И. И. Рерберг История здания Большого театра
В 1776 году московский прокурор П. В. Урусов получил десятилетнюю привилегию на содержание в Москве русского театра. В феврале 1780 года, когда сгорел Знаменский театр, Урусов передал свою привилегию за сумму в 28 000 рублей своему компаньону, англичанину Михаилу Егоровичу Медоксу, питомцу Оксфордского университета, отличавшемуся редкой предприимчивостью и любовью к театральному делу. Медокс был чрезвычайно популярною личностью в Москве и получил уличное прозвище «Кардинала» за свое обыкновение выходить в красном плаще; ему обязана Москва постановкой театрального дела на широкую ногу.
В том же 1780 году Медокс покупает у князя Лобанова-Ростовского участок земли на правом берегу реки Неглинки, на Петровской улице, в том месте, где река, минуя мост Кузнецкой слободы (ныне улица Кузнецкий Мост), проходила глубоким оврагом, заворачивая к Кремлевским стенам через Воскресенскую площадь, и приступает к разработке проекта первого большого каменного театра в Москве, совместно с архитектором Розбергом.
Работы по постройке здания театра подвигаются с исключительной быстротой, и через пять месяцев новый театр, стоимостью в 130 000 рублей, уже готов к открытию {468} для восхищенной московской публики. Начальник столицы, В. М. Долгорукий-Крымский, довольный новым зданием театра, получившего название «Петровского», увеличивает срок привилегии Медокса на содержание театра еще на десять лет, до 1796 года.
Торжественное открытие Петровского театра происходит в 1780 году, прологом-диалогом «Странники», написанным в стихах Аблесимовым.
В прологе выведены Аполлон, Меркурий, Момус, Муза, Талия и Сатир на фоне декорации, представляющей Парнас, у подножия которого лежит Москва с возвышающимся новым, великолепным зданием театра.
Единственная в то время московская газета «Московские Ведомости» помещает на своих страницах статью под заглавием «Любопытные известия».
«В удовольствие почтенной публики, которой предварительно при сих листках объявлено уже было о сегодняшнем открытии новопостроенного Петровского театра, за нужное считаем сообщить для сведения, что огромное сие здание, сооруженное для народного удовольствия и увеселения, которое вышиною в 8, длиною в 32, а шириною в 20 сажен, умещающее в себе 110 лож, не считая галерей, по мнению лучших архитекторов и одобрению знатоков театра, построено и к совершенному окончанию приведено с толикою прочностью и выгодностью, что оными превосходит оно почти все знатные европейские театры.
Что же до желаемой безопасности публичного сего дома касается, то в рассуждении оной, кажется, взяты всевозможные меры и ничего не упущено, что могло бы служить к совершенному доставлению оной. Почтенная публика, которая удостоит сегодняшнее открытие помянутого театра, сама в том удостовериться может, когда она увидит 12 разных дверей для подъезду, 3 каменных лестницы, ведущие в партер и ложи, и, сверх того, еще 2 лестницы деревянных».
Зрительный зал театра Медокса имел круглую форму, был украшен зеркалами и представлял большие удобства, как для спектаклей, так и для излюбленных в то время маскарадов.
Зал с роскошной отделкой освещался 42‑мя хрустальными люстрами, висящими с потолка, а по стенам были расположены в четыре яруса ложи, отделка и убранство которых было предоставлено личному вкусу абонентов, что давало им возможность соперничать друг перед другом в роскоши своих лож.
Вокруг зрительного зала были расположены для публики несколько обширных гостиных, и общая вместимость театра была настолько обширной, что во время собраний и маскарадов количество публики доходило до 6 тысяч человек.
Зимой 1805 года, когда Петровский театр находился уже в ведении Воспитательного {469} дома, от неосторожности гардеробмейстера, случился пожар перед самым началом спектакля, когда публика начала уже съезжаться, чтобы смотреть оперу «Русалка». Здание было уничтожено пожаром, и сохранилась только часть каменных стен. Представления, однако, не прекратились, и для них был приспособлен дом Пашкова на Моховой улице (теперь здание Университета) и выстроен временный деревянный театр у Арбатских ворот, который сгорел во время нашествия Наполеона в 1812 году.
С 1 апреля 1806 года здание сгоревшего Петровского театра перешло в ведение Директора Театральных Зрелищ Михаила Петровича Волконского и стало именоваться Императорским театром.
В 1822 году был утвержден проект нового здания Петровского театра. Все сохранившиеся проектные чертежи подписаны архитектором Бове, которому и была поручена сама постройка здания театра, но имеются неоспоримые данные, что план театра в зависимости от оставшихся после пожара старых стен театра Медокса и все ценные указания, касающиеся акустических условий, были даны профессором Михайловым.
От старого Петровского театра остались и вошли в новую постройку лишь части стен боковых фасадов, задняя стена, к которой сделана пристройка с двумя боковыми лестницами и средняя стена, отделяющая сцену от зрительного зала. К переднему фасаду, во всю ширину, пристроены главный вестибюль с фойе над ним и портик с восемью колоннами.
Фасады здания, спроектированные и выполненные архитектором Бове, были строже и интереснее ныне существующих. Части переднего фасада по бокам портика были гладкие, без окон и покрыты на высоту первого этажа рустами, отчего портик значительно выигрывал. Средняя, возвышающаяся над портиком часть также не имела окон и второго, повторяющегося фронтона, а заканчивалась богатым карнизом на кронштейнах и легким сплошным парапетом. Группа Аполлона на колеснице была установлена частью на крыше портика и частью на аттике и была углублена в полуциркульную нишу, которая создавала великолепный фон для группы, и Аполлон на своей колеснице, как бы выезжал из храма искусства. За колоннами портика, над окнами второго этажа помещался богатый скульптурный барельеф, с группами, соответствующими театральному искусству.
Боковые фасады чрезвычайно гармонировали с передним, связывались общим богатым лепным фризом и карнизом и венчались гладким аттиком с небольшими квадратными окнами. Средняя, повышенная часть заканчивалась карнизом на кронштейнах и имела пять больших полуциркульных окон {470} для освещения части здания над сценой и зрительным залом.
Задний фасад в своей средней части был округлен десятью парными колоннами, поддерживающими фронтон на одной высоте с фронтоном переднего фасада.
Зрительный зал, овальной формы, имел боковые ложи бенуара и над ними по всему периметру стен три яруса лож, укрепленных к стене на чугунных кронштейнах. Автор нового путеводителя по Москве 1833 года говорит: «Просторные ложи утверждены на чугунных кронштейнах и, подивитесь смелости, что, кроме поразительного вида, имеет ту выгоду, что ни одна ложа не заслоняется колоннами и ложи кажутся висящими на воздухе».
Ярус лож бельэтажа был значительно выше остальных ярусов. Пятый ярус галереи имел балюстраду, на тумбах которой стояли кариатиды, поддерживающие фриз и потолок над всем зрительным залом. Места галереи против сцены поднимались амфитеатром над окружающим коридором и главным фойе переднего фасада до самой наружной стены с нишей, откуда выезжала колесница Аполлона.
Коридоры за ложами всех ярусов имели ширину в семь аршин и свободно вмещали публику во время антрактов.
Залы по боковым фасадам и главное фойе переднего фасада были архитектурно богато обработаны и разделялись отдельно стоящими колоннами на пропорциональные части.
Две парадные лестницы, ведущие из вестибюля первого этажа в главное фойе переднего фасада, имели внизу один средний широкий марш, с переходами на два боковых марша по стенам фойе, так что для прохода в угловые залы второго этажа в середине располагалась широкая колоннада, перекрытая полуциркульными арками и сводами.
Авансцена сильно выдвигалась вперед на всю ширину литерных лож, а место оркестра было врезано в середину партера, имея в углублении специальную деку, на которой и помещались музыканты оркестра. Здание вновь отстроенного театра своей грандиозностью и богатством архитектурных форм поражало в свое время москвичей, которые называли его «Колизей».
Открытие нового Петровского театра состоялось 6 января 1825 года прологом в стихах «Торжество муз» и балетом «Сандрильона». Директором театра состоял Ф. Ф. Кокошкин.
В 1853 году, через 28 лет после возобновления Петровского театра, 17 марта, в нем возник пожар, который уничтожил все деревянные части здания, что было равносильно уничтожению всей внутренности театра.
Очевидцы пожара писали:
«Нам казалось, что перед глазами нашими погибал милый нам человек, наделявший нас прекраснейшими чувствами и мыслями».
Судя по рисунку, сделанному с натуры после пожара, большинство каменных стен здания сохранилось, кроме средней части стены между большой и малой сценами, арка которой рухнула и вызвала падение верхней части стены, возвышавшейся над портиком заднего фасада. Чугунные кронштейны, на которых были укреплены ложи, сохранились и выступали из стены, окружающей зрительный зал.
В том же 1853 году был объявлен персональный конкурс на составление проекта по возобновлению Московского Большого театра. Избранными для этой работы оказались: профессор К. А. Тон, архитектор Московских театров Никитин и архитектор всех б. Императорских театров Альберт Кавос.
Оценка проектов была поручена особой Комиссии, учрежденной для этой цели при Главном Управлении Путей Сообщения и Публичных зданий.
2 июня 1853 года был одобрен проект архитектора А. Кавоса, но к самой постройке не было приступлено, вследствие возникшей Восточной войны. Работы начаты производством лишь после заключения мира в мае 1855 года.
Архитектор А. Кавос был известен, как автор сочинения «Руководство к постройке театров», изданного в 1847 году, и постройкой {471} в Петербурге здания Мариинского цирка, который впоследствии был перестроен под Оперный театр.
Дед А. Кавоса играл крупную политическую роль в Венецианской республике, откуда, после завоеваний Наполеона, принужден был эмигрировать в Россию. Отец А. Кавоса был музыкантом и состоял главным дирижером оркестра в Петербургском Большом театре.
В 1855 году было приступлено к работам по возобновлению здания Московского Большого театра по проекту и под наблюдением архитектора А. Кавоса и архитектора Никитина. Работы были сданы московскому подрядчику Тарасову. Работы шли быстрым темпом и через год и 4 месяца к августу 1856 года были настолько закончены, что театр был открыт для доступа публики. Работы обошлись в 900 000 рублей.
Спешность возобновления здания Большого театра объясняется желанием открыть его во время торжеств в Москве по случаю коронования Александра II.
Открытие Большого театра происходило 30 августа 1856 года в присутствии царской семьи и представителей всех государств. Шла опера «Пуритане».
А. Кавос в своем описании перестроенного Московского Большого театра, изданном им в Париже в 1859 году, пишет, что театр этот уже первоначально построен грандиозных размеров и считался по величине третьим в Европе после театра Сан-Карл в Неаполе и Ла-Скала в Милане. После перестройки 1856 года зрительный зал еще увеличен и имеет наибольшую ширину между барьерами лож 9,80 сажени, диаметр между стенами, окружающими зрительный зал, 14,60 саж. и высоту зала 9,50 сажени. Сравнивая эти размеры {472} с размерами итальянских театров, мы видим, что диаметр потолка зрительного зала Большого театра на 3 аршина более театра Сан-Карло в Неаполе, на 4 аршина более Ла-Скала в Милане и на 5 аршин более театра Ла-Фениче в Венеции. Ширина занавеса или величина рампы Большого театра составляет 30 аршин, тогда как она имеет в Неаполитанском театре 24 арш., в Миланском 23 арш., и в Венецианском 20 аршин.
Число мест в зрительном зале Большого театра составляет 2 300, считая в ложах по 5 человек.
Для открытия театра был написан художником Козроэ-Дузи в Венеции занавес, изображающий торжественный въезд в освобожденную Москву князя Пожарского перед Спасскими воротами Кремля. Единственный упрек, который можно сделать этому художественному произведению, это слишком отчетливое исполнение. Занавес этот уже не является декорационной живописью, довольствующейся общими эффектами, а скорее громадной картиной с безукоризненным рисунком и превосходным колоритом.
Спешность возобновления здания Московского Большого театра в 1856 году, недостаток отпущенных денежных средств и некоторая протекция, которой пользовался по своему положению архитектор А. Кавос, оказали неблагоприятное влияние на перестройку здания театра, и первоначальное здание архитектора Бове значительно пострадало как с внешней, так и с внутренней стороны.
При перестройке был допущен целый ряд ошибок, как чисто архитектурного значения, так и конструктивного; кроме того, работы не были доведены до конца, и верхние части здания до сих пор остаются совершенно недостроенными. Полумеры, которые предпринимались в течение десятков лет, значительно ухудшили состояние здания в его закулисных частях. Наблюдая здание театра со стороны фасадов и внутри великолепного зрительного зала, мы и не предполагаем, какие неудобства испытывают артистический персонал и рабочие самой сцены.
Прежде чем перейти к описанию работ, которые были произведены в здании театра за последнее время и которые предположено произвести в ближайшем будущем, интересно отметить те изменения, которые были сделаны при работах 1855 и 1856 годов, что было незакончено и какие существенные недостатки затрудняют правильную эксплуатацию театра до настоящего времени.
Передний фасад здания, при сохранившемся после пожара портике, подвергся существенному изменению в том, что гладкие боковые части были снабжены четырьмя пилястрами и между ними поставлены два фальшивых окна.
Вместо гладкой стены, между крайними колоннами портика, вырублены ниши для двух статуй, которые ранее помещались между боками колонн. На пьедесталы прежних статуй поставлены чугунные постаменты фонарей. Окна 2‑го этажа, которые были перекрыты {473} красивыми арками с орнаментом, обработаны теперь боковыми пилястрами на консолях и сандриками. Скульптурный барельеф над окнами уничтожен и заменен отдельными впадинами с убогой скульптурой. Группа Аполлона на колеснице, выполненная из красной меди на гальванопластических заводах бывш. герцога Лейхтенбергского по скульптуре Клодта и заменившая погибшую при пожаре гипсовую группу, сильно выдвинута вперед и помещена на пьедестале по коньку крыши портика.
Ниша, служившая фоном для группы, уничтожена, и верхняя часть фасада покрыта десятью мелкими пилястрами и тридцатью окнами между ними.
Прежний богатый карниз на кронштейнах заменен менее интересным карнизом с фризом и архитравом, а вместо парапета воздвигнут большой фронтон, который является лишь повторением фронтона портика с видоизмененной скульптурной обработкой тимпанов. Заступники новой архитектуры здания указывают, что в римском Пантеоне тоже имеют место два фронтона, но в Пантеоне верхний фронтон лишь легко прочерчен по аттику и не составляет венчающей части здания.
Пилястры верхней части слишком жидки, чтобы нести тяжесть верхнего фронтона, и служат только беспокойной пестротой вместо прежней спокойной и величественной глади.
Боковые фасады также искажены; та же переделка обработки окон второго этажа, уничтожение скульптурного фриза с заменой его отдельными впадинами над окнами с повторяющимися орнаментами и полная перестройка верхних частей. Пять больших полуциркульных окон этой части заменены пестрой стеной, покрытой пилястрами и окнами, из которых только немногие дают свет, все же остальные фальшивые с рамами и стеклами только со стороны фасадов. Средние части боковых фасадов закрыты на высоту первого этажа зонтами на чугунных колоннах, отлитых на московском заводе Соловьева. Зонты эти создали необходимость уничтожения красивых балконов второго этажа, выполнявших ту же роль зонтов над входными дверями боковых фасадов.
Задний фасад потерпел менее при перестройке 1856 года, так как менее пострадал при пожаре; в настоящее время нам трудно судить об этом, так как к заднему фасаду сделана позднейшая пристройка архитектором Гернетом, и десять колонн старого фасада очутились внутри декорационных сараев, перерезанные междуэтажными перекрытиями. Пристройка эта совершенно не была связана ни размерами, ни архитектурной обработкой с остальными частями здания и только после ее перестройки в 1923 – 1924 годах перестала быть совсем чужим зданием.
Внутри здания были внесены весьма существенные изменения. Для увеличения размеров зрительного зала и для образования аванлож, которых раньше не было, стена, отделяющая зрительный зал от окружающих коридоров, была перенесена на новое место, и коридоры сужены до четырех аршин вместо прежних семи. Коридоры утратили свое значение как фойе и обратились в коридоры лишь для сообщения между ложами. Полукруглые лестницы за зрительным залом остались на своих местах, две же другие лестницы, ближайшие к сцене и служившие для сообщения по всем пяти ярусам, пришлось уничтожить и заменить их новыми лестницами по боковым фасадам, отрезав часть вестибюлей в первом этаже и части фойе во втором. Позднейшие перестройки лестниц и добавочные входы в литерные ложи для лиц высшего правительствующего персонала создали неприятное нагромождение стен и лестниц и значительно ухудшили сообщение, как в пожарном отношении, так и в смысле удобства публики.
Красивые и удобные парадные лестницы в главное фойе из вестибюля переднего фасада были уничтожены и вместо них построены новые, поражающие своей неприспособленностью. Вместо боковых маршей у стен фойе и средних проходов в угловые залы и залы боковых фасадов, все три марша {474} новых лестниц сжаты к середине, и, чтобы пройти из главного фойе в боковые, приходится идти у стен по узкому проходу в два аршина и огибать балюстраду вокруг лестниц. Стены, поддерживающие ступени лестниц, загромождают парадный вестибюль и прерывают всякое сообщение его с вестибюлями боковых фасадов.
Широкий коридор нижнего этажа под амфитеатром партера, служивший гардеробом для всего театра, был засыпан землей, и гардероб перенесен в узкие коридоры партера, а в парадном вестибюле построена новая лестница со ступенями в дверях в толще стен, что создало громадное неудобство, испытываемое публикой до настоящего времени.
Внутри зрительного зала был понижен бельэтаж и поднят потолок, что дало возможность увеличить число ярусов до шести, при однообразном их расположении по всей высоте зала, что по пропорциям является менее интересным.
Оркестр перенесен ближе к сцене, за счет уменьшения авансцены, и углубление его расширено и удлинено до литерных лож.
Боковые части здания над сводчатыми перекрытиями фойе бельэтажа не были закончены внутренней отделкой, и предполагавшееся там размещение уборных артистов не было осуществлено. Впоследствии в этих частях были устроены временные дощатые настилы на деревянных стойках, которые служат складами костюмов до настоящего времени.
В 1890 году городским головою Москвы Алексеевым было сделано правительству интересное предложение. Город просил отдать ему здание Малого театра, с тем чтобы на месте этого ветхого здания построить новые торговые ряды и пассажи от Кузнецкого Моста до Театрального проезда, что послужило бы к значительному оживлению улиц Неглинной и Софийки. За эту уступку московское купечество предлагало на свой счет выстроить новое роскошное здание Малого театра у стены Китай-города против Большого театра. По Театральной площади, между Большим и Малым театрами, предполагалось устройство сквера с двумя памятниками: Глинки и Гоголя. Проект этот мог быть осуществлен, но препятствия были поставлены близоруко-тупым военным ведомством, которое потребовало сохранения Театральной площади для военных парадов. Интересно, что впоследствии, когда Театральную площадь пересекла линия трамвайных рельс и предполагалось устройство скверов, Московская городская управа обязалась очистить площадь по первому требованию военного ведомства.
В 1893 году было обращено внимание на значительные трещины в наружных и внутренних стенах здания Большого театра. После обследования фундаментов оказалось, что они возведены на деревянных сваях, которые, после понижения уровня фунтовых вод, сгнили в своих верхних частях и вызвали значительную осадку здания, сопровождавшуюся появлением трещин. Понижение уровня грунтовых вод произошло от заключения реки Неглинки в трубу и от работ по устройству дренажей, водопроводных и канализационных линий.
В 1894 году предпринимаются большие работы по проводке фундаментов под наружные стены здания и по извлечению деревянных свай. Работы ведутся в большом масштабе и здание театра закрывается для публики на целый год.
В 1898 году снова является необходимость начать такие же работы и с внутренними стенами здания и затем ремонтировать своды над фойе бельэтажа и над коридорами ярусов, которые дали значительные трещины.
С начала осадки здания и до окончания работ по подводке фундаментов в 1895 и 1898 годах, все здание театра, кроме более легкого портика, опустилось на пять вершков. Чтобы в этом убедиться, надо подойти к портику переднего фасада и посмотреть, насколько базы пилястр на стене переднего фасада ниже, чем базы колонн портика; тут же можно увидеть, в каком наклонном положении находится архитрав между крайней колонной портика и стеной здания.
{475} После подводки фундаментов под наружные и внутренние стены здания театра появление трещин прекратилось, кроме стены, окружающей зрительный зал, и сводов коридоров всех ярусов. Эти стены и своды продолжали давать трещины, и осадка их, по-видимому, увеличивалась с каждым годом.
За промежуток времени между 1898 и 1920 годами никаких серьезных мер к ликвидации этой осадки принято не было, если не считать работ по постройке ниже коридора партера поперечных стен, которые не принесли ни малейшей пользы.
В 1902 году имел место следующий случай: во время спектакля произошла осадка стены вокруг зрительного зала и защемила все выходные двери из лож средней части: публика во время антракта не могла выйти и была принуждена перелезать через барьеры соседних лож, ближайших к сцене, чтобы проникнуть в коридоры.
В 1921 году произведено было тщательное обследование состояния полуциркульной стены, отделяющей зрительный зал от коридоров, на которой укреплены все ложи ярусов и на которую опираются все своды коридоров. Обследование дало ужасающую картину.
При подводке фундаментов в 1898 году стена зрительного зала, сооруженная в 1855 году, была оставлена без внимания, как стена позднейшей постройки. Небрежно сложенный ее фундамент опирался на слабый песчаный грунт, не способный выдерживать громадного давления от веса самой стены, лож, потолка и сводов. Стена за двадцать лет дала новую осадку на шесть вершков. Полы коридоров стали совершенно наклонными; деревянная конструкция лож настолько деформировалась, что карьеры поднялись и покривились; пол лож средней части сильно наклонился к стене, и перегородки между ложами перекосились; {476} стена на всю свою высоту 6‑ти ярусов дала трещины, а своды коридоров и поперечные стены потрескались настолько, что стали выпадать отдельные кирпичи. Опасность полного разрушения зрительного зала была настолько очевидна, что меры против осадки стены необходимо было принять немедленно.
К работам было приступлено в конце августа 1921 года. Были разобраны полы обоих коридоров партера, заменены сводчатыми перекрытиями из железобетона, и по этим новым полам, с открытием сезона 15 сентября, была допущена публика. Дальнейшие работы по выемке земли и по постепенной подводке фундаментов под стены на глубину 10,5 арш. происходили почти непрерывно зимой и летом, днем и ночью и были организованы так, чтобы ничем не нарушать обычных функций театра. Не вдаваясь в технические подробности этой необычной, трудной и ответственной работы, когда каждый момент ожидалась новая осадка стены, разрушение штукатурки и сводов в коридорах, ежедневно наполненных массой публики; когда приходилось считаться с напряженным состоянием рабочих, сознающих всю опасность работы на большой глубине под землей; когда, после окончания рабочего дня, приходилось переживать бессонные ночи и ожидать постоянных телефонных вызовов, по случаю образования новых трещин и даже обрушений сводов; когда в сознании ясно рисуется невозможность остановить начатые работы, хотя бы для временной передышки, — тогда можно себе представить состояние руководителей работ и рабочих и все трудности их совместных переживаний.
Летом 1923 года были закончены работы по подводке фундаментов под две полуциркульных стены зрительного зала, были переложены своды над коридорами всех шести ярусов и выправлена деревянная конструкция всех лож.
Опасность разрушения здания в самых жизненных его частях устранена, и на очереди стоят новые задачи, которые должны обеспечить здание театра в пожарном отношении и создать необходимые гигиенические условия для жизни работников Государственного Академического Московского Большого театра, в новом столетии их плодотворной деятельности.