Журнал немецких символистов “Листы для искусства” под редакцией Стефана Георге

“Листы для искусства” представляют большую ценность с точки зрения творчества поэта. Уже само название этих публикаций говорит частично о том, чем они должны являться: посвящение полностью искусству и в особенности поэзии, исключая все государственное и общественное. Георге хочет ДУХОВНОГО ИСКУССТВА, основанного на новом способе восприятия и, соответственно , творчества - искусство ради искусства- и стоящем в противоположность к той исчерпавшей себя и неполноценной школе, которая произошла из ошибочного понимания и трактовки действительности.

В 1892 г. Георге привлек на свою сторону несколько поэтов-ровесников, с которыми он находился в дружественных отношениях, для проекта создания собственного журнала. Первое издание “Листов для искусства” вышло тиражом 200 экземпляров, заключительное издание - уже больше 2000. Оно вышло в 1919г.

Клункер говорит о том, что очень отчетливо видно, что журнал был предназначен вовсе не для рецептивного восприятия читательской аудитории, а в большей степени для тех, кто может потенциально внести свою лепту в развитие и поддержание этой идеи [Kluncker, 1985, S. 106]. Сами издатели сформулировали это так, что это была не общественная публикация, а публикация для “закрытого кружка читателей, ограниченного рамками членства” .

Невероятно большое количество поэтов получили уникальную возможность высказаться в этом издании, что частично давало им повод праздновать дебют. У этого были свои причины в концепции Георге, потому как фаза молодости, как считал поэт, может стать одновременно “вершиной и завершением” жизни, а не только лишь первой ступенью к будущей большой зрелости. Участники “Листов для искусства” не могли, кроме того, иметь никакого литературного прошлого, им не разрешалось публиковаться ни в каком другом журнале, чтобы не вступать ни в какую связь с другими группировками . Также позднее они должны были по возможности опубликовывать свои работы только исключительно у Георге, во всяком случае эксклюзивное право на публикацию лирики “Листы для искусства” оставляли за собой, чтобы по крайней мере сохранить достойный уровень, который, по мнению поэта, снижала “предосудительная повседневная писанина” ( прим. так он отзывался о натурализме). По содержанию “Листы для искусства” часто шли с процессом становления поэта не параллельно, они намного раньше показали желание к созданию некой сплоченной организации для основания нового немецкого стиля и выражали про-национальные идеи.

Клункер указывает на противоречия, которые существовали между концепцией и действительностью при работе над “Листами”. Так он приводит, что хотя поэзия и отрицала любую общественную значимость, но если все таки она имела место, она само собой разумеется принималась. Кроме того, также воспринималась и любая литературная критика в их адрес, и на негативные рецензии отвечали с необыкновенной остротой [Kluncker, 1985, S. 108].

Центральные тезисы Георге

Форма и содержание

Некоторые литературоведы предлагают следующее объяснение развития тематики и выражения поэзии стыка двух веков, которое можно наблюдать в поэзии Георге во всевозможных вариациях, - “... так, что искусство становится ложью по отношению к стихам, чьё (искусства) отчаяние в мрачном, опустошенном мире станет предметом, требующим утешения и спасения.” Это означает также “прощание” с поэзией внутреннего состояния поэта, а вместо этого в центр внимания становится темы, описания феномена: “Поэт говорит не о своих чувствах, а о чувствах фиктивного слушателя или читателя” [Kluncker, 1985, S. 134].

Как он может с этим новым заданием, с этими нечеловеческими темами обрести потерянную идентичность с самим собой? Критик Эрнст Морвиц [Morwitz, 1934, S. 86]считает: “Единственно в форме, в которой он творит, он может восприниматься как субъект, благодаря своеобразию своей перспективы, своего особого стиля письма (авторского почерка)...” Поэтому для Морвица литература стыка веков (которую он определяет как литературу эстетизма ) представляет собой “манифестацию искусственности”, некое возвращение к кустарному, доводящего до совершенства форму деятелю искусства, который черпает все прекрасное не из природы, а из своегопланирующего и рассчитывающего духа, решающей для которой является “решительное желание стилизации”.

Таким образом, Георге исходит не из иллюстрации действительности, а из поисков выражения нового содержания. Новые ощущения, присущие декадентской, эстетизированной жизни конца столетия, должны были быть выражены в единстве формы и содержания. Георге требует исходя из этого строгой формы, которую он понимает не как внешний образ, а как существо и сущность поэзии.

Когда Музиль (Musil) использует важный элемент декадентства в своих произведениях, -внутренние ощущения, которые находят реализацию в способе наблюдения и объяснения , - он делает это в пределах натуралистической традиции описания действительности. Георге называет это “представлением отчета” ( Bericherstatterei) и беспокоится не о точном комментарии к феномену декадентства с помощью психологии в качестве посредника, а о “перенесении вещественного на плоскость, уровень символа” [Morwitz, 1934, S. 88].

Так верно прочувствованные преходящий характер и пустота всего вокруг ( декаданс) символизируются словом и формой, и становятся доступными кругу читателей с такими же ощущениями. Он оформляет непосредственно в слове, в языке ‘духовный мир‘

Клункер говорит о раннем Георге так: “Все содержание является просто лишь средством, чтобы создать чисто эстетические ценности” [Kluncker, 1985, S. 47].