Человекоубийство в сравнении с тем, что вы мне сделали!

Больше зла сделали вы мне, чем всякое человекоубийство:

Невозвратное взяли вы у меня -- так говорю я вам, мои враги.

Разве вы не убивали ликов и самых дорогих чудес моей

Юности! Товарищей моих игр отнимали вы у меня, блаженных духов!

Памяти их возлагаю я этот венок и это проклятие.

Это проклятие вам, мои враги! Не вы ли укоротили мою

Вечность, подобно звуку, разбивающемуся в холодную ночь! Одним

лишь взглядом божественного ока промелькнула она для меня, --

Одним бликом!

Так говорила в добрый час когда-то моя чистота:

Quot;божественными должны быть для меня все существа".

Тогда напали вы на меня с грязными призраками; ах, куда же

Девался теперь тот добрый час!

Quot;Все дни должны быть для меня священны" -- так говорила

Когда-то мудрость моей юности; поистине, веселой мудрости речь!

Но тогда украли вы, враги, у меня мои ночи и продали их за

Бессонную муку; ах, куда же девалась теперь та веселая

Мудрость?

Когда-то искал я по птицам счастливых примет; тогда

Пустили вы мне на дорогу противное чудовище -- сову. Ах, куда

Же девалось тогда мое нежное стремление?

Когда-то дал я обет отрешиться от всякого отвращения --

тогда превратили вы моих близких и ближних в гнойные язвы. Ах,

Куда же девался тогда мой самый благородный обет?

Как слепец, шел я когда-то блаженными путями -- тогда

Набросали вы грязи на дорогу слепца; и теперь чувствует он

Отвращение к старой тропинке слепца.

И когда я совершал самое трудное для меня и праздновал

Победу своих преодолений, тогда вы заставили тех, что любили

Меня, кричать, что причиняю я им жестокое горе.

Поистине, вы всегда поступали так: вы отравляли мне мой

Лучший мед и старания моих лучших пчел.

К щедрости моей посылали вы всегда самых наглых нищих;

Вокруг моего сострадания заставляли вы всегда тесниться

Неисправимых бесстыдников. Так ранили вы мои добродетели в их

Вере.

И если приносил я в жертву, что было у меня самого

Священного, тотчас присоединяло сюда и ваше "благочестие" свои

Жирные дары, так что в чаду вашего жира глохло, что было у меня

Самого священного.

И однажды хотел я плясать, как никогда еще не плясал: выше

Всех небес хотел я плясать. Тогда уговорили вы моего самого

Любимого певца.

И теперь он запел заунывную, мрачную песню; ах, он трубил

Мне в уши, как печальный рог!

Убийственный певец, орудие злобы, ты виновен менее всех!

Уже стоял я готовым к лучшему танцу -- тогда убил ты своими

Звуками мой восторг!

Только в пляске умею я говорить символами о самых высоких

Вещах -- и теперь остался мой самый высокий символ неизреченным

В моих телодвижениях!

Неизреченной и неразрешенной осталась во мне высшая

Надежда! И умерли все лики и утешения моей юности!

Как только перенес я это? Как избыл и превозмог я эти

Раны? Как воскресла моя душа из этих могил?

Да, есть во мне нечто неранимое, незахоронимое, взрывающее

Скалы: моей волею называется оно. Молчаливо и не

Изменяясь проходит оно через годы.

Своей поступью хочет идти моими стопами моя закадычная

Воля; ее чувство безжалостно и неуязвимо.

Неуязвима во мне только моя пята. Ты жива еще и верна

Себе, самая терпеливая! Все еще прорываешься ты сквозь все

Могилы!

В тебе живет еще все неразрешенное моей юности; и как

Жизнь и юность, сидишь ты здесь, надеясь, на желтых обломках

Могил.

Да, ты еще для меня разрушительница всех могил; здравствуй

Же, моя воля! И только там, где есть могилы, есть и

воскресение. --

Так пел Заратустра.

О самопреодолении

Quot;Волею к истине" называете вы, мудрейшие, то, что движет

Вами и возбуждает вас?

Волею к мыслимости всего сущего -- так называю я вашу

Волю!

Все сущее хотите вы сделать сперва мыслимым: ибо вы

Сомневаетесь с добрым недоверием, мыслимо ли оно.

Но оно должно подчиняться и покоряться вам! Так водит ваша

Воля. Гладким должно стать оно и подвластным духу, как его

Наши рекомендации