Глава 1.3. Регулярные фонетические соответствия
I. Понятие регулярных фонетических соответствий.— II. Природа регулярных фонетических соответствий.— III. Типы регулярных фонетических соответствий.— IV. Решающая роль закономерности различий.— V. Отклонения от регулярности и особые правила для них (на примере закона Вернера).— VI. Нарушения регулярности фонетических соответствий и их причины.
I. Установление регулярных фонетических соответствий — важнейший компонент доказательства языкового родства. В случае отсутствия регулярных фонетических соответствий между сравниваемыми языками их родство не может считаться доказанным.
В компаративистике существует два близких, но не тождественных понимания регулярных фонетических соответствий. Первое используется на начальном этапе доказательства языкового родства и состоит в следующем: соответствие звуков может быть названо регулярным (или — в данном понимании — систематическим), если оно обнаруживается в достаточно большом количестве слов ("достаточно большое количество" — это вероятностная оценка: примеров соответствия должно быть столько, чтобы вероятность случайного совпадения была мала). Второе используется в исторической фонетике; в этом случае регулярным называется такое соответствие, которое описывается правилом, имеющим минимальное количество исключений. Количество слов, в которых встречается данное регулярное соответствие, не имеет значения: например, соответствие и.‑е. *p- латинскому велярному (при наличии и.‑е. *k{w} в следующем слоге) абсолютно регулярно — во всех трех словах, где и.‑е. *p- оказывается в такой позиции, оно дает лат. qu- (или c — перед o):
лат. qu{i_}nque `пять' < и.‑е. *penk{w}e, ср. др.‑инд. pa{n~}ca, рус. пять `тж.';
лат. coquo `варить, готовить' < и.‑е. *pek{w}‑, ср. др.‑инд. pacati `печь, варить, готовить', рус. печь;
лат. quercus `дуб' < и.‑е. *perk{w}u‑, ср. панджаби parg{a_}i `каменный дуб'.
Проще всего наблюдать регулярные фонетические соответствия на материале заметно родственных языков. Рассмотрим русские и украинские слова:
Таблица 1.3.1
| Рус. | Укр. |
| гора | гора |
| дуга | дуга |
| груша | груша |
| горько | горько |
Их звучание не совсем одинаково: по-разному произносится г. Тем не менее, вряд ли кто-нибудь усомнится, что это "одни и те же" слова (с точки зрения их происхождения): известно, что "украинцы всегда вместо г говорят h".
II. В тех случаях, когда известен праязык, можно видеть, что регулярные соответствия возникают в результате различного развития в разных языках звуков языка-предка. Рассмотрим романские примеры:
Таблица 1.3.2
| Лат. | Ит. | Исп. | Порт. | Франц. | Перевод |
| hominem | uomo | hombre | home | homme [om] | человек |
| operarium | operaio | obrero | obreiro | ouvrier [uvrje] | рабочий |
| caballarium | cavallaio | caballero | cavaleiro | chevalier [{s^}valje] | всадник |
| pastorem | pastore | pastor | pastor | p{a#^}tre [patr] | пастух |
| patrem | padre | padre | padre (религ.) | p{e\}re [p{E}r] | отец |
| matrem | madre | madre | madre (религ.) | m{e\}re [m{E}r] | мать |
| bovem | bue | buey | boi | b{oe}uf [b{o:}f] | бык |
| capram | capra | cabra | cabra | ch{e\}vre [{s^}{E}vr] | коза |
| canem | cane | - | c{a~}o | chien [{s^}j{a~}] | собака |
| tempus | tempo | tiempo | tempo | temps [t{a~}] | время |
Латинские слова приведены в форме аккузатива единственного числа (так принято в работах, посвященных эволюции романских языков, поскольку, во-первых, форма аккузатива позволяет продемонстрировать вид основы, не затемненный преобразованиями, происходящими в номинативе, а во-вторых, считается, что романские рефлексы во многих случаях продолжают именно форму аккузатива).
Слово `собака' в испанском языке было заменено лексемой другого происхождения.
Видно, что в каждом из приведенных выше языков, возникших из народной латыни, развитие происходило по некоторым четким правилам. Так, например:
1) согласные p и t в начале слова сохраняются во всех языках;
2) согласный p в неначальной позиции (не после m) сохраняется в итальянском, но озвончается в b в испанском и португальском, а во французском переходит в v;
3) согласный t в неначальной позиции озвончается в итальянском, испанском и португальском, а во французском выпадает, за исключением случаев, когда он находился в сочетании с предшествующим ‑s- (ср. pastorem).
Фрагмент системы соответствий между романскими языками будет выглядеть следующим образом:
Таблица 1.3.3
| Латынь | Итальянский | Испанский | Португальский | Французский |
| p- | p- | p- | p- | p- |
| -p- | -p- | -b‑/‑p- | -b‑/‑p- | -v- |
| b- | b- | b- | b- | b- |
| -b- | -v- | -b- | -v- | v- |
На этом примере мы наблюдаем, как после распада исходного языка (в нашем случае — народной латыни) языковое развитие приводит к возникновению системы регулярных соответствий между родственными языками-потомками. Каждое такое соответствие отражает некоторую фонему исходного языка (праязыка) в определенной позиции, и, следовательно, система соответствий между родственными языками отражает систему фонем праязыка.
Поскольку развитие звуков в родственных языках заключается в том, что в некоторый момент носители одного языка стали вместо некоторого звука X произносить (по крайней мере, в некоторых позициях) звук Y, а носители другого вместо того же звука X стали произносить (по крайней мере, в некоторых позициях) звук Z (и таким образом возникло соответствие Y — Z), звуковые соответствия между родственными языками всегда будут регулярными и не будут зависеть от значения слов.
III. Регулярные фонетические соответствия могут быть разделены на несколько типов. Первый тип — взаимно-однозначные соответствия, как, например, рус. г — укр. г.
Второй тип соответствий можно назвать соответствиями-дроблениями: на приведенном романском примере можно видеть, что различные звуки языков-потомков развились из звуков, представлявших одну фонему праязыка и находившихся в дополнительном распределении. (Т. е. одна праязыковая фонема "раздробилась", или, как иногда говорят, "расщепилась" на несколько в языке-потомке.)
Чтобы показать, что имеет место соответствие-дробление, необходимо установить дополнительное распределение между несколькими звуками одного языка, соответствующими одному звуку другого. Обратимся опять к украинскому и русскому языкам:
Таблица 1.3.4
| Рус. | Укр. |
| просто | просто |
| концовка | кiнцiвка |
| подобный | подiбний |
| воля | воля |
| задворки | задвiрки |
Нельзя сказать, что в украинском языке "i всегда замещает русское о": "i вместо о" произносится не "вообще всегда", а всегда в так называемом новозакрытом слоге (т. е. слоге, ставшем закрытым после падения редуцированных): *подобьн- > укр. подiбн‑, *котъ > укр. кiт. В этом случае налицо дополнительное распределение украинских о и i, соответствующих русскому о. Можно сказать, что украинские о, i и русское о восходят к одной фонеме праязыка (даже если будущие украинские о и i произносились в праязыке по-разному, это были аллофоны одной фонемы: они находились в дополнительном распределении). В современном украинском языке о и i являются разными фонемами: морфологические выравнивания, заимствования и переход в о и i рефлексов других гласных сильно изменили первоначальную картину, и дополнительное распределение может быть установлено лишь для тех о и i, которые соответствуют русскому о и не подверглись действию позднейших процессов.
Третий тип регулярных фонетических соответствий — соответствия-совпадения. Сравним еще несколько русских и украинских слов:
Таблица 1.3.5
| Рус. | Укр. |
| лыко | лико |
| когтистый | кiгтистий |
| высокий | високий |
| лист | лист |
И русскому и, и русскому ы в этих примерах соответствует украинское и (читается [ы]). При этом никаких правил распределения ы и и в русском языке нет (есть даже минимальные пары, например, твор. п. ликом и лыком — твердость/мягкость согласных, обеспечивающая различение этих слов в современном русском языке, есть результат влияния гласных *ы и *и). Очевидно, в праязыке гласные, давшие в русском и и ы, различались, а в украинском языке они совпали: *ы > и, *и > и.
Для того, чтобы решить, с каким из соответствий мы имеем дело в конкретном случае, надо попытаться установить правило распределения. Если это удастся, значит, в праязыке на этом месте была одна фонема, если же не удастся — это не значит ничего: вполне возможно, что через некоторое время (возможно, с накоплением новых данных, возможно, с появлением другой гипотезы и т. д.) правило будет сформулировано.
IV. Установить регулярные фонетические соответствия можно и между языками, праязык которых не засвидетельствован письменными памятниками. Правда, в этом случае нельзя пользоваться такими терминами, как "сохраняется" и "переходит", поскольку неизвестно, какой звук является исходным — тот, который имеется в одном из языков, тот, который имеется в другом, или же ни один из них. Пока нет реконструкции праязыка, можно говорить лишь о том, что звуки сравниваемых языков соответствуют друг другу.
Специально отметим, что сходство звуков при установлении регулярных фонетических соответствий (в любом из двух возможных пониманий) роли не играет. Для доказательства родства важно не сходство, а закономерность различия (ср. [Мейе 1934/1954, 32]). Так, слово biyoa `вода' из австронезийского языка реджанг гораздо больше похоже на яванское banyu, чем на малайское air, но, тем не менее, генетически связано с последним — оба они возводятся к праформе *waSi{R}; яванское же слово к этому архетипу не восходит (пример принадлежит Ю.Х. Сирку).
Обратимся опять к романскому материалу, который представляет собой удобную модель для демонстрации методов компаративистики, поскольку утверждения, основанные на фактах современных романских языков, можно проверить данными латыни. На первый взгляд, между испанским hecho и французским fait "дело, факт" нет никакого сходства. Но если сопоставить французские и испанские слова, похожие на fait и hecho, а также их эквиваленты в других романских языках, то можно заметить, что различия между ними регулярны:
Таблица 1.3.6
| Франц. | Исп. | Ит. | Порт. | Перевод |
| fait | hecho | fatto | feito | факт |
| lait | leche | latte | leite | молоко |
| huit | ocho | otto | oito | восемь |
| nuit | noche | notte | noite | ночь |
Системное различие не может быть случайным, следовательно, слова fait и hecho родственны друг другу. И действительно, данные латинского языка подтверждают такое предположение, ср. лат. factum `факт', lactem `молоко', oct{o_} `восемь', noctem `ночь' (существительные приведены в форме аккузатива).
Отсутствие полной регулярности в соответствиях между родственными языками было замечено уже первыми индоевропеистами. Так, было известно, что германским звонким согласным обычно соответствуют древнеиндийские звонкие придыхательные (например, гот. ba{i/}r- `нести' – др.-инд. bhar-, гот. bro{tp}ar `брат' – др.-инд. bhr{a_/}tar), но в некоторых словах – непридыхательные звонкие согласные (например, гот. bind- `связывать' – др.-инд. bandh-), древнеиндийским глухим смычным (p, t, k) в германском иногда соответствуют глухие фрикативные (f, {tp}, h), а иногда – звонкие (b, d, g) и т.д. Но лишь в 1860-х – 1870-х годах были предприняты первые попытки систематического анализа этих нерегулярностей. Г. Грассман (см. [Grassmann 1862]) обнаружил, что соответствия типа герм. b – др.-инд. b могут быть объяснены как следствие происходившей в древнеиндийском диссимиляции придыхательных: *bh...dh > b...dh. Такая же диссимиляция имеется в редуплицированных формах настоящего времени, ср., например, d{a/}d{a_}ti III л. ед. ч. от d{a_}- `давать' и d{a/}dh{a_}ti III л. ед. ч. от dh{a_}- `ставить, класть'. Закон диссимиляции придыхательных (характерный не только для санскрита, но и для древнегреческого языка) получил название "законаГрассмана".
Правило распределения германских глухих фрикативных и звонких сформулировал в 1877 г. К. Вернер:
Таблица 1.3.7
| Герм. | Др.‑инд. | Рус. | Герм. | Др.‑инд. | Рус. |
| гот. bro{tp}ar | bhr{a_/}tar | брат | гот. fadar | pit{a/}r | ("отец") |
| д.‑в.‑н. swehur | {s/}v{a/}{s/}ura | св{е:}кор | д.‑в.‑н. swigar | {s/}va{s/}r{u_/} | свекр{о/}вь |
При предположении о том, что древнеиндийский сохраняет старое место ударения, получается, что индоевропейские глухие смычные дали в германском звонкие в позиции после безударного гласного, но глухие фрикативные в других позициях (см. [Verner 1877]; это правило было названо "закономВернера"). Закон Грассмана, закон Вернера, как и ряд других законов, открытых приблизительно в то же время, послужили основой для выдвижения в конце XIX в. фундаментального тезиса сравнительно-исторического языкознания о безысключительности фонетических изменений:
"Всякое фонетическое изменение, поскольку оно происходит механически, совершается по законам, не знающим исключений, т.е. направление фонетического изменения у всех членов языкового коллектива всегда одинаково, если не считать случая диалектного разделения, и все слова, заключающие подверженный изменению звук в одинаковых условиях, подчиняются ему безо всякого исключения" [Osthoff, Brugmann 1878] (цит. по [Мейе 1907/1938, 460]).
Этот принцип был положен в основу сравнительно-исторического метода, разработанного в рамках направления, называемого младограмматизмом, и не потерял своего значения до сих пор.
VI. Но, помимо таких мнимых исключений, объясняемых правилами, встречаются и настоящие нарушения регулярности фонетических соответствий. Действительно, в языке, как и в любой системе, возникшей естественным путем, практически не бывает стопроцентно вероятных событий. Таким образом, есть определенная вероятность, что регулярные фонетические соответствия в некоторых словах будут нарушены. На практике всякому компаративисту известны случаи спорадических отклонений от регулярных соответствий, объясняемые различными причинами, а зачастую и никак не объясняемые (причина нерегулярности вполне может быть не установлена).
Можно указать несколько типов случаев, когда фонетические соответствия с высокой вероятностью будут нарушаться:
1. Ономатопоэтические, звукосимволические и т. п. слова. Например, в болгарском языке праславянское слово со значением `мычать' развилось в муча с у после м (поскольку мычание коровы представляется скорее как [му], чем как [мы]), в то время как обычно праслав. *y [ы] дает в болгарском и, а не у, ср. дим `дым', риба `рыба', сит `сытый' и т. п. Древнеяпонское слово papa `мать' развилось в современном японском языке не в *hawa, как должно было бы быть по правилам фонетического развития, а в haha — видимо, то, что это слово состоит из двух одинаковых слогов, оказалось более важным, чем стандартное правило развития интервокального p. Точного определения ономатопоэтических слов не существует, нет и сходства во мнениях, какое слово следует считать ономатопоэтическим или звукосимволическим, а какое — нет. На звукосимволический характер слова может указывать наличие в том же языке еще нескольких слов похожей фонетической структуры и сходной семантики, не находящихся в регулярном морфологическом соотношении ни с данным словом, ни между собой, ср., например, бурятск. балсайха `быть толстым, массивным', балтагар `толстый и неуклюжий; растопыренный', балдайха `становиться толстым, толстеть, тучнеть', балдагар `толстый и приземистый (о человеке)', балхайха `опухать, расплываться; раздуваться', балбайха `быть пухлым, полным; расширяться в объеме' (‑йха - глагольный показатель, ‑гар – суффикс прилагательных; суффиксы ‑са, ‑та, ‑да, ‑ха и ‑ба, которые могли бы обусловливать различия в значении между приведенными словами, в бурятском отсутствуют)[Дыбо А. (в печати)].
Отметим специально, что "звукосимволичность" является свойством не значения, а конкретного слова в конкретном языке – слова с одним и тем же значением могут в одном языке развиваться как звукосимволические, а в другом – нет (например, русское мычать развивалось, в отличие от болгарского муча, как обычное, не ономатопоэтическое слово), слова могут вторично включаться в звукосимволические ряды (по-видимому, именно так обстоит дело в бурятском [там же]) и, наоборот, утрачивать "звукосимволичность".
2. Грамматические морфемы: например, в русском языке ч перешло в ш перед т в служебных словах что и чтобы, но сохранилось в той же позиции в знаменательных словах типа сочту или мечта.
Это явление легко объяснимо: на любом синхронном срезе языка существуют частотные морфемы, не подчиняющиеся действующим в языке правилам: так, русское слово но — единственное, сохраняющее о в безударной позиции (ср. носы и но сыр...). Тюркское неодушевленное вопросительное местоимение ne – единственное (кроме заимствований) слово, нарушающее запрет на существование начального n.
Иногда встречаются и знаменательные слова, подвергшиеся нерегулярным преобразованиям вследствие высокой частотности, ср., например, нем. heute (< д.‑в.‑н. hiutu < hiu tagu) `сегодня' или рус. [щас] (< сей час).
3. В некоторых случаях на фонетическое развитие слов могут влиять слова, которые связаны с ними тесными семантическими и ассоциативными связями: например, в тохарском A слове m{a_}car `мать' < и.‑е. *m{a_}t{e_}r- в первом слоге вместо ожидаемого краткого a (ср. pracar `брат' < и.‑е. *bhr{a_}t{e_}r‑) появляется долгое, так как во многих употреблениях оно соседствует со словом p{a_}car `отец' (< и.‑е. *p{э}t{e_}r‑, ср. лат. pater `тж.'), где долгое {a_} закономерно возникает из и.‑е. *{э}: сложное слово p{a_}car‑m{a_}car в тохарском A имеет значение `родители'. Особенно характерны такие отклонения для числительных, ср., например, "сван. woxu{s^}d- `пять' (при закономерно ожидавшемся xu{s^}d‑) — по аналогии с предшествующим по порядку wo{s^}dxw `четыре' ... и сван. ara `восемь' (при закономерно ожидавшемся arwa) — по аналогии с последующим {c^}xara `девять'" [Климов 1990, 95].
4. Многочисленны случаи контаминаций — смешения первоначально различных корней на основании их фонетического и семантического сходства. Так, в общетюркском существовала основа *t{a_}ban `ступня', вполне регулярно соответствующая монг. *tabag с тем же значением. Параллельно имелся совершенно другой корень *d{a_}pa- со значением `топтать', исторически соответствующий монг. *dabta- `молотить, ковать'. В результате контаминации *t{a_}ban `ступня' было преобразовано в *d{a_}pan — как бы `топчущая', и два совершенно различных корня "слились" в один. Таким образом, при несомненном этимологическом тождестве тюрк. *d{a_}pan {~} монг. *tabag мы наблюдаем нерегулярное соответствие (тюрк. *d- {~} монг. *t‑).
5. Нарушения соответствий могут наблюдаться в результате междиалектных контактов и взаимодействий — особенно часто в случаях формирования литературной нормы (или койне) на основании нескольких диалектов.
Рассмотрим ситуацию в современном лезгинском языке.
В пралезгинском языковом состоянии имелось противопоставление сильных и слабых спирантов (*{s_} {~} *s, *{s_^} {~} *{s^} и т. д.). В двух основных группах лезгинских диалектов сильные спиранты развивались по-разному: в южнолезгинских говорах они, как правило, совпадали со слабыми (*{s_} > *s и т. д.), а в севернолезгинских — озвончались (*{s_} > *z и т. д.). Литературный язык, сформировавшийся в основном на базе северных гюнейского и яркинского диалектов, во многих случаях включил в свой состав и южнолезгинские элементы, поэтому в нем мы постоянно встречаем не только звонкие, но и глухие отражения пралезгинских сильных. Например, пралезг. *{s_^}i{k.}Vj `шиповник' регулярно отражается как {z^}i{k.}i (ср. южн. {s^}{k.}i), но пралезг. *{s_^}u{t.} `клоп' отражается как {s^}u{t.} — то есть, в "южнолезгинском" виде — хотя в разговорном севернолезгинском (например, в курахском диалекте) зафиксировано {z^}u{t.}. В свою очередь, после формирования литературной нормы в диалекты нередко проникают литературные слова, что в итоге может приводить к "перемешиванию" различных диалектных норм.
Однако, несмотря на описанные случаи нарушения регулярных соответствий, общий принцип регулярности все же соблюдается. Нерегулярности встречаются гораздо реже, чем регулярные соответствия — по причине общего системного характера языка и необходимости обеспечения стабильной коммуникации внутри социума.
Истинные и мнимые нарушения регулярности фонетических соответствий различаются количественно: если отклонение от "стандартного" соответствия всего одно (например, есть 20 примеров "стандартного" соответствия v - v и один пример соответствия v - b), то это, скорее всего, настоящее исключение. Если же отклонений от "стандартного" соответствия больше десятка и все они однотипны (например, демонстрируют o на месте "стандартного" a), то, скорее всего, будет обнаружено правило распределения между "стандартным" и "отклоняющимся" рядами соответствий. Для того, чтобы обнаружить такое правило, полезно выписать все имеющиеся примеры обоих соответствий и попытаться найти еще один (кроме рассматриваемого соответствия) признак, который бы объединял все примеры одной группы, но не встречался бы во второй. Если такое правило не будет найдено, можно проверить гипотезу о том, что данный "отклоняющийся" ряд обнаруживает распределение с другим "стандартным" (например, если не удастся обнаружить распределение между соответствиями st - t и st – st, можно попытаться найти распределение между соответствиями st - t и t – t). Кроме того, не исключена возможность, что "отклоняющееся" соответствие является самостоятельным рядом, отражающим отдельную фонему праязыка. Так, например, большинство соответствий кликсов (щелчковых звуков) между достаточно близкими друг к другу диалектами северно-койсанского тривиально:
Таблица 1.3.8
| Южные диалекты | Северные диалекты | ||||
| !aa | !aa | !aa | !aa | !aa | бежать |
| !nai | !nae | !nai | !nae | !nae | кусать |
| !kxa | !kxa | !kxa | !kxa | !kxa | сердце |
| //ga | //ga | //ga | //ga | //ga | стоять (основа мн. ч.) |
| //a | //a | //a | //a | //a | головной убор |
| //kxu | //kxu | //kxuu | //kxu | //kxu | вонять |
Знак ! обозначает альвеолярный, знак // - латеральный кликс. Примеры здесь и ниже взяты из работы [Старостин Г. (в печати)].
Но в ряде случаев альвеолярному кликсу южных диалектов соответствует в северных латеральный кликс:
Таблица 1.3.9
| Южные диалекты | Северные диалекты | ||||
| !o | !o | !o | //o | //o | старший брат |
| !ga | !ga | !ga | //ga | //ga | дождь |
| !haa | !ha | !ha | //ha | //kha | мясо |
Поскольку никакого распределения между этим рядом соответствий и каким-либо из двух предыдущих обнаружить не удается, можно предположить, что этот ряд отражает отдельный праязыковой кликс, отличавшийся по произношению и от альвеолярного, и от латерального. Эта гипотеза подтверждается и современными данными – например, в диалекте Гротфонтейн (относящемся к центральной группе диалектов северно-койсанского) слова, соответствующие тем, которые содержат альвеолярный кликс в южных и латеральный в северных диалектах, произносятся с ретрофлексным кликсом (обозначаемым !!), ср. !!o `старший брат', !!ga `дождь', !!ha `мясо'. Слова же, которые во всех диалектах содержат альвеолярный или латеральный кликс, содержат тот же самый кликс и в диалекте Гротфонтейн, ср.: !aa `бежать', !nae `кусать', !kxa `сердце' (альвеолярный кликс), //ga `стоять (основа мн. ч.)', //a `головной убор', //kxu `вонять' (латеральный кликс) [там же].
Впрочем, встречаются и случаи, когда редкие и даже единичные соответствия тем не менее оказываются вполне регулярными (см. выше о латинском qu на месте ожидаемого p) – уникальность соответствия может быть обусловлена уникальностью фонетической позиции.
Особый вопрос — объективность фонетических соответствий, их независимость от пристрастий конкретного исследователя. Идеальная формальная процедура их установления пока не предложена. Тем не менее, некоторые алгоритмы все же существуют. Один из них реализован в компьютерной системе STARLING, см. Гл. 4.2.
Библиография
Проблематика регулярных фонетических соответствий обсуждается во всех работах, посвященных сравнительно-историческому языкознанию, см. список литературы при Гл. 1.1.
О младограмматизме и его роли в истории компаративистики см. [Сабанеева 2000].
ПРИЛОЖЕНИЕ
Корень венгерского слова f{e/}szek `гнездо' этимологически связан с фин. pes{a:}, морд. piz{э#)}, удм. puz, коми poz и т. д. `тж.', но фонетическое соответствие венг. sz [s] {~} фин. s, морд., удм., коми z уникально — интервокальное *s дает в венгерском {0/}, ср., например, ур. *‑sV > венг. ‑a, ‑ja, ‑e, ‑je, ‑i в формантах III л. ед. ч. лично-притяжательного склонения имен и объектного спряжения глаголов. Венгерский лингвист Л. Хонти (см. [Honti 1983]) предположил, что сохранение *s в этом корне связано с влиянием начального *p: после того, как ур. *s > угор. *{th} и ур. *p- > угор. *f-, первое подверглось частичной ассимиляции последнему и, вместо того, чтобы дать венг. *h (с последующим развитием *h > {0/}), ""вернулось в исходное положение", т. е. дало *‑s- (венг. sz)" [Хелимский 2000, 218]. Таким образом, по гипотезе Л. Хонти, ур. *‑s- > венг. sz после *pV- и венг. {0/} во всех прочих случаях. Но пример первого типа всего один, слово f{e/}szek; впрочем, и исключений из правила Хонти нет, поскольку другие уральские слова вида *pVs- в венгерском языке не сохранились.
Любопытное подтверждение гипотезе Л. Хонти нашел известный уралист Е.А. Хелимский. Он обнаружил, что правило, подобное правилу Хонти, действовало в маторском языке (одном из вымерших самодийских языков).
Обычно прасамодийское *p дает в маторском h, ср., например, сам. *p{e#(}n- `класть' > матор. h{e#(}n-, сам. *pi{n/}V `горностай' > матор. h{u:}{n/}V, сам. *p{a:} `дерево, лес' > матор. h{a:}. Но есть несколько примеров, в которых сам. *p- "в составе фонемной последовательности *pVs- имеет рефлексом матор. b-" [там же, 219]: сам. *pisin- `смеяться' > матор. bisin-, сам. *pos{ao}- `стать гнилым, трухлявым' > матор. bosomo (дериват) `гнилой'. "Таким образом, в системе основных фонетических соответствий между самодийским праязыком и маторским следует раздельными пунктами рассматривать фонемную последовательность *pVs- и прочие фонетические структуры: ситуация принципиально та же, что и при принятии правила Хонти для венгерского языка" [там же, 220]. Действительно, "и в том, и в другом случае результирующие фонемные последовательности — венг. fVsz- и матор. bVs- — оказались боле сходными с исходной последовательностью, чем те группы, которые могли бы возникнуть по общим правилам фонетической эволюции — венг. *fVh- > fV-, матор. hVs-" [там же].
Гораздо труднее сказать, чем обусловлено подобное сходство в правилах звуковых изменений. Возможно, как пишет Е.А. Хелимский, "перед нами одна из изученных пока еще очень слабо фреквенталий историко-фонетического развития" [там же].