ГЛАВА II. История создания и опубликования «Селестины»

В XX веке предметом споров выдающихся ученых, ведущих испанистов[26] стал вопрос авторства «Селестины».[27] Долгое время само существование Фернандо де Рохаса ставилось под сомнение. Его считали либо вымышленной исторической фигурой, либо человеком, бессовестно присвоившим себе произведение другого писателя. И лишь в начале XX века впервые было обнаружено свидетельство о бакалавре по имени Фернандо де Рохас; в актах инквизиции он упоминался среди свидетелей защиты,[28] в том числе, и как автор «Селестины». Также о писателе свидетельствуют некоторые другие документы, найденные позднее, например, Relaciones geográficas («Географические донесения»), составленные во время правления Филиппа II, и завещание самого Рохаса.[29]

Сегодня, благодаря оставленному завещанию, доподлинно известно, что скончался Фернандо де Рохас в 1541 году и был похоронен в монастыре Божией Матери/Богородицы в Талавере. Мнения исследователей по поводу его года рождения расходятся. Называют 1465, 1470, 1471, 1473, и 1476 годы. Родился Рохас в деревне Монтальван близ Толедо; изучал право в Саламанском университете, жил в Талавере, где, по некоторым данным, занимал пост местного алькальде. Трагикомедию, как полагают исследователи, Рохас написал между 1492 и 1497 годами, то есть в относительно юном возрасте.[30]

Обнаружив факты, доказывающие, что Рохас – реальная историческая личность и автор трагикомедии, исследователи столкнулись с проблемой принадлежности произведения одному «перу», что повлекло за собой кардинальное расхождение во мнениях и многочисленные споры.

Повод этим спорам дал сам Рохас, сообщивший в «Письме автора своему другу» ("El autor a un su amigo”), что он лишь продолжил найденное им в Саламанке первое действие трагикомедии. Вдохновлённый заданной неизвестным автором темой, Рохас на досуге, забросив учение, за две каникулярные недели написал остальную часть произведения в виде пятнадцати действий, не оставив однако под ней своей подписи, так как посчитал свое произведение «убогим»[c.18]. Кроме того, как утверждает Рохас в том же письме, литература не соответствует его основной деятельности – изучению права.

Данное письмо спровоцировало среди исследователей-испанистов разделение на два «лагеря». Одни считали, что «Селестина» - плод творения двух разных авторов (сторонником данной теории был, в том числе, и выдающийся испанский филолог Рамон Менедес Пидаль). Главным их аргументом, конечно же, было само письмо Рохаса и указание в нём предполагаемых создателей первого действия: Хуана де Мена[31] и Родриго Кота.[32] [c.18] Менее веским, но по-простому логичным был другой аргумент: если сам Рохас утверждает, что первое действие не принадлежит его перу, что тогда может послужить причиной неверия его словам?

На этот вопрос смогли ответить сторонники теории «одного автора» (среди которых был Менендес-и-Пелайо, испанский учёный, литературовед), противопоставив в качестве контраргумента характерное для того времени стремление к мистификации, следствием которого стал «обычай приписывать свои произведения другим лицам или издавать их анонимно».[33]

Более всего подтверждает стремление Рохаса «завуалировать» всякими способами свою причастность к первому действию его акростих, начальные буквы строк которого составляют следующую фразу: « El bachjler Fernando de Roias acabо la comedia de Calysto y Melyvea e fve nascjido en la puevla de Montalvan» (что в переводе означает: «Бакалавр Фернандо де Рохас закончил «Комедию о Калисто и Мелибее», а родом происходил из деревни Монталван). Если двигаться от обратного и предположить, что первое действие не принадлежало Рохасу, а было лишь им дополнено, то сочинение акростиха теряет всякий смысл, ведь ему вполне было бы достаточно заявить о своей непричастности в письме другу.

Не менее веским аргументом послужило доказательство абсолютной идентичности стиля всех действий «Селестины».[34] А незначительные различия между синтаксическими конструкциями, орфографией, структурой фраз, к которым апеллировали оппоненты, были объяснены сторонниками данной теории тем, что дополнительные пятнадцать действий всё же не были написаны за короткий каникулярный срок.[35] Их написание заняло гораздо больший промежуток времени. К тому же, вероятнее всего, автор работал, иногда откладывая свой труд, а затем снова возвращаясь к нему. Это всё в полной мере оправдывает подобную вариативность текста. Таким образом, сегодня не вызывает сомнения принадлежность шестнадцати действий трагикомедии Рохасу.

Неразрешённым остается вопрос, касающийся пяти других действий, которые были добавлены позднее. Чтобы его осветить, обратимся к истории публикации «Селестины».

Первое известное нам издание относится к 1499 году (Бургос), но предполагается, что оно представляет собой редакцию предыдущих, неизвестных нам изданий, с некоторыми добавлениями.[36] В его составе всего шестнадцать действий, и отличается оно тем, что в нём нет ничего, предваряющего основной текст, даже титульного листа, а также добавлений издателя. Последующие издания 1500 (Толедо) и 1501(Севилья) годов, также как и первое сохранившиеся в единичном экземпляре, уже содержат письмо другу, акростих, добавления издателя Алонсо де Проаса и выходят под названием «Комедия о Калисто и Мелибее». И только в 1502 году в Саламанке, Севилье и Толедо выходит несколько изданий, состоящих из 21 действия, под названием «Трагикомедия о Калисто и Мелибее» (за исключением одного Севильского издания, которое называлось «Libro de Calisto y Melibea y de la puta vieja Celestina»).[37] Также эти издания отличаются наличием пролога, в котором Рохас говорит о своём решении изменить название произведения, а добавление пяти действий объясняет тем, что он согласился их написать по настоянию читателей, желающих «продолжения рассказа об утехах влюблённых», [c.26] «и вторично взялся за перо для труда столь необычного и чуждого его способностям, урывая время от своих основных занятий». [c. 26]

Отметим, что имя Селестины фигурирует в заголовке только одного издания 1502 года (Севилья) среди всех вышеупомянутых. Но данный персонаж, по всей видимости, вызывал небывалый интерес переводчиков, которые, как отмечает Хуан Луис Альборг, стали приписывать в заголовке имя сводни и даже ввели это в обычай.[38] Таким образом, появившись в заглавии переводов, имя закрепило за самим персонажем право называться главным, и это право никем не было опровергнуто.

Существует мнение, согласно которому добавленные позже пять актов мог написать издатель Алонсо де Проаса; а Менендес Пидаль указывает на характерную для испанской литературы «коллективность творчества» и высказывает мысль о том, что у «Селестины» могло быть несколько авторов.[39] Но никаких подтверждающих это мнение фактов нет, а потому вопрос остается открытым.

Кому бы ни принадлежали данные пять действий, они гармонично вписываются в общую структуру трагикомедии, дополняют ее идейный замысел, способствуют развитию тем любви и смерти, а также решению дидактической задачи.