А. Блок «О современном состоянии русского символизма»

«Символизм признает в действительности иную, бо­лее действительную действительность, раскрывающую в символе объективную правду о сущем» (Вяч. Иванов).

Символизм как литературное течение зародился в кон­це 1880-х — начале 1890-х гг. в Европе, в конце 1890-х — начале 1900-х гг. в России. Представители символизма во Франции — А. Рембо, С. Малларме, П. Верлен, от­части Ш. Бодлер. Основные принципы — отказ от ака­демизма, тяжелого александрийского стиха (шестистоп­ный ямб), установка на суггестивность поэзии, воз­буждение бессознательных состояний души, апелляция к настроению, «пейзажу души». Западные символисты понимали себя как «неоромантики», их борьба с акаде­мической поэзией сродни борьбе ранних романтиков с классицизмом.

Символизм оказал исключительное влияние на рус­скую культуру. Направления, появившиеся в литературе позднее (модернистские течения начала XX в.), были вынуждены так или иначе соотносить себя с символиз­мом, хотя бы отталкиваясь от него. Их литературные программы звучали как полемика по отношению к сим­волизму (футуризм, акмеизм, имажинизм).

А. А. Блок — прежде всего поэт-символист. Этим в значительной степени определяется поэтика его произ­ведений как раннего, так и позднего периода творчества.

Статья А. Блока «О современном состоянии русского символизма» является неким ответом на доклад В. Иванова о предназначении символизма. В ней Блок писал: «Прямая обязанность художника - показывать, а не доказывать». «Мы находимся как бы в безмерном океане жизни и искусства, уже вдали от берега, где мы взошли на палубу корабля; мы еще не различаем иного берега, к которому влечет нас наша мечта, наша творческая воля; нас немного, и мы окружены врагами; в этот час великого полудня яснее узнаем мы друг друга; мы обмениваемся взаимно пожатиями холодеющих рук и на мачте поднимаем знамя нашей родины».

Блок даже придумывает название своему условному языку образов и аллегорий – «язык иллюстраций». Действительно, все его стихи проникнуты глубочайшей метафоричностью. Поэт прекрасно понимал, что его поэзия, наполненная тонкими душевными переживаниями, мистикой и эзотерикой не всегда сможет удовлетворить рядового читателя. Поэтому в своей статье Блок пишет: «Определеннее, чем буду говорить, сказать не сумею; но не будет в моих слозах никакой самоуверенности, если скажу, что для тех, для кого туманен мой путеводитель, - и наши страны останутся в тумане. Кто захочет понять, - поймет; я же, раз констатировав пройденное и установив внутреннюю связь событий, сочту своим долгом замолчать».

Блок выделяет общество символистов, с его очки зрения они – избранные. «Ты - одинокий обладатель клада; но рядом есть еще знающие об этом кладе (или - только кажется, что и они знают, но пока это все равно). Отсюда - мы: немногие знающие, символисты».

Основные принципы символизма поэт обозначает высказываниями других, близких ему по духу авторов. Например: «"Пойми, пойми, все тайны в нас, в нас сумрак и рассвет" (Брюсов)."Я - бог таинственного мира, весь мир - в одних моих мечтах" (Сологуб).»

Блок обращает внимание читателя на то, как нужно относиться к окружающему миру: «Твори, что хочешь, ибо этот мир принадлежит тебе». В этом высказывании поэт выражает отношение символистов ко всему, что происходит вокруг.

Далее Блок вновь прибегает к метафоричности в попытке объяснить в нескольких словах всю поэтику символизма: «… символист уже изначала - теург,то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою; он видит в ней клад, над которым расцветает цветок папоротника в июньскую полночь; и хочет сорвать в голубую полночь - "голубой цветок"».

Затем поэт говорит о развитии особого чувства внутри символиста, так называемой «тезы»: «Миры, предстающие взору в свете лучезарного меча, становятся все более зовущими; уже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти слова.Вместе с тем, они начинают окрашиваться (здесь возникает первое глубокое знание о цветах); наконец, преобладающим является тот цвет, который мне всего легче назвать пурпурно-лиловым (хотя это название, может быть, не вполне точно)». «Золотой меч, пронизывающий пурпур лиловых миров, разгорается ослепительно - и пронзает сердце теурга. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз; различается голос; возникает диалог».

Поэт говорит о существовании «тезы» и «антитезы». Если про тезу уже было сказано выше, то вот что, по мнению Блока, есть антитеза: «Буря уже коснулась Лучезарного Лика, он почти воплощен, то есть - Имя почти угадано.Предусмотрено все, кроме одного: мертвой точки торжества.Это - самый сложный момент перехода от тезы к антитезе, который определяется уже a posteriori [На основании предшествующего опыта (лат.)] и который я умею рассказать, лишь введя фикцию чьего-то постороннего вмешательства (лицо мне неизвестно). Вся картина переживаний изменяется существенно, начинается "антитеза", "изменение облика", которое предчувствовалось уже в самом начале "тезы"».

Для этого момента характерна необыкновенная острота, яркость и разнообразие переживаний. В лиловом сумраке нахлынувших миров уже все полно соответствий, хотя их законы совершенно иные, чем прежде, потому что нет уже золотого меча. Теперь, на фоне оглушительного вопля всего оркестра, громче всего раздается восторженное рыдание: "Мир прекрасен, мир волшебен, ты свободен".

В своей статье Блок очень подробно, используя колоссальный арсенал художественных приёмов, описывает процесс зарождения стиха в душе поэта-символиста. Следуя его логике, можно сделать вывод о том, что создание произведения для символистов – это одновременно адский, тяжелейший процесс, т.к. в их душах всё перемешивается, всё ломается и разрушается, но и также только во время этого процесса душа поэта начинает жить по-настоящему, обретается тот самый творческий полёт.

«Океан - мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо».

Тут впервые появляется известный всем образ Незнакомки или Прекрасной Дамы. В своей статье Блок довольно точно описывает, что же для него значит образ. «Это - венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке».

«Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового». Интересен тот факт, что во всей статье Блок неоднократно обращается к творчеству и личности Врубеля, что говорит об эмпатии поэта к художнику, о своеобразном синтезе искусств.

Поэт выделяет своих маленьких помощников в мире искусства – демонов. Именно они, по его словам, приносят ему то множество различных вкусов, запахов и звуков из которых впоследствии рождается стих.

Далее Блок задаётся вопросом о том, что же ему делать дальше? Рядом с ним живут его образы, но это – всего лишь призраки. Поэт развивает тему «проклятого искусства». И он приходит к выводу, в котором заключает, что необходимы постоянные поиски «других миров».

Поэт проводит параллели между Россией и душой. По его словам, это яркий пример тому, как материализовался поиск другого мира. Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось оно и в России. «Как перед народной душой встал ею же созданный синий призрак, так встал он и перед нами. И сама Россия в лучах этой новой гражданственности оказалась нашей собственной душой».

Положение дел на современный Блоку период времени очень точно характеризуют его слова: «Лиловый сумрак рассеивается; открывается пустая равнина - душа, опустошенная пиром. Пустая, далекая равнина, а над нею - последнее предостережение - хвостатая звезда. И в разреженном воздухе горький запах миндаля».

Далее поэт ещё раз говорит о том, что не все смогут понять его и его стихи. Но он никого не обвиняет, а просто просит отложить в сторону эту статью и никогда больше к ней не возвращаться. В этом труде – подробное описание мироощущения писателя, выставленное, как на витрине. «…нам предлагают: пой, веселись и призывай к жизни, - а у нас лица обожжены и обезображены лиловым сумраком».

Блок говорит о том, что такое направление как реализм уже исчерпало себя. Он видит дальнейшую судьбу русской литературы только в развитии символизма. «Символистом можно только родиться; отсюда все то внешнее и вульгарное мракобесие, которому предаются так называемые "реалисты", из всех сил старающиеся стать символистами. Старания эти настолько же понятны, насколько жалки. Солнце наивного реализма закатилось; осмыслить что бы то ни было вне символизма нельзя».

Поэт рассуждает об определённой степени опасности мира искусства. Оно может погубить художника. «Так или иначе, лиловые миры захлестнули и Лермонтова, который бросился под пистолет своею волей, и Гоголя, который сжег себя самого, барахтаясь в лапах паука; еще выразительнее то, что произошло на наших глазах: безумие Врубеля, гибель Коммиссаржевской; недаром так бывает с художниками сплошь и рядом, - ибо искусство есть чудовищный и блистательный Ад».

«Но именно в черном воздухе Ада находится художник, прозревающий иные миры. И когда гаснет золотой меч, протянутый прямо в сердце ему чьей-то Незримой Рукой - сквозь все многоцветные небеса и глухие воздухи миров иных, - тогда происходит смешение миров, и в глухую полночь искусства художник сходит с ума и гибнет».

«Мой вывод таков: путь к подвигу, которого требует наше служение, есть - прежде всего - ученичество, самоуглубление, пристальность взгляда и духовная диета. Должно учиться вновь у мира и у того младенца, который живет еще в сожженной душе».