Творческий путь Маяковского. Проблема изучения творчества Маяковского в литературоведении. Художественное новаторство.

Вл. Вл. Маяковский (ВВМ) (1893—1930)—выдающийся поэт русского худ. авангарда, поэт-новатор, создатель оригинальной стиховой системы, оказавшей заметное воздействие на развитие поэзии 20 века.

Творческая судьба поэта сложна и противоречива.. Он своим поэтическим творчеством самозабвенно служил укреплению новой действительности, рожденной октябрьскими потрясениями 1917.

Самые ранние стихи ВВМ 1912—1913 гг. «Утро», «Ночь», «Порт», «Из улицы в улицу» и др. соответствовали эстетическим нормам русского кубофутуризма, теоретические положения которого содержались в манифесте «Пощечина общественному вкусу» (1912). Как кубофутурист поэт ориентировался и на индивидуализм лирического героя, и на восприятие языка как средства выражения собственной творческой личности прежде всего, и на приоритет вещного, предметного мира, и на эпатирующую антиэстетику, и на самоценное «самовитое» слово, и на футуристическую философию, и на нигилистическое отношение к классическому искусству и к современности. Уже первые стихи ВВМ выявили лирический характер его дарования, то, что все переживания и настроения поэт выражает через свое «я», т.е. через образ лирического героя, вырастающего как нечто цельное из его стихотворений и поэм. Лирический герой раннего ВВМ—бунтарь-романтик, мятежник, убежденный в своем праве выступать от имени «уличных тыщ», ниспровергателем устоев мироздания. В то же время этот герой-индивидуалист ощущает свое трагическое одиночество среди людей. В цикле «Я» (1913) лирический герой, делая заявку на сверхличность, которой все человеческое чуждо, вместе с тем переживает душевную боль.

1916—первая поэтическая книга ВВМ «Простое как мычание». Темы лирики этого периода—ощущение своей бесприютности, потребность в человеческом участии, одиночество. Футуристическая концепция будущего земного рая как антипода прочного теперешнего бытия отчетливо выразилась в поэме 1915-1916 «Война и мир». Концепция свободного нового человека в поэме «Человек». Футуристическая эстетика ВВМ сменилась доктриной коммунистического футуризма и Левого фронта искусств с его идеями искусства как жизнестроения. К практической реализации этих идей ВВм приступил незамедлительно: громогласная патетика маршей, од, гимнов, воспевавших революцию, сливалась с каждодневным усердием «агитатора, горлана, главаря»—своего рода летописца наступающей новой эпохи. Поэзия приобрела утилитарный смысл. Одна из главных тем в поэзии ВВМ 1-ой пол. 20-х гг.—нигилистическое восприятие духовных и исторических ценностей России. Поэт стоит на принципиально атеистических позициях. Как он сам заявил в стихотворении «После изъятий» (1922), у него и у Бога «разногласий чрезвычайно много». СССР для ВВМ—страна будущего. Тему поэмы «Хорошо!» (1927) составляет лирически и патетически одушевленное воспевание СССР-«весны человечества», «земли молодости». Во 2-ой пол. 1920-х гг. публицистическая поэзия ВВМ направлена на утверждение советских норм жизни. Его тв-во выражало коммунистические идеи как единственно верные и в условиях России, так и во всемирном масштабе. Значительное место в поэзии ВВМ 2-ой пол. 1920-х гг. заняла урбанистическая тема, решение которой соответствовало общему пафосу утверждения нового образа жизни и в то же время отличалось конкретной бытовой насыщенностью. Стих-я 1928г. «Екатеринбург—Свердловск», «рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» и др. вводили в русскую поэзию неведомые ей ранее мотивы, образы, темы: урбанистический расцвет государства, овеществленный в образе ванной социализм, радио в доме как свидетельство заботы советской власти о простом труженике и т.д. Идеи партийности и классовости неуклонно вытесняют из поэзии ВВМ собственно лирические мотивы. В комедиях «Клоп» (1928-1929) и «Баня» (1929), где средствами карикатуры, сгущенной гиперболизации, острого комического гротеска обличались проявления обывательщины и административно-бюрократические нравы. Сегодня ясно, что сатира «Бани» фактически оборачивалась пародией на те социалистические ценности, которые воспевались в «Хорошо!» и стихотворной публицистике поэта. В поэтике Маяковского доминировала городская вещность: фонари, тоннели, мосты, гудки, тротуары и перекрестки, вокзалы и доки—такого рода конкретикой плотно насыщен урбанистический мир его поэзии. Бытовизм изображения сочетался с фантастикой: от эксцентричных сравнений и метафор образный ряд поэзии ВВМ «продвигался» к гиперболизму, создавая эффект ирреального в реальном—то, что было названо в поэме «Про это» «фантастическим реализмом». Перечисленные худ. приему отвечают новаторскому мироощущению ВВМ, его сосредоточенности на утопии, концепции нового общества и нового человека. А. Белый обращал внимание на новые словообразования в поэзии ВВМ, его изобретательность в использовании приставок и окончаний «изласкать, людье, дамье». Трансформация существительных в глаголы «выгрустить, иудит», прилагательные «поэтино сердце, вещины губы». Неологизмы ВВМ вносили в поэзию ВВМ новое языковое мышление. В 1930 г. вступил в РАПП. Литературоведение. [Спустя 5 лет после трагической гибели ВВМ Сталин объяви его «лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». В 1990г. в книге Ю. Карабчиевского «Воскресение Маяковского» предпринята попытка представить ВВМ послушным исполнителем «социального заказа» большевистской власти, «глашатаем насилия и демагогии», неискренним, двуличным человеком.]. [В литературоведении в разное время то активно утверждался, то, напротив, оспаривался взгляд на ВВМ как на личность с романтическим типом мировосприятия. Именно раннее творчество поэта пр. вс. дает повод связывать его с романтической традицией. Как писал в 1930г. лит. Оппонент ВВМ Вяч. Полонский, этот «язычник, революционер, материалист» обладал «зрением романтика». Благодаря этому «зрению романтика» ВВМ, по утверждению Полонского, «увлеченным глазом смотрел на землю сверху», что и определило его стилевую доминанту—гиперболу чувства и образа. Противоположную т. зр. Высказал в 1940 г. Б. Эйхенбаум, полагавший, что «я» ВВМ грандиозно «не романтической грандиозностью, когда высокое «я» противостоит низкому миру, а способностью вмещать в себя мир и отвечать за него»]. [ВВМ явил русской словесности новую индивидуальность поэта, он преодолел, по мнению Эйхебаума, старое противоречие русской поэзии, обретя гармонию лирического и гражданского начал: «ВВМ вовсе не «гражданский» поэт» в узком смысле этого слова: он создатель новой поэтич. личности, нов. поэтич. «Я», ведущего к Пушкину и Некрасову и снимающего их историческую противоположность, кот. была положена в основу деления на «гражданскую» и «чистую» поэзию].

64. Творческий путь О. Мандельштама. Эволюция лирики поэта. Традиции о новаторство в творчестве Мандельштама. Течение, которое вошло в историю русской литературы как акмеизм, явилось одним из направлений постсимволизма в поэзии начала 20 века. Эстетическое самоопределение нового направления, идущего на смену символистам, как это многим тогда представлялось, связано с организацией «Цеха поэтов». «ЦП» возник в 1911. Теоретики акмеизма—Н. Гумилев и С. Городецкий. Одна из доминант, отличавших акмеизм как литературное течение, была черта, сформулированная О.Мандельштамом: «тоска по мировой культуре». Поворотный момент российской истории поэты-акмеисты интерпретируют через историко-культурные аналогии, при этом сама история у них мифологизирована, опосредована явлениями культурологического ряда. В таком же мифологизированном ключе предстает у акмеистов и современность—эмпирика времени либо вовсе отсутствует, либо интерпретируется как нечто вторичное. Всякое новое явление рассматривается поэтами этого направления как повторение, его ценность осознается в контексте культурной деятельности. Прошедший 20 век реконструируется и воспевается как век гармонии, как некая форма, своеобразная точка отсчета. Само определение «Серебряный век» возникает именно в среде поэтов и—шире—людей искусства акмеистического круга как нечто, противостоящее «золотому веку». Это отмеченное противостояние современными исследователями интерпретируется как мотив возвращения через 100 лет, пронизывающий поэзию Ахматовой и Мандельштама. Это возвращение противостоит хаосу, смещению, характеризующему современность, момент исторического катаклизма. Одним из принципов поэтики акмеизма была театрализация, в которой реализовывалась общая для русской литературы начала века идея жизнетворчества. Мандельштам Осип Эмильевич (1891—1938), Вторая речка, под Владивостоком). Лирика Мандельштама, как и его друзей по Цеху поэтов, пережила и впитала в себя опыт символистов, прежде всего Блока, со свойственным им острейшим чувством б е с к о н е ч н о с т и и к о с м и ч н о с т и бытия. Поэтика Мандельштама как акмеиста ориентирована на «романскую ясность и простоту». В стихах сборников «Камень» (1913 и 1916) и «TRISTIA» (1922) все, даже тончайшие, капризные «эфирные» материи бытия, как воздух или музыкальный звук, получают свои твердые, правильные, как кристалл, и литые формы («воздух граненый», море воспринимается как «хрусталь волны упругий» и т.д.). Подобные свойства поэтического строя лирики Мандельштама связаны с философскими основами его творчества, со своеобразием его видения мира по сравнению с ближайшими предшественниками, поэтами блоковского поколения. Мандельштам не питает больше надежд на те начала жизни, которые бесконечно увлекали Блока и поэтов-символистов,—на с т и х и ю мира. В творческом развитии Мандельштама выделяются 3 основные фазы: ранний период, 1910-е годы, —сб. «Камень» (1913, 1916), 20-е годы—сб. «Tristia» (1922), «Вторая книга» (1923), «Стихотворения» (1928), проза и , наконец, период 30-х годов—московские и воронежские стихи (1935-1937), дождавшиеся публикации спустя долгие годы после смерти автора. В связи с этим, М.Л. Гаспаров говорит о «трех поэтиках» Мандельштама: классической, ранней, затем—«верленовскую», ассоциативную, и , наконец, третью, основанную на философии Бергсона. Есть мнение [История русской литературы 20 века (20-90 гг. Основные имена) / Под. Ред. Кормилова, 1998. –171с.], это лишь 3 акцента в развитии поэтики Мандельштама, нежели 3 ее формации. Мандельштамовская поэтика едина в своих основаниях. «Первой кормилицей» поэзии Мандельштама остается античность. Название 1-го сб. послеоктябрьских лет «Tristia» отсылает нас к «Скорбным элегиям» Овидия.Ключевой становится для Мандельштама его ориентация на эллинизм в особом его понимании. В статье «О природе слова» (1922) Мандельштам утверждал, что «русский язык—язык эллинистический», и это значит, что слово его сохраняет свою внутреннюю форму—«плоть», «звучащую и говорящую», «деятельную». «Эллинистические» стихи составляют важнейшую часть в сборнике «Tristia»: «Золотистого меда струя из бутылки текла…», «Меганом», «Я изучил науку расставанья, «Черепаха», «Ласточка», «Когда Психея-жизнь спускается к теням» и др. В стихотворениях 1921-1925 годов («Век», «Нашедший подкову»(1923)) усиливается мотив разорванного времени, века с перебитым позвоночником. Мотив смены веков продолжается в стих-ии «1 января 1924» (1924). Название этого стихотворения относит нас к стих-ю Лермонтова «1 января 1831» (иначе: «1831-го января»). Оно исполнено ожиданья «рокового решенья» личной судьбы. Поэтика Мандельштама теперь все сильнее пронизывается лучами реминисценций. Образы, строчки, цитаты из ранних поэтов, перекидывая мосты в иные эпохи, иные культуры, служат в произведении связками времен, столь важными в худ. миропонимании поэта. С сер. 20-х гг. Мандельштам как поэт замолкает на целое пятилетие. В это время—проза—очерки, воспоминания и др. В 1933 был написан Мандельштамом «Разговор о Данте», который можно считать эстетической программой его поэзии 3-го периода, 30-х годов. В стихах 1-ой пол. 30-х годов трагического напряжения достигают мотивы изгойства, страха, тупика—ощущения, что «некуда бежать»: «Помоги, господь, эту ночь прожить»(1931) и др. Гневное неприятие атмосферы всей жизни общества прорывается наружу в стихах «Волчьего цикла»—ряд стихотворений, ядром которых является стих-е «За гремучую доблесть грядущих веков» (1931, 1935) с образом «века-волкодава» в центре. 1933—стихотворение-памфлет о Сталине—«Мы живем, под собою не чуя страны», которое стало поводом для ареста (1934) и первой ссылки поэта.

В 1934—арестован, сослан в Чердынь (Урал), а затем переведен в Воронеж. Позиция стоицизма ярко, хотя и непоследовательно, выражается во многих воронежских его стихах: «Я должен жить, хотя я дважды умер…».

После потрясений от ареста и последовавшей за ним нервной болезни возвращение поэта к жизни и тв-ву происходит от новой встречи с Искусством. По впечатлениям от концерта скрипачки Галины Бариновой он пишет свое первое воронежское стихотворение—«За Паганини длиннопалым…» (апрель-июнь 1935). Структура стихотворений в это время пр. вс. настроена на волну «слуха», «сна» или «бреда»—тех зон чувств и подсознания, что «слитны», чутки и не способны лгать. В воронежских стихах различимы 2 тенденции, 2 полюса умонастроений поэта: негодование человека, отринувшего кошмарный сон реальности с ее насилием, несвободой и ложью и попытка п р и м и р е н и я с режимом («Ода» [Сталину], “Стансы” и др.). «Стихи о неизвестном солдате» (март 1937)—разговор со всем человечеством, размышление о том, что будет сейчас и потом, когда в свидетели призываются земля и небо, шар земной и вселенная. Завершают воронежский цикл стихи о любви, обращенные к Н. Штемпель. Любовная лирика поэта очень невелика.

65. Творчество Ахматовой. традиции и новаторство в лирике Ахматовой. Жанр поэмы в тв-ве А. Ахматовой. Течение, которое вошло в историю русской литературы как акмеизм, явилось одним из направлений постсимволизма в поэзии начала 20 века. Эстетическое самоопределение нового направления, идущего на смену символистам, как это многим тогда представлялось, связано с организацией «Цеха поэтов». «ЦП» возник в 1911. Теоретики акмеизма—Н. Гумилев и С. Городецкий. Одна из доминант, отличавших акмеизм как литературное течение, была черта, сформулированная О.Мандельштамом: «тоска по мировой культуре». Поворотный момент российской истории поэты-акмеисты интерпретируют через историко-культурные аналогии, при этом сама история у них мифологизирована, опосредована явлениями культурологического ряда. В таком же мифологизированном ключе предстает у акмеистов и современность—эмпирика времени либо вовсе отсутствует, либо интерпретируется как нечто вторичное. Всякое новое явление рассматривается поэтами этого направления как повторение, его ценность осознается в контексте культурной деятельности. Прошедший 20 век реконструируется и воспевается как век гармонии, как некая форма, своеобразная точка отсчета. Само определение «Серебряный век» возникает именно в среде поэтов и—шире—людей искусства акмеистического круга как нечто, противостоящее «золотому веку». Это отмеченное противостояние современными исследователями интерпретируется как мотив возвращения через 100 лет, пронизывающий поэзию Ахматовой и Мандельштама. Это возвращение противостоит хаосу, смещению, характеризующему современность, момент исторического катаклизма. Одним из принципов поэтики акмеизма была театрализация, в которой реализовывалась общая для русской литературы начала века идея жизнетворчества. ). Ахматова Анна Андреевна (ААА) (1889-1966). Основные сборники: «Вечер», «Четки», «Белая стая», «Подорожник», «Anno Domini», «Тростник», «Нечет», «Бег времени». Основные черты ахматовской поэтики сложились уже в первых сборниках. Это сочетание недосказанности «с совершенно четким и почти стереоскопическим изображением», выраженность внутреннего мира через внешний, напоминающая о психологической прозе, преимущественное внимание не к состоянию, а к изменениям, к едва наметившемуся, и т.д. В стихах ААА как правило присутствует некая «тайна». Лирику ААА часто сравнивали с дневником. Однако в книгах ААА намеренно нарушается хронология (при почти обязательной датировке—иногда почти мистифицирующей). Поэмы: «У самого моря»(1914), «Русский трианон»(1923-1941), «Реквием», «Путем всея земли (Китежанка)» (1940), «Поэма без героя». Поэма «Реквием» (завершен в 1940, только прозаическая часть в 1957, эпиграф подобран в 1961). Гроиня ищет утешения у смерти и поддается безумию; великая скорбь по сыну делает ее как бы новой богоматерью. Магдалина—единственное имя, фигурирующее в «Реквиеме». Устами героини «кричит стомильонный народ». Свое, личное составляет основу центральной части, десяти пронумерованных стихотворений, общее больше представлено в обширном обрамлении (эпиграф, «Вместо предисловия», «Посвящение», «Вступление», двухчастный «Эпилог»), примерно равном по объему основной части, но именно здесь впервые у Ахматовой появляется державинско-пушкинская тема памятника, который м.б. поставлен не многоликой лирической героине раннего творчества, а конкретному человеку с реальной биографией, личное горе которого в то же время символизирует громадное народное горе. ААА не только как мать («Распятие»), но и как поэт берет на себя роль богороицы—покровительницы страдающих. Слово «реквием» в начале католического гимна означает просьбу вечного покоя. ААА же боится забыть происходящее—забыть «и в смерти блаженной», оттого и памятник ее необычен, это словно живой плачущий памятник. «Поэма без героя». «Посвящение» построено по принципу наложения своего текста на «чужое письмо». Адресаты:Вс. Князев, Михаил Кузмин, Осип Мандельштам, М. Цветаева, В.Хлебников и др. Образы: Блок (в поэме—Демон, Командор, Дон Жуан), Глебова-Судейкина (Саломея, Козлоногая), Вяч. Иванов (Фауст) и др. В поэме 3 временных пласта, сведенных воедино—прошлое, настоящее, будущее (канун 1914 и 1941гг.—«последняя зима перед войной»—Первой мировой и Великой Отечественной—и сама война в статусе будущего, кот. в «Эпилоге» стало настоящим)—ахматовская концепция времени: «Как в прошедшем грядущее зреет, //Так в грядущем прошлое тлеет—// Страшный праздник мертвой листвы ». Герой и героиня поэмы: Влюбленные дети из «Синей птицы» Метерлинка, осужденные на то, чтобы встретиться на Земле. А если встретиться, то узнать друг друга. Героиня не знает, где ее Герой, тот единственный, обрученный с нею до жизни. Гость из Будущего—не современник описываемых событий, он—из Царства Будущего, где Влюбленные Дети ждали рождения и мечтали быть вместе, но были разлучены равнодушным временем. Гость из Будущего—Исайя Берлин. В центре петербургской повести—история Ольги Судейкиной и Всеволода Князева—паря любовников, оттеняющих драму Героя и Героини.