Проза конца 80-х – 90-х годов. Общая характеристика. Наиболее заметные имена и произведения.

Кардинальные перемены в политической организации общества, начавшиеся в 1985 году, принесли с собой долгожданную свободу слова. Утверждение атмосферы гласности стало первым и наиболее бесспорным достижением развернувшейся в стране "перестройки". "Жить не по лжи" - этот призыв А. И. Солженицына стал девизом первых перестроечных лет.

"Толстые" литературно-художественные журналы стали трибунами и бесспорными интеллектуальными центрами в годы "перестройки". Именно в литературе быстрее, в отличие от других отраслей общественного сознания, происходили радикальные перемены. На недолгий период резко возросли тиражи литературно художественной периодики. Огромный общественный интерес был вызван открытым обсуждением еще недавно "закрытых" тем и проблем, публикаций прежде запрещенных произведений как классиков советского периода русской литературы (М. Горького, А. Ахматовой, А. Твардовского, Б. Пастернака, А. Платонова, М. Булгакова и др.), так и писателей русского зарубежья (И. Бунина, И. Шмелева, М. Алданова, Г. Иванова, В. Набокова и др.).

В 1985-1986 годах в центральных журналах были опубликованы три произведения, сразу же оказавшиеся в фокусе общественного внимания: "Пожар" В. Распутина, "Плаха" Ч. Айтматова и "Печальный детектив" В. Астафьева. Общим в этих произведениях разной стилистики было обращение к материалу современной жизни и невиданная для литературы предшествующих лет активность, даже резкость в выражении авторской позиции. Публицистический накал трех указанных произведений предвещал общий процесс стилистической эволюции перестроечной литературы: она стала быстро наращивать удельный вес злободневности в тематике и полемичности в выражении авторских взглядов.

Эти содержательные особенности содействовали расцвету публицистических жанров в литературе второй половины 80-х годов. Публицистика на экологические, исторические, экономические и нравственно-психологические темы на некоторое время заняла главенствующее место в литературной жизни России.

Так, именно в публицистике и литературной критике особенно ярко проявились приметы новой литературно-общественной ситуации - более резкая, чем прежде, эстетическая и общемировоззренческая поляризация в российской писательской среде, ощущение трагичности переживаемой эпохи (оцениваемой либо как катастрофа и тупик, либо как переходная к более высокому качеству жизни), возрастание непримиримости во взаимных оценках противостоящих друг другу группировок.

"Испытание свободой" для творческой интеллигенции проходило непросто. В писательской среде сложилась обстановка растерянности, многие крупные художники либо переключились на окололитературную малопродуктивную полемику, либо на время отошли от художественного творчества.

На рубеже 1980-90-х годов самым живым и общественно значимым участком литературного процесса оказалась так называемая возвращенная литература. На страницах журналов появились произведения, созданные в прежние шесть десятилетий (20-70-е годы), но неизвестными широкому советскому читателю. Термин "возвращенная литература" активно использовался в литературной периодике 1987-1991 годов.

Полностью и окончательно вернулись к отечественному читателю М. Булгаков, А. Платонов, М. Цветаева, О. Мандельштам, эмигрантский И. Бунин и другие опальные художники, чьи книги частично издавались уже в 60-е годы.

Серьезный читательский резонанс вызвали публикации поэм А. Ахматовой "Реквием" и А. Твардовского "По праву памяти". Оба произведения в свое время не могли быть напечатаны из-за очевидного инакомыслия, проявленного их авторами.

Однако теперь их произведения возвращались в другой общественно-психологический и эстетический контекст, нежели чем тот, в котором они создавались. Они воспринимаясь читателем и как факты истории литературы, и как живые явления литературы современной. "Котлован" и "Чевенгур" А. Платонова, "Собачье сердце" М. Булгакова, "Мы" Е. Замятина и многие другие "возвращенные" произведения прочитывались как свидетельские показания людей, оппозиционных тоталитарному режиму. В оценке этих произведений преобладали не эстетические, а исторические и нравственные критерии. Так, в ход шли категории "исторической правды", правдивости, восстановления справедливости. По понятным причинам читателей гораздо меньше занимали стилевая сторона произведений и творческая уникальность их авторов.

Самым сложным и долгим оказалось "возвращение" писателей, чьи произведения были идеологически нейтральными, но чья эстетика кардинально расходилась со стандартными нормами реализма. Читатель постепенно начинал открывать для себя произведения Л. Добычина, К. Вагинова, творчество ОБЭРИУ, С. Кржижановского и, наконец, В. Набокова. В начале 90-х годов именно этот пласт наследия русской литературы оказал весьма заметное влияние на стилевую эволюцию современной русской литературы.

Одной из характерных черт литературного процесса конца 80-х - начала 90-х годов стало усиление интереса писателей к исторической теме. Непосредственно это было связано со спецификой переживаемого страной исторического поворота, когда резко возросла потребность общества в переоценке исторического пути, пройденного Россией, во внимательном освоении ее исторического опыта. Актуальными для современных писателей оказались исторические уроки недавнего прошлого. Заметный читательский интерес вызвали несколько произведений, посвященных судьбам людей в "сталинский" период жизни страны. Среди них романы А. Рыбакова "Дети Арбата" и В. Дудинцева "Белые одежды". Роман Рыбакова, увлекательно и свободно повествующий о жизни молодого поколения 1930-х годов, стал настоящим бестселлером второй половины 80-х.

С произведениями, обращенными к недавнему прошлому, также выступили Б. Можаев (роман "Изгой"), В. Аксенов ("Московская сага"), Б. Окуджава (роман "Упраздненный театр"). Событием стала публикация эпопеи А. И. Солженицына "Красное колесо". Состоящая из четырех монументальных частей или "Узлов", как назвал их автор ("Август Четырнадцатого", "Октябрь Шестнадцатого", "Март Семнадцатого" и "Апрель Семнадцатого"), эпопея разворачивает масштабную панораму предреволюционной жизни России.

"Красное колесо" было неоднозначно встречено критиками. Например, видный зарубежный литературовед Ж. Нива считает ее грандиозной и талантливой неудачей писателя. Также есть мнение, что современный читатель пока еще не готов к пониманию новаторского характера последнего, самого масштабного произведения Солженицына. Так или иначе, но все отозвавшиеся о нем признают поразительную эрудицию автора "Красного колеса" и самобытность его трактовки истории России.

Наряду с исторической тематикой в современной русской литературе заметное место занимает и современная тематика. Авторы наиболее популярного в начале 90-х годов идеологически тенденциозного романа (или повести) открыто заявляли о своих общественно-политических пристрастиях и активно включались в жаркую идейную борьбу. Как правило, их сюжеты и предметный мир близки к материалам текущей журналистики, а высокая степень полемичности, проявляемая авторами, приводит к тенденциозной иллюстративности.

Наиболее продуктивной и художественно состоятельной в конце 80-х - начале 90-х годов была литература, ориентированная на собственно изобразительные цели, на исследование социально-психологических и этических координат окружающей жизни. Такие писатели, как Л. Петрушевская, Т. Толстая, В. Маканин обратились к экзистенциальной глубине частной жизни современного человека. Душа конкретного, "маленького" человека для этих писателей не менее сложна и загадочна, чем исторические катаклизмы. Мастеров современной прозы объединил круг общих, не менее значимых, вопросов, а именно проблематика отношений между человеком и окружающим его миром, механизмы опошления или сохранения нравственной состоятельности.

Действенные изменения в условиях литературной жизни, в способах творческой самореализации художников и в стилевом спектре современной художественной культуры вызвали к жизни и попытки теоретического осмысления новой ситуации в культуре. В первой половине 1990-х годов в России оказалась востребованной концепция постмодернизма.

Термин "постмодернизм" относится не столько к определенному кругу авторов и их произведений, сколько ко всей современной культуре и лишь в связи с этим - к стилевым тенденциям в литературе и побочных искусствах последней трети XX века. Постмодернистское мышление принципиально отрицает какую-либо иерархию, изначально противостоит идее мировоззренческой цельности, отвергает саму возможность овладения реальностью при помощи единого метода или языка описания. Эстетическая установка постмодернизма решительно отказывается от следования какой-либо одной программе.

Во многом современное состояние отечественной культуры напоминает ситуацию конца XIX века. В обществе также проходят бурные процессы мировоззренческого обновления или переоценки ценностей. В стадии поиска находятся и политики, и экономисты, и творческая интеллигенция. Такая же картина наблюдается и в художественной литературе. Как и прежде, вновь появляются произведения различной стилевой окраски. По разнообразию используемых приемов и жанровых форм современная литература значительно превосходит литературу 60-70-х годов нашего века.

Напротив, для современных писателей-постмодернистов характерен сильнейший антиутопический пафос. Активно заимствуя из неисчерпаемого наследия мировой и русской литературы разноцветье приемов и стилей, постмодернизм обнаруживает их сугубо литературную, условную природу. В свою очередь выявлению фундаментальной условности, "литературности" подвергается любой другой текст, будь то политическая доктрина, религиозное или философское учение, научная теория. Такая демонстрация условности, сугубо языковой обусловленности текста получила научное название деконструкции. Деконструкция обнажает прием, ищет исходные интеллектуальные допущения, на фундаменте которых художник выстраивает свое высказывание о мире и человеке.

Искусство прежних эпох стремились к общественно значимым целям - воспитанию человека, конструктивному воздействию на общество и, что самое главное, к поиску и выражению истины. Постмодернизм отказывает искусству в самой способности и принципиальной возможности выразить истину. Для постмодерниста любая словесная формулировка - роман, рекламный ролик, общественная программа или газетная передовица - прежде всего факт языка.

При всей явной пессимистичности пост-модернистская версия любого явления культуры или жизни - не более чем версия или комбинация знаков. Взамен устойчивого мировоззрения (родственного мифу и утопии, согласно теоретикам постмодернизма) современному человеку предлагаются такие интеллектуальные качества, как независимость критических суждений, непредубежденность, терпимость, открытость, любовь к многообразию образов, игровая раскованность, способность к иронии и самоиронии. Вместо борьбы для постмодернизма предпочтительно игровое взаимодействие либо вежливый нейтралитет. Непринужденный и ни к чему не обязывающий диалог заменяет в постмодернизме отчаянный спор.

Подобное отношение к культуре делает невозможной для постмодернизма какую-либо агрессивность или даже эстетическую оппозиционность. Поэтому в культуре постмодернизма стираются границы между "высокими" и "низкими" стилями и жанрами, элитарной и массовой литературой, между критикой и беллетристикой, потенциально - между искусством и неискусством. Сам термин "произведение" уступает место термину "текст".

Границы постмодернизма невозможно выявить из-за отсутствия мировоззренческой и стилевой определенности. Не может быть эталонного постмодернистского произведения, поскольку само понятие "постмодернизм" - также терминологическая условность, словесная маска, за которой скрывается гибкий, находящийся в постоянном движении, конгломерат вкусовых ощущений и стилевых приемов.

Постмодернистские тенденции в мировой литературе нарастали с 1930-40-х годов нашего века, а теоретическая база постмодернизма сложилась в гуманитарных науках Запада (прежде всего - во Франции) в 1960-70-е годы. Среди наиболее известных зарубежных писателей-постмодернистов - Уильям Барроуз, Генри Миллер, Хорхе-Луис Борхес, Джон Фаулз, Милан Кундера, Милорад Павич.

Отечественная критика называет среди первых проявлений русского постмодернизма поэму Вен. Ерофеева "Москва-Петушки", лирику Иосифа Бродского, роман А. Битова "Пушкинский дом", романы писателя третьей волны эмиграции Саши Соколова "Школа для дураков", "Между собакой и волком", "Палисандрия". Постмодернистское мироощущение в России сложилось в конце 1960-х годов, когда в общественном развитии закончился период "оттепели".

Постмодернистская стилистика всячески уходит от итоговости, противодействуя самой возможности однозначного понимания. Иногда в этой связи произведения постмодернистов превращаются в сложнейшие многослойные ребусы, предъявляя непомерные требования к эрудиции и терпению читателя. В целом постмодернизм стремится к сочетанию нескольких систем письма в рамках одного произведения.

Современная постмодернистская проза использует динамичные сюжетные схемы, увлекая читателя необычными судьбами или невероятными метаморфозами в жизни героев. Нередко сюжетная тайна или фантастическое сюжетное допущение служат толчком к разворачиванию повествования. Однако и в этом случае текст оснащается приемами пародии и самопародии, насыщается интеллектуальными играми и аллюзиями.

Во многом новизна современной литературной ситуации связана и с происшедшей в обществе социально-культурной перестройкой. Ранее литературный процесс регулировался институтами цензуры и "творческих союзов" - писателей, театральных деятелей, кинематографистов. Также существовала отлаженная система обучения молодых писателей - высшие учебные заведения, система творческих семинаров и т. п. Не менее значительные перемены произошли в способах контакта писателей и читателей. С середины 50-х вплоть до конца 80-х годов важнейшую роль в литературном процессе играли "толстые" литературно-художественные журналы. Появившись на страницах "Нового мира" или "Нашего современника", "Знамени" или "Октября", то или иное произведение обретало обширную и весьма подготовленную читательскую аудиторию, получало критическую интерпретацию и становилось живым фактом литературного процесса.

В 1990-е годы тиражи "толстых" ежемесячников упали в десятки раз. Коммерческие, а не эстетические критерии все больше определяли книгоиздательскую политику. В связи с этим низкокачественная беллетристика вытеснила серьезную литературу. Реагируя на приливы и отливы читательского спроса, издатели быстро насытили книжный рынок тем, что приносило им коммерческий успех: детективными и криминальными романами, фантастикой, переводами зарубежной детской литературы, "сенсационными" журналистскими расследованиями. Самое видное место на книжном рынке середины 90-х годов принадлежало дешевому "женскому роману".

Серьезнейшее воздействие на положение литературы в современной культуре оказала глобальная переориентация аудитории на зрелищные формы художественной информации. Телевидение и видеопродукция в 90-е годы заняли лидирующее место на рынке информационных услуг, а ерничающий "шоу-бизнес" потеснил серьезные литературу, изобразительное искусство, классическую музыку.

В подобной ситуации художественная литература, традиционно играющая ключевую роль в русской культуре, не может не меняться. Сегодня она постепенно отходит от злободневной публицистичности, характерной для середины 1980-х годов.

Недолговременным оказался и крен в сторону развлекательности, проявившийся в литературе начала 90-х годов.

Наиболее значительные достижения современной литературы связаны с исследованием экзистенциальных глубин человеческого существования. В распоряжении современного писателя - богатейший арсенал приемов и выразительных средств, разработанных в прошлом самыми разными литературными направлениями.

За последние два десятилетия серьезно вырос уровень стилистической оснащенности современных писателей. Это напрямую связано с процессом возвращения в литературный обиход классического наследия русской литературы XX века, и с устранением водораздела между двумя направлениями современной литературы - российской и русской литературы эмиграции. В первой половине 1990-х годов эти направления окончательно слились в единое русло современной отечественной литературы.

С устранением государственного идеологического контроля над литературным процессом и в связи с коммерциализацией литературного производства актуальной оказалась задача независимой общественной оценки художественных произведений. Вот почему заметную роль в литературном процессе 1990-х годов стал играть институт присуждения литературных премий.

Кроме отечественных литературных премий в 90-е годы большой резонанс получило присуждение британской литературной премии Буккера, которой теперь поощряются и яркие достижения современного русского романа. Процесс выдвижения (номинации) на премию лучших романов предшествующего года и итоговое решение жюри стали в первой половине 90-х годов едва ли не ведущей темой литературной периодики. Среди отечественных лауреатов Букеровской премии - М. Харитонов ("Линии судьбы, или Сундучок Милошевича"), В. Маканин ("Стол, покрытый сукном и с графином посередине"), Б. Окуджава ("Упраздненный театр"), Г. Владимов ("Генерал и его армия"), А. Сергеев ("Альбом для марок. Коллекция людей, вещей, слов и отношений"), А. Азольский ("Клетка"), М. Бутов ("Свобода").

Публикация в 1994 году романа Г. Владимова "Генерал и его армия" (Букеровская премия 1995 года) стало крупным литературным событием. Этот писатель, живущий в ФРГ, давно известен русскому читателю как один из видных мастеров современной прозы. В 1983 году он вынужденно эмигрировал на Запад. Ранее в 1975 году он опубликовал в Германии повесть "Верный Руслан", где рассказывалось о служебной собаке, оставшейся без хозяина и без службы после того, как закрылась лагерная зона. Необычная повествовательная перспектива позволила Г. Владимову создать одно из самых проникновенных произведений о современности.

Через все повествование романа "Генерал и его армия" проходят, взаимодействуя между собой, мотивы Великой Отечественной войны и русского национального характера. Г. Владимову удалось соединить верность традициям классического русского реализма с полнотой исторического знания об эпохе. Отчетливо ориентируясь на толстовские традиции в изображении народной войны, писатель придает узнаваемым "толстовским" мотивам и ситуациям неожиданно актуальное звучание.

Роман "Генерал и его армия" вызвал неоднозначную реакцию в отечественной литературной критике. Однако выводы и критиков и обычных читателей оказались схожими в том, что роман Г. Владимова свидетельствует о том, что истинные достижения современной литературы связаны с органичным усвоением и переосмыслением традиций русской классической литературы. Писатель добивается успеха лишь тогда, когда мастерство его стиля помогает донести до широкой читательской аудитории все богатство и сложность духовной жизни современников.