Сначала говорят, а потом делают

Человек прокладывает путь в новое, неизведанное сперва мыслью, потом словом, потом делом.

Он замыслил что-то хорошее, чего раньше не делал. Обдумывает замысел. На каком-то этапе ему хочется поделиться своим замыслом с кем-нибудь. Обсудить. Обсудить в целом, ну а также — и первый шаг.

Если к этому делу приступить, то с чего можно было бы начать? А уж если этот первый шаг выглядит реальным, то почему и не попробовать?! От слов к делу.

Он замыслил что-то плохое. Но воплощается это плохое в дело как и хорошее — не минуя стадию говорения, обсуждения. Вот здесь-то и легче всего человека остановить.

Если попустительствовать словам — перейдет и к делу. Это непременно случится, можно сказать, что от него уже и не зависит. Как если слегка начал скользить по льду под гору. Сам остановиться уже не может, но еще любой, стоящий прочно, может его придержать и удержать. А наберет скорость — попробуй, останови!

Обращаем внимание на слова. Особенно на шутки. Шуткой пробивает себе неправое дело дорогу. Ищет сопротивления. А если нет — идет дальше. Шутку останавливают шуткой.

Не хотите, чтобы делали, не позволяйте и говорить об этом.

План опаснее дела. Замысел опаснее плана. Обсуждение опаснее замысла. Слово опаснее обсуждения. Шутка опаснее слова. Взгляд опаснее шутки. Мимолетное отсутствие поддержки — опаснее взгляда.

Чем глубже дело запрятано — тем оно опаснее.

***

Два друга работали в саду.

Два друга мотыжили землю. Вдруг мотыга одного из них ударилась о что-то твердое. Он поднял кусок золота и отбросил его как простую черепицу. Они продолжали работать дальше.

Два друга сидели в саду на циновках и читали книги. Вдруг мимо проехала повозка знатного вельможи. Один из них поднялся и посмотрел ей вслед. Тогда другой отодвинул свою циновку в сторону и сказал:

— Вы мне больше не друг!

У них не было расхождения во взгляде на золото, на богатство. Они знают более высокие ценности. А вот что касается испытания славой и уважением в обществе — они оказались по разные стороны. Тот, кто отодвинул циновку, не стал дожидаться того года, дня и часа, когда его друг, не выдержав этого испытания, его предаст. Лучше разойтись сейчас.

Как если пища уже начала портиться, есть ее уже не хочется, а выбрасывать еще жалко. Подождем, когда окончательно испортится и не жалко будет выбрасывать? Это ли самая лучшая стратегия?

Вот почему не взгляд, не улыбка, не шутка, не слово не могут проходить бесследно. Можно сказать, что это чрезмерно высокие требования друг к другу. А можно сказать, что велика радость соответствия этим высоким требованиям. Радость, даваемая не каждому.

Радость сильных чувств, рожденных чистыми красками.

И я рад за тебя читатель, если жизнь твоя подарила понимание этих чистых цветов. Если же нет — не твоя вина.

Вообще же эта книга много добрее, чем кажется на первый взгляд.

***

Говори о том, что есть.

Если я вас правильно понимаю, вы мне сейчас пытаетесь предложить взятку?

Простите, вы что — пытаетесь за мной ухаживать?

Похоже, между нами возникла легкая конфронтация и соотношение двое против троих, причем как раз третий нетверд в своей позиции?

Люди, которые произносят такие слова, резко поворачивают течение разговора в другую сторону, иногда порождая и известную неловкость. Умение сказать, что происходит на самом деле в этот момент и между этими людьми, сказать неотвратимо — обезоруживающе сильный ход. Надо уметь это делать. Но этого недостаточно. Надо уметь задавать такие вопросы не только другим, но и самому себе. Но и этого не достаточно. Надо в любой момент времени пребывать в таком состоянии, что не один вопрос такого рода не может быть уместен, поскольку не откроет ничего нового. Это и есть прямота. Прямота проникает через многослойную оболочку другого человека не нанося ему вреда, а делая его чище, честнее, откровеннее и великодушнее.

***

Не все приказы императора

Не все приказы императора надо выполнять.

Отправляя полководца в поход, император опустился на колено и поцеловал колесо колесницы полководца. Это означало, что теперь полководец сам будет решать, какие из приказов императора ему надлежит выполнять, а какие нет.

Далеко уйдет войско. Если полководец увидит, что выполнение приказа во вред армии или безопасности страны, он имеет право не выполнить приказ императора. Не может император все знать и все предусмотреть из столицы.

Один из вассалов опоздал со своим войском на поле боя, и полководец отдал приказ о казни. Провинившийся был хорошо знаком императору и решил просить его об отмене казни. Император внял просьбе и послал гонца в лагерь полководца с приказом отменить казнь. Но пока гонец скакал, провинившийся был уже казнен.

Полководец стоял возле своей палатки вместе с одним из офицеров, когда подскакал гонец и, остановив лошадь перед полководцем, протянул ему приказ. Полководец развернул, прочитал, свернул, протянул обратно гонцу и произнес:

— Не все приказы императора надо выполнять!

Затем обернулся к офицеру:

— А что у нас полагается тому, кто скачет на лошади по лагерю во весь опор?!

— Смертная казнь! — ответил офицер. — По лагерю на лошади можно передвигаться только шагом. Во избежание паники.

Гонец обеспокоился и стал объяснять, что он очень торопился, что император просил его поспешить, что речь идет о жизни человека.

— Хорошо, — сказал полководец, — мы тебя не казним. Не все приказы императора надо выполнять, но уважать императора надо! Мы вместо тебя казним ребенка!

И ребенок был казнен.

Мы не знаем, какой именно ребенок был казнен. Но это и не важно. Именно потому неважно, что ребенок. То есть невиновный. За вину гонца можно было казнить только невиновного.

Если бы казнили гонца, полководец был бы прав. Но это была бы как раз та правота, что написана на камне у автострады: «Он был прав, когда пер6ходил улицу». Император был бы несомненно недоволен, если бы вместо отмены одной казни добавилась и вторая. Это значит, что он при случае сместил бы полководца, и армию бы возглавил другой человек. Менее талантливый. Армия была бы разбита, страна захвачена. Вот к чему могла привести излишняя правота полководца. Гонца нельзя казнить. Но если гонца не казнить, значит приказ о передвижении шагом может нарушаться. Со ссылкой на чрезвычайные обстоятельства, пожар или еще что-нибудь. Но если может не выполняться один приказ, то может и не выполняться и любой другой. Нарушение, беспорядок, дезорганизация. Казнь должна состояться. Вот почему был казнен ребенок, и это единственное правильное решение. Не спешите негодовать.

***

Упаковка поступка

Эта история дошла до нас и управляет нами. Подобно другим историям. И до следующих поколений воинов. Передавалась она изустно. И могла быть искажена. Мало изготовить хорошую красивую вещь. Надо ее упаковать, чтобы при доставке по адресу она не попортилась. Чтобы по дороге ее не выкрали. Как же не побеспокоиться об упаковке?!

То же и с поступком. Можно совершить поступок. А лишь поступок подлинно задает ценность. Без поступков нет и ценностей. Надо еще упаковать поступок. Чтобы он передавался изустно правильно. Или хотя бы самое главное в нем.

Полководец совершил сразу два поступка. Они связаны между собой и помогают друг другу. Полководец не сказал гонцу: ты, братец, опоздал! Мог сказать, поскольку казнь провинившегося вассала уже состоялась. Ведь можно сказать: опоздал. А можно сказать: поторопились казнить! Сказать про опоздание — это сказать: рано мне император вручил столь большую власть, видите, я поторопился, и казнил человека, чью казнь отменил бы, если бы гонец прибыл пораньше!

Полководец распорядился казнить ребенка, так как если бы казнили любого взрослого, пусть даже действительно невинного, молва обязательно добавила бы этому взрослому его собственную вину. В лучшем случае полководцу бы приписали ошибку, перепутывание виновности двух людей. Поэтому ребенок здесь является частью упаковки. Прежде чем сделать поступок, думайте о его упаковке. Такие раздумья могут изменить и содержание самого поступка. Сделать его чище и яснее.

Поступок должен быть чистым и ясным.

***

Казнь ребенка

Здесь во весь рост встает вопрос о моральности предлагаемых технологий. И мало было бы сказать: я не одобряю казни ребенка! И пойти дальше. Из песни слова не выкинешь. Как же быть с ребенком, если благополучие армии, а значит, безопасность страны, а значит и безопасность этого же самого ребенка связана с его казнью?

Что скажет человек высоко моральный? Чья казнь, конечно, недопустима. А как же с армией? Не знаю, я не военный! А нужна ли стране армия? Ну, наверное, нужна. А как должен поступать полководец? Не знаю, я не военный. А если он с вами советуется, что вы посоветуете? Мне трудно судить, я не военный! Ну хорошо, не казним мы вашего ребенка! Будь что будет! Но если армия развалится и страна погибнет — эти многие смерти будут на вашей совести! А я то причем?! Это не мой бизнес! Я не! во!-енн!-ный! Поговорили.

Смысл разговора мы видим. Вы делайте, а я буду вас осуждать. От высокоморальности до полной аморальности один шаг.

Мы хорошо помним этот вопрос: если на чашу весов положить все счастье мира с одной стороны, и одну невинно пролитую слезинку одного ребенка — с другой стороны, — то что вы выберете? О, все счастье мира не стоит невинно пролитой слезинки!

Ну а как расшифруем счастье мира?! Ну хотя бы скажем, что при его отсутствии один из многих невинно убиенных детей тоже окажется? На одной чаше жизнь одного ребенка, на другой — слезинка другого? Или и сейчас скажем, что жизнь одного ребенка не стоит слезинки другого?

На этом умозрительном пути нет успеха.

Мы сказали, что тот кто имеет путь, всегда прав. Это так. И то, и другое возможно, если путь — путь добра. И это тоже так.

Мы начинали слова о пути, как о пути к дому. Пути к себе. И ничего не изменилось с тех пор. Пути иначе, чем пути добра быть не может. Но мы не настаиваем на этом слове — добро. Слово добро смутно и многозначно отражает путь. Путь можно увидеть, а добро нет. Добро состоит из поступков, которые подсказывает нам путь. И, окажись мы в трудном положении, не умозрительном, а реальном, путь укажет нам, что делать.

***

Наказание невинного.

Наказание невинного — вещь более широкая, чем только наказание ребенка. Новые возможности открываются с наказанием невинного взрослого. Потому что взрослый имеет свое понимание: быть или не быть ему наказанным. Мы знаем случай, когда взрослый и невинный принял наказание за других, и наказанием этим была смертная казнь на кресте.

Но в наказании невинного два слова. Не только невиновный, но и наказание. А что есть наказание? Это кажется простым, но не так уж просто. То, что для одного — наказание, для другого — награда. Так для террориста-революционера смерть на эшафоте может быть не наказанием, а самой высшей наградой. Сохранение же жизни самым позорным наказанием.

К счастью, вопрос о наказании не столь запутан, как казалось фразой выше.

Наказание — это всегда удаление. Удаление от. От того, близость к чему есть счастье. Другое дело, что этот центр притяжения, в котором видится счастье, для каждого разный. Для революционера — присутствие в центре истории его партии или революции. Для скупого — в неограниченном богатстве. Поэтому наказывая мы можем не наказывать. А не наказывая — наказать. То же, конечно, относится и к поощрениям. Поощрение — движение к центру, наказание от центра.

Ваш друг попросил почитать эту книгу, а за ее прочтение протянул вам рубль. Едва ли его действие вы оцените как поощрение. Вы подверглись резкой критике в правительственной газете и не один, а в компании приличных и очень авторитетных людей. Едва ли вы это будете рассматривать как наказание.

Вспомним, что говорилось о радости неудачи.

Отметим также, что движение от центра может быть и добровольным с целью самонаказания или с целью наказания центра.

Имеющий путь не может быть наказан. Наказаний для него просто не существует. Наказание не имеющих путь.

***