Русская культура конца хv-хvi вв.
Конец XV — первая половина XVI в. ознаменовались крупными изменениями в жизни русских земель. Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные процессы привели к образованию единого Российского государства. Образование государства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных процессов. Героическая борьба русского народа против завоевателей привела в 1480 г. к свержению зависимости от распадавшейся Золотой орды. Однако борьба не была еще закончена. В течение еще двух столетий Российскому государству пришлось с громадным напряжением сил вести борьбу против остатков Золотой орды, поддерживаемых султанской Турцией — Казанского, Астраханского, Крымского ханств, а также Сибирского ханства и др.
После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объединение русских земель, Российское государство представляло собой большую, но относительно компактную территорию с историческим центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования русской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей — потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русскими, другие надолго сохранили свой язык, особенности материальной и духовной культуры. Во всяком случае многонациональный характер нового государства был отчетливо виден с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы.
В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в., — отмечал М. Н. Тихомиров, — рядом с ними, как почти однозначащие, существуют названия «Русь», «Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое значение названий «Россия» и «российский» окончательно устанавливается с начала XVII в.
...Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в., заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия»[39].
Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфические черты государственной централизации в России по сравнению с некоторыми централизованными государствами Европы, возникавшими примерно в то же время — в XV в. Феодальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостничества, что наложило сильнейший отпечаток на социальную структуру и экономический строй нового государства.
Российское государство было феодальным по своей социально-экономической структуре и его внутреннее единство только еще начинало складываться. «...О национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время»,— писал В. И. Ленин, отмечая, что «государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»[40]. И только в новом периоде русской истории, начавшемся примерно с XVII в., стало происходить действительное слияние отдельных областей и земель в единое целое на основе зарождения буржуазных связей и постепенного складывания всероссийского рынка. Поэтому процесс централизации государственной власти в XV— XVI вв. протекал в очень сложных условиях и сопровождался ожесточенным сопротивлением со стороны феодальной аристократии, долго сохранявшей свое могущество, основой которого было феодальное землевладение.
Российское государство развивалось как государство феодально-крепостническое. Его главной социальной опорой было служилое дворянство и боярство; большую роль в его укреплении сыграла церковь с ее огромными богатствами и влиянием; постепенно развивалась купеческая верхушка городского населения, заинтересованная в сильной государственной власти. Рост и усиление единого государства происходили за счет усиления эксплуатации народных масс. Именно в Российском государстве оформилась в период с конца XV — до середины XVII в. система крепостного права, поставившая миллионы крестьян в положение личной зависимости от феодалов и обеспечившая возможность эксплуатации труда народных масс в интересах господствующего класса. Крепостнические отношения проникали и в города, тормозя процесс зарождения буржуазных элементов. Само феодальное государство выступало непосредственным эксплуататором громадной массы так называемых «черносошных» и дворцовых крестьян, а также городского населения. В этих условиях классовая борьба достигла небывалого размаха, приведя в XVII в. к крестьянским войнам и крупным городским восстаниям. Всю силу аппарата власти феодальное государство направляло на подавление сопротивления народных масс, на упрочение экономического и политического положения господствующего класса. Верным союзником государства в этом была церковь.
Отмечая крепостнический характер Российского государства, мы должны вместе с тем иметь в виду, что его образование в тех исторических условиях было событием крупного прогрессивного значения. Преодоление феодальной раздробленности и создание единой государственной власти создавало более благоприятные условия для хозяйственного и культурного развития страны и неизмеримо увеличивало ее силы для борьбы против внешних нашествий, непрерывно угрожавших русским землям не только с Востока, но и с Запада. Ликвидация княжеских междоусобиц и постепенное ослабление феодальной аристократии, выдвижение дворянства и городского купечества как опоры самодержавия укрепляли Российское государство, превращали его в крупную международную силу. Уже Российское государство начинало борьбу за выход на Балтийское море, необходимый для прогрессивного экономического развития страны, и только сохранение многочисленных пережитков феодальной раздробленности и обусловленная ими неразвитость экономики страны, а также упорное сопротивление феодальной аристократии не позволяли вплоть до начала XVIII в. решить эту важнейшую историческую задачу. Тем не менее на протяжении конца XV—XVI в. связи России со странами Западной Европы постепенно развивались.
В процессе формирования русской (великорусской) народности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расширению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI столетии отстоялись и выработались многие явления русской культуры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время.
Произошли важные изменения в языке. Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первоначально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерусское распространение. Среди них — «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня», «кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в русском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов — тульский, рязанский, курско-орловский, смоленский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою очередь, на многие местные говоры. Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал московский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицинские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной, степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями, приобретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа.
Развитие русской культуры в XVI в. протекало в весьма сложных и противоречивых условиях. С одной стороны, невиданный дотоле рост государственных потребностей в развитии самых различных областей материальной и духовной культуры в целях укрепления внутреннего и внешнеполитического положения государства, задачи укрепления положения церкви требовали создания многих произведений в области культуры — зодчестве, живописи, книжном деле и проч. С другой — все более сковывающее господство церкви и рост крепостнических отношений ставили серьезные преграды на пути развития культуры. Однако и в этих сложных исторических условиях развитие русской культуры в XVI в. продолжалось в целом по восходящей линии. Об этом свидетельствуют такие факты, как сохранение и развитие земледельческого, промыслового и ремесленного хозяйства, крупные успехи в области строительной техники. Об этом же свидетельствуют и шедевры русского зодчества XVI в., такие, как кремлевский ансамбль в Москве, соборы Вознесения (в Коломенском) и Василия Блаженного (Покровский), вошедшие в сокровищницу мирового архитектурного искусства. Подъем русской культуры непосредственно отразился в небывалом оживлении общественно-политической мысли, бурно обсуждавшей новые сложные проблемы общественного развития в условиях единого государства. На вершине этого подъема — проявление русского вольнодумства XVI в., выступление еретиков, отзвуки реформационного движения. О движении культуры по восходящей линии свидетельствуют и расцвет мастерства в прикладном искусстве, и новые явления в музыке, и накопление естественнонаучных знаний, и расширение географического кругозора русских людей. Именно в XVI в. произошло событие крупнейшего культурно-исторического значения — появление в России книгопечатания.
В истории русской культуры XVI в. были и трудные времена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее развития. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчества, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «предмостьем», с которого начиналось в XVII в. развитие новой русской культуры.
МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА
Прогресс техники происходил в средние века очень медленно, рутинное состояние техники, как отмечал В. И. Ленин, является характерной особенностью феодальной экономики[41]. Тем не менее определенные сдвиги в этом отношении происходили от столетия к столетию и могут быть отмечены для каждого периода.
Наиболее застойной была техника сельскохозяйственного производства. Веками здесь сохранялись прежние орудия труда, да в условиях крепостного хозяйства не создавалось и необходимого простора для подъема производительных сил в крестьянском хозяйстве. Как и прежде, в сельском хозяйстве XV— XVI вв. употреблялась «суковатка», разрыхлявшая почву (применялась в конной упряжи), но постепенно ее вытесняла известная и раньше двузубая соха с железными наконечниками, а также деревянный плуг. По-прежнему применяли в сельском хозяйстве бороны, косы, серпы, грабли.
Более заметно прогрессировала техника ремесленного производства, хотя и здесь темпы движения были весьма медленными, поскольку средневековое ремесло базировалось на ручном труде и работало преимущественно на заказ, а не на рынок.
В XVI в. русские мастера научились делать глубокие буровые скважины (свыше 100 м) для добычи соли. Появились более сложные домницы вместо сыродутных горнов для выплавки железа из руды. Заметно выросла обработка металлов. Это сказалось в увеличении ремесленных специальностей. Известны десятки специальностей мастеров по обработке железа — кузнецы, гвоздочники, ножевники, сабельники, стрельники, брон-ники, кольчужники, скобочники, лемешники, подковщики, секир-ники, сковородники, забойники, молотники, угольники, замочники, самопальники, ствольники. В XVI в. уже употреблялись механические молоты — «самоковы», приводившиеся в движение водой.
С конца XV в. большое развитие стало получать литейное дело, тесно связанное с обеспечением военных потребностей. Уже в 80-х гг. XV в. был организован государственный Пушечный двор в Москве на реке Неглинной. До нас дошла пушка, отлитая мастером Яковом в 1488 г. (это самая древняя из сохранившихся русских пушек). Известны и ученики Якова — мастера Ваня и Васюк. После 1505 г. в Москву уже не приезжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль. Мастера умели делать необходимые сплавы из меди, олова и цинка. В конце XVI в. на московском Пушечном дворе отлита знаменитая «царь-пушка», стоящая ныне в Московском Кремле. Эта огромная пушка весит 40 тонн и имеет диаметр канала ствола 89 см. Установлено, что, вопреки распространенному представлению о боевой непригодности «царь-пушки», она могла стрелять. Богато украшенная различными орнаментами и изображениями (среди них — сидящий на коне царь Федор Иванович), «царь-пушка» Андрея Чохова является одним из самых замечательных памятников русского литейного мастерства XVI в. В Москве существовало также производство «зелья» — пороха.
Развитие денежной системы Российского государства обусловило совершенствование приемов чеканки монет, производившейся на специальных Денежных дворах.
Потребности государственного двора и феодальной знати стимулировали развитие ювелирного дела. В XVI в. в русских городах работало много мастеров-серебряников (в Новгороде их было, например, 222 человека). Ряд серебряников на торгу в Пскове насчитывал 140 лавок. Известны многочисленные поделки мастеров-ювелиров XVI в., являющиеся произведениями большого технического умения и художественного мастерства,— различные культовые и бытовые предметы, оклады книг и т. п. Заметно прогрессировало искусство резьбы по кости и дереву.
Большое развитие получили гончарное ремесло, различные виды обработки дерева. Во второй половине XVI в. была предпринята попытка организовать производство бумаги (бумажная мельница в Москве).
В середине XVI в. в Москве была создана специальная Оружейная палата, сосредоточившая хранение и производство дорогого оружия, драгоценной утвари, царских регалий и т. п. предметов.
Дальнейшее развитие получила строительная техника. Возродилось утраченное после монголо-татарского вторжения производство кирпича, центром которого стала Москва. Русские мастера конца XV—XVI в. построили ряд крупнейших крепостных сооружений. В первую очередь выделяются из них Московский Кремль выстроенный из кирпича в конце XV в., многоярусные башни Псковского и Новгородского кремлей начала XV в. В 30-х гг. в Москве был построен Китай-город, в 40—50-х гг. было осуществлено строительство каменных кремлей в Серпухове, Коломне и других городах. В конце XVI в. были построены Белый город в Москве, каменные кремли в Астрахани, Казани, Смоленске. Выдающимся мастером крепостных сооружений конца XVI в. был Федор Конь (Савельев), который построил Смоленский кремль, прозванный за красоту «ожерельем земли Русской». Каменное строительство в XVI в. приобрело широкий размах не только при сооружении крепостей, но и при возведении многочисленных и крупных по масштабам каменных зданий. Русские мастера сооружали постройки большой высоты, умело рассчитывая прочность стен. Достижением строительной техники явилось возведение в 1532 г. церкви Вознесения в Коломенском под Москвой высотой 58 м. Сложную задачу поддержания сводов здания строители решили за счет увеличения толщины стен нижней части, в значительной степени поглотивших интерьер (до двух третей площади). Тот же прием был применен при строительстве центральной части храма Василия Блаженного (Покровского собора) на Красной площади в Москве высотой 47 м. Следует отметить, что русские мастера в этом отношении справлялись со своей задачей не менее успешно, чем их западноевропейские собратья, возводившие постройки примерно такой же высоты (Амьен — 42 м, Нотр-Дам — 69 м).
В связи с расширением каменного строительства был введен единый размер кирпича, производившегося на государевых заводах и имевшего клеймо (государственный герб). В качестве декоративного материала стали применять терракотовые изразцы. Преобладающим, однако, оставалось по-прежнему деревянное строительство. К XVI в. относится складывание тех типичных конструкций деревянных жилых сооружений, которые устойчиво держались потом в России на протяжении столетий. Крестьянские жилища получили так называемую «трехкаморную связь», т. е. состояли из избы с клетью (горницей) и соединявшими их холодными сенями с выходом наружу, покрывались двухскатной крышей. Помимо избы, в крестьянском дворе обычно имелись житница для хранения зерна, один-два хлева для скота, сенник, баня (мыльня), иногда также риги, овины, сараи, хотя последние чаще всего ставились вне дворов, на поле. Постройки ставились на высоких подклетях — до 12 рядов бревен, в то время как сами избы возвышались на 20—25 рядов бревен, а хозяйственные постройки на 12—17 рядов. Длина изб составляла 4—5 м. Но и в городе, и в деревне были заметные отклонения от этих размеров в ту и другую сторону, а также по количеству построек во дворах, что было обусловлено процессом имущественной дифференциации. В городах уже с конца XV в. стали появляться каменные дома, принадлежавшие боярству, высшему духовенству и крупному купечеству. В Москве одной из первых таких построек во второй половине XV в. явились палаты купца Таракана, о строительстве которых особо сообщается в летописи.
Тогда же, в XVI столетии, сложился своеобразный русский крестьянский костюм — понева и сарафан у женщин, косоворотка с разрезом на левой стороне у мужчин, кокошник у женщин, валенка у мужчин (головные уборы).
Наиболее распространенной пищей в XVI в. были капустные щи, гречневая, овсяная, гороховая каши, печеная и пареная репа, рыба, овсяный кисель, по праздникам — пироги с начинкой, блины, яйца, икра, осетрина, пиво, меды.
Шестнадцатый век был тем временем, когда оформились и укрепились многие специфические черты быта русской народности.
УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО
Как и в отношении предшествующего периода, судить о развитии народного творчества мы можем лишь на основании позднейших записей фольклора, отражения произведений народного творчества в некоторых литературных памятниках того времени, а также немногих прямых указаний на различные формы народной культуры того времени, содержащиеся в источниках.
Так, в некоторых летописях и произведениях церковников мы встречаем упоминания о народных празднествах, с которыми решительно, но довольно безуспешно боролась церковь. Скоморохи, гусляры с ненавистью назывались митрополитом Даниилом «глумотворцами» — народное искусство носило антифеодальный и антицерковный характер. К сожалению, в нашем распоряжении имеется немного прямых свидетельств об устном народном творчестве того времени.
Видимо, в XVI в. стал складываться цикл сказаний и песен, связанных с укреплением Российского государства, с деятельностью царя Ивана Грозного. Такова, например, сказка о Барме-Ярыжке — простом человеке, добывшем из «Вавилона-града» знаки царского достоинства для Ивана Грозного. Ряд песен возник в связи со взятием Казани. В этих песнях интересно прославление русских пушкарей, взорвавших стены под Казанью. Песня о Кострюке посвящена женитьбе Ивана Грозного на Марии Темрюковне. В этой песне рассказывается, между прочим, и о том, как простой русский человек победил иноземного князя Кострюка, хваставшегося своей силой, Образ Грозного в народном творчестве выглядит весьма противоречиво, как противоречивы были и его реальные исторические деяния. С одной стороны, народные песни прославляют борьбу Грозного с иноземными врагами и боярами, с другой — осуждают за его жестокость.
В этом отношении интересна, например, песня огневе Ивана Грозного на сына, бывшая очень популярной. Сюжет этой песни вымышлен. Песня рассказывает о том, как происходил пир у царя, на котором Иван говорил о своем воцарении в результате победы над Казанью и обличал боярскую измену. В ответ один из участников пира говорит царю: «Не вывести тебе изменушки до веку, сидит супротивник супротив тебя, он пьет и ест с одного блюда, цветное платье носит с одного плеча». Царем овладевает приступ гнева: «Тут не мутное око помутилося, его царское сердце разгорелося», царь требует от сына рассказать о том, кто изменник. Царевич Иван напоминает о недавнем походе, когда был разгромлен Новгород: «которыми улицами ты ехал, батюшка, теми улицами кура не пила; и которыми ехал Малюта Скурлатович, и теми улицами кура не пила». Изменником царю оказывается другой царевич,- Федор, который щадил новгородцев, послал вперед гонцов, «чтобы мужики новогородскии по погребам они бы охилялися, а железными досками задвигалися. Он казнил чисто — не начисто». Царевич Федор отвечает, что измена гнездится в самом дворце, за что царь отправляет его на казнь. Народная песня определенно сочувствует безвинным жертвам царского гнева, причем характерно, что речь идет тут не о боярстве, а о простых людях и царевиче, пытавшемся спасти их. Народ осуждал жестокость Грозного по отношению к простым «мужикам новогородским», «старым и малым». Резко отрицательно изображен «Малюта злодей Скурлатович», «Малюта враг», жестоким палачом выступает в сцене казни сына и сам царь Грозный, требующий, чтобы ему показали отрубленную голову. Далее песня рассказывает о глубоком раскаянии Грозного, которое выливается в гнев на бояр за то, что они не удержали его от казни сына. Однако оказывается, что царевич был спасен Никитой Романовым, который и получает за это вотчину, «чтобы не было в ней иску», чтобы «ктой уйдет в Микитину вотчину, тому бог спасет и царь вины простит». Здесь выражена мечта народа о том, чтобы прекратился тот самый сыск беглых крестьян, который стал получать распространение во второй половине XVI в. с развитием закрепощения, чтобы было место, где можно спастись от опричников, бесцеремонно захватывавших и свозивших в свои владения крестьян. Тема антифеодального протеста отчетливо звучит в песне.
Другая песня — об Иване Грозном и разбойниках — рассказывает о том, как простой человек, «добрый молодец», повстречался с разбойниками, попросил у них денег, а когда ему отказали, то побил разбойников и отобрал их добычу — монастырскую казну. Добытые деньги добрый молодец раздал народу в кабаке, но был пойман по обвинению в грабеже церковного имущества. Судил молодца сам Грозный, вынесший неожиданный приговор — оправдать обвиняемого и заплатить ему за «бесчестье» сорок тысяч рублей. Здесь сказалась явная идеализация образа Грозного, наивная народная вера в «справедливого», «доброго» царя. Эти же настроения видны в песнях, рассказывающих о встречах казаков с Грозным, о плаче над гробом Ивана Грозного и др. При всем этом социальная тематика звучит в народных песнях XVI в. отчетливо и последовательно. Сама идеализация образа царя неразрывно связывается со стремлением народа избавиться от становящегося все более тяжелым положения под гнетом феодальных землевладельцев и государства. Развитие социальной, в своей тенденции — антифеодальной, тематики составляет особенность устного народного творчества XVI в., в особенности второй его половины. Характерна в этом отношении былина о Вавиле и скоморохах, которые борются против «царя Собаки».
Тема борьбы с внешними врагами, прославления мужества и сметки русских людей продолжала занимать одно из центральных мест в устном народном творчестве. Несмотря на ликвидацию Золотой орды, в XVI в. продолжалась упорная борьба против нашествий с Востока, и эта важнейшая сторона исторической жизни, естественно, находила отклик и в народном творчестве. Подвергались в этой связи своеобразной переработке и былины киевского цикла, когда воедино сливались рассказы о борьбе с половцами и монголами. Вместо «Калина царя» теперь в посвященных ему песнях появился Мамай, древнерусские богатыри оказались борцами против монголо-татарского ига. В «Сказании о киевских богатырях», возникшем во второй половине XVI или в начале XVII в., Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович действуют вместе с дворянином Залешанином и другими «Владимировыми» богатырями, отправляются в Царьград, который по описанию весьма похож на Казань, а затем побеждают татарских и царьградских богатырей. Но не только традиционные образы богатырей народ связывал в своем творчестве с борьбой против завоевателей: встречаются песни, в которых сливаются рассказы о взятии Казани (событие крупнейшего значения для России середины XVI в.) и о подвигах Ермака Тимофеевича, в результате чего народный герой Ермак оказывается в числе помощников Ивана Грозного при взятии Казани. «Былины — это история, рассказанная самим народом,— писал Б. Д. Греков.— Тут могут быть неточности в хронологии, в терминах, тут могут быть фактические ошибки... но оценка событий здесь всегда верна и не может быть иной, поскольку народ был не простым свидетелем событий, а субъектом истории, непосредственно творившим эти события»[42]. Связывая образ Ермака со взятием Казани, народ тем самым оценивал падение Казанского ханства как подвиг народа, олицетворявшегося богатырем того времени — Ермаком Тимофеевичем.
Нашла отклик в народном творчестве и героическая оборона Пскова, причем интересно, что она связана опять-таки с борьбой против «царя Крымского». В народном сознании главным врагом были Крымское и Казанское ханства, откуда совершались опустошительные набеги на Русскую землю, и все другие враги Российского государства связывались именно с татарскими ханами. Впрочем, такая связь имела и реальное историческое основание: набег Девлет-Гирея на Москву во время Ливонской войны был результатом сговора между Речью Посполитой и Крымским ханством.
Демократические, и патриотические идеи устного народного творчества оказали большое воздействие на дальнейшее прогрессивное развитие русской культуры рассматриваемого периода.
ГРАМОТНОСТЬ И ПИСЬМЕННОСТЬ
В условиях образования единого государства потребности в грамотных людях значительно возросли. Это было связано с развитием феодального хозяйства, ремесла, торговли, а в особенности — с развитием аппарата власти, международных отношений и укреплением церкви. Правительство, например, проявляло особую озабоченность тем, чтобы были подобраны грамотные люди для новых губных учреждений (органов местного управления). На Стоглавом соборе 1551 г. было принято решение: «в царствующем граде Москве и по всем градом... у священников, у дьяконов и у дьячков учинити в домех училище, чтобы священники и дьяконы и все православные христиане в коемжде граде предавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма». Надо иметь в виду, что в то время даже среди духовенства было много неграмотных людей. Но постановление собора 1551 г. не было осуществлено. Обучение грамоте проводилось в XVI в. по-прежнему в домашних условиях. Учили обычно люди духовного сословия, но были и светские «мастера грамоты». Учеников заставляли сначала выучивать наизусть, тексты книг, а потом разбирали значение букв и слогов. Такое обучение продолжалось около двух лет и за него полагалось «мастеру принести каша да гривна денег». Гривна денег была немалой суммой, и обучение было доступно, конечно, лишь детям состоятельных родителей. Затем начиналось обучение письму. Обучали также сложению и вычитанию, наизусть выучивали числа до тысячи. В качестве учебных пособий служили богослужебные книги. Во второй половине столетия появились специальные грамматики («Беседа о учении грамоте, что есть грамота и что ея строение, и чего рада составися таковое учение, и что от нея приобретение, и что прежде всего учитися подобает», «Сказание граматичным степенем, до колика степеней азбучный слог доходит») и арифметики («Книга, рекома по-гречески Арифметика, а по-немецки Алгоризма, а по-русски цыфирная счетная мудрость»).
Рукописных книг в XVI в. стало значительно больше, хотя «книжное списание» оставалось нелегким трудом. Один писец, занимавшийся «писанием коленным» (т. е. держа рукопись на коленях), просил читателей извинить его за ошибки, которые он допустил, «ли дремля, ли со другом глаголя». Книга, величиной в 380 листов, была переписана им за два месяца и пять дней. Недаром в книгах того времени встречаются такого рода записи писца: «Как рад заяц, тенета избегши, то так рад писец, останош-ную (последнюю) строку исписав». Книги переписывали не только духовные, но и светские лица. В одном сборнике «слов» и поучений конца XVI в. имеется запись: «А писал книгу сию... раб божий Володимер Иосифов сын Казанец, астраханский пушкарь». Имеются сведения о существовании в это время профессиональных торговцев книгами, «книжников». Книга была большой ценностью, она нередко являлась вкладом в монастырь «по душе», а то и военным трофеем. В XVI в. таким путем распространились из Литвы пользовавшиеся большой популярностью сборники различных сведений о природе — «Шестодневы», которые собирались во время военных действий русскими войсками. В 1600 г.\ одна небольшая книга, написанная на 135 листах, была выменена, как об этом сообщает запись в книге, «на самопал, да на саблю, да на сукно черное, да на завесу простую». Обычно в конце книг писались заклинания, предостерегавшие от кражи или подмены.
Широкое распространение письменности привело к вытеснению в XVI в. пергамена, хотя он употреблялся еще в некоторых случаях (например, для написания царских грамот). Теперь основным материалом для письма стала бумага, которую привозили из Италии, Франции, германских государств, Польши. Каждый сорт бумаги имел специфические водяные знаки (например, изображение, перчатки, ножниц и т. п.— на итальянской бумаге, розеток, гербов городов, имен владельцев бумажных фабрик и т. п.— на французской бумаге, вепрей, быков, орлов и т. п.— на немецкой бумаге и т. д.). Эти знаки помогают ученым определять время возникновения того или иного памятника письменности. Была сделана попытка завести бумажное дело и в России, но бумажная мельница, построенная на реке Уче под Москвой, просуществовала недолго.
Рукописные тексты составляли листы, свитки, тетради, книги. В государственном делопроизводстве получили распространение «столбцы». Отдельные листы текста одного и того же дела склеивались своими верхними и нижними частями в последовательном порядке и получалась длинная бумажная лента — «столбец», достигавшая иногда огромных размеров.
Текст на таком «столбце» писался только с одной стороны. Хранили «столбец» в свернутом виде, так что для того чтобы прочитать текст или найти нужное место, «столбец» следовало разворачивать, что затрудняло чтение. Чтобы исключить изъятие или подмену листов «стобца» писцы (дьяки или подъячие) на местах склеек («сставов») ставили свои подписи («скрепы») таким образом, чтобы роспись по буквам, слогам, словам растягивалась по нескольким склейкам. Для хранения «столбцов» делали специальные лари.
Как и прежде, писали чернилами, а также киноварью и растворенными золотом и серебром, что применялось для украшения текстов. Многие рукописные книги обильно украшались миниатюрами, заставками. Большого искусства достигло переплетное дело.
В графике письма происходили в XVI в. изменения, наметившиеся уже в предшествующий период. Теперь окончательно стала господствовать скоропись, вытесняя полуустав не только в канцелярских документах, но и при переписке литературных и богослужебных произведений.
Интересно распространение тайнописи, которая применялась для шифровки дипломатической переписки, а также для записей еретических мыслей. Иногда в качестве тайнописи употреблялась малоизвестная глаголическая азбука, или пермская азбука, составленная в XV в. Кроме того, применялась литорея — система замены одних букв другими; использовалось буквенное обозначение цифр для обратной зашифровки: назывались цифры, которые должны были в комбинации дать число, обозначаемое соответствующей буквой, и эту букву следовало читать вместо названной комбинации цифр (например, написано «дващи два со единим», это значит 2 • 2+1=5; цифра 5 писалась «е», поэтому вместо «дващи два со единим» надо было читать «е» и т. п.). Таким образом зашифровал свое имя один из видных еретиков конца XV в. Федор Курицын[43].
В 30—40-х гг. XVI в. отмечается появление нового стиля украшений в рукописях, который впоследствии, с появлением печатных книг, получает название «старопечатного» орнамента. Элементы этого стиля в виде клейм (узорных рамок) имеются уже внутри заставок геометрического типа. Одной из особенностей этого стиля было применение штриховки, чем достигалась объемность формы.
К середине XVI в. изготовление рукописных книг уже не удовлетворяло возраставшим потребностям в книгах. Укрепление централизованной власти, важнейший этап которого наступил с воцарением Ивана IV Грозного, было тесно связано с усилением идеологической деятельности церкви.
НАЧАЛО КНИГОПЕЧАТАНИЯ
Необходимость унификации, исправления и широкого распространения церковных книг побудила Ивана IV обратиться к митрополиту Макарию с предложением об организации в России книгопечатания. Митрополит «зело возрадовася» этому и принял активное участие в организации печатного дела. Начало книгопечатания не случайно относится к середине 50-х гг. XVI в., т. е. именно к тому времени, когда Иван IV начал осуществление широкого круга централизаторйких мероприятий, захвативших и церковь, и когда церковные соборы специально занимались вопросами борьбы с еретиками. «Книгопечатание призвано было служить укреплявшемуся самодержавию в его борьбе с попытками вольнодумного толкования церковных текстов. А это вольнодумное толкование было отражением новых идей и классовой борьбы. Недаром же впоследствии к нему прибегнул новый «еретик»— Феодосии Косой, говоривший о равенстве всех людей. Таких же взглядов в какой-то мере держался и Матвей Башкин, отпустивший своих холопов на свободу. Свои взгляды он обосновывал Апостолом, который весь «извозчил», покрыл воском, отмечая соответствующие места»[44].
Таким образом, организация книгопечатания в XVI в. была обусловлена государственными потребностями, служила определенным политическим целям и явилась отражением нового этапа развития Российского государства.
Работами советских исследователей установлено, что начало книгопечатания в России относится к 1553 г. Косвенные данные в этом отношении нашли теперь точное подтверждение в прямой записи, обнаруженной М. Н. Тихомировым в «Тотемском летописце» («1553. Начатся печатания книг в Москве, при митрополите московском Макарии»). В течение десяти последующих лет в Москве было напечатано девять книг. Первые издания печати не только не имеют обозначения года их выхода, но они и анонимны, т. е. без указания издателей и места издания. Иссл