Особенности реализма Достоевского: проблематика, стиль, язык и другие элем-ты структуры произв-й.

Проблематика.Внешне проблематика охват. насущн. проблемы современности (Д. в сюжетной стороне романов отклик-ся на события и идеи соврем. мира (Так, например, прототипами идей Раскольникова были идеи Макса Штирнера, изложенные им в трактате «Единственный и его собственность», и идеи Наполеона III, развитые им в книге «История Юлия Цезаря» (1865); одним из прототипов идей Петра Верховенского был «Катехизис революционера»; прототипами идей Версилова («Подросток») были идеи Чаадаева иГерцена; Нечанвск. дело станов. сюж. основой «Бесов», угол. дело – основой «Бр. Карам.»). Но существ. и внутр. проблематика, выраж. гл. образом в идее почвеничества. Романы Д. назыв. «идейными», т.к. они построены на диалоге идей через героев-идеологов. Но главн. идея самого Д., которая развив-ся в его романах – почвенничество. Это своеобр. сочет. славянофильск. и западнич. идей. Русская идея по Д. = примирение всех зап.-европ. исканий, русск. челов долж. стать новоевроп. идеалом. Россия несёт христ. идею; насилие, револ. неприемлемы; во главу угла ставится объед. сословий с «почвой» - прост. народом, который хранит в себе истинн. христ. идеалы добра, всепрощ-я, красоты. Д. счит., что историч. назнач-е русск. народа – реализац. идеала, потенциально в нем заложенного. Челов. без почвы – абстрактное сущ-во, фикция. Д. - противник любви космополитич., как исходной точки разв-я личности; это мнимая любовь, иллюзия. Нужно идти от любви к конкретн. людям.

Стилист. приёмы.Д. использ. ряд внешних стилист. приёмов, характ. для авантюрного романа (недаром исслед-ли отмеч. сходство романа Д. и авант. романа). В частности, характ. приём – неожиданный поворот, появл-е персонажа, случайность (часто употребл-ся слова «вдруг», «внезапно»), Внешнюю основу действия составляет интрига (кто убил Фёдора Карам.? что скрывает Ставрогин? женится Мышкин на Н.Ф. или нет?). Большую роль играет контраст: часто на контрасте строися система образов (Ганя – Рогожин – Мышкин; Алёша – Иван), сюжет, словесный ряд. Для сюжета характерен возврат несколько раз на одно и то же место, к одному и тому же предмету, к одной мысли, но в разных ситуациях, состояниях, причем возврат, повтор, вариация, как правило совпадают с нагнетанием атмосферы, динамическим развитием душевн. состояния, сюжета и т.д. (Раскольников постоянно возвращ. на место преступления в разл. состояниях; Мышкин возвращ. к картине Гольбейна, когда трагедия уже сверш-ся). Эпитет у Д. беден, достаточно однообразен (замечательная физиономия, замечательный живописец, замечательные глаза, чёрные глаза, большие глаза и т.д.).

Язык.Лексич. разнообр. речи у Д. нет, примеров ярких речев. хар-к сравнительно немного (с ходу вспоминается разве что Макар Девушкин с его «маточка моя», да Мармеладов с его книжно-вычурн. манерой изъясняться), снижена характеризующ. роль диалектизма, жаргонизма, стиля речи. Но при этом очень разнообр. синтаксис, ритм. Бахтин считает это закономерным, т.к. разнообразие речев. хар-к необходимо для монологич. романа, а в полифонич. романе знач-е языковых приёмов сниж-ся (хотя и не снимается полностью). Д. использ. приём остраннения: ослабляются обычные связи языка и возник. необычные, за счёт чего облегчаются сопоставления, зачастую пародоксальные, сопоставления разного порядка. Д. ищет слово, которое наиболее полно определяло бы эмоц. хар-ку персонажа, и остраннение речи также направл. на решение этой задачи. Толстой считал стиль Д. однообразным, что его герои говорят одним языком. Но есть точка зрения, что Д. нет равных в интонации, он очень тонко создаёт эмоц. картину.

Жанр.Характериз-ся сочетанием несочетаемого (бульв. роман, судебн. делопроизводство, газетная статья, исповедь, житие, легенда и т.д.). Но это сочетание Бахтин считает оправданным самой структурой полифонич. романа, а также жанровыми истоками романа Д., к которым он относ. не только авант. роман, но сократич. диалог, мениппову сатиру, а также счит., что огромно влияние карнавальн. мироощущ. на Д., вкоторых основным началом, объед. их с романом Д. является свободн., никакими условностями не связ. диалог.

Особенности система образов.Как говорилось выше, система образов часто построена на контрасте, побочные сюжетн. линии нередко порожд. двойников главных героев. Двойник – интересная категория, нередко это двойник-антагонист (Иван и чёрт, Мышкин – Рогожин).

Время.Со временем тоже особые отношения. Время в романе Д. не эпич., не историч. и не биографич. По определ. Бахтина это карнавализованное время, способное в нужный момент сжиматься, а в нужный момент вмещать в себя бесчисл. количество метаморфоз (например, 1 часть «Идиота» охватывает всего 1 день, но насколько он насыщен событиями, встречами, конфликтами, разоблачениями).

Пространство.То же и с пространством: может сжиматься, может растягиваться. Соответствие времени и пространства событиям не так важно для Д.

ыдающимся достижением в области не только русской, но и мировой драматургии явилось творчество А. П. Чехова. Он создал новый драматический жанр, условно называемый «лирической драмой». Сам Чехов свои пьесы считал комедиями, но комедийные элементы в них соединяются с трагедийными. «В чеховской драматургии получает развитие тема, возникающая и в его прозе: утрата внутренних связей между людьми. Персонажи чеховских пьес ограждены друг от друга невидимыми заслонами, каждый погружен в свое состояние. Диалог в чеховских пьесах тяготеет к монологизации - каждая реплика строится как своего рода «микромонолог». Это не означает, однако, ослабления единства пьесы - оно поддерживается общей эмоциональной атмосферой, а также развитием некоего сквозного мотива, который так или иначе затрагивает судьбу каждого персонажа».

Проза второй половины XIX в. отличается исключительным богатством жанров. Прежде всего это малые эпические жанры: очерк, цикл очерков, сатирическая сказка (М. Е. Салтыков-Щедрин), рассказы для народа (Л. Н. Толстой), рассказы и повести (А. П. Чехов). Вторая половина XIX в. была поистине временем расцвета жанра романа. И. С. Тургенев создал новый вид романа - роман о современном социально-психологическом типе деятеля. В «Накануне» в образе болгарина Инсарова он показал предшественника русских деятелей, лишенных трагической раздвоенности, у которых слово не расходится с делом. В романе «Отцы и дети» изображен «русский Инсаров» - демократ-нигилист Евгений Базаров (Тургенев предупреждал: «нигилист» - читай «революционер»).

Своеобразным ответом на «Отцы и дети» был роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?». В нем объяснено, «как возникают «новые люди», главным нравственным принципом которых является «разумный эгоизм». Характеры новых героев и их жизненные принципы не были для Чернышевского утопией, он взял их из жизни, такие люди уже народились в русской действительности».

Романы Л. И. Толстого - многопроблемные, новаторские по своей композиционно-жанровой структуре. «Ломка традиционных жанров, значительная для всей русской литературы второй половины XIX в. и свидетельствовавшая о расширений сферы изображаемого в реалистическом искусстве, гениально отразилась в эпическом романе «Война и мир». Писатель показал, что победу над Наполеоном одержал русский народ… что народ - истинный творец истории. Мерилом нравственных ценностей человека в «Войне и мире» оказывается степень его приближения к народному началу. Поэтому даже несмотря на исторический фатализм, отрицание роли личности в истории и абсолютизацию бессознательного, «роевого» начала в человеческой жизни, «Война и мир» стала подлинно национальной народной эпопеей, в которой охвачены были судьбы народов и частная жизнь людей; реальные исторические события, исторические деятели органически связаны с нравственными и философскими исканиями вымышленных героев. «Сцепление всех со всем», по выражению Толстого, составляет главный композиционный принцип романа».

В романе «Анна Каренина» поставлены злободневные социальные проблемы, вопросы философии, искусства соединены с проблемами семейной, нравственной жизни, что «делало этот роман совершенно особым явлением в русской и мировой литературе. По сравнению с «Войной и миром» «Анна Каренина» отличается большей трагедийностью, «диалектика души» - более острым драматизмом и напряженностью. После опубликования «Анны Карениной» наступает идейный кризис Толстого, приведший писателя к отрицанию всех основ существующего порядка и к противоречивому соединению суровой критики с теорией непротивления злу насилием».

В романе «Воскресение» Толстой, «срывая все п всяческие маски»7, выносит суровый приговор миру, погрязшему в пороках, лжи и преступлениях, и призывает к нравственному возрождению.

В 60-е годы определился новый этап в творчестве М. Достоевского как создателя «идеологического» романа, в котором «сюжет, взятый автором из газетной уголовной хроники, насыщается глубокой социально-нравственной и философской проблематикой. В связи с тем, что главным в творчестве писателя стал вопрос о возможности и путях переустройства мира, Достоевский вступает в прямую полемику с Чернышевским… доказывая, что озлобленный индивидуализм современного человека делает несбыточной идею социального обновления общества. В «Преступлении и наказании» он утверждает необходимость борьбы с миропорядком, который разделил общество на «униженных» и «унижающих» и основан на человеческих страданиях. В то же время Достоевский отрицает насильственные способы переустройства мира на основах науки и разума. Споря со своими идейными противниками, он вместе с тем признает, что возникновение революционных идей неизбежно, что они являются естественной реакцией на бесчеловечные условия жизни современного общества. Идея Раскольникова для него логически неопровержима, бунт его преследует высокие гуманные цели. Но, начиная свой бунт во имя обездоленных, бунтари и отрицатели, по мысли Достоевского, кончают презрением к ним и, осознавая себя выше других, обнаруживают тем самым свой эгоистический индивидуализм».

М. Е. Салтыков-Щедрин создает новый тип сатирического романа. Тема социального расслоения деревни, возникновение типа буржуазного хищника и его апологета - либерала нашли свое выражение и в циклах очерков Салтыкова-Щедрина, и в романе «Господа Головлевы», «в котором частная жизнь и судьба героев стала воплощением пороков всей системы буржуазной и помещичьей России. Образ Иудушки Головлева - помещика, чиновника, ростовщика - вырастает в обобщенный портрет гниющего общественного строя».

Вывод. Русская литература второй половины XIX в. приобрела мировое значение. «В ней отразились кричащие противоречия пореформенной дореволюционной эпохи, неразумность и бесчеловечность сложившихся форм жизни и неизбежность изменения мира. Русский реализм выработал новые, соответствующие этим идеям формы и методы, значительно раздвинувшие границы словесного искусства».

58. Тема искусства в произведениях В.М. Гаршина. Произведения Гаршина пропитаны мрачным пессимистическим калоритом. Именно по этой причине там ясно ощущается желание «терзать и мучить» читателя сложными вопросами. Все герои рассказов Гаршина одиноки, ищут выхода из тупика, обдумывают свою жизнь, жизнь вокруг, думают, чем они могут помочь другим? Восприятие мира Гаршина во многом было субъективно, отвечало новым требованиям исторического и литературного времени. Тематический и жанровый диапазон произведений Гаршина широк. Но все его рассказы, статьи, стихотворения объединяет пафос борьбы с социальной несправедливостью. Особое место в творчестве писателя занимает тема искусства и его роли в жизни общества. В.М.Гаршин стал рьяным посетителем собраний художников, где шли горячие споры об искусстве и литературе. Уже тогда писатель высказывал вполне определенные взгляды на искусство, которым оставался верен всю жизнь. Он считал, что искусство не должно быть лишь предметом развлечения и любования кучки эстетов и знатоков. Оно должно служить высоким идеалам добра и справедливости. Он отвергал теорию „искусство для искусства“ и требовал от искусства борьбы, действенной борьбы за лучшее будущее человечества. Интерес к искусству не оставлял писателя всю жизнь. Сами художники побуждали его писать статьи об искусстве.В статьях о художественных выставках В.Гаршин размышляет о назначении искусства, о его месте в обществе. Тяготел он к живописи и в прозе — не только делая своими героями именно художников (“Художники”, “Надежда Николаевна”), но и сам мастерски владея словесной пластикой. Чистому искусству, которое В.Гаршин почти отождествлял с ремесленничеством, противопоставлял более близкое ему реалистическое искусство, болеющее за народ, искусство, способное задевать душу, тревожить её. Эта тема была весьма серьезно разработана в произведениях В. Гаршина. В рассказе „Художники“ художники Дедов и Рябинин символизируют два направления в искусстве. Дедов - сторонник „чистого искусства“, влюблен в свои картины, с наслаждением рисует бесконечные „Закаты“, „Утра“, „Натюрморты“. Он считает, что художник должен выискивать в окружающей жизни красоту и гармонию и услаждать взор знатоков. Ему кажется странным и непонятным пристрастие Рябинина—представителя реалистического, общественного направления в искусстве—к реальным сюжетам. „Зачем, -- рассуждает Дедов, - нужно писать эти лапти, онучи, полушубки, как будто не довольно насмотрелись на них я натуре?“ „По-моему, -- продолжает он, -- вся эта мужичья полоса в искусстве—чистое уродство. Кому нужны эти пресловутые репинские „Бурлаки“? Написаны они прекрасно, нет спора, но ведь и только. Где здесь красота, гармония, изящное? А не для воспроизведения ли изящного в природе существует искусство?

56. Произведениях В.М.Гаршина, их идейно-художественные особенности. Современники оценили героизм гаршинских персонажей: те пытаются противостоять злу, несмотря на собственную слабость. Именно безумие оказывается началом бунта, так как рационально осмыслить зло, по Гаршину, невозможно: сам человек вовлечён в него — и не только социальными силами, но и, что не менее, а может быть, и более важно, силами внутренними. Он сам отчасти носитель зла — подчас вопреки собственным представлениям о себе. Иррациональное в душе человека делает его непредсказуемым, выплеск этой не поддающейся контролю стихии — не только бунт против зла, но и само зло. Большая часть рассказов Гаршина полна безысходности и трагизма, за что его не раз упрекали критики, усматривавшие в его прозе философию отчаяния и отрицание борьбы. Два из них — о любви — строятся вокруг главной героини Надежды Николаевны. Родом из интеллигентной семьи, волей обстоятельств оказавшаяся на панели, она, натура сложная и противоречивая, как бы сама стремится к гибели. И любовь к ней Ивана Никитина в рассказе “Происшествие” она отвергает, боясь нравственного порабощения, что приводит того к самоубийству. Её социальное положение, её прошлое не дают ей довериться благородству и бескорыстию другого человека. Самолюбие и гордость, которая паче гордыни, приводят к тому, что именно этим началам её сильной и сложной натуры приносятся в жертву и возможность другой, более чистой жизни, и, самое печальное, живой человек. Жизнь приносится в жертву неким абстракциям. Образ падшей женщины становится у Гаршина символом общественного неблагополучия и больше — мирового неустройства. И спасение падшей женщины для гаршинского героя равносильно победе над мировым злом хотя бы в данном частном случае. Но и эта победа в конечном счете оборачивается гибелью участников коллизии. Зло всё равно находит лазейку. Один из персонажей, литератор Бессонов, тоже когда-то думал о спасении Надежды Николаевны, но не решился, а теперь вдруг понял, что она на самом деле для него значит. Анализируя мотивы собственных поступков, снимая покров за покровом, пласт за пластом, он вдруг обнаруживает, что обманывал сам себя, что был втянут в некую игру-интригу своего самолюбия, амбиций, ревности. И, не в силах смириться с утратой возлюбленной, убивает её и себя. Всё это привносит в рассказы Гаршина не только экспрессию трагизма, но и долю мелодраматичности, романтической эскалации страстей и крови. Писатель тяготеет к театральности и даже кинематографичности, хотя до изобретения братьев Люмьер ещё не дошло. Для его поэтики характерны контрасты, резкие перепады света и тени (последователем Гаршина станет Л.Андреев). Его рассказы часто строятся как дневники или записки, однако в некоторых сценах ощутима именно театральная преувеличенность, даже некоторые детали в них обладают бутафорской эксцентричностью. Гаршин любил живопись, писал статьи о ней, поддерживая передвижников. Был он близко знаком с И.Репиным, который использовал этюд с Гаршина (особое впечатление на всех производили задумчивые, ласково-печальные глаза писателя) для лица царевича Ивана в картине “Иван Грозный и его сын Иван”, а написанный им отдельно портрет Гаршина — одна из лучших работ художника в этом жанре. Тяготел он к живописи и в прозе — не только делая своими героями именно художников (“Художники”, “Надежда Николаевна”), но и сам мастерски владея словесной пластикой. Чистому искусству, которое Гаршин почти отождествлял с ремесленничеством, он противопоставлял более близкое ему реалистическое искусство, болеющее за народ. Искусство, способное задевать душу, тревожить её. От искусства он, романтик в душе, требует шокового эффекта, чтобы поразить “чистую, прилизанную, ненавистную толпу” (слова Рябинина из рассказа “Художники”).