канонического ребёнка, то Курильщик – это типичный подросток. Он живёт в постоянном конфликте с внешним миром, для него непонятны устоявшиеся в Доме порядки.

С его точки зрения, устоявшиеся здесь порядки – это неотъемлемо. Всё это придумывалось и осуществлялось уже сколько поколений подряд такими же нездоровыми! Остается только присоединиться к ним, следуя традициям.

Он не проявляет почтения к предыдущим поколениям Дома, к воспитателям, к неформальным лидерам. Курильщик находит общий язык только с Чёрным, который является белой вороной в своей группе, он подчёркнуто не боится Наружности и стремится туда попасть. Однако, для Чёрного это не объективное суждение не по годам взрослого человека – в его отношении к предстоящему выпуску находят выражение детские комплексы сверженного лидера: «— Ладно, что там выпуск! В наружности я бы хотел их встретить, вот где! Хоть пару минут полюбоваться» [37, 189].

Курильщик – главный раздражитель в Доме. В то время, как само устройство жизни в Доме зиждется на негласных правилах и общих секретах, его стремление стать своим в новой группе вызывает в нём множество вопросов. Ему неприятно будет услышать, например, что–то такое, как о возникших проблемах и о разногласиях в точке зрения на ту или иную проблему, которые необходимо будет разрешить.

Все эти возникшие проблемы мешают ему прежде всего ощущению себя взрослым. И это имеет под собой почву. А если объясниться, то появится куча новых вопросов, ответа на которых он не сможет найти. Но Курильщика не так–то просто отвергнуть. Он весь открыт и идет к тебе в руки весь и отказаться от этого невозможно будет. Его–то и открытость – особая сила.

Привычка Курильщика задавать вопросы и не верить полученным ответам лейтмотивом проходит через всё повествование. Эта манера вести диалог раздражает всех обитателей Дома, ещё больше отчуждая Курильщика от других жителей комнаты. Он пытается подогнать происходящее в Доме под рамки обычной жизни.

Он считает, что в одной группе не могут собраться только послушные, а к другой относятся неуправляемые. Это наводит на мысль, что такой распорядок кем–то запланирован и кто–то очень постарался, чтобы так устроить. По его мысли, к этому нужно вернуться позже. А пока он остался доволен от своих выводов.

Все мысли Курильщика продолжали дальше двигаться в этом направлении – это, наверное, Игра, и все должны соблюдать ее правила, где каждому отведена своя роль. Вот и получается, что живут по правилам игры, не замечая других, но исполняя свои роли, иногда чересчур заигрываясь.

Получая ответы на свои многочисленные вопросы, Курильщик не успокаивается. Он не слышит от обитателей Дома того, что хочет услышать, не доверяет их разъяснениям. Ярким подтверждением тому служит разговор Курильщика и Сфинкса о сестре Анне, Табаки и других. Здесь Сфинкс преподносит явный жизненный урок – надо научиться слушать собеседника, это явно пойдет на пользу.

«Спрашивай о том, чего не знаешь.

– Да. Например о матушке Анне. Чтобы потом ничего не понять из ваших ответов. Это конечно очень интересно...

– Табаки попробовал о ней рассказать. Не его вина, что ты не поверил ни единому слову. Даже не попытался понять.

– Потому, что он болтал чепуху. Почему его мусор тебя не раздражает, Сфинкс? Почему его слова не кажутся тебе мертвыми? Он болтает без умолку – если бы каждое его слово превращалось в окурок, Дом бы давно погребло под ними. Осталась бы одна гигантская гора окурков.

Сфинкс вздыхает:

– Нет. Это гора окурков лишь для того, кто не умеет слушать. Научись слушать, Курильщик, – и тебе станет легче жить. Научись у того же Шакала. Слушай его внимательно. Как он задает вопросы. Он берет только то, что ему нужно. А болтовня… Он действительно болтун. И любит приврать. Но в мусоре его слов всегда прячется честный ответ, а значит, это уже не мусор. Просто Табаки надо уметь слушать. И не говори, что это невозможно. У других получается» [37, 418].

Именно его недоверие ко всему окружающему приводит к тотальному непониманию, отчуждению сверстниками и педагогами.

Образы Курильщика и Кузнечика помогают читателю узнать, что такое Дом, на правах новеньких они вводят его в курс дела. Но основная художественная ценность для нашего исследования в том, что именно в них автору удалось раскрыть ощущение детства, открытия для себя нового мира, стремления стать взрослым.

Образы взрослых

Социальное подразделение жителей Дома играет важную роль в произведении. Каждая группа видит окружающий мир по–своему, а взаимоотношения коллективов крайне красноречиво демонстрируют отношения между детьми и подростками. Старшие не пускают в свои игры младших. Установлены были такие правила: перед дракой младших закрывали в спальнях, по этой причине для малышей всё было покрыто тайной, мраком, что оставалось за поворотом ключа.И они ждали определенно исхода этих битв, царапая замки и пытаясь что–то уловить.

Всегда исход был один: старшие в ходе сражений почему–то забывали про маленьких и оставляли их там до утра.Как только их освобождали воспитатели, стремглав бежали на место боя искать хоть какие–то следы, к сожалению, которых им никогда не удавалось найти. Только намного позже из подслушанных разговоров старших они узнавали некоторые подробности действий. Всё это потом переходило в их игры до следующего раза, где выносились на обсуждение другие подробности уже новой взрослой игры, примерные и прилежные Фазаны – изгои в Доме, объект всеобщей травли.

Мир детства всегда соприкасается и тесно переплетается с миром взрослых. Мы видим это в классической литературе, в педагогике, в жизни. В романе Мариам Петросян воспитатели и их взаимоотношения с воспитанниками занимают отнюдь не последнее место, ведь в условиях детского дома–интерната для детей с ограниченными возможностями эта тема становится особенно актуальной. Здесь деление по принципу «ребёнок – взрослый» или «ребёнок – родитель» размыто и смутно, здесь воспитатель заменяет родителей, а старший товарищ – воспитателя. В Доме у детей свой, отгороженный ото всех мир, где забота взрослых для них становится чем–то особенным, невероятным.

Один из наиболее ярких персонажей–воспитателей в романе – Лось. Его портретная характеристика достаточно размыта, но те немногие детали, что приводит автор, создают крайне тёплый и положительный образ: «Человек был из прохладного дома. У него были синие глаза и серые волосы, он был горбоносый и щурился, как щурятся люди, которые носят очки» [37, 49]. По виду он выглядел ужасно усталым.Глубокие складки вокруг рта невольно заставляют задуматься о возрасте Лося.

Лось – первый воспитатель, которого встречает в Доме Кузнечик. Его окружает ареал любви и заботы, он находит такой выход, который позволяет ему и понять маленьких обитателей Дома, и не стать для них надоедливой «клушкой» или потерять авторитет. Другие персонажи неоднократно называют его «ловцом детских душ», Лось поражает воспитателей своим умением найти подход к каждому, но он не использует каких–то приёмов и секретов. Он просто любит детей.

Образ Лося – это образ идеального взрослого. Наглядный показатель этого – история его знакомства со Слепым. В его мир и ворвался Лось, который не оставил места для других и сделал его своим, со всеми неожиданностями и сюрпризами, хорошими и плохими. Слепой, конечно, всё это принял и отдал всего себя полностью, полностью навсегда. Не все бы поняли и приняли такой шаг, но Лось оказался догадлив и знал, что Слепой должен быть с ним и другого выхода он не видел.

Лося приглашают в интернат для слепых детей как высококвалифицированного специалиста по работе с трудными детьми. Слепой – просто трудный случай в педагогической практике. Но Лось становится первым, кто действительно полюбил его, и первым, кого смог полюбить Слепой.

По мнению Слепого, Лось появился здесь не случайно. По его мнению, ведь тот полюбил его, выделив среди остальных: «В этот куцый, четырехугольный мирок и ворвался Лось, заполнил его целиком, сделал бескрайним и бесконечным, а Слепой отдал ему свои душу и сердце — всего себя — на вечные времена.

Другой бы не понял и не принял, другой на месте Лося мог бы даже не заметить этого, но Лось все понял, и когда настало время уходить, он знал, что Слепого ему придется взять с собой» [37, 54].

Лось не усмиряет Слепого, но приручает, учит любить, улыбаться, делать добро. Точно так же оттаивает в его руках и Кузнечик, успокаивается и радуется жизни гроза Дома Волк. Оставаясь в Доме вместе с ними, Лось превращает это время в сказку, в то, что спустя годы будут вспоминать и Слепой, и Сфинкс: «Кузнечик втиснулся между ними и почувствовал себя счастливым. И еще он вдруг понял, что это лето будет замечательным.

Оно и было замечательным. И розово–золотые утра, и теплые дожди и запахи, витавшие в зашторенных комнатах. И птица.

Они увидели ее однажды на спинке скамейки под дубом. Красивую и яркую, как игрушка, полосатую, с оранжевым хохолком и кривым клювом. Все лето было как та птица» [37, 268].

Лось – это идеальный взрослый. Ему не всё равно что творится у детей на душе, ему действительно интересно, чем они заняты и может ли он им помочь. Он приходит к своим воспитанникам, когда те разукрашивают комнату красками и в ней становится невозможно дышать, но Лось не ругается – он вносит свою лепту, оставляет на стене свой рисунок, т.к. знает, что для них это по–настоящему важно. Смерть Лося – страшная, жертвенная – делает его почти мифическим существом в глазах детей и читателя.

Лося можно было приравнивать к богу, и по этой причине место его житья не было обычным и в то же время безвредным. Он не мог убить Лося жалким куском железа – это противоречило всему, как мышь не сможет съесть гору, комар не убьет льва и т.д. Стоило лишь думать о том, что Лось не умер, апросто исчези перестал быть в Доме, где его предали.

Посмертное почитание добрейшего и всепрощающего воспитателя, упорное неверие в эту смерть отсылает читателя к Библии. Сам Лось и память о нём действительно становятся для жителей Дома своеобразной религией, тонким мостиком между нависшей опасностью выпуска и тем временем, когда всё было хорошо.

Единственный воспитатель, от имени которого ведётся часть повествования в романе – это Ральф, он же Р1. Если Лось предстаёт перед читателем как недостижимый и идеальный взрослый, то Ральф – это, бесспорно, типичный взрослый. Он искренне тянется к детям, стремится помочь им, услышать их и понять, но ему удаётся далеко не всё. В то же время Ральф боится детей Дома, т.к. чувствует за ними потустороннюю силу.

Он прекрасно понимал, что не может помешать замыслу детей, которые пойдут на всё, но необходимо было только понять, что предстоит и что случится. «Теперь он сознавал, что не сможет помешать, чем бы это ни было, ему просто нужно было знать, каким оно будет. Потому что пока он учился у тех, что были до них, они учились тоже, и намного быстрее. Им не нужно было бы закрашивать стекла — он был в этом уверен — им достаточно было бы убедить себя, что окон не существует, и, может даже, они перестали бы существовать»[37, 295].

М. Петросян подводит читателя к мысли, что стремление проникнуть в мир детей заставляет Ральфа писать ночами на стенах: он единственный из всех воспитателей живёт на втором этаже вместе с детьми и не боится этого. Это место стало для негокабинетом и служило спальней. Никто кроме него из воспитателей не спал на втором этаже.Акула преподнес это как широкий жест с его стороны, а Ральф не стал сопротивляться.

Воспитатель Ральф всячески старался показать себя как образ человека, приносящего себя в жертву. Но при этом ужас воспитателей и страх Акулы забавлял его. Он прекрасно их знал и понимал доподлинно ясно, что все они ни за что не полезут в его комнату и не станут нападать на находящегося тамвоспитателя беспричинно. Втайне Ральф предполагал, что существует закон,и по поведению всех тех он понимал, что есть и отдельные его пункты. Он предугадывал пункты, где говорится о неприкосновенности воспитателей и учителей, и всё это как бы защищало его. Исключения, понятно, могли быть и ожидали и его.

Однако Ральфу сложно полюбить детей снова – он видел прошлый выпуск, он видел смерть Лося и только он один из всех нынешних воспитателей отчётливо представляет, чем может закончиться этот учебный год. Привязанность к детям и стремление их обезопасить мучают Ральфа, он становится «двойным агентом». Меры предосторожности, предлагаемые администрацией на время выпуска, кажутся Ральфу предательством по отношению к детям. Но в то же время он понимает, что нельзя оставить воспитанников без контроля в этот период.

То, что было вначале – двенадцать попыток самоубийства, из которых пять оказались удачными, – попытка не из приятных, как–то попытались остановить время на свое усмотрение. Остальное тянуло за собой всё, что находилось в близком окружении; там и оказался Лось, считавший их безобидными детьми. Кажется, что он все–таки понял, но было слишком поздно.

В конце концов метания Ральфа заканчиваются выбором в пользу воспитанников. Именно за этот решительный шаг, за доверие к детям Р1 «награждается» столь желанным проникновением в их мир. На последней ночи сказок он сидит вместе со своими воспитанниками в комнате, слушает и слышит их. В эпилоге описывается его жизнь на Изнанке Дома – там, куда нет хода обычным, непосвящённым людям.

Как и многих других персонажей, Дом тяготит Ральфа. Но только у него складываются с Домом настолько сложные отношения. За несколько месяцев до момента повествования Ральф предпринимает попытку бегства из Дома – берёт отпуск на месяц и пропадает на полгода. Но что–то заставляет его вернуться обратно, пронаблюдать этот выпуск.

Этот Ральф, человек–загадка, которого трудно разгадать, оказался сегодня в Доме.Но обитателям с ним интереснее, даже если в его отсутствие не так сильно скучают по нему, то ли от того, что он является единственным свидетелем былых эпох среди воспитателей, то ли причина кроется в другом.

«Сегодня в Дом вернулся Ральф. Человек–загадка, своего рода реликт. Единственный свидетель былых эпох среди воспитателей. Не сказать, чтобы мы по нему ужасно скучали, но все–таки с ним как–то интереснее, чем без него. Прибывшие в Дом в последние три года трогательно его боятся, что создает неповторимую атмосферу, когда он ходит по коридорам. Атмосферу трепета. Да чего там мелочиться. Это наш Дарт Вейдер. Весь в черном, страшный и непостижимый, только без хрипучего шлема. Не успел он вернуться, как жить стало веселее» [37, 324]. И по этой причине, мы можем сделать вывод, что образ Ральфа – это образ настоящего, реального взрослого. Его любовь к детям, старание понять их, проникнуть в их мир и помочь им адаптироваться в мире взрослых приводят Р1 туда, куда нет хода обычным взрослым.

Седой не является родителем или воспитателем, он тоже ребёнок Дома. Но именно с ним складываются отношения «ребёнок – взрослый» у маленького Кузнечика. Образ Седого перекликается с каноническим образом мудреца–затворника, Диогена, сидящего в своей бочке.

«Третья комната — та, что с наддверными надписями. Там Седой с коробкой амулетов и рыбками в аквариумах. Седой, не любящий яркого света. Комната таинственнее первых двух, потому что ее дверь всегда закрыта. Проходя мимо, Кузнечик представляет Седого и комнату, ему это легко, он там был и видел все сам» [37, 128]. Седой, по общему признанию, самый умный старшеклассник прошлого выпуска, ведёт себя как опытный психолог.

Используя свой авторитет старшеклассника, он заставляет Кузнечика поверить в собственные силы: «Мрачный вид Седого вселяет в него надежду. Старшеклассники могущественны и загадочны. Когда–нибудь и он станет таким» [37, 133]. Каждую неделю, встречаясь с Кузнечиком, Седой даёт ему задания. Его метод воспитания напоминает сюжет всем известной сказки «Каша из топора» – когда вокруг одного символа наращивается всё то, чего не хватает для полноценного результата. Седой создаёт для Кузнечика «волшебный амулет», собрав в замшевый мешочек несколько мелочей: котенка с человеческим лицом из камня, который в исцарапанном виде лежит в коробке с другими; корешок и крошка бирюзы. Внимательно окинул взглядом всё это и добавил туда пепел.

Вера в амулет, боязнь потерять его волшебные свойства заставляют Кузнечика выполнять упражнения Седого, призванные не столько «кормить амулет», как думает Кузнечик, сколько тренировать его волю и мышление, способность видеть и слышать то, чего не видят и не слышат другие.

Для Седого помощь Кузнечику становится экспериментом, положительный результат удивляет его. Старшеклассник действует скорее интуитивно, чем осмысленно, не ставит себе высоких и благородных целей. В Доме все помогают друг другу – так принято.

О Великой Силе речь идет: амулет помог Кузнечику ощутить себя птицей, которая может летать, всё это придавало силу, уверенность, бодрость. Этот состояние продолжалось с перерывами и ночью, и утром, и днем.

Выслушаввзволнованный рассказ собеседника, Седой помогает Кузнечику перерасти собственные страхи, адаптироваться в коллективе, где он долгое время был изгоем. Старшеклассник умело использует стремления самого Кузнечика – стать похожим на Черепа, стать своим, избавить Слепого от общих гонений. Для Седого работа с Кузнечиком – только развлечение, но он справляется с ней гораздо лучше многих преподавателей и воспитателей.

Пауками жители Дома называют работников лазарета – Могильника. Всеобщая нелюбовь к этому месту достаточно очевидна для детей – каждый из них имеет серьёзное заболевание, многие умерли в стенах Могильника. Для детей Дома это место пропитано суеверным ужасом и отвращением. Здесь следовало бы, по канонам, проявить бодрость и жизнерадостность, даже если всё выглядит отвратительно и страшно и ты труп. Врачи и медсёстры чувствуют это и откликаются с той же агрессией и зачастую даже с деспотизмом. Но один из врачей, прозванный Двуликим Янусом, или же просто Яном, выделяется из числа.

Ему важно знать почему лазарет становится для детей таким жутким местом, почему они стремятся покинуть его и откуда берётся этот суеверный страх перед людьми в белых халатах. Среди них оказался Ян, самый симпатичный и порядочный Паук на свете, который стал для Сфинкса другом, но отношения с которым в последнее время испортились, и это наводит на него тоску и некую тревогу.

Янус, как и Ральф, стремится понять детей, войти в их положение. Он прекрасно осознаёт, что гораздо полезнее позволить больному встретиться с состайником, чем держать его в изоляции и лечить медикаментозно. Он стремится разрушит устоявшееся мнение о лазарете как о страшном месте, вселить в детей обычное, наружное понимание этого места. Но ему, в отличие от Ральфа, не удаётся переубедить своих пациентов. Могильник продолжает оставаться Могильником.

Родители героев появляются в романе эпизодически. Из всех родителей читатель знакомится только с отцами Крысы и Курильщика. Противопоставив два эти образа, мы увидим, что они разнятся во всём, кроме одного – чуждости своим детям. Оба они направлены к другим людям, и оба совершенно забывают о своим чадах.

ПРИПследует расшифровать как Предок и Прародитель. Крыса, не имея возможности контролировать свои эмоции, закрывает глаза в ожидании определенного времени, которые исчисляются сорока минутами, находясь в кресле. ПРиП, отец Крысы, вздорный и гневный, он не пропускает свиданий с дочерью, но каждое из них заканчивается скандалом и упрёками, он не хочет и не пытается понять дочь, поговорить с ней на одном языке. Но в то же время, он пишет книги для детей, любит животных, от которых без ума, поскольку они являются безвинным созданиями, существами. Все его творения – о животных, хорошие книги, где всё заканчивается хорошо, счастливо, и отношение к этим созданиям у него трепетное, заботливое, милосердное.

Но одно следует отметить: ненависть к собственной дочери и трогательная любовь к животным соседствуют в этом человеке, порождая отвратительный, уродливый симбиоз душевных качеств. Он готов любить всё, что вписывается в рамки его мира. Всё, что находится вне этих рамок, достойно порицания и уничтожения, пусть это даже родная дочь.

Более позитивным на первый взгляд предстаёт перед читателем отец Курильщика. Он прибывает в Дом в числе нескольких родителей, приглашённых администрацией для дополнительного контроля ситуации. Он мягок по отношению к своему сыну, доброжелателен к администрации, воспитателям и детям, но вял и пассивен, плывёт по течению. Он едет в Дом чтобы поддержать его, но войдя в комнату, сразу переключается на Сфинкса. Курильщик сразу становится ему неинтересен, дни напролёт его отец проводит со Сфинксом, рассуждая с ним на разные «мужские темы». Курильщик, заинтересованный искусством, не представляет для собственного родителя интереса ни как собеседник, ни как человек. Даже после выпуска, его состайники представляют для отца куда больший интерес.