Этносы и нации, этнические и национальные идентичности: методологические проблемы региональных исследований

В региональных научных исследованиях понятия этноса и нации, этнической и национальной идентичности являются полисемантическими: в условиях мультипарадигмальности им приписывают различные значения и смыслы. В настоящее время существует самые различные подходы к определению таких понятий, как этнос, культура и цивилизация. Рассмотрим некоторые из этих подходов. Одно из первых научных определений этноса принадлежит М. Веберу, считавшему, что этнос представляет собой социальную группу, представители которой обладают верой в их общее происхождение по причине схожести фи­зического облика и обычаев или е общей памяти о колониза­ции и миграции.

В западной науке в понимании сущности этноса и его происхождения первоначально доминировали взгляды примордиалистов, в которых этнос рассматривался как особая социоприродная или социально-историческая общность людей. При этом в примордиализме, можно выделить два течения – социо-биологическое и эволюционно-историческое. В рамках социо-биологического течения этнос – это, прежде всего, биологическое сообщество индивидов, основу которого изначально составляли кровно-родственные связи. В рамках эволюционно-исторического течения этнос – это в первую очередь социальная группа с особым языком, культурой, традициями, обычаями и исторически сложившейся территорией проживания.

Взгляды примордиалистов получили распространение также и в отечественной науке, в которой в 80–90-х гг. прошлого века стало широко использоваться понятие этноса. При этом к представителям социобиологического направления можно отнести Л.Н. Гумилева, взгляды которого, не получившие официального признания, были широко известны в то время в академической среде. Ученый рассматривал этнос как биосферное явление и социоприродную общность. Появление этноса он связывал с «пассионарным толчком», проистекавшим из «энергии биосферы», а дальнейшее его развитие – с психобиологическими характеристиками пассионарности и формами адап­тации к окружающей природной среде. Л.Н. Гумилев считал, что этносы различаются между собой, прежде всего, «неповторимыми стереотипами поведения», обусловленными биоло­го-географическими факторами[44].

Представителем эволюционно-исторического течения, считавшееся тогда официальным, был академик Ю.В. Бромлей, который рассматривал этнос как исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую многопоколенную «совокупность людей, об­ладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными осо­бенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании (этнониме)»[45].

В настоящее время в понимании сущности этноса и его происхождения первоначально широкое распространение получили взгляды конструктивистов. Критикуя примордиализм, они считают, что такие идентификационные признаки, как язык, культура, традиции, обычаи, территория, самосознание, стереотипы поведения, не являются исключительно этническими, а могут принадлежать и другим социальным группам. В связи с этим в рамках конструктивизма этнос рассматривается, прежде всего, как социальный конструкт, создаваемый этнической элитой и навязываемый членам этнического сообщества с целью их социальной мобилизации на коллективные действия. Этот конструкт, или «навязываемая социальность», базируется в первую очередь на представлениях об общем происхождении и историческом прошлом этнического сообщества, единой культуре и естественных связях между его членами.

В целом можно сделать вывод о том, что в современной этнологии отсутствуют общепринятые подходы в трактовке такого сложного социального явления, как этнос. В научно-исследовательских практика под понятие «этнос» часто подводятся то биологические, то культурные, то лингвистические, а иногда и политические основания. В этом проявляется стремление к операционализации понятия этноса, которому приписываются значения в зависимости от того или иного класса исследовательских задач. В связи с этим в этнологии утверждается точка зре­ния, согласно которой в исследовательской практике надо стремиться не к четким дефинициям, адекватно характеризующим этнос, а к описанию его струк­турообразующих основ. В качестве такой главной струк­турообразующей основой обычно рассматривается уникальная культура, обеспечивающая целостность эт­носа как устойчивого образования. На этой основе формируется этническое самосознание, которые проявляются в устойчивых сте­реотипах восприятия и понимания действительности, а также в соответствующих стереотипах поведения. При этом исследователи отмечают, что в культуре каждого этноса есть культурное ядро, или этническая константа, выступающая источником формирования этнической картины мира.

В связи с этим одни исследователи под этносом подразумевают группу людей, имеющую общее название, культуру, историческую па­мятью, географическую территорию проживания, а так­же демонстрирующую чувство социальной солидарности. Другие исследователи рассматривают этнос как социальную общность, с присущими ей уникальными культурными моделями, обусловливающими социальную активность людей в обществе, в том числе и условиях его социокультурных трансформаций.

Кроме культурной модели, типичной для всего этноса, выделяют также субэтнические коммуникативные и поведенческие модели, присущие различным группам внутри этноса. Такая структура этноса позволяет регулировать взаимоотношения между этими группами внутри этноса, даже если эти группы противостоят друг другу, способствует поддержанию стабильности этноса и определят поведение различных его групп в кризисные эпохи.

Конструктивизм и примордиализм различаются также разным пониманием этничности. В региональных исследованиях очень часто этничность используется как синоним этнической идентичности. Однако в специальной литературе эти взаимосвязанные между понятия различаются. В этой литературе этничность рассматривается как свойство этнического сообщества, содержание которого обусловлено, прежде всего, разными подходами в понимании этноса.

В примордиализме этничность рассматривается в качестве врожденной и неизменной, замешенной на «крови» и «почве» сущности всех членов реально существующей этнической общности. Поэтом примордиалисты трактуют этничность как такое свойство, которое присуще всем тем, кто является членом этого этнического сообщества, в том числе имеющего общее происхождение и историю и обладающее особой культурой и поведением. Примордиализм по образному выражению М. Бэнкса, помещает этничность в сердце человека[46].

Конструктивизм помещает этничность не в сердце, а голове человека. В этом смысле этничность трактуется как феномен этнического сознания, выступающий формой социальной организации культурных различий. При этом конструктивисты подчеркивают, что этот феномен носит не природный, а искусственный характер. Он представляет собой конструкт в виде определенных знаний и оценок, в том числе мифологического характера. В частности, в рамках конструктивизма признаком этничности является, например, не общее происхождение этнической группы, а представление или миф об общей исторической судьбе ее членов. Этничность, как конструкт, навязанный этнической элитой массовому этническому сознанию, усиливает культурную исключительность и историческую значимость того или иного этнического сообщества.

Таким образом, конструктивисты рассматривают этничность как символическую конструкцию, консолидирующую этническую общность. Поэтому такие важнейшие характеристики этой общности, как язык, традиции, история, территория проживания наполняются символическим содержанием. Поэтому «родная речь», «единая семья», «героическое прошлое», «священная земля» – все это символическая система, позволяющая консолидировать этническую общность, одновременно выделяя ее из чужого этнического окружения, и порождая ощущение этноисторической непрерывности.

Таким образом, если в примордиализме природно заданная этничность носит естественный характер, то в конструктивизме она выступает как искусственный интеллектуальный конструкт.

В понимании этничности существует также такой подход, получивший названия инструменталистского, или мобилизационного, в рамках которого этничность рассматривается как социальный конструкт, навязанный этническому сообществу в качестве идеологического средства его мобилизации и достижения социальных интересов. При этом элита, создающая эти конструкты, достаточно произвольно выхватывает те или иные культурные черты, используемые в качестве этнических символов для солидаризации этнической общности и мобилизации ее членов.

Такая «разбуженная», или «возбужденная» этничность используется, прежде всего, в целях этнополитической мобилизации и распределения баланса доминирования и подчинения в межэтнических отношениях. Кроме того, инструменталисты рассматривают этничность как эффективное средство социального контроля, осуществления определенной идеологии, преодоления отчуждения, достижения комфортного состояния и социальной терапии.

В настоящее время исследователи обращают внимание на то, что различия между примордиализмом, с одной стороны, и инструментализмом и конструктивизмом, с другой, на самом деле отражают сложную природу этничности. Поэтому рассматривая примордиализм, инструменатлизм и конструктивизм как особого рода когнитивные стратегии, они предлагают при изучении этничности использовать оппозиционный подход, смысл которого состоит в выработке такой синтетической модели, которая позволила бы объединить примордиалистский, инструменталистский и конструктивизм варианты. Согласно оппозиционный подходу, одной из характеристик этничности является вера индивида в свою личную связь с определенными этническими символами или, более точно, с тем, что эти символы означают, или этнокультурными артефактами. Другой характерной чертой этничности является ее связь с этноисторией, то есть такой интерпретацией исторических событий, которые важны для индивидов и всей этнической группы, хотя эта интерпретация может и не совпадать с той историей, которая была на самом деле. Иначе говоря, этноистория – это история в особом смысле: она предназначена для членов этнического сообщества,­ которые в нее верят. Наконец, третья характерная черта этничности заключается в том, что она строится на образе этнической группы самой себя, выраженном в системе символов, значимых для тех, кто отождествляет себя с этой группой.

Такой этнический образ, описываемый с помощью таких понятий, как «культура», «язык», «родная земля», «историческое прошлое», «черты характера», являющимися этнообъединяющими символами, лежит в основе мотивации определенной модели этнического поведения.

Важным понятием, которое используется в данной модели этничности, является «оппозиционный процесс», которое позволяет констатировать, что все устойчивые системы этнической идентичности являются результатом длительного противостояния (оппозиции) попыткам ассимилировать этнические группы в более крупных общностях. При этом исследователи подчеркивают, что форма, в которой осуществляется оппозиция, может варьироваться от открытого конфликта до скрытого проявления недовольства, но в любом случае константой остается устойчивое сопротивление этнической группы попытка присоединения или ассимиляции. При этом этничность выступает основой такого сопротивления.

В последние время в русле неоклассической модели регионального исследования также предпринимаются попытки в представлениях об этничности объединить примордиалистский, конструктивистский и инструменталистский подходы, поскольку различия между ними лишь отражают тройственную природу этничности. В рамках таких представлений этничность, рассматриваемая в качестве атрибута этнического сообщества, является собой своего рода «механизмом», с одной стороны, обеспечивающий взаимопонимание и взаимодействие внутри этого сообщества, с другой – служащий маркером этнических различий. В этом плане этничность является, во-первых, ресурсом консолидации или мобилизации этнического сообщества, во-вторых – основой этнических различий или источником этнической конфронтации. Это предполагает рассмотрение этничности как многоуровневого символического образования. Первый уровень включает этническую классификацию, являющуюся основанием этнической­ идентификации «мы» и «они». Второй уровень – эта область этнообразов, связанных с приписыванием этническим группам определенных культурных и статусных характеристик. Третий – это сфера этнической идеологии, представляющий этноцентристский взгляд на прошлое, настоящее и будущее этнической общности во взаимодействии с другими этническим группам.

В связи с этим при изучении этничности следует различать такие аспекты ее проявления, как атрибутивный и интеракционный. Атрибутивный аспект этничности заключается в проявлении существенных характеристик этнического сообщества, осознающего себя солидарной группой, придерживающейся общих традиций. К таким характеристикам, или атрибутам, конституирующим этническое сообщество как целостную социальную реальность исследователи обычно относят веру в общее происхождение (этногенез), историческая этнопамять (этноистория), язык (символический посредник), этнические паттерны (когнитивные конструкты), стереотипы поведения (конативные модели), самоназвание (этноним).

Этническое сообщество обычно не связано кровнородственными отношениями, поэтому представление об общем происхождение является, как правило, мифом, а не исторической действительностью. В основе этого мифа лежит вера членов этого сообщества в то, что оно является большой семьей, включающей многие поколения родственников. Поэтому миф об общности происхождения обычно находит выражение в метафорах «единой семьи» и «священной земли». Эти метафоры выражают, прежде всего, чувства принадлежности к этой «семье» и привязанности к исторической родине. Особое значение эти чувства приобретают в тех случаях, когда этническая группа оказалась рассеянной и лишенной своей исторической родины. В связи с этим жизненно важным становится желание вновь соединиться и вернуться на родину, к «священным местам». Вследствие этого привязанность этнического сообщества исторической родине носит, прежде всего, символический характер.

Существенной характеристикой этнического сообщества является историческая этнопамять как форма устной традиции, включающей различные этнические мифы и легенды, передаваемые из поколения в поколение. Историческая этнопамять, крайне селективная в выборе и трактовке исторических событий, является сильным ресурсом в межэтнических взаимодействиях, представляя свою этническую группу героической и толерантной, тогда как другие этнические группы часто изображаются порочными и агрессивными.

Атрибутивный аспект этничности проявляется в языке, как символическом посреднике, скрепляющем священные узы между поколениями, и как средстве создания эмоционально нагруженной этнической картины мира. К атрибутивным аспектам этничности относятся также этнические паттерны, своеобразные когнитивные призмы, сквозь которые члены этнической общности смотрят на окружающий мир с позиций этноцентризма, а также стереотипы этнического поведения, которым члены этнического сообщества следуют в повседневной жизни или этикетных социальных ситуациях. Важная роль в этническом сообществе отводится этнониму, или самоназванию, служащему средством идентификации этого сообщества другими этническими группами.

Интеракционный аспект проявления этничности связан с межэтническими взаимодействиями, в которых этничность выступает формой организации этнических различий. В этом плане интеракционный аспект проявления этничности, во-первых, отражает динамику межэтнических взаимодействий, во-вторых, указывает на наличие границ между «мы», «они», «чужие», в-третьих связывает традиции и современность.

Этничность носит также институциональный и эмоциональный характер. Институциональную основу этничности составляют традиции обычного права, неформальные правила и нормы, в том числе культурного и морального характера, обусловливающие взаимодействие внутри этнического сообщества и усваиваемые его членами в процессе этнической социализации. Кроме того, эти правила и нормы опираются на глубокие эмоциональные их связи с этнической общностью. Актуализация этничности является результатом внешнего воздействия, вызванного, например, угрозой этнической ассимиляции или наличием этнических неравенств, сопровождаемой политикой этнической дискриминации. Поэтому, как считают исследователи, этничность может усиливаться ослабевать в зависимости от характера межэтнических отношений.

Специалисты отмечают, что следует различать этничность и этническую идентичность. При этом одни исследователи, рассматривая в рамках конструктивистского подхода этничность как этническое самосознание, считают, что этническая идентичность, с одной стороны, уже этнического самосознания, являясь его когнитивно-мотивационным ядром. С другой стороны, этническая идентичность шире, так как включает в себя бессознательное. Поэтому этническая идентичность должна изучаться, во-первых, как основная характеристика этничности и, во-вторых, как этническое бессознательное, то есть ее «изнанка».

Другие исследователи полагают, что понятия этничности и этнической идентичности отражается различие между этнической культурой для «внутреннего» и «внешнего» пользования. Этническая культура для «внутреннего» пользования зачастую является непонятной для людей, находящихся вне ее. Поддерживая связи в этническом сообществе, она обеспечивает его консолидацию и устанавливает внутренние границы. Этническая культура для «внешнего» пользования наводит внешние границы, являющиеся результатом межэтнического взаимодействия. Она выступает своеобразным средством защиты в ситуации этнической конфликтогенности.

Некоторые исследователи полагают, что этничность, которая, в зависимости от того или иного подхода, может рассматриваться либо как примордиальная сущность этноса, либо как конструкт этнического сознания, позволяет этническому сообществу поддерживать свою целостность и сохранять отличия от других этносов. Этническую идентичность они рассматривают как результат самоидентификации человека с этнической группой, осуществляемой путем присвоения этничности.

В этом плане некоторые исследователи рассматривают этничность, выступающую символической основой этнической идентичности, как особую характеристику субъективности, состоящую в переживании человеком своей­ принадлежности к определенному этническому сообществу, с которым он себя идентифицирует. При этом этничность как основа этнической идентичности, во-первых, опирается на культурные символы этнической дифференциации и устанавливает соответствующие критерии включения индивидов в этническую общность. Во-вторых, этничность как основа этнической идентичности, базируясь на осознании членами этнической общности преемственности поколений, направлена в прошлое, оправдывая настоящее. Поэтому мифы об общем происхождении, метафоры «священной­ земли» и «единой семьи», являясь символическими структурами этничности как основы этнической идентичности, представляют собой не только форму ретроспективной интерпретации истории, но и служат обоснованием современных этноидеологий, оправдывающих этнополитические цели этнических групп.

В научном дискурсе широко обсуждается вопрос о соотношении понятий «этнос» и «нация». При этом одни исследователи считают, что различие между этносом и нацией не является принципиальным и существенным. Другие, наоборот, настаивают на значимости различения этноса и нации. По их мнению, этносы – это сообщества, находящиеся на догосударственной ступени общественного развития. Нации, имея, как правило, определенные этнические корни, представляют собой сообщества, созданные государством и усилием по­литической воли. Имея в виду разную роль государства в формировании нации, некоторые исследователи делят нации на «этни­ческие», как особые формы развития этносов, и «исторические», имеющие полиэтнический характер. Кроме того, в современном научном лексиконе существует понятие «потенциальная нация», обозначающее этническое сооб­щество, претендующее на государственный статус.

В настоящее время существуют различные представления о том, что такое нация. В связи с этим в резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы, принятой в 2003 г., отмечалось, что «до сих пор нет общеевропейского правового определения концепции “нация”»[47]. Более того, в рекомендации «О понятии “нация”», принятой ПАСЕ в 2006 г., подчеркивалось, что «дать единое определение понятию “нация” очень сложно, а может быть, и нереально». Это объяснялось тем, что «термин “нация” глубоко укоренился в культуре и истории народов и включает основополагающие элементы, определяющие их самобытность. Это понятие, кроме того, тесно связано с политическими идеологиями, которые эксплуатировали его, извратив его первоначальный смысл». В связи с этим Ассамблея констатировала, что в некоторых государствах понятие «нация» используется для «обозначения гражданства, которое представляет собой правовую связь между государством и индивидом, независимо от этнокультурного происхождения последнего, в то время как в некоторых других государствах это понятие используется для обозначения организованного сообщества, говорящего на определенном языке и характеризуемого набором идентичных культурно-исторических традиций, одинаковым восприятием своего прошлого, одинаковыми чаяниями в отношении настоящего и одинаковым видением своего будущего».

Ассамблея также отмечала, что «в рамках весьма сложного процесса формирования наций и рождения национальных государств современные европейские государства обрели свой законный статус, опираясь либо на гражданское понимание понятия “нация”, либо на культурное понимание понятия “нация”. Однако, несмотря на то, что в конституциях ряда государств до сих пор не проводится различия между двумя этими понятиями, общая тенденция эволюции национального государства заключается в том, что в зависимости от конкретных случаев оно трансформируется из чисто этнического или этноцентрического государства в гражданское государство, из чисто гражданского государства в многокультурное государство, в котором конкретные права признаются не только за физическими лицами, но и за культурными и национальными общинами»[48].

В отечественной литературе долгое время господствовало определение нации, данное И.В. Сталиным: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры, … достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией… Нация представляет сочетание всех признаков, взятых вместе»[49]. «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического скла­да, проявляющегося в области культуры». Некоторые исследователи считают, что определение этого понятия дол­жно включать в себя также, во-первых, указание на политический признак, связанный с нали­чие государства или стремлением к его обретению, либо восстановлению; во-вторых, расширение признаков в духовной сфере путем включения в их число особенностей не только психического склада, но и менталитета, а также национального самосознания. Для сформировавшихся наций это означает наличие «сво­ей» государственности, обычно на основе этнического большинства, но также двух и более этносов либо, наконец, территориальной автономии в пределах многонационального государства.

В региональных исследования понятие нации трактуется по-разному, исходя из существующих подходов в ее понимании. Сторонники примордиалистского подхода, подчеркивая этническую составляющую наций, рассматривают их в качестве сообществ, исторически складыва­ющихся на основе объективно существующих свойств биологического, геополи­тического или культурного характера и имеющих в силу этого особые национальные интересы. В силу этого национальные движе­ния и государства призваны выражать и учитывать инте­ресы наций.

Представители конструктивистского подхода, наоборот, считают, что нации создаются в результате деятельности либо национальных движений, либо деятельности государства. «Не национальные движения, – утверждает Э. Гэллнер, – порождаются интересами нации, а сами нации есть продукт нацио­нальных движений и национализмов»[50]. В связи с этим Б. Ан­дерсон считает, что нации являются «во­ображаемыми сообществами»[51]. Чтобы стать реальнос­тью, нация, как отмечают исследователи, должна быть построена либо государством, либо национальным движением на этнической основе. Этот процесс сводится к убеждению потенциальных членов предполагаемой нации, что они действительно составляют таковую. В случае успеха этой попытки социальной инженерии воображаемая нация стано­вится реальностью. Иными словами, являясь вооб­ражаемой общностью, нация, однако, становится ре­альной, если ее правильно вообразили.

В вязи с этим особую роль в процессе создания наций играет историческое знание, которое творит легенду о происхождении нации, получающую государ­ственную поддержку и внедряемую в систему всех ступеней образования. Государственная власть формирует национальные интересы, используя с этой целью определенные этнические, лингвистические, геополитические предпосыл­ки. При этом процесс реализации воображаемых наций легко за­бывается, когда нация уже создана и защищена обо­лочкой своего национального государства.

В рамках такого подхода некоторыми исследователями нация рассматривается как совокупность граждан государства, как народ, организованный в государство. Такая традиция идет от истоков французской революции, когда «нация» по мысленному значению была близка к «государству», а «принцип национальности» лежал в основе суверен­ного права народа на создание собственного государ­ства. Такие нации в научной литературе иногда называют политическими. В этом случае по­литическая нация как макрополитическое сообщество, живущее в едином политико-пра­вовом пространстве, является понятием нейтральным по отноше­нию к этническим и конфессиональным различиям, которые лишаются собственно полити­ческого статуса и приобретают сугубо социокультур­ное содержание.

В рамках релятивистского подхода[52], преодолевая крайности примордиалистских и конструктивистских трактовок понятия «нация», нации рассматриваются не изолированно друг от друга, а в контексте взаимных отноше­ний и взаимного восприятия, то есть в качестве взаиморефлектирующих целостностей. Поэтом с точки зрения представителей этого подхода нация и ее национальное самосознание становятся возмож­ными только, благодаря существованию других наций. В релятивистской интерпретации нации основное внимание уделяется, с одной стороны, национальному само­сознанию, проявляющемуся как уровнях идеологических конфронтации, исторического бытия, политики, так и на уровне повседневной жизни, и рефлективному восприятию других наций и этносов («потенциальных наций»). Важнейшим элементом национального самосознания является представление о национальных инте­ресах, которые, однако, являются не константами, с которыми необходимо считать­ся, а своего рода «переменные», проявляющиеся по-разному в различных социально-политических контекстах. Поэтому выявление содержания и направленности национальных инте­ресах – это задача идеоло­гии и политики.

В изучении проблематики, связанной с происхождением наций, существует несколько теоретических подходов. Один из них сложился под влиянием мыслителей Старого Света и практик нациестроительства в Западной Европе. В рамках этого подхода нация рассматривается как социальная или этническая общность с едиными национальными интересами и гражданскими ценностями, объединенная общей политической системой. В связи с этим в понимании нации можно выделить французскую традицию, в которой нация рассматривается как политическое и гражданское сообщество, и немецкую традицию, связанную с пониманием ее как этнонации, т.е. сообщества культурного происхождения.

Другой подход к пониманию нации связан с практикой нациестроительства в США как иммигрантском государстве, в котором отождествляются понятия американского народа и американской нации как политического сообщества, основанного на верности американскому государству, общности национальных интересов и приверженности американским ценностям, составляющим ядро политико-правовой культуры американского общества. Это делает Америку, как отмечают исследователи, лояльной к своим внутренним «другим» и нелояльной к «другим» внешним, позволяя американцам считать тех, кто отвергает американские ценности, анти-американцами. В связи с этим одни ученые считают, что в западноевропейском смысле слова «американская нация» сегодня не существует, как ранее не существовало и советской нации, поэтому американцы представляют собой не нацию, a народ. Другие исследователи полагают, американский народ можно отнести к идеологическим нациям наряду, например, с многонациональным советским народом. Американский народ как идеологическая нация базируется на общности национальных интересов, идее национальной исключительности, идеологических ценностях либертарианства и особой миссии в современном мире.

В целом можно выделить несколько идеальных типов нациестроительства в зависимости от особенностей социокультурных и исторических контекстов. Во-первых, это формирование моноэтнической нации, или нации-государства, основу которой составляет общность этнического происхождения, языка, религии, экономических интересов и политической системы. Во-вторых, это формирование полиэтнической политической нации на основе общности национальных (государственных) интересов и ценностей. В-третьих, это формирование полиэтнической гражданской нации, базирующейся на ценностях гражданского общества. В-четвертых, это формирование трансэтнической идеологической нации, основой которой является общность государственных интересов и идеологических ценностей. В-пятых, это формирование трансэтнической нации-цивилизации, основанной на общности цивилизационных ценностей и культурных кодов жизнедеятельности[53].

Одним из сложных в теоретическом отношении является вопрос об этнической и национальной идентичностях. При изучении этих идентичностей, как правило, используются «жесткие» концепции идентичности, возникшие в русле эссенциалистского подхода, или «мягкие» концепции идентичности, сложившиеся в русле конструктивистского подхода. В рамках «жестких» концепций индивиду или социальной группе приписывается неизменный набор идентификационных характеристик. В этом случае эссенциализм используется в качестве общего наименования аргументов, позиционирующих устойчивые сущностные источники идентичности. При этом предполагается, что эти источники носят «естественный» характер. Такая идентичность, которой можно обладать, в том числе неосознанно, является единственной и устойчивой, опирающейся на «сильные чувства» как основания идентификации.

В рамках «мягкие» концепций существует представление об идентичностях не как «неизменных сущностях, а как дискурсивных конструктах, относительных, подвижных и зависимых от социального контекста. «Мягкие» концепции оказали большое влияние на понимание коллективных идентичностей, которые стали рассматриваться как результат символической борьбы нарративов (когнитивных моделей) об этих идентичностях. Борьба нарративов коллективных идентичностей позволяют людям делать между ними выбор. В результате одни нарративы могут стать доминирующим, а другие будут вытеснены на периферию коллективного сознания. Однако изменение социального контекста может привести к диверсификации такого рода нарративов.

«Жесткие» и «мягкие» концепции в силу их теоретической односторонности являются методологически недостаточными для изучения такого сложного социального явления, как идентичность. Стремление к преодоление этой односторонности предполагает разработку многомерного методологического конструкта изучения идентичности как целостного социального явления. Разработка такого конструкта возможна в рамках неоклассической модели научного исследования, основой которого является принцип конструктивного реализма. Этот принцип, основанный на синтезе методологических установок эссенциалистского и конструктивистского подходов, выявлять как «естественные» так и «искусственные параметры идентичности в их взаимодействии.

С позиций конструктивного реализма идентичность, формируемая в процесс конструирования на основе культуры индивида или социальной общности, является результат, с одной стороны, информационного воздействия, с другой – актуализации тех или иных структур культуры.

При этом выделяются такие ее виды и источники формирования, как: 1) легитимирующая идентичность, которая вводится господствующими акторами для легитимации своего доминирования в обществе; 2) идентичность сопротивления, формируемая социальными акторами, находящимися в оппозиции; 3) проектная идентичность, создаваемая акторами, строящим новую идентичность, направленную на изменение их социального положения.

В целом при изучении этих идентичностей следует исходить из того, что, с одной стороны, идентичность – это тождественность человека с социальной группой, с другой стороны, идентичность – это самоотождествление членов определенной группы с самой группой. В первом случае речь идет о социальной идентичности индивида, во втором – о коллективной идентичности.

Социальная идентичность формируется в результате выбора индивидом определенной референтной группы («значимых других»), усвоения доминирующих в ней «картин мира», социальных норм, ценностей и установок, социальных ролей и моделей социального поведения. Соответственно в структуре социальной идентичности можно выделить: 1) когнитивные схемы, 2) аксеологические ориентации, 3) конативные стратегии. В связи с этим следует обратить внимание на то, что социальная идентичность – это не просто самоотождествление индивида с социальной группой, скорее, наоборот, такое самоотождествление является результатом интериоризации (усвоения) представлений, ценностей и установок, разделяемых всеми членами данной группы. В результате эти представления, ценности и установки становятся внутренним убеждением, а не внешним ограничением.

Социальная идентичность индивида возможна только при наличии следующих условий. Во-первых, надо, чтобы индивид сам рассматривал себя частью социальной группы и это демонстрировал в социальных действиях. Во-вторых, нужно, чтобы социальная группа была с этим согласна, и обнаруживала это согласие не только на словах, но и на практике. В-третьих, важно, чтобы это признавали представители других социальных групп. Если таких условий нет, то социальная идентичность индивида становится неполной и проблематичной.

Базовыми функциями социальной идентичности являются: 1) формирование тождественности с социальной группой, 2) наличие устойчивых и предсказуемых социальных взаимодействий, 3) ожидание взаимной поддержки и взаимопомощи, 4) возникновение чувства социальной защищенности, 5) создание условия самореализации, 6) появление возможности влияния на группу.

От социальной идентичности индивида следует отличать коллективную идентичность, возникающую в результате самоото<