Мужские игры на свежем воздухе осенью

И вот мы стоим на вершине. Нет никакой возможности описать то величие, которое открывается отсюда. Хочется упасть на снег и целовать его от восторга, охватывающего тебя при виде этого грандиозного многообразия природы и беспредельного величия её... Увидев раз эту картину, нельзя забыть её всю жизнь. Здесь можно забыть все житейские невзгоды, потерять самую страшную злобу и вернуться к жизни тому, для кого открылась пропасть вечности...

С.М. Киров

Погода солнечная, безветренная. Вокруг осенняя золотая красота и умиротворённость. Не верится, что несколько суток подряд по Терсколу хлестал холодный ливень с градом. Лишь блеск свежего снега на верхних склонах окружающих гор напоминает о недавнем ненастье.

Продержалась бы нынешняя ясная, звонкая погода неделю! Нам этого хватит. И мы на это надеемся. Ведь по многолетним данным метеорологических наблюдений, в первой половине октября в Приэльбрусье всегда стоит отличная погода.

Подтверждает это и матёрый Серёга Свиранский, вчера неожиданно подключившийся к экспедиции. Он наш общий старинный приятель: мой, с Эдиком Гончаровым, коллега по горному туризму, друг генерала Агафонова ещё со студенческих университетских времён, друг Аристова по совместному альпинизму, бизнесу и автомобилизму, опытный путешественник и великолепный тамада.

...Поднимаемся в высоту. И всё бы хорошо, да что-то нехорошо. На небо, бывшее недавно чистым и безоблачным, наползают лохматые тучи. Заметно усилился ветер - срывает с вершин снежные флаги.

В 10-15 мы на станции «Мир». Высота даёт знать о себе одышкой, головной болью, слабостью, сонливостью и тошнотой. Набирает силу метель.

Коля Кадошников и Володя Неделькин уходят по глубокому снегу вверх, чтобы откопать верхнюю станцию кресельной канатной дороги.

Следом, взвалив на спины рюкзаки и вооружившись лыжными палками, генерал Агафонов и старший лейтенант Кузнецов уводят на Кара-Баши колонну курсантов и офицеров, впервые участвующих в экспедиции. Пеший подъём необходим им для ускорения акклиматизации.

А мы, эльбрусские ветераны, по глубокому снегу перетаскиваем от «Мира» к креселке экспедиционные грузы. Много их, блин, грузов!..

Тучи совсем закрыли небо и ветер всё сильнее. Над Донгуз-Оруном нависла огромная чёрная туча, похожая на чудовищную боксёрскую перчатку. Не очень доброжелательно и совсем не гостеприимно встречает нас в этот раз Эльбрус. Похоже, нашим мечтам о хорошей погоде сбыться не суждено...

К 13 часам все люди и грузы на Кара-Баши. Откапываем из-под снега «бочки», протаптываем проходы между ними, пробиваем сквозь сугробы траншеи к кухне и туалету, расчищаем площадку для построений.

Близкий Эльбрус и вершины Главного Кавказского хребта закрыты плотным туманом, ничего вокруг не видно. Обидно за тех, кто здесь впервые.

...На газовой горелке генерал натопил из снега воду и заварил чай. Неспешно и вдумчиво наслаждаясь благодатным напитком, в третьем часу дня вдруг надумали прогуляться вверх к «Приюту одиннадцати». Нужно разведать снежно-ледовую обстановку. Пойдут, конечно, только те, кто много раз здесь бывал и сумеет найти верный путь при непогоде.

В 14-45 вышли вверх Андрей Якимов, Лёша Яковенко, Женя Прилепа, Серёга Свиранский, Серёжа Пак, Саша Джеус, Эдик Гончаров и я.

...В 16-20 сквозь разгулявшуюся пургу, при полном отсутствии видимости, пробились через снежные заносы к заледенелому «Приюту». Самочувствие у всех вполне приличное, настроение замечательное.

В 17-00 начали спуск. Ничего вокруг не видно, и пурга уже замела наш след. Спускаться пришлось, доверяясь интуиции. Даже малость понервничали на спуске…

К «бочкам» вернулись в 17-50, разминувшись в снеговой непроглядности с колонной участников экспедиции, которых «барсы» повели вверх для высотной акклиматизации...

Им дойти до цели не удалось – у большинства не хватило здоровья. Да и светового времени не хватило — пришлось им отступить.

...Вечером в генеральской «бочке» совещание, совмещённое с ужином. Погода отвратительная. Но все уверены в успехе. Все бодры и веселы. Потому что все мы давно знаем друг друга, и друг в друге уверены!

...Подъём в 7-00. Видимости нет – пурга неистовствует. Вместо зарядки разгребаем сугробы.

В 8-15 торжественное построение, на котором генерал поздравил с днём рождения двух сегодняшних именинников: курсанту КЮИ МВД России Мише Лукашову исполнилось 19 лет, а подполковник Пешехонов встретил здесь своё сорокалетие.

...В 10-00, презрев непогоду, инструктора повели личный состав на снежно-ледовые занятия. Наверх пошли и генерал, и фотограф капитан Гусев, и телевизионщики Гончаров, Солоненко, Сурнин.

Пошли в высоту и врачи экспедиции Пастухов и Яковенко. А перед этим, посовещавшись, они рекомендовали срочно спустить вниз двоих наших товарищей — после сегодняшнего ночлега на высоте 3800 они почувствовали себя плохо.

Женя Прилепа с Серёжей Паком повели больных вниз. Фигуры мгновенно растаяли в пурге. Лишь изредка, когда пурга ослабевает, можно разглядеть, как медленно спускаются они, проваливаясь в глубокий снег, увязая в сугробах...

А тем, кого генерал и инструктора ведут сейчас вверх, ещё труднее. Но радостнее!

Потому мне сейчас и стало тоскливо, что я не пошёл наверх вместе со всеми, а остался на Кара–Баши — пора за живопись приниматься. Но на душе мрачно оттого, что на «бочках» торчу, а не снег на склонах топчу... что не ледорубом по льду, а кисточкой по холсту стучу... Конечно, творческая работа и трудна, и почётна, и людям нужна… и здесь её никто не выполнит кроме меня... Но от осознания этого желание идти на вершину не уменьшается.

Хватит комплексовать! Я здесь действительно вовсе не за тем, чтобы лезть на Гору — для этого без меня людей хватает.

Берусь за кисть, напевая песенку Серёжи Кащеева:

Море волнуется — РАЗ!

Море волнуется — ДВА!

Море болтает баркас,

В рубке болтает братва.

Я же на море гляжу,

Вижу тот самый баркас.

ДВА! — Я на травке сижу.

Я не моряк, это РАЗ!

...Первым, после окончания занятий, спустился Свиранский. И как раз вышел на связь подполковник Северин, сообщил, что поднимает к нам из Терскола подарки для именинников, праздничную стенгазету и два торта. Но креселка не работает, и он просит помощи. От «Мира» ему предстоит пробиваться на Кара-Баши сквозь снежные заносы, ничего не видя из-за пурги и тумана, неся торты в руках, ибо они большие, в современные узкие альпинистские рюкзаки не помещаются, и тут совершенно необходим мой древний «Абалаковский», в котором я вожу в экспедиции этюдник и подрамники с холстами.

Мы со Свиранским мгновенно собрались и в 13-40 побежали вниз навстречу тортам.

Вернулись в 15 часов. С нами и Северин на «бочки» поднялся. А весь народ сверху как раз к этому времени возвратился. Подполковник доложил генералу о том, что делается внизу и, получив новые задания и попив чайку, отправился вниз сквозь пургу, которая к этому времени совсем озверела. Следы наши уже замело, видимость пропала абсолютно, и на станцию «Мир» Игорь Северин благополучно спустился лишь в 17-35.

В 19-00 под вой ветра генерал Агафонов провёл ежевечернее совещание штаба экспедиции, после чего кухонный наряд разнёс по «бочкам» праздничный именинный ужин. И вечер получился действительно праздничным!..

К утру снегопад прекратился. Тучи поредели, и появилась видимость. Но ветер дует.

После зарядки, укрываясь от ветра за «бочками», наслаждаемся открывшейся панорамой и щёлкаем фотоаппаратами. Далеко на западе сверкают освещённые солнцем вершины района Гвандры. На юго-востоке фиолетовая Ушба двумя своими огромными, острыми, чудовищными рогами вспарывает бока проносящимся над ней чечевицеобразным облакам. Облака гладкие и блестящие, как летающие тарелки.

А над вершинами Эльбруса давяще нависли грозовые тучи. Гора выглядит угрюмой, настороженной и явно враждебной. Выше «Приюта одиннадцати» мерцает обнажившийся лёд. Зелёный, как бутылочное стекло — на высоте весь снег бесследно сдуло ветром. Временами прорывается солнце, и мир озаряется ослепительным снежно-ледовым полыханием. В такие минуты я хватаюсь за кисти, а наши телевизионщики за видеокамеры...

В 10-00 Ваня Аристов, Коля Кадошников, Володя Неделькин, Андрей Якимов, Лёша Яковенко, Витя Игнатенко, Серёга Свиранский, Эдик Гончаров и Витя Буйленко, во главе с Юрием Агафоновым вновь повели всех вверх. Предстоит работа на скальной гряде выше «Приюта одиннадцати», выход на Скалы Пастухова и навешивание верёвок для подъёма на Косую Полку. Для многих участников экспедиции предстоит первое в жизни хождение по крутому льду на кошках, первое общение с горной верёвкой.

Я сегодня решил напряжённо поработать над очередным холстом. Но в 10-20 с «Азау» меня вызвал на связь Женя Прилепа и попросил расчистить верхнюю площадку канатки-креселки. Пришлось отложить кисти и отправиться на борьбу с сугробами.

Победа далась нелегко: усиленно размахивая лопатой, пропотел, как в парной. А когда скинул пуховку, простудно-бронхитный ветер пронизал мокрый свитер насквозь, выстудил тщедушное художническое тельце до подмышек. Да я ещё и не надел на перчатки ветрозащитные чехлы – чуть не обморозил руки. Когда на «бочки» вернулся, пальцев не чувствовал.

...Прилепа поднялся и, не задерживаясь на Кара-Баши, сразу отправился наверх.

К полудню вновь всё вокруг затянуло туманом, ветер усилился, и сильно похолодало. Именно в это время на высоте 4650 пропал телеоператор Роман Сурнин. При подходе к Скалам Пастухова он почувствовал себя неважно, да к тому же видеокамера замёрзла и перестала работать, вот «барсы» и отправили его вниз, приказав двигаться строго вдоль скальной гряды, никуда не сворачивая. А тут неожиданно погода сломалась. Времени уже прошло много, но на «Приют одиннадцати» Ромка не спустился...

Моя рация постоянно на приёме. Слышу, как тревожно переговариваются между собой инструктора, генерал и начальник штаба. Поиск ведётся одновременно сверху и снизу. Поисковые группы, проламываясь сквозь ветер, прочёсывают ледяной склон, двигаясь друг другу навстречу.

А пурга усиливается и мороз крепчает.

...Вдруг кто-то радостно крикнул в эфир, что телеоператор нашёлся. Все загалдели, зашумели радостно и облегчённо. Но быстро выяснилось, что за пропавшего телевизионщика приняли никуда не исчезавшего фотографа. И вновь волнение накатило, и напряжённая тревога нависла...

В голосе генерала сталь зазвучала:

— Смотреть предельно внимательно!.. тщательно искать!.. каждый метр склона проверить!

…Долго длилась неизвестность...

И вдруг, когда казалось, что надежды уже нет, Яковенко и Неделькин доложили, что телеоператор найден, что он жив и здоров!

...Вскоре в «Приюте одиннадцати» собрались все. Шутками-прибаутками отряхнулись от пережитого. Перекусили плотно. Запили только что заваренным, но мгновенно остывшим чаем. В родные «бочки», привычно вибрирующие под ветровым напором, возвратились в 15-40.

Кажется, и я сегодняшний день прожил не напрасно. И самому нравится то, что сделал, и товарищи смотрят на законченный холст с удовольствием. Как говаривал один знакомый: «Случалось, что и я не ошибался!..»

На вечернем совещании провели отбор участников завтрашнего штурма. Определён состав отделений для работы на высоте и сформирована группа поддержки. Предстоит трудный день.

...К вечеру я расчихался и раскашлялся. Буйленко, Джеусу и Агафонову – моим сожителям по «бочке», гарантированы бессонные ночки!..

С утра нет видимости, воет пурга. Быстро разгребли вокруг «бочек» ночные сугробы, наскоро позавтракали и в 8-30 ударная группа – двадцать человек во главе с «барсами» - пошла вверх. Плотная колонна скрылась в гудящей мгле почти мгновенно.

…В 10-00 начали пробиваться в высоту и вспомогатели под руководством майора Ганченко.

…Группа Аристова в это время уже на «Приюте одиннадцати» - пристёгивают к ботинкам кошки перед выходом на крутизну.

…В 11-45 Ганченко доложил о прибытии вспомогательной группы на «Приют».

…Аристов сообщил, что они уже подходят к Скалам Пастухова.

…Буйленко с курсантом Пашей Агафоновым и Свиранский с фотографом капитаном Гусевым поднимаются вслед за группой Аристова, чтобы отснять работу «барсов» при выходе на Косую Полку.

Ветер стих, сквозь туман палит солнце. Нет в нашей жизни совершенства! То замерзаем, то поджариваемся в собственном соку…

…12-45. Аристов передал по связи, что наверху погода вновь резко ухудшилась – ураганный ветер и мороз.

…13-35. Начала отступление из-под Косой Полки фотогруппа Буйленко – Свиранского.

…14-20. Аристов доложил, что его группа прекратила восхождение и спускается.

…Вспомогательная группа встретила восходителей в «Приюте одиннадцати», накормила вернувшихся обедом, напоила чаем. Доктора Яковенко и Пастухов всех осмотрели – обмороженных нет.

…16-58. Все в своих «бочках». «Барсы» хвалят работавших наверху, но говорят, что люди очень устали.

…Генерал принимает решение спуститься в Терскол на отдых.

Утром все отправились вниз. На Кара-Баши остались только Ганченко и я.

Да Прилепа, Якимов и Свиранский пошли вверх, чтобы довесить на крутом льду перед Косой Полкой перильные верёвки и попытаться штурмовать вершину.

Но погода сломалась – пришлось вернуться. В ожидании перемен к лучшему, они уселись за преферанс.

…Пытаюсь делать живопись. Ганченко, борясь с приступами горной болезни, орудует лопатой – сооружает ступени на скользких крутых тропинках между «бочками». Мастер спорта штангист, боксёр-тяжеловес, он неважно переносит высоту. Его могучему организму не хватает кислорода в разрежённом горном воздухе. Снежный наст не выдерживает его веса, и на каждом шагу майор глубоко проваливается. Это мучительно.

...Ветер ослабел, и друзья-картёжники приготовились к выходу наверх. Но Свиранский их отговаривает. Он знаток Эльбруса и гарантировал генералу, что во время экспедиции будет хорошая погода. Теперь делает вид, что не реагирует на подколы, но искренне недоумевает и переживает по поводу своего ошибочного прогноза. Он действительно чувствует погоду и умеет её предсказывать. Сейчас он утверждает, что надвигается буря.

И точно — после полудня на «бочки» обрушился снежный буран, вмиг уничтоживший все результаты самоотверженного труда Ганченко.

Ох, не сладко было бы сейчас оказаться на склоне!.. Пятьдесят метров ходьбы от родной «бочки» до туалета потребовали от меня напряжения всех сил. Очень непросто оказалось, проваливаясь, скользя, оступаясь и падая, сквозь сугробищи пробиться и в пурге с пути не сбиться. И, в конце, с ужасом обнажиться. На морозе с ветром и снегом ощущение непередаваемое!

...После полуночи буран начал утихомириваться. В 1-10 Свиранский, Якимов и Прилепа пошли вверх. Даже им, опытным и очень сильным потребовалось больше двух часов, чтобы пробиться к «Приюту одиннадцати». Задержались здесь ненадолго лишь затем, чтобы хлебнуть из термоса чаю, да надеть кошки. Но, вскарабкавшись на Скалы Пастухова, поняли, что выше не пройти.

Как раз в это время Северин из Терскола предупредил, что днём экспедиция возвратится на Кара-Баши. Поднимутся не все — многих врачи на высоту больше не пускают.

…Вдвоем с Ганченко спустились от «бочек» к креселке и откопали площадку выгрузки. При этом вымотались почти до изнеможения – сугробы намело грандиозные.

Вернувшись на «бочки», майор занялся чисткой картошки. А я, отдышавшись, принялся за расчистку входов в домики. При этом умудрился потерять бейдж участника экспедиции. Обидно! Такая бы память была на всю жизнь!

…Во втором часу дня начали появляться на Кара-Баши офицеры и курсанты, залепленные снегом до неузнаваемости. К этому времени, уже чуть отогревшись после снегоройных работ, я взялся за кисточки и продолжил прерванную живопись.

В 13-21 вышел на связь полковник Бочаров и доложил, что в Терсколе приземлился вертолёт, вызванный генералом для телевизионщиков. Но оказалось, что экипаж не тот, с которым мы работали в мае. Пилот не имеет права садиться на вершину. Значит, возможен лишь облёт Эльбруса для видеосъёмки.

…В 14 часов на входных ступеньках генеральской «бочки» раздался громкий топот. Затем в коридоре глухой стук оббиваемых от снега ботинок. И в затишек холодных внутренностей нашего домика весело ввалилось в полном составе всё руководство экспедиции. И сразу – за чай.

...Тесно сидим вокруг стола. Звенит гитара. Нам хорошо в уюте «бочки», и по-фигу все погодные заморочки!

- Чем хуже погода сегодня, тем вероятнее, что завтра она будет лучше, - глубокомысленно изрёк Свиранский.

— Жаль, увидать эту пору прекрасную уж не придётся тебе, несчастному – тебе ведь пора в Краснодар спускаться, - откликнулся генерал.

- А мы о нём будем вспоминать светло и чисто, — заверил Гончаров и запел:

Светлой памяти Свиранского

Эту песню мы придумали.

Можно нас назвать засранцами,

Можно нас считать придурками.