Особенности психологизма «Записок из подполья» Достоевского.

ЗиП(1863-1864) – 1 из вех в тв-ве Д., предвосхитивш. переход к новому роману. Герой Д. приобрет. новые черты, вырывается из обыденности, уходит от малых устремлений. Возник. ситуация отчужд-я героя от других. Герой ЗиП по мысли Бахтина – 1й герой-идеолог Д., 1 из его основн. идей, которую он выдвиг. - идея о том, что челов. не является конечной и определ. величиной, на которой можно было бы строить какие-либо твердые расчеты; человек свободен и потому может нарушить любые навяз. ему закономерности. Герой отстранён от действит-ти, сосредоточ. на анализе внутр. мира. Он неудовлетворён, эксцентричен, эгоцентричен, разрыв-ся между логикой и противоречим. Быт для него иллюзорен, фантасмагоричен, герой пытается проникн. суть происходящ.

Особенности псих-ма.Особенности эти актуальны для всего послед. тв-ва Д. Интересно, что Д. не считал себя психологом, а считал реалистом (1). Д. заставл. героя созерцать самого себя, подвергать своё «я» «химич. разложению» в своём духовном «подполье», т.е. герой определяется не тем, кто он есть, а тем, как он осознаёт самого себя и мир. Герой ЗиП не субъект жизни, а субъект самосознания; видение автора направлено на самосознание героя и на безысходную бесконечность этого самосознания. О герое ЗиП мы не можем сказать ничего, чего бы он сам о себе не знал: его типичн. для своего времени и для своего соц. круга, трезвое психологич. или даже психопатологич. определение его внутр. облика, его комизм и его трагизм, все возможн. моральн. определ-я его личности и т.п. (2). «Человек из подполья» более всего думает о том, что о нем думают и могут думать другие, он стрем-ся забежать вперед каждому чужому сознанию, каждой чужой мысли о нем, каждой точке зрения на него. Он старается предвосхитить возможное определение и оценку его другими, угадать смысл и тон этой оценки и старается тщательно сформулиров. эти возможные чужие слова о нем, перебив. свою речь воображ. чужими репликами (3). Герой из подполья прислушив-ся к каждому чужому слову о себе, смотрится как бы во все зеркала чужих сознаний, знает все возможные преломл-я в них своего образа; он знает и свое объективн. определение, нейтральное как к чужому сознанию, так и к собств. самосознанию, учитывает точку зрения «третьего». Но он знает также, что все эти определения, как пристрастные, так и объективные, находятся у него в руках и не завершают его именно потому, что он сам сознает их; он может выйти за их пределы и сделать их неадекватными. Он знает, что последнее слово за ним, и во что бы то ни стало стремится сохранить за собой это последнее слово о себе, слово своего самосознания, чтобы в нем стать уже не тем, что он есть. Его самосознание живет своей незавершенностью, своей незакрытостью и нерешенностью. И это не только характерологическая черта самосознания «человека из подполья», это и доминанта построения его образа автором. Автор действительно оставляет за своим героем последнее слово. Именно оно или, точнее, тенденция к нему и нужна автору для его замысла. Он строит героя не из чужих для него слов, не из нейтральных определений, он строит не характер, не тип, не темперамент, вообще не объектный образ героя, а именно слово героя о себе самом и своем мире.

Т.о. внутр. мир героя, его «подполье» раскрыв-ся изнутри, автор не даёт герою определения со своей стороны, герой сам показывает себя. В рассужд-ях его о природе человека, его хотениях и выгодах, проступ. мысль о том, что челов. может сделать то, что противоречит его выгоде и хотению, лишь бы доказать себе и миру свою незавершённость (т.е. возможность развития), что он не «фортепианная клавиша», его внутр. мир не поддаётся заключ-ю в какие-либо рамки (4).

«Преступление и наказание» Достоевского. История создания, поиск сути конфликта.

Задумывалась повесть. Генетич. связ. с неосуществл. замыслом «Пьяненькие», давш. черты к образу Мармеладова. 1е вар-ты задумыв. в форме исповеди, но послед. редакц – от 3го лица. В ПиН, большом многогеройном романе, развёрт-ся самосозн-е гл. героя в соотнесённости с суверенн. сознаниями и этич. позиц. других персонажей (это и есть принцип постр-я полиф. романа с нескольк. героями-идеологами). Соц. мотивы получили в нем углубл. филос. звуч-е, неотделимое от нравств. драмы Р., «убийцы-теоретика», современного Наполеона, который, по словам писателя, «кончает тем, что принужден сам на себя донести... чтобы хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям...». Крах индивидуалистической идеи Раскольникова, его попытки стать «властелином судьбы», подняться над «тварью дрожащею» и одновременно осчастливить человечество, спасти обездоленных — философский ответ Достоевского на революционные настроения 1860-х гг. Сделав «убийцу и блудницу» главными героями романа и вынеся внутреннюю драму Раскольникова на улицы Петербурга, Достоевский поместил обыденную жизнь в обстановку символических совпадений, надрывных исповедей и мучительных сновидений, напряженных философских диспутов-дуэлей, превращая нарисованный с топографической точностью Петербург в символический образ призрачного города. Обилие персонажей, система героев-двойников, широкий охват событий, чередование гротесковых сцен с трагическими, парадоксалистски заостренная постановка моральных проблем, поглощенность героев идеей, обилие «голосов» (различных точек зрения, скрепленных единством авторской позиции) — все эти особенности романа, традиционно считающегося лучшим произведением Достоевского, стали основными чертами поэтики зрелого писателя.

Поиск сути конфликта.Р. угнет. не столько нищетой, сколько ощущ. нелепости и жесток. жизни. Д. довод. конфликтн. отнош. с миром до кризисн. точки. На пути к ней – неск. узлов: 1) встреча с Мармеладовым (крушение личн-ти челов., но при этом – любовь к ближн. как единств. выход); 2) письмо матери, известие о «жертве» Дуни. => Бунт Р. против общ. устр-ва, в котором счастье одних строится на страд. других => кульминац. душ. напряж. => последняя капля, чтобы «решиться». Но – спад напряж. в результ. сна про лошадь. Человек ещё не погиб в Р. К истине Р. идёт через страд-е, но 1й путь – ложный. Р. видит истину в том, чтобы обрести абсол., «последн.» свободу, в т.ч. и от моральн. закона. Попытка отдел. разумн. волю от совести привод. к трагич. раздвоению, отъединённости от окруж. Он себя убил, убив старуху. А в результ. оказ-ся, что свобода – в дух. воскрес., вере и любви к ближн.