Заметки. Рецензии. Выступления
С кем же полемизировал Пнин
в оде "Человек"?
Остро полемические стихи И. П. Пнина в его оде "Че-
ловек" давно привлекали внимание исследователей своим
боевым пафосом. Пнин писал:
Какой ум слабый, униженный
Тебе дать имя червя смел?
То раб несчастный, заключенный,
Который чувствий не имел:
В оковах тяжких пресмыкаясь
И с червем подлинно равняясь,
Давимый сильною рукой,
Сначала в горести признался,
Потом в сих мыслях век остался:
Что человек лишь червь земной .
В № 1 "Русской литературы" за 1963 г. на эту тему
появилась заметка М. Г. Альтшуллера, в которой с полным
основанием опровергалось традиционное отнесение этих
стихов к оде Г. Р. Державина "Бог". М. Альтшуллер выс-
казал гипотезу, что подлинным объектом полемики Пнина
была "Ода на гордость" Панкратия Сумарокова. Правда,
при этом возникла необходимость объяснить, каким обра-
зом шестнадцатилетний Пнин обратил внимание на стихи,
затерянные в провинциальном тобольском журнале "Иртыш,
превращающийся в Ипокрену". М. Альтшуллер высказал ост-
роумную догадку: познакомить Пнина с этими стихами мог
А. Радищев. Все эти соображения представляют большой
интерес. Однако для окончательного решения вопроса сле-
дует учитывать, что сведение спора к альтернативе "Дер-
жавин или П. Сумароков" сужает проблему. М. Альтшуллер
не учел, что образ "человек - червь" встречается не
только у этих двух поэтов; это был довольно обычный ли-
тературный мотив. Всякий читатель XVIII в. знал и его
источник. Это
Поэты-радищевцы. Л., 1979. С. 138.
Псалтырь, псалом 21 царя Давида, седьмой стих которого
в русском переводе гласит:
Я же червь, а не человек, поношение
у людей и презрение в народе.
Именно по этим стихам обучался грамоте Митрофан
Простаков, повторявший: "аз семь червь, а не человек".
Стихи эти были хорошо известны русскому читателю в
многочисленных переводах. Симеон Полоцкий писал:
Аз несмь человек, червь, поношение,
Есмь паче, людем уничижение...
Перевод А. Г. Крылова:
Но я есмь человек презренный
Иль паче, червь, к стыду людей...
Перевод А. Ф. Протопопова:
...Червь я, червь, презор народный...
Что касается биографических намеков, содержащихся в
оде Пнина, то если извлечь из них некую общую сюжетную
ситуацию, ее придется сформулировать так: "Эта мысль
(человек - червь) пришла на ум существу гонимому". В
таком виде она применима к слишком широкому кругу лиц,
чтобы стать основанием для каких-либо выводов. Вполне
применима она и к библейскому Давиду. Извлекать же из
стихов Пнина более конкретные биографические сведения
было бы неосторожно и противоречило бы поэтике XVIII в.
Можно ли подобным образом истолковывать стихи Ломоносо-
ва ("Преложение псалма 26"):
Меня оставил мой отец
И мать еще в младенстве...
Вместе с тем неверно было бы истолковывать это сти-
хотворение как "чистый перевод", поэтический герой ко-
торого не имеет отношения к личности и биографии Ломо-
носова. Следовательно, вряд ли возможно понимать в бук-
вальном смысле "оковы тяжкие" из оды Пнина.
Пнин полемизировал не с каким-либо одним поэтом XVI-
II в., а с церковным мировоззрением. Смелость его зак-
лючалась в открытом противопоставлении цитате из Библии
этики материалистов XVIII в.
М. Г. Альтшуллер прав, когда доказывает, что стихи
Державина не дают основания утверждать, как это неиз-
менно до сих пор делалось, что именно в нем видел Пнин
своего оппонента. Можно привести интересное свидетель-
ство,
1 Все примеры заимствованы из "Полного собрания
псалмов Давыда, поэта и царя, преложенных как древними,
так и новыми российскими стихотворцами" (2-е изд. М.,
1812. Ч. 1. С. 212, 218, 222).
показывающее, что стихи Державина воспринимались чита-
телем именно как возвышающие человека, вопреки церков-
ной идее "человек - червь". Вспомним известный спор Ди-
кого и Кулигина в "Грозе" А. Н. Островского (действ.
IV, явл. 2).
Д и к о й. Так ты знай, что ты червяк. Захочу -
помилую, захочу - раздавлю.
К у л и г и н. Савел Прокофьич, ваше степенство,
Державин сказал:
Я телом в прахе истлеваю
Умом громам повелеваю!
Д и к о й. А за эти вот слова тебя к городничему отп-
равить, так он тебе задаст!
Важно отметить, что Кулигин в "Грозе" - человек того
же круга, что и Пунин и Бабурин из повести Тургенева.
Плебей-интеллигент, он воспитан на литературе XVIII в.
("поначитался-таки Ломоносова, Державина") и сохранил
ее живое восприятие2.
М. Г. Альтшуллер сообщает ряд интересных соображений
о биографических намеках в стихотворении Пнина. Но све-
дение вопроса к полемике между двумя, отнюдь не первос-
тепенными, литераторами сужает значение этого интерес-
ного эпизода в борьбе между просветительским и церков-
ным мировоззрением - эпизода, сохранявшего всю остроту
на протяжении долгих лет между эпохами Державина и Ост-
ровского.
Кто был автором
стихотворения "Древность"?
В 1933 г. в статье "Подпольная поэзия 1770-1800-х
годов" (Литературное наследство. М., 1933. Т. 9/10) Г.
А. Гуковский опубликовал неизвестное прежде стихотворе-
ние "Древность". В публикации, на основании места сти-
хотворения в рукописном сборнике, оно было датировано
1796-1797 гг.
1 Напомним, что именно после этих стихов у Державина
идет: "Я царь, - я раб, - я червь, - я Бог!" (Державин
Г. Р. Стихотворения. Л., 1933. С. 107).
2 Однако и традиционное истолкование стихов Пнина
как направленных против Державина интересно: оно отра-
жает давление на исследователей мировоззрения новейшей
эпохи, с точки зрения которого более заметно не отли-
чие, а сходство держа-винской и традиционно церковной
позиции. Так, Марина Цветаева не делала различия между
державинской и библейской трактовкой этого образа, от-
вергая их во имя богоборческой идеи - "человеческое вы-
ше божественного":
Бог - слишком Бог,
червь - слишком червь.
(Цветаева М. И. Избранное. М., 1961. С. 211)
В качестве возможного автора был назван Радищев. Позже,
в 1941 г., во втором томе академического Полного собра-
ния сочинений, куда стихотворение было введено как
"приписываемое", Г. А. Гуковский повторил аргументы
первой публикации. Их можно свести к следующим:
1. Политический радикализм стихотворения ("Именно
Радищеву была свойственна та независимость политической
мысли, которая видна в оде "Древность"...").
2. Необычность языка и редкость поэтического разме-
ра: "Самый размер ее (шестистопный хорей) необычен для
оды конца XVIII в."2. Г. А. Гуковский считал, что "даже
своеобразие размера стиха оды может быть сопоставлено с
фактами теоретических и практических метрических иска-
ний Радищева, в частности с его тенденцией бороться с
засилием ямба в поэзии"3. При этом указывалось на силь-
ное влияние Оссиана и Клопштока на стиль оды.
Легко заметить, что ни эти аргументы, ни указание на
сочувственное отношение автора "Древности" к Державину
и Рейналю еще не представляют сколь-либо убедительной
аргументации в пользу авторства Радищева. Наиболее ин-
дивидуально характеризует неизвестного автора следующее
наблюдение Г. А. Гуковского:
"...в строфе 2-ой оды есть слово "сопки"; это - си-
бирское слово, в XVIII в., по-видимому, неупотребитель-
ное в литературном русском языке. Естественно возникает
предположение, что это слово вывезено из Сибири челове-
ком, привыкшим к нему именно там; Радищев в 1797 г.
приехал из Сибири"4.
Г. А. Гуковский отметил условность своей атрибуции:
"Не исключена, конечно, возможность, что ее написал че-
ловек, находившийся под сильным влиянием Радищева..."5
Таким образом, соглашаясь с Г. А. Гуковским, что
"Древность" - незаурядное произведение русской полити-
ческой лирики XVIII в. ("Это - не стиль любого среднего
поэта эпохи, это - стиль, отмеченный яркой печатью ин-
дивидуального мастерства определенного поэта")6, мы вы-
нуждены отметить, что вопрос об авторстве этого инте-
ресного текста остается открытым.
Однако, как нам представляется, на этот счет можно
высказать некоторые предположения.
Размер стихотворения - пятистопный хорей - действи-
тельно редок. Однако он, вопреки мнению Г. А. Гуковско-
го, не уникален в XVIII в. Прежде всего, и размер, и
структура строфы "Древности", крайне редкие в русской
поэзии, хорошо известны были в немецкой конца XVIII
столетия, в частности в творчестве молодого Шиллера
(строфы "Древности" AbAbCCdEEd представляют собой сое-
динение такта шестистопных хореев - строфы "Phantasie
an Laura" - AbAb - "Rousseau" - CCdEEd).
1 Радищев А. Н. Полн. собр. соч.: [В 3 т.] М.; Л"
1941. Т. 2. С. 421.
2 Там же. Неточность: ода "Древность" написана пя-
тистопным, а не шестистопным хореем.
3 Там же.
4 Там же. С. 422.
5 Там же.
6 Там же. С. 421.
Однако пятистопный хорей - размер редкий, но все же
встречающийся (им, в частности, написан лермонтовский
"Утес"). Вот что об этом пишет К. Тарановский: "Пятис-
топный хорей - весьма редкий размер в русской поэзии.
Впервые встречаем его у Тредиаковского в одном из пере-
водов Горация ("Строфы похвальные поселянскому житию").
Кроме как в песенниках XVIII века этот размер
нигде не встречается. Мы его находим у Сумарокова в
комбинации с шестистопным ("Песня CIV") или у Державина
в одном стихотворении 1796 года ("Доказательство твор-
ческого бытия") в комбинации с четырехстопным. Державин
обратился к этому размеру еще в 1812 году (в стих. "Жи-
лище богини Фригии")1. В поэзии современников Пуш-
кина этот размер встречается редко"2. Далее К. Тара-
новский указывает на выполненный Кюхельбекером перевод
"Амура-живописца" Гёте (1825), ряд стихотворений Шевы-
рёва (1825-1826) и один сонет Дельвига (1827).
Таким образом, "Древность" написана почти уникальным
для русской поэзии XVIII в. размером, и если мы обнару-
жим такой же размер в творчестве какого-либо поэта
(Державина с основанием отвел Гуковский, Тредиаковский
отпадает), то это будет поводом присмотреться к нему
как к возможному автору.
В XVIII в. - и именно в 1796 г. - было стихотворе-
ние, написанное пятистопным хореем и выпавшее из внима-
ния специалистов. Это "Дополнение к вечернему разгово-
ру" П. А. Словцова - его стихотворное письмо к сотова-
рищу по семинарии молодому М. М. Сперанскому.
Стихотворение было списано П. И. Саввантовым в 1842
г. "у одного из учеников М. М. Сперанского" и опублико-
вано в "Русской старине"3. Процитируем начало этого
текста:
Полно, друг, с фортуною считаться
И казать ей философский взор;
Время с рассуждением расстаться,
Если счастие катит на двор.
Лучше с светом в вихрь тебе пуститься
И крутиться по степям честей,
Чем в пустыню с Прологом забиться
И посохнуть с горя без людей...
Наблюдение над ритмикой стихотворения П. А. Словцова
позволяет сделать некоторые выводы. К. Тарановский,
проанализировав процент ритмических ударений в сильных
метрических положениях, получил следующие данные:
1 Весьма интересно отношение Державина к этому сти-
ху. В одном из писем к графу П. Г. Головину от 7 февра-
ля 1812 г. он признает, что стихотворение написано "не-
обычным и тяжелым" размером. (Примеч. К. Тарановского.)
2 Тарановский К. Руски двоеделни ритмови. Београд,
1953. С. 273; Тарановский К. О взаимоотношении стихот-
ворного ритма и тематики // American Contributions to
the fifth International Congress of Slavists. Sofia,
1963. В этой работе с большой подробностью рассмотрены
русские пятистопные хореи. Однако интересующие нас
тексты остались автором незамеченными.
3 См.: Русская старина. 1872. Янв. С. 80-81. Уточ-
ненная публикация: Там же. Март. С. 469-470.
4 Там же. Март. С. 469.
| слоги | |||||
| Тредиаковский | 65,7 | 91,7 | 84,4 | 56,3 | |
| Державин (1812) | |||||
| Кюхельбекер (1825-1830) | 63,6 | 91,5 | 77,6 | 62,4 |
Соответствующие подсчеты по стихотворению Словцова
дают цифры, существенно отличающиеся от довольно равно-
мерной картины от Тредиаковского до Кюхельбекера. Осо-
бенно показательны первый и седьмой слоги.
| Словцов | 82,5 |
Если мы рассмотрим соответствующие цифры по "Древ-
ности", то обнаружим, что они существенно отличаются от
приводимых К. Тарановским данных, ближе всего соответс-
твуя показателям "Дополнения к вчерашнему разговору":
| "Древность" | 55,9 | 75,9 | 83,5 | 47,6 |
Эти цифры представляют интерес: хотя пятистопный хо-
рей - крайне редкий размер - сам уже показателен при
определении авторства, но еще более важна его индивиду-
альная трактовка.
Все, что мы знаем о мировоззрении Словцова - челове-
ка радикальных настроений, вполне соответствует той ха-
рактеристике, которую дал Г. А. Гуковский автору "Древ-
ности". Дошедшее до нас наследие Словцова слишком не-
велико, чтобы на основании его идейного анализа делать
какие-либо категорические заключения, но оно делает
предположение об авторстве Словцова не лишенным большой
доли вероятности. "Древность" - не произведение теоре-
тика-революционера радищевского типа. Скорее оно напо-
минает нам о людях из того лагеря, к которому принадле-
жали, например, С. Бобров или, по всей вероятности, мо-
лодой Сперанский. Это были люди глубоко демократических
симпатий, поповичи и семинаристы, поклонявшиеся Ньютону
и Ломоносову в науке, Гельвецию и Руссо - в философии.
Их волновали картины космических и социальных катаст-
роф. Традиционные церковные представления о бренности
"земных" отличий вельможи от бедняка они воспринимали
как проповедь равенства. В поэзии они были противниками
легкости и изящества. Их интерес к затрудненной форме
резче всего проявился в "странных" и гениальных поисках
"темного" С. Боброва. Черты эти присущи поэзии Словцова
- они свойственны и "Древности".
О П. А. Словцове см.: Степанов Н. П. А. Словцов: У
истоков сибирского областничества. Л., 1935; Светлое Л.
Радищев и политические процессы конца XVIII века // Из
истории русской философии XVIII-XIX веков. М., 1952.
В стихотворении "Древность" есть еще одна - отмеченная
Г. А. Гуковским - деталь: употребление сибирского слова
"сопки". Кроме Радищева и явно не могущего быть автором
"Древности" П. Сумарокова, среди поэтов-сибиряков Слов-
цов должен быть назван в первую очередь: П. А. Словцов
родился на Урале, с 1779 по 1788 г. учился в тобольской
семинарии, в 1772 г., по окончании Александро-Невской
семинарии, снова был послан в Тобольск. С Сибирью была
связана и дальнейшая его жизнь. Словцов любил вставлять
в свои стихотворения местные речения. Так, например, в
ярком стихотворении "Материя" (сб. "Муза И. И. Мартыно-
ва") он употребляет слово "калан", поясняя: "по-камча-
дальски "бобер"".
Поэтическое наследие П. А. Словцова до нас дошло,
видимо, очень неполно и никогда не было предметом спе-
циального изучения. Когда подобная работа будет произ-
ведена, возможно, и авторство "Древности", определяемое
пока лишь гипотетически, прояснится в значительно боль-
шей мере1.
О соотношении
Поэтической лексики
Русского романтизма