А.А. Григорьев о Н.В. Гоголе и А.С. Пушкине.
Григорьев Аполлон Александрович, литературный критик, поэт и мыслитель, один из идеологов почвенничества. Склонен был отрицать трансцендентализм во имя психологизма, но «трансцендентальная закваска», как выражался Григорьев, у него осталась. Определяющим влиянием была внутренняя связь у Григорьева с романтизмом, с его ощущением глубины и таинственности в природе и в человеке. Как истинный романтик, Григорьев верит в существенное единство красоты и добра, искусства и нравственности. Центральное место в отчетах Григорьева неизменно занимал Пушкин. Значение Пушкина нельзя ограничить его ролью "как нашего эстетического воспитателя". Пушкин - "наше все: Пушкин - представитель всего нашего душевного, особенного...» Григорьев считал, что Пушкин - пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок. Итак, Пушкин для Григорьева не просто первый поэт "жизни действительной", хотя это важно, и не только поэт-"художник" (как для Белинского), поэт-артист (как для Дружинина), поэт формы (как для Чернышевского), но первый органично-национальный и самобытный русский художник, впервые же создавший в своем творчестве органические русские типы. Самобытность Пушкина не в том, что он избежал влияния иных национальных организмов и литературных типов, но в том, что он измерил их русской нравственно-эстетической мерой, отобрав то, что не мешало национальной нравственно-этической норме. Называя в 1859 г. Пушкина создателем "коренного" русского типа, Григорьев в эту пору считает данный тип лишь прообразом русской нравственной нормы (идеала), а не ее непревзойденным образцом, как будет утверждать в конце своего творческого пути. Это объясняет его отношение к пушкинскому Ивану Петровичу Белкину, в котором, по словам критика, защита "простого и доброго" и реакция "против ложного и хищного" сочетаются с "застоем, закисью, моральным мещанством". Послепушкинская русская литература, согласно Григорьеву, была призвана, продолжая дело Пушкина, развить, углубить намеченный в лице Белкина русский органический нравственно-общественный тип. Восприятие Пушкина у Григорьева, таким образом, скорее априорное, чем историческое, так как в немалой степени предопределено собственным нравственным идеалом критика. Это обстоятельство не помешало, однако, Григорьеву в целом верно очертить эволюцию Пушкина через романтизм к поэзии русской жизни, а также высоко оценить пушкинскую прозу, отметить принципиальный характер знаменитых пушкинских стихов. Неоднозначно отношение Григорьева и к Гоголю. Не подвергая сомнению органичность созданных им типов, критик считает естественным, правомерным и его отрицание - как разоблачения «фальши».Близка критику и высокость гоголевского идеала, в свете которого он видит русскую жизнь. Однако характер этого идеала Григорьев, сам исходивший из абсолютной, неизменной нормы, считает заблуждением Гоголя. Дело в том, что "вечный" идеал Григорьева неразрывен с тем, что сам критик называл "физиологическими" началами русского национального организма, и поэтому в такой же мере духовен, как и "телесен". Что же касается Гоголя, особенно позднего, то его идеал, говорит Григорьев, приобрел аскетическую, собственно религиозную сущность и направленность, что не позволило автору "Мертвых душ" положительно воплотить "кровные, племенные" симпатии русского человека, продолжить дело Пушкина по созданию органичного русского типа.
15. Становление романтизма в русской литературе и отражение этого процесса в критике.В России 20-30х гг. она была представлена двумя крупнейшими методологическими разновидностями: критикой декабристов и критикой журнала «Московский телеграф», прежде всего - Н.А.Полевого. Это критика романтическая потому, что как декабристы, так и Н.Полевой, романтики в своем литературном творчестве и теоретически пропагандируют романтизм. Однако при этом они исходят из различных общественно-идеологических и эстетических предпосылок, например, по-разному понимают социально-историческую миссию поэта и художника. В итоге каждая из названных литературно-критических позиций обретает значительное своеобразие.
Из всех литературных течений начала века наиболее продуктивным оказался ранний, условно называемый «индивидуалистическим», романтизм Жуковского и Батюшкова.
Правомерность причисления Батюшкова к романтикам относительна. Многое в его творчестве связано с «неоклассицизмом». Но были в заявлениях поэзии Батюшкова и такие важные элементы, которые сближали его с романтиком Жуковским. Особенно положение о роли «воображения» в творчестве, мотивы трагической участи поэта в современности. Обычно романтизм Жуковского и Батюшкова называют консервативным, но это обозначение неточное. Консерватизм этого течения выступил позднее, главным образом в области политической, на фоне деятельности декабристского романтизма. До этого ранний романтизм был единственным в России и играл прогрессивную роль. Он был формой оппозиции по отношению к действительности, выражением духа времени.
Главным критиком эпохи романтизма можно считать Н. А. Полевого. Расцвет критики Н.Полевого — это девятилетняя эпоха «Московского телеграфа». Главная трибуна русской романтической критики этого времени, журнал обеспечил вместе с тем и неслыханную до того времеми известность литературных мнений Н.Полевого среди русской публики. Журнал был воспринят неодобрительно. Несмотря на все нападк, «Московский телеграф» вскоре сделался лучшим и в идейном отношении передовым периодическим изданием в России. Журнал был задуман как заочный университет и одновременно энциклопедия современных знаний и теорий, выполняющий прежде всего просветительские цели. Заслуги: Полевой существенно расширил и обогатил два основных источника любой критической системы — литературный и философско-эстетический. Он впервые в русской критике стал опираться на достижения практически всей европейской литературы (в особенности современной), а не только французской, к которой субъективно тяготел. В отличие от критиков декабристов, фактически прошедших мимо достижений современной эстетики, Полевой стремится поставить свою критическую деятельность на солидную, хотя и эклектическую, философско-эстетическую основу. Более того, с изложения своих философско-эстетических позиций он начинает, публикуя в «Московском телеграфе» за 1826 год обширный разбор «Опыта науки изящного» А.Галича. Здесь он подверг последовательной критике взгляды теоретиков классицизма и противопоставил им идеи немецких эстетиков-идеалистов Фихте, Шеллинга.В глазах Полевого сам иерархический жанровый строй (система) русского классицизма, разделявший литературно-творческие ценности на «высокие» и «низкие», был прямым литературным отражением и узаконением иерархичности русского общественного устройства с его делением общества на сословия высшие, привилегированные, и низшие, социально и духовно вторичные. Выражая потребность тысяч недворян участвовать в общественном творчестве (в том числе в деле образования, культуры и литературы). Полевой противопоставляет надличностным нормам классицизма тезис: «Выразить самого себя!».