Дао знания. Единство науки и магии. Обучение Силой 3 страница

Да, человек – раб своего представления о самом себе и представления других людей о нем.

Мастерство и свобода есть путь одиночества – эти факты общеизвестны.

Свобода. Человек стремится к ней, но достаточно ли у него силы, чтобы ее выдержать?

Эмигрировав, я научился бросать все и начинать все сначала. Эмиграция способствовала моему освобождению от прежней жизни, от старого образа моего «я». Мы никогда не освободимся, если однажды полностью не порвем со своим прошлым, не сотрем его (как, впрочем, и свою личность, эго) – практически, а не на словах. Мы все – продукт своего прошлого.

Я познал непривязанность и перестал бояться терять – даже самого себя, перестал бояться смерти. Страх – любой страх – отпускает, если практически пережить его с максимальной интенсивностью. Переживание смерти – это как прививка от страха смерти, а значит, и от всех других страхов, которые лишь тени страха смерти. Только полностью погрузившись в страх, освободишься от него. Чтобы познавать надо идти глубже внутрь страха, а не бежать от него. Лишь войдя в страх, в смерть, в секс, в Абсолют, полностью погрузившись в них, изучишь, поймешь и осознаешь их.

«Бог постигается через страдания. Страданиями душа совершенствуется», – говорят религиозные подвижники. И когда дойдешь до предела, когда твой мир и ты сам полностью разрушитесь, то ты будешь вынужден сотворить себя и свой мир заново – осознанно, сам. Как сотворил мир Бог. И, творя, поймешь процесс творения и самого Творца‑Бога…

Смерть приносит максимальные страдания, и если удастся пройти через нее и затем возродиться, то очистишься, и «обратишься», и станешь безгрешен, как новорожденный ребенок. «Ибо если не обратитесь и не станете как дети, то не попадете в Царство Небесное». (Мф 18:3)

«Благодарю Господа за ниспосланные мне испытания», – сказал святой великомученик. Благодарю и я. Кого Господь любит – того испытывает: трудности способствуют продвижению воина по пути. Они не наказание человеку, а благословение – ведь через них он познает Бога. «Претерпевший до конца спасется» (Мф. 10:22) «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22) Господь смиряет через страдания. Скорбями Господь призывает к себе. Но если скорбь для нас – это лишь особая диета в период поста и слепое выполнение ритуалов, то далеки мы от понимания Бога, слишком далеки! Мы лишь играем в религии. Мы только бездумно копируем внешние формы, но не понимаем сути. Знание ритуалов и скрупулезное выполнение их – это еще не знание Бога. Изначально ритуалы были мистерией, а стали формальностью. Религия являлась подвигом, а стала модой, специфическим бизнесом. Духовные традиции превратились в инструмент борьбы за власть… Надеть крест легко, нести же крест, быть распятым на нем, умереть и возродиться вновь – не каждому под силу! Истину надо выстрадать. Чтобы познать Бога, нужно подвижничество. Через надрыв, через сверхусилие, через запредельное познается Бог, через смерть – новое рождение, а не через слепое следование ритуалам и поклонение авторитетам. Все святые и просветленные прошли через экстремальный опыт, через опыт смерти в той или иной форме – и после этого их глаза открылись. Смерть – это нулевая точка, точка отсчета. Только чистые духом достигнут понимания Бога. А смерть – это тот фундаментальный процесс, который полностью очищает человека. Быть чистым душою – значит не иметь эго. Или гордыни, если использовать религиозный термин.

На вершине страдания, в предельном напряжении смерти наступает озарение, катарсис – та духовная разрядка, которая полностью освобождает человека, поднимает его на качественно новый уровень. Но чтобы подняться после такого тотального нокаута, нужен внутренний стержень. Лишь тот, кто найдет силы встать и продолжить поединок, обретет в себе дух воина. Смерть эго – это те Золотые Врата, через которые лежит путь к Богу.

Воскрешения не будет, если вас до этого не распяли. Но «умереть и воскреснуть» следовало бы рассматривать не как телесный, а как духовный процесс. Для того чтобы умереть, совсем не обязательно, чтобы вас, к примеру, застрелили, а затем положили тело в гроб или же кремировали. Можно умереть и возродиться в одной и той же физической оболочке – и все равно это будет реальная смерть. Это то, о чем, по сути, говорят все религиозные учения. Это и есть то духовное возрождение человека, которое приводит его к Богу.

Настоящая, окончательная смерть – это смерть души, а не тела. Это потеря осознания себя, это исчезновение себя как отдельной личности. До тех пор пока индивидуальное осознание существует (даже без физического тела, в энергетической, бестелесной форме!), то это еще не окончательная смерть.

Человек ломается – воин же перерождается. Воин очищается через смерть и новое рождение – и так становится безупречным. «Дважды рожденный» называют такого человека на Востоке. На пути к Богу человек однажды полностью теряет себя – умирает. А затем он обретает себя вновь и возрождается.

Глава 2. Любовь

Основное различие между воином и обычным человеком заключается в том, что воин все принимает как вызов, тогда как обычный человек принимает все как благословление или проклятие.

Карлос Кастанеда

Трудности должны бросать вызов, а не разочаровывать.

Сложности – это повод для творчества.

Вместе с другими политическими беженцами меня пересылали из одного лагеря в другой – Ганновер, Карлсруэ, Штутгарт…

Часто мучили кошмарные сны: будто приезжаю назад в Советский Союз, а снова выехать в Германию не могу – то ли визу не оформляют, то ли КГБ застукал, то ли еще что. Просыпаюсь – весь в холодном поту. Кошмар! Как ни плохо было в лагере, а все ж лучше, чем в то время в Союзе. Вот до чего довели! Причем всем беглецам подобное снилось.

Гордыню мою, важность Запад здорово обломал. Там, на Родине, ты был кто‑то, а здесь ты никто, и звать тебя никак. Был всем, а стал ничем. Чем только не занимался, чего только не было! И от самой грязной работы не отказывался, и на улице спал, и, бывало, такие знакомства заводил, что и сказать стыдно. В общем, познавал непривычные для меня социальные формы жизни, хотя для кого‑то они, может быть, полностью нормальны. Но до тех пор, пока мы «другой жизни не видели», не поймем своей… Тот, кто прошел через эту «кухню» – не теоретически, а на практике, – уже не боится упасть. Нет у него гордыни. Наплевать ему: ну, было так, было иначе, не лучше и не хуже, просто было по‑другому – ведь жил же и так, и не так, был и жив, был и мертв… Все одно и то же… Все – жизнь… Тот не боится упасть, кто сидит на последней ступеньке. И уже не страшно потерять престиж и имидж – свою форму, уже ни за что не держишься, как прежде. И тогда я начал понемногу понимать слова Кастанеды, сказавшего в одной из своих книг, что «главной задачей на пути воина является уничтожение чувства собственной важности. Все, что делают воины, направлено на достижение этой цели».

Бог входит в нас, когда из нас полностью уходит гордыня, и, значит, окончательно умирает наше эго, когда мы пусты…

Время от времени я наведывался к приятелям в Берлин.

Однажды (я жил уже несколько месяцев в Германии) мы со знакомым шли по Кудамму – центральной улице Берлина. Он что‑то спросил у проходящей мимо девушки, она ответила нам по‑русски. Зашли в ближайшее кафе. Знакомый вдруг вспомнил, что у него какие‑то срочные дела, и ушел, а мы с Ольгой остались.

Она рассказала, что в Германии уже больше десяти лет, что не замужем. Мы мгновенно и страстно влюбились друг в друга.

Полгода мы были счастливы. С момента моей иммиграции для меня это было первым серьезным отношением с женщиной. Да и для нее наша встреча стала счастливым подарком судьбы.

Ольга обладала эзотерическими знаниями, в ее библиотеке я нашел множество книг по этой тематике. Иногда она подрабатывала, гадая на картах. Клиентура у нее была обширная, так как предсказания зачастую сбывались. Верила она и в Бога, в ее квартире было много икон.

Болгарские друзья познакомили Ольгу с известной ясновидящей и прорицательницей Вангой Димитровой, которая, кстати, предсказала время и место нашей с Ольгой встречи (но, к сожалению, ничего не сказала о том, что случится дальше): однажды Ольга показала мне бережно хранимый пожелтевший листок, на котором было записано предсказание.

Казалось, ничто не стоит на пути нашего счастья.

Ольга забеременела. Наконец‑то могла исполниться моя давнишняя мечта о совместном завтраке нашей маленькой счастливой семьи за красиво сервированным столом. Тогда мы жили в небольшой двухкомнатной квартире, которую Ольга снимала в Берлине. У меня были блестящие перспективы работы в фирме, успешно торгующей с Советским Союзом, которую открыл мой знакомый.

Но Сила имела по отношению ко мне другие планы… Как говорят: «Человек предполагает, а Господь – располагает». На все воля Божья – на все воля Силы. В конечном счете все случается по воле божественного Духа. Произойдет то, что надо Богу, Вселенной. Не все от нас зависит:

И обратился я, и видел

под солнцем, что не проворным

достается успешный бег, не

храбрым – победа, не мудрым –

хлеб, и не у разумных – богатство,

и не искусным – благорасположение,

но время и случай для всех их.

Книга Екклесиаста ., или Проповедника 9:11

С беременностью Ольга изменилась. Она стала раздражительной и всем недовольной. Это проявлялось в ней и раньше, но тогда, в самом начале влюбленности, я просто не желал видеть ее негативных сторон – я «купился» на внешние формы, не разглядев внутренней сути. В своей роли матери Ольга требовала уж слишком много. Она стала неуравновешенной, предельно нервной, как многие чувствительные люди, которые не умеют себя контролировать. То, что я прежде в ней любил, вдруг исчезло. Наше совместное существование стало крайне напряженным. Я непрерывно находился на грани срыва. Чтобы хоть как‑то успокоиться, начал посещать церковь, изучать Библию и впоследствии стал искренне верить. Многие обращаются к церкви, Богу, ищут защиты у него, попав в сложные жизненные обстоятельства – но истинная вера не там, куда идут, когда плохо, а там, куда идут, когда хорошо. Если человек находится в критическом состоянии или ситуации, то его внушаемость повышается, и он способен поверить во многое, не анализируя, не задумываясь о том, как и во что он поверил… Лишь впоследствии я понял, что традиционная религиозная модель Вселенной является лишь одной из многих и не до конца отражает глубинные божественные процессы построения Универсума и закономерности функционирования человека[3]. Я, как и многие верующие, думал, что уже «достиг дна» – но «снизу постучались». Я понял, что существуют и гораздо более широкие понимания концепции Бога, Вселенной. Не всегда, не везде и не во всем работает религиозная модель, часто «падают самолеты», спроектированные на ее основе. Ведь несмотря на то, что и Ольга, и я регулярно ходили в церковь и считали себя верующими, на самом деле не было гармонии в нашей жизни, следовательно, пребывали мы очень далеко от Бога…

Однажды я понял, что существует и другой подход к Богу, отличный от того, что нам предлагают религии. Оказалось, что Бог – это не религии, не церкви, а та энергия, что создала сами религии, тот принцип, по которому создан и функционирует Мир. И для того чтобы глубже понять Вселенную, Бога, надо не замыкаться в рамках какой‑то одной религиозной идеологии, а мыслить масштабнее – в широком контексте всех религий, эзотерических, мистических, философских систем и знаний. «Видеть общее во всем – значит приближаться к пониманию фундаментальной структуры Вселенной», – сказал кто‑то. А значит, и к пониманию той изначальной Силы, которая сотворила Универсум, к пониманию Творца, Создателя – Бога.

Видеть общее во всем – значит во всем видеть Бога. Ведь Бог всесущ – утверждают религии, – Он во всем и везде. Поэтому Он и есть то «общее во всем» – та универсальная энергия, из которой состоит все во Вселенной, тот универсальный эзотерический принцип, всеобщий Закон, в соответствии с которым все функционирует в ней. Повторю: только тот, кто видит общее во всех религиях и их богах, кто не находится «в клетке» лишь одной «самой правильной », «своей» идеологии, действительно приближается к пониманию Универсума и Бога … Нельзя понять суть клетки ., находясь внутри клетки.

Концепция Бога гораздо более шире, чем то, о чем говорят религиозные ученья. Почему‑то «глобальность» размышлений о Боге представителей религиозных конфессий не выходит за рамки какой‑то локальной религии.

Религии ограничивают взгляд человека на Вселенную, на Бога рамками догм своей идеологии. Они не дают возможности увидеть картину мироздания шире, масштабнее.

В Библии есть раздел – согласование Евангелий, которое показывает, что все они говорят об одном и том же, только по‑разному. Если развить этот подход и мыслить не локально, а масштабно (что крайне необходимо для того, чтобы действительно понять Бога), то можно провести такое же согласование между различными религиями, мистическими, эзотерическими и даже научными учениями о Вселенной – все они выражают одну и ту же суть (Бога) только различными средствами. Можно «спроецировать» одно учение на другое, «перевести» с языка одного учения на язык другого – в одном мысль выражена такими‑то словами и категориями, в другом – та же самая идея – иными.

Конечно, можно было бы интерпретировать тот опыт, о котором я расскажу дальше, в соответствии с концепциями какой‑то религии, выразить его религиозными терминами и тем самым получить поддержку института церкви. Мол, искушал меня дьявол, а я выдержал, потому что молился… и ангелов видел, и демонов… Что пришло ко мне особое божественное откровение… Но не было этого в моем опыте.

Представители религий могут сказать, что не «хорошая» божественная, а «плохая» дьявольская Сила вела меня. Но для Вселенной в целом, для Бога, сотворившего ее, в масштабах Вечности, наконец, нет разделения на «хорошо»‑«плохо». В Универсуме есть то, что есть. А остальное – «хорошо»‑«плохо» лишь интерпретации того, что в нем имеется. И неизвестно еще, хорошо что‑то или плохо в масштабе Вечности, масштабе Бога – все со всем взаимосвязано и одно не существует без другого. И то, что сейчас выглядит плохим, когда‑то может оказаться положительным фактором, хорошим, и наоборот, конечно – мы не сможем «просчитать» божественный замысел! Опаздывающего на посадку пассажира не пустили в самолет «черные» силы. Но самолет разбился… Так может быть это были «белые» силы? Или же просто Силы?

Та Сила, которая обучала меня, находилась «по ту сторону добра и зла». Она как бы выражала глобального, вселенского Бога, а не локального Бога какой‑то отдельной религии.

И религиозный человек, и мистик думают о Боге. Но Бог для них разное. Для одного Бог это часть, противопоставляющая себя дьяволу. Для другого Бог – это целое, которое не имеет частей. Это та единая Вселенская Сила, энергия, для которой нет противоположности. Это тот Бог, который Един.

И пусть различные конфессии будут против и предадут анафеме мои рассуждения о Вселенной и Боге, но «блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5:10). Не только изгнаны, но еще и распяты при жизни, как Иисус. Сами, добровольно шли они на крест… И я иду добровольно, осознанно, противопоставляя изложенные здесь идеи мощным, часто безжалостным социальным институтам, проявляя этим акт гражданского и религиозного неповиновения. Хотя история показывает, что сначала разопнут, а потом сделают святым… Да, философы гораздо опаснее разбойников… Но это все лирика. Я не сентиментален – я прагматик. Глубокие мысли о Боге социально опасны: они против земного, мирского, социального – но именно поэтому они и ведут к пониманию Всевышнего. Ведь Он пребывает не в миру…

Я пытался оценивать происходившее со мной непредвзято. Старался анализировать факты максимально объективно. И все оказалось гораздо рациональнее и прагматичнее. Но если бы через подобный опыт прошел ярый последователь какой‑то религии, мистической, спиритуальной идеологии, то он наверняка бы увидел и пережил то, на что был настроен, что хотел бы увидеть в соответствии с той картиной мира, которую ему создала его идеология. Он бы галлюцинировал именно те образы и того Бога, о которых тысячелетиями говорит его вера, и был бы искренне убежден, что только так все и может выглядеть. Он бы пытался интегрировать возникающие у него переживания (как, впрочем, и любые предложенные ему идеи) в свою картинку мира, чтобы не разрушить ее целостность и тем самым сохранить целостность себя и своего мирка, не осознавая, что речь‑то идет о принципиально иной концепции.

Слепая вера блокирует познание. Ведь если человек во что‑то верит, то он всегда будет подгонять свой опыт под то, во что он верит. Он будет подгонять реальность под свою правду.

Мысли человека создают мир, творят мыслеформы. И если люди в соответствии с религиозными картинками веками представляли себе ангелов, демонов, медитировали на святых, то тем самым, возможно, они создали в каком‑то нематериальном пространстве мыслеобразы, которые стали существовать уже независимо от их создателей. При определенных обстоятельствах и другие люди могут воспринять эти сущности. Но так ли уж они объективны – ангелы, демоны и прочее? Не являются ли они изначально продуктом коллективной человеческой мысли? Как, впрочем, и сам Бог, в которого верят сторонники религий, как весь мир в целом? Не сотворили ли все люди в совокупности своими мыслями и мир, и Бога? Вопрос о том, что первично – яйцо или курица, Бог или люди (и другие живые осознающие существа) абсурден. Нет ни первичного, ни вторичного – они взаимосвязанны и не существуют отдельно друг от друга… И не есть ли Бог совокупность мыслей всех людей и всех осознающих существ?

Истинный Бог всесущ, он везде и во всем. Он – энергия. Изначальная осознающая, творческая энергия. Каждый же интерпретирует Всевышнего Творца в соответствии с заданными ему кем‑то установками. «Выделить истинное ощущение, не спутать его с тем, что полагается чувствовать, или с тем, что тебе внушено», – заметил Эрнест Хемингуэй.

Я старался быть непривязанным к любым догмам, анализировать «истинное ощущение», воспринимать мир таким, каков он есть, а не через призму своих или чьих‑то предубеждений. Я хотел вернуться к истокам наших убеждений. И потому однажды меня «пробило» – я понял, что есть более широкие, более масштабные контексты знаний, в которых слова Библии приобретают нетрадиционный, более глубокий смысл. У меня постепенно формировалась модель Вселенной и Бога, которая, в конечном счете, оказалась гораздо более обширной и более работоспособной на практике, чем религиозная.

Как ученый я ничего не могу принимать на веру. Я должен быть беспристрастным, должен иметь объективные факты, из которых смогу сделать выводы. Такими фактами стал и ряд необычных, зачастую «безумных» событий, через которые прошел я, и события, описанные другими людьми. Обобщая и анализируя эти внешне непохожие друг на друга факты, находя во всех них общее внутреннее, я «приближался к пониманию фундаментальной структуры Вселенной», а значит, к пониманию Бога. Что‑то общее прячется за различными терминами и концепциями!

Быть может, то, о чем пойдет речь далее, иногда выглядит ненормальным, не вписывающимся в привычные представления, но недаром старцы говорили: «Тот, кто действительно поймет Библию, сойдет на время с ума». «Подлинное духовное переживание часто сопровождается бесовскими наваждениями, которые могут следовать одно за другим без перерыва», – сказал как‑то один православный монах.

«Только сумасшедший и может стать Буддой. Так называемые здравомыслящие люди могут стать самое большее буддистами после Будды», – сказал Ошо. Только безумный и способен молвить слово правды, у так называемых нормальных недостаточно для этого мужества…

…Но прерву здесь размышления о Боге и продолжу свое повествование. Когда родился наш сын, моя жизнь превратилась в сущий ад. Ольга каждую секунду проклинала и ребенка, и меня, того, от кого она его зачала.

С ее точки зрения я все делал не так, хотя пеленал и кормил его, укачивал по ночам, в то время как она нервно закрывала уши подушками. Но я должен был терпеть, так как дело касалось ни в чем не повинного малыша, за которого я чувствовал ответственность, а Ольга была совершенно одна и не могла ни на кого надеяться. Обстановка в нашей квартире стала сверхнапряженной и непереносимой. Я пытался понять, что происходит, но так и не смог разобраться. Был полностью раздавлен и потерял всю свою жизненную энергию – Ольга оказалась сильнейшим вампиром. Я ощущал себя совершенно иначе, чем привык: маленьким, боязливым. Бывает, что люди «психически вампирят», чтобы компенсировать свои комплексы неполноценности и внутренние проблемы. Такие люди способны ощущать чувство собственной значимости и превосходства, свою силу, лишь унижая и ослабляя других, а не развивая и усиливая себя.

Один психиатр, не помню кто, очень точно выразился по поводу моей ситуации: «Синдром, психическое состояние человека есть адаптация его к социальной ситуации». Моя социальная ситуация оставляла желать лучшего. Бросить все и уйти я не мог, так как ребенок был еще слишком мал, но долго так продолжаться не могло.

Тогда я еще имел эго и продолжал за него держаться: мой ребенок, моя женщина, моя иллюзия счастья – хотя счастье нас давно уже покинуло.

Неоднократно я уходил из ее дома. Через короткое время, переночевав где‑то у знакомых, пытался нормализовать наши отношения, но цикл встреч‑расставаний неизбежно повторялся.

Однажды Ольга с ребенком исчезла, переехала на другую квартиру, не оставив адреса. Я не стал ее разыскивать – не было никакого желания. Время созрело, и ситуация разрешилась сама собой. У меня осталась лишь тоска, чувство бессмысленности всего и какое‑то отупение…

Ничто так не закаляет дух воина, как необходимость иметь дело с невыносимыми людьми, обладающими реальной властью и силой.

Карлос Кастанеда

Иногда жизнь такие сюжеты пишет, что «ни в сказке сказать, ни пером описать». Никогда раньше я не предполагал, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть такими. Мои модели, сформированные воспитанием, обучением, книгами, были совсем другими. Но как много я тогда еще не предполагал! Того, что и мир, в котором мы пребываем, может быть совсем иным, не вписывающимся в рамки того «нормального», «материального», представления о нем, которое нам внушали с детства.

Вот так: живет человек, живет, всерьез тешит себя иллюзиями своей значимости, силы, знания, не осознавая их иллюзорности, до тех пор пока однажды – Бац! И вдруг оказывается, что все‑то совсем по‑другому! Что мир – большая загадка. И тогда к человеку приходит понимание: единственное, что он наверняка знает – так это то, что он ничего‑то и не знает…

Никто не виноват в том, что он такой, какой есть.

И Ольга тоже не виновата, что у нее такое восприятие мира и самой себя. Так она привыкла, только так чувствует себя «в своей тарелке». Возможно, разгадку своего поведения ей надо искать в детстве, где были сформированы «ранние схемы поведения», те программы, которые затем влияют на нас всю жизнь: все наши взрослые проблемы имеют начало в детстве. В ее отношениях с родителями – недаром же Даосы (и не только они) считают, что отношения с родственниками являются определяющими в судьбе человека. Возможно, ключи к алгоритмам ее действий лежат еще дальше – в событиях до рождения… А что она может поделать с собою теперь, когда ее отношение к миру и к самой себе уже сформировано? Практически ничего. Ведь для того чтобы радикальным образом измениться, стать другим, нужно вначале уничтожить свое прежнее «я». Попросту умереть. А затем возродиться вновь – уже в иной форме. Но кто же согласится умереть добровольно?!

«Прости им, ибо не ведают, что творят», – сказал умирающий Бог. Не ведают – значит не осознают, не понимают. Люди грешны, потому что не осознают вселенские законы гармонии и любви, потому что не следуют им. Потому что не знают они Бога.

Прости и мне…

Лишь только когда начинаешь осознавать – начинаешь понимать Бога. Тогда становишься способен полюбить и врагов своих – на деле, а не на словах. Чтобы прощать врагов своих так, как их простил Иисус, надо быть очень сильным, осознанным, тотально непривязанным… и любящим. Надо не иметь эго, гордыни, быть пустым… Если тотально отрешен, если не оцениваешь: «плохо‑хорошо», «предали – не предали», «унижение – не унижение», «враг – не враг»…, то этого как бы и нет! И тогда ты всем все простил: ведь тебя уже ничего не касается – ты пребываешь «по ту сторону» всего: ты не в миру. В таком состоянии ты свят, Бог пребывает внутри тебя. Но одновременно тебя нет, ты как‑бы мертв живя… Через тотальное прощение лежит путь к Богу, через то прощение, о котором говорил Иисус. Но такое прощение качественно отличается от традиционного человеческого прощения. Такое радикальное прощение – это тотальная непривязанность (к мирскому), это «потустороннесть», это пребывание «не в миру».

В конце концов, я остался благодарен всему тому, что произошло со мною. Ведь только экстремальные ситуации, борьба за выживание в бою со смертью могут разбудить дух воина и силы, которые спят в каждом из нас – я открыл в себе огромные резервы и необычные способности, о наличии которых даже и не подозревал раннее. Лишь поединок со смертью позволяет по‑настоящему познать силу духа. Только когда нас хорошенько прижмет по жизни, мы начинаем напряженно думать, как выкарабкаться, и тем самым интенсивно приобретаем новые знания и полезные качества. В борьбе усиливается личность. Человек растет через кризисы. Переживая успехи и неудачи, мы обучаемся. Но переживая печальные и болезненные события, человек учится больше, чем переживая лишь радость. Нам не дано понять чего‑то самого важного, если вся наша жизнь складывается гладко и стандартно.

Да, я благодарен трудностям – все это этапы Пути. Без них я не получил бы магического знания. Я бы никогда не понял, что такое смерть и возрождение – что такое суть бытия; не осознал бы того, как устроена Вселенная и что такое Бог, сотворивший ее, – а без этого знания человеку всегда будет чего‑то не хватать, даже если всего остального у него будет более чем достаточно.

Верно говорили старики, что до тех пор пока однажды жизнь не размажет нас по асфальту, не изобьет до смерти, ничего мы не поймем. Как отметил известный русский мистик Гурджиев, нужна катастрофа для того, чтобы человек услышал голос жизни.

– Тебе плохо? Теперь давай‑ка посмотрим для чего это хорошо…

Только предел может разбудить в человеке необычные способности, о которых он даже не подозревает. На пределе происходит переоценка всех ценностей и приходит понимание. И тогда начинаешь смотреть на все с совсем другого ракурса. На пределе разрушаются все сценарии, все роли – сценарий «я», в частности: смерть стирает личность. Она освобождает человека от его эго, от прошлого, будущего, от грехов… – ото всего. На пределе разрушаются привычные причинно‑следственные связи, а значит, и карма; радикально изменяется система ценностей. Речь идет не о предельных нагрузках в спорте, а о пределе в жизни, который ведет к реальной смерти в живом физическом теле. Но после смерти всегда наступает новое рождение, и открываются новые перспективы. «Большие перемены», – так говорят об этом мудрецы Востока.

Достичь Великого Предела. И перейти его…

Однажды умерев, перестаешь бояться смерти и уже не страшишься выйти из любых догм и традиций, не пугаешься ни Бога, ни дьявола – и начинаешь задумываться о том, что все может быть совсем другим. И Бог и Универсум могут быть иными, не теми, какими их представляют, например, религии или наука… Смерть – это возвращение в предельную простоту, это то состояние, когда видишь все непредвзято, чисто, незамутненно. Когда в момент смерти человек закрывает глаза, то у него на все открываются глаза…

– Почему не веришь?

– Потому что не боюсь. Смерти не боюсь, а значит, и Бога. Я Его люблю – не боюсь! Я глубоко религиозный человек, не верящий при этом в того Бога, о котором говорят религии. Я расстаюсь с церковью, но не с Богом.

…Моя иммигрантская жизнь продолжалась, и я должен был как‑то устраивать ее. В конце концов, я не только расстался с сыном и Ольгой – у меня не было крыши над головой. Нужна была новая жизненная концепция. Возвращаться назад в общежитие под Штутгартом я не хотел.

Глава 3. Перелом

Воин берет свою судьбу, какой бы она ни была, и принимает ее в абсолютном смирении. Он в смирении принимает себя таким, каков он есть, но не как повод для сожаления, а как живой вызов.

Карлос Кастанеда. Колесо времени

Жить в Боге – значит жить в потоке вселенских перемен, следуя сменам жизни и смерти.

Я нашел пристанище на кухне одного моего русского знакомого, спал на надувном матраце между плитой и шкафами. Первое время я никак не мог отключиться от произошедшего со мной, успокоиться и прийти в нормальное состояние.