ВОПРОС 9. Память как продуктивный процесс. Запоминание и забывание повседневной информации в исследованиях фр. Бартлетта. Память и язык.

Первые действительно хорошо поставленные эксперименты в области запоминания были проведены немецким психологом эббингаузом в 1885 г.

1. Нетрудно доказать, что многие вещи, которые кажутся непосредственно наблюдаемыми, фактически возникают в сознании в результате прошлого опыта, т. Е. Вспоминаются.

2. Обычные эксперименты по заучиванию наизусть показывают, что имеется нормальная и постоянная кривая забывания и что:

А) при запоминании всякого материала, но в особенности бессмысленного, большое количество материала забывается вскоре после запоминания;

Б) результатом "усилия запомнить" часто оказывается бы строе непосредственное забывание;

В) лучшие для запоминания положения — начальное и конечное;

Г) сон может остановить забывание и, возможно, таким образом увеличить вероятность точного воспроизведения;

Д) при заучивании материала до известной степени можно определить, в течение какого периода будет возможно его точное сохранение;

Е) при запоминании большого или трудного словесного материала распределенное повторение на стадии заучивания обычно оказывается более экономным, чем концентрированное;

Ж) это, однако, может быть связано с естественной склонностью завершать недоконченные или неполные действия, как только это позволят время и условия.

3. Запоминание в повседневной жизни очень редко представляет собой точное повторение оригинала. Если бы это было так, оно было бы совершенно бесполезным, потому что мы вспоминаем происшедшее в одних условиях для того, чтобы это помогло нам разрешить проблемы, возникающие в иных условиях.

4. Самым быстрым и наглядным способом показать те огромные изменения, которые обычно имеют место при запоминании в повседневной жизни, является эксперимент по последовательному припоминанию, в котором принимают участие несколько человек один за другим. Почти такое же количество изменений того же характера происходит при повторном припоминании материала отдельным человеком. Хотя в этом случае процесс может быть очень длительным.

5. Обычное запоминание гораздо в большей степени является реконструкцией, чем точным повторением, которое требует применения особых приемов заучивания.

Память и язык

Человек может формулировать некоторое словесное правило, которое он использует для управления своим поведением в психологических экспериментах определенных типов и, вероятно, в соответствующих типах реальных жизненных ситуаций.

Многое из того, что мы запомнили, искажается именно потому, что хранится в вербальной форме, — потому что не все может быть точно отражено в словесном "резюме".

Запоминание реально происходивших событий, конечно, также подвергается изменениям, вызванным словесной формой кодирования

Изменения происходящие с хранящимися в памяти историями и событиями:

1) Уравнивание - многие события выпадают из памяти, история приобретает более короткий и схематичный вид.

2) уточнение - некоторые детали вдруг приобретают особую отчетливость и всегда повторяются при пересказе.

3) ассимиляция в соответствии с некоторой схемой, или стереотипом, или экспектациями.

В известной мере мы запоминаем события так, как нам этого хочется; то, что мы запомнили, часто изменяется в соответствии с нашими предубеждениями или желаниями и становится, таким образом, более достоверным или приемлемым для нас.

Миллер приходит к выводу, что человек может хранить в непосредственной памяти не более 7±2 "сгустков" информации, и говорит о своего рода экономии мышления, которая происходит благодаря соединению многих вещей в один "сгусток".

С памятью связаны две основные проблемы — хранение и извлечение. Допустим, что информация как-то хранится в памяти, каким же тогда образом она извлекается оттуда, когда она нам нужна? С такой проблемой мы сталкиваемся, пытаясь вспомнить что-то происшедшее с нами в прошлом.

Многие люди практически не помнят, что происходило с ними до двух или трех лет. Почему же детство так ускользает из памяти?

Фрейд считал, что воспоминания о раннем детстве на самом деле существуют в бессознательном взрослого человека, но они недоступны для осознанного воспроизведения, потому что связаны с подавленными влечениями детской сексуальности.

Шахтель возражает Фрейду и утверждает, что:

1) у ребенка нет схем, нет внутренней системы для сохранения своих самых ранних впечатлений;

2) те схемы, которыми он позже в детстве овладевает, не годятся для интерпретации или перекодирования его ранних впечатлений.

Есть еще один важный момент, сильно отличающий впечатления ребенка от впечатлений взрослого. Сначала ребенок в основном полагается на проксимальные ощущения (запах, вкус, осязание), и только позднее становятся доминирующими дистальные (зрение, слух). Наш запас слов для передачи проксимальных ощущений не является адекватным.

Можно кратко сформулировать аргументы Шахтеля следующим образом: наши воспоминания о впечатлениях раннего детства, возможно, не столько сознательно подавляются, сколько недоступны для воспроизведения, хотя и хранятся в памяти.

Эксперимент Бартлетта

Вызвали ряд желающих из числа присутство­вавших на лекции и попросили их всех, кроме одно­го, уйти из комнаты. Затем повесили большую картину и впустили в комнату второго человека. Все присутствующие, включая первого человека, могли видеть картину, второй ее не видел.. Первый чело­век, все время смотря на картину, попытался ясно описать ее содержание второму, и это описание было записано. Теперь в комнату вошел третий, и второй, все еще не видя картины, передал ему свой вариант ее описания. Таким образом, последовательные описания пе­редавались от одного к другому, пока перед аудито­рией не прошла вся группа участников эксперимен­та. Описание № 1 было сделано во время непосредствен­ного наблюдения картины, № 2 и все прочие были сделаны без прямого наблюдения.

Результаты: опускались побочные детали или связывались таким образом, что они просто кажутся чем-то вроде инвентарного списка предметов; большое количество неточностей, касающихся относительного расположения предме­тов; сильную тенденцию помещать один или два предмета где-то посередине и в конечном счете опус­кать остальные; большую путаницу и забывание в отношении качеств предметов, в особенности цве­тов, размеров и форм; большую вероятность того, что названия и имена будут забыты, а фразы - из­менены; не меньшую вероятность того, что необыч­ные и странные взаимоотношения, например, то, что наковальню держат и бьют ею по камню, сохра­нятся на короткое время, но в конце концов или полностью исчезнут, или примут форму, более соответствующую нормальной практике.

Эксперимент Кармайкла, Хогана и Уолтера под названием "Экспериментальное исследование влияния языка на воспроизведение визуально воспринимаемой формы".

В этих экспериментах испытуемым предлагался набор из двенадцати рисунков, каждый из которых мог быть воспроизведен неоднозначно; например, o-o может восприниматься как очки или как гантели. Испытуемым говорили, что сначала им будут показывать двенадцать рисунков, а затем они должны будут воспроизвести эти рисунки как можно точнее. Каждому рисунку по предъявлении давалось название — например, приведенный выше рисунок в одних случаях назывался "очки", а в других — "гантели". В результате у испытуемых наблюдалась тенденция воспроизводить рисунки так, чтобы они лучше соответствовали их словесному описанию. Например, рисунок воспроизводился примерно следующим образом: o^o — испытуемыми первой группы и приблизительно так:o=o — испытуемыми второй группы. Очевидно, при выполнении подобного задания испытуемым легче хранить в памяти 12 словесных описаний и создавать образы в соответствии с этими описаниями, чем хранить в памяти сами 12 изображений.

Запоминание реально происходивших событий, конечно, также подвергается изменениям, вызванным словесной формой кодирования.