О Заратустра, ты должен идти, как тень того, что должно

Наступить: так будешь ты приказывать и, приказывая, идти

Впереди".

И я отвечал: "Мне мешает стыд".

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Ты должен еще

Стать ребенком, чтобы стыд не мешал тебе.

Гордыня юноши тяготеет еще на тебе, поздно помолодел ты,

Но кто хочет превратиться в дитя, должен преодолеть еще свою

Юность".

И я решался долго и дрожал. Наконец сказал я то же, что и

В первый раз: "Я не хочу".

Тогда раздался смех вокруг меня. Ах, смех этот разрывал

Мне внутренности и надрывал мое сердце!

И в последний раз сказала она мне: "О Заратустра, плоды

Твои созрели, но ты не созрел для плодов своих!

И оттого надо тебе опять уединиться; ибо ты должен еще

дозреть". --

И опять раздался смех, удалявшийся от меня, -- тогда

Наступила вокруг меня тишина, двойная тишина. Я же лежал на

Земле, и пот катился с моих членов.

Теперь слышали вы все, и почему я должен вернуться в

Свое уединение. Ничего не утаил я от вас, друзья мои.

И все это слышали вы от меня, всегда самого молчаливого из

Всех людей, -- и я хочу остаться таким!

Ах, друзья мои! Я мог бы еще многое сказать вам, я мог бы

Еще многое дать вам! Почему же не даю я? Разве я скуп?

Но когда Заратустра произнес эти слова, им овладела

Великая скорбь и близость разлуки со своими друзьями, так что

Он громко заплакал; и никто не мог утешить его! Ночью же ушел

Он один и оставил своих друзей.

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

Вы смотрите вверх, когда вы стремитесь

Подняться. А я смотрю вниз, ибо я поднялся. Кто из

Вас может одновременно смеяться и быть высоко?

Кто поднимается на высочайшие горы, тот

Смеется над всякой трагедией сцены и жизни.

Заратустра , о чтении и письме

Странник

Была полночь, когда Заратустра пустился в свой путь через

Горный хребет острова, чтобы ранним утром достичь

Противоположного берега: ибо там хотел он сесть на корабль. Там

Была прекрасная гавань, в которой даже чужие корабли охотно

Становились на якорь; они брали с собою тех, кто с блаженных

Островов хотел пуститься в море. Взбираясь на гору, Заратустра

Вспоминал дорогою о своих многочисленных одиноких

Странствованиях с самой юности и о том, как много гор, хребтов

И вершин пришлось ему перейти.

Я, странник и скиталец по горам, говорил он в своем

Сердце, -- я не люблю долин, и, кажется, я не могу долго сидеть

Спокойно.

И какова бы ни была моя судьба, то, что придется мне

Пережить, -- всегда будет в ней странствование и восхождение на

Горы: в конце концов мы переживаем только самих себя.

Прошло то время, когда на моем пути могли еще становиться

Случайности; и что могло бы теперь еще случиться со

Мной, что не было бы моей собственностью.

Мое Само только возвращается ко мне, оно наконец приходит

Домой; возвращаются и все части его, бывшие долго на чужбине и

Рассеянные среди всех вещей и случайностей.

И еще одно знаю я: я стою теперь перед последней вершиной

Своей и перед тем, что давно предназначено мне. Ах, я должен

Вступить на самый трудный путь свой! Ах, я начал самое одинокое

Странствование свое!

Но тому, кто подобен мне, не избежать этого часа -- часа,

Который говорит ему: "Только теперь ты идешь своим путем

Величия! Вершина и пропасть -- слились теперь воедино!

Ты идешь своим путем величия: что доселе называлось твоей

Величайшей опасностью, теперь стало твоим последним убежищем!

Ты идешь своим путем величия: теперь лучшей поддержкой

Тебе должно быть сознание, что позади тебя нет больше пути!

Ты идешь своим путем величия: здесь никто не может

Красться по твоим следам! Твои собственные шаги стирали путь за

Тобою, и над ним написано: "Невозможность".

И если у тебя не будет больше ни одной лестницы, ты должен

Будешь научиться взбираться на свою собственную голову: как же

Иначе хотел бы ты подняться выше?

На свою собственную голову и выше через свое собственное

Сердце! Теперь все самое нежное в тебе должно стать самым

Суровым.