Методологические проблемы региональных исследований

Методологические проблемы, связанные с изучением социального поведения обусловлены тем, что оно, становясь предметом различных дисциплинарных научно-исследовательских практик и научных парадигм, утрачивает целостный характер как социального явления. В настоящее время

социальное поведение является предметом пристального внимания исследователей, прежде всего, в рамках таких направлений, как социологический психологизм, социальная и когнитивная психология, прагматическая и фигуративная социология.

К основным разновидностям социологического психологизма относятся классический бихевиоризм и необихевиоризм. Представители классического бихевиоризма ­акцентируют внимание непосредственно наблюдаемом социальном поведении как ответной реакции человека в виде его конкретных действий на стимулы окружающей среды. При этом они исключают из теоретической схемы объяснения социального поведения человека все факты его сознания, сводя сложные поведенческие акты к элементарному набору его реакций. В связи с этим классические бихевиористы отвергают такие методы изучения социального поведения, как интроспекция, направленная на выяснение психических состояний и содержания сознания человека, и интерпретация, связанная с их истолкованием.

Представители необихевиоризма, стремясь выявить промежуточные звенья в бихевиористской модели социального поведения человека («стимул – реакция»), предложили включить в проблемное поле бихевиоризма систему промежуточных психических процессов («имманентных детерминант»), протекающих в интервале между стимулом и реакцией и определяющих поведение социальных акторов. При этом, отвергая идею об автономии внутренних факторов, обусловливающих социальное поведение людей, они утверждают, что поведение детерминируется и контролируется социальным окружением. В связи с этим необихевиористы рассматривают социальное поведение людей, с одной стороны, как их реакцию не столько на социальную ситуацию, сколько на социальное окружение, а с другой – как результат внутренних интенций, связанных с предвидением и оцениванием вероятных социальных последствий самого поведения в этом окружении.

В настоящее время одной из наиболее востребованных концепций социального поведения является теория детерминант, представители которой под детерминантами социального поведения понимают совокупность условий, факторов, предпосылок, свойств, определяющих средства и способы­ его реализации. В связи с этим они считают, что при изучении конкретного социального поведения должны быть вскрыты как его внешние, так и внутренние регуляторы (детерминанты). К внешним детерминантам они относят социальные, групповые, индивидуальные нормы и ценности культуры и субкультуры, предписывающие человеку определенный тип социального поведения в ­определенной ситуации. При этом подчеркивается, что содержание внешних детерминант не локализовано вне личности, которая их субъективирует. Внутренние детерминанты – это психологические особенности личности, ее ценностные ориентации и смыслы, установки, мотивы. Поэтому внутренние детерминанты носят не столько биологический характер, сколько являются результатом изменений, происходящих в индивиде в процессе социализации.

В рамках социальной психологии внимание исследователей акцентируется на взаимосвязи между поведением человека и социальной ситуацией. При этом особое значение в контексте взаимодействия личности и ситуации придается процессам мотивации как подготовительной стадии социального поведения человека, объясняемого как индивидуальными, так и ситуационными факторами. Процессы мотивации охватывают, прежде всего, побудительные аспекты ситуации, раскрывающиеся через эмоционально-когнитивное восприятие, с одной стороны, возможностей достижения определенных целей, с другой – привлекательности предвосхищаемых последствий действий, которая актуализирует в этой ситуации мотивы. Всякий единичный мотив включает определенный содержательный класс целей действия (желаемых его последствий), которые существуют в форме­ устойчивых и относительно постоянных ценностных диспозиций. Приписывая людям разную степень выраженности одних и тех же мотивов, исследователи объясняют последовательность социального поведения индивидов, которая определяется, с одной стороны, как согласованность социального поведения в разных социальных ситуациях и при повторении этих ситуаций во времени, а с другой – как устойчивое различие социального поведения разных людей в одних и тех же социальных ситуациях. В рамках социально-психологического подхода к пониманию социального поведения современные исследователи обращают внимание на необходимость различать такие его модели, основанные на рациональном выборе, которые являются результатом психических состояний человека, предшествующим его действиям и работающим незаметно для индивида.

Представители когнитивной психологии исходят из того, что социальное поведение человека определяется как воздействием на него условий внешней среды, так и его сознанием, прежде всего протекающими в нем познавательными процессами. При этом особое значение они придают «организации знания в памяти субъекта», считая, что знания человека структурированы в определенных понятийных схемах, в рамках которых он мыслит и действует. В связи с этим представители когнитивной психологии утверждают, что восприятие, мышление и другие познавательные процессы определяются, прежде всего, такими схемами, которые, однако, не являются неизменными и подвергаются определенным трансформациям.

Объяснение таким трансформациям дается в рамках теории когнитивного диссонанса, в которой он рассматривается как несоответствие между знанием субъекта о­ социальной реальности и новой информацией, противоречащей этому знанию. Такого рода информация может быть следствием информационного воздействия на индивида извне или результатом осмысления им своего социального опыта. Теория когнитивного диссонанса позволяет, с одной стороны, понять потребность индивидов в восстановлении когнитивного консонанса, то есть упорядоченного, однозначного восприятия социальной реальности, с другой – объяснить, почему люди, придерживающиеся противоположных взглядов, склонны интерпретировать одни и те же новости или фактический материал спорного характера совершенно по-разному.

В прагматической социологии для понимания и интерпретации социального поведения весьма значимы идеи, согласно которым существует тесная связь системы знаний, представлений и убеждений индивидов с коллективными формами их практической деятельности. Для прагматической социологии характерна установка, допускающая понимание индивидов как акторов, социальное поведение которых связано с интегрированием множественных эмпирических форм вовлеченности в социальный мир. Речь при этом идет о множественных способах «схватывания», оценивания­ окружающей социальной и предметной среды и творческого приспособления социальных акторов к ней.

В фигуративной социологии раскрывается специфика выбора индивидами моделей социального поведения. В этой социологии ключевой смысл несет понятие «фигурации», обозначающее создаваемые социальными акторами образы как конструкции социальной реальности, которые, связывая индивидов, образуют сети взаимозависимостей и модели социального поведения в диапазоне от солидарности до конфликта. Благодаря включенности в эту сеть каждый социальный актор осуществляет выбор модели социального поведения в пределах некоторых обозначенных рамок. Фигурации создают внутреннюю структуру личности (габитус) и реализуются в ее социальном поведении.

Таким образом, в современных научно-исследовательских практиках существуют различные представления о социальном поведении людей, обусловленные различными методологическими предпочтениями ученых. В целом в современном научном познании социальное поведение понимается как присущая человеку форма взаимодействия с окружающей социальной средой, опосредованного как ее структурой, так и феноменами сознания самого человека. Однако в конкретных научно-исследовательских практиках­ существуют различные представления о факторах социального поведения, обусловленные дисциплинарной и методологической спецификой его научного изучения.

Так, в зарубежных научно-исследовательских практиках в рамках системного подхода поведение человека рассматривается как результат взаимодействия индивидов в социетальных системах. При этом в рамках конфликтологического подхода особое внимание уделяется социальным противоречиям, неравенству, доминированию и угнетению в общественной жизни. В теории рационального выбора поведение индивида определяется как основанный на собственных интересах выбор эффективных способов достижения целей. Конструкционистский подход акцентирует внимание на том, как люди в процессе взаимодействия учатся понимать мир и свое место в нем. В рамках психодинамического подхода особое значение в изучении социального поведения человека придается таким внутренним факторам регуляции, как потребности, мотивы и эмоции. Теория развития фокусируется на том, как поведение человека изменяется на протяжении всей жизни. Социальный поведенческий подход предполагает изучение человеческого поведения через взаимодействие людей с окружающей их социальной средой. В рамках гуманистического подхода подчеркивается врожденная ценность­ индивида, свобода социальных действий и поиск смысла жизни. К этому подходу примыкает селф-концепция, в которой все аспекты мотивации социальной поведения так или иначе связаны с самой личностью, ее убеждениями, намерениями, нормами, ролями и их значениями. Согласно этой концепции, человек является активным актором, способным к дифференциальному отбору, обработке и оценке информации из окружающей среды, что и приводит к различиям в социальном поведении. В рамках селф-концепции различаются, во-первых, личное «я» – осознание особенностей характера, состояния и поведения личности; во-вторых, общественное «я» – осознание обобщенного взгляда на меня; в-третьих, коллективное «я» – осознание себя как части какого-либо коллектива, социальной группы. В рамках культурологического подхода в качестве основного фактора социального поведения рассматривается культура.

Некоторые исследователи выделяют не один, а несколько факторов социального поведения. В качестве таких факторов одни ученые называют психологические особенности индивидов, их убеждения и потребности, а также внешнюю среду, другие – когнитивные процессы, социальные­ условия и их изменения. В связи с этим в современных научно-исследовательских практиках можно выделить два альтернативных подхода к объяснению социального поведения: личностный и ситуационный. Сторонники первого подхода отмечают, что социальное поведение определяется индивидуальными чертами характера человека. Сторонники второго считают, что социальное поведение, во-первых, обусловлено социальной ситуацией, в которой находится человек, во-вторых, на социальное поведение оказывает субъективная интерпретация человеком социальной ситуации, сложившейся в контексте социальных взаимодействий, которая не является ни зеркальным отражением, ни продуктом ее конструирования, а представляет именно результат взаимодействия человеком с ситуацией.

В научной литературе утвердилось представление о том, что социальное поведение индивидов осуществляется на основе как внутренних, так и внешних регулятивов. Поэтому в изучении регулятивов социального поведения доминирует два подхода – диспозиционный и культурный. В научной литературе диспозиция трактуется как определенная личностная предрасположенность к восприятию социальной ситуации и сложившихся социальных условий деятельности, а также устойчивая склонность индивида к выбору той или иной формы социального поведения в этих условиях. Поэтому в рамках диспозиционного подхода акцент делается на изучении внутренних регулятивов социального поведения – установок, аттитюдов и ценностных ориентаций личности. При изучении установок как внутренних регулятивов социального поведения в настоящее время широко используется теория установки как устойчивой предрасположенности, готовности индивида к действию, ориентированному на социально значимый объект. Установка характеризует, прежде всего, внутреннее состояние готовности, направленность психической и поведенческой активности личности. Установка формируется в процессе жизнедеятельности субъекта и представляет собой неосознаваемое состояние, которое является предтечей того или иного социального действия и определяет его существование. Поэтому установка становится внутренним фактором, направляющим и определяющим содержание сознания индивида.

В рамках культурного подхода особое внимание уделяется изучению внешних регулятивов социального поведения: культурных традиций и норм социального поведения, функциональных в прошлом и помогающих выбирать инструментальные формы социального поведения в настоящем. Культурные традиции и социальные нормы, интериоризированные индивидом, составляют его субъективную культуру, влияющую на способы интерпретации социальной ситуации и выбор модели социального поведения. Важно при изучении чужих культурных традиций не оказаться в плену стереотипов собственной культуры.

В современных научно-исследовательских практиках социальное поведение в региональных социумах обычно рассматривается в контексте функционирования единой социальной системы и ее социальных институтов, действие которых происходит в соответствии с определенным набором социальных ролей, норм и санкций. В результате под социальным поведением понимается результат принятия (соблюдения) субъектом установленных в данном социуме ролевых требований и санкций за нестандартные действия, что обеспечивает предсказуемость социального поведения и необходимый уровень социального порядка. При этом выделяются самые различные факторы – детерминанты социального поведения как социально-психологического, культурного, так и социально-ситуационного характера.

Восприятие социального поведения как целостной социальной реальности предполагает разработку такого многомерного методологического конструкта регионального исследования, в котором преодолевается познавательная односторонность личностного и ситуационного, диспозиционного и культурного подходов. Поэтому в рамках такого­ конструкта социальное поведение рассматривается не как результат давления социальной ситуации или индивидуальных черт характера человека, его социальных ценностей, установок или культурной предрасположенности, а как следствие интерпретации им социальной ситуации и приписывания ей значений и смыслов в определенном социокультурном контексте.

Социальное поведение как определенный репертуар социальных действий представляет собой особый вид социальных практик, поэтому многомерный методологический конструкт междисциплинарного научного исследования моделей социального поведения базируется на синтезе некоторых идей, заложенных в современных теориях социальных практик. Прежде всего, речь идет структуралистско-конструктивистской теории П. Бурдье, в рамках которой социальные практики рассматриваются, с одной стороны, как реакции габитуса­ на социальные вызовы, создаваемые обществом со сложной социокультурной структурой, с другой – как проявление определенного типа габитуса, присущего социальной группе.

Согласно П. Бурдье, социальной практикой можно считать как целенаправленные действия по преобразованию социального мира, так и повседневные, рутинные поступки, не нуждающиеся в объяснении и зачастую представляющиеся внешнему наблюдателю бессмысленными или нелогичными. П. Бурдье также отмечал, что социальные практики имеют противоречивую структуру: с одной стороны, они детерминируются социальной средой, с другой – оказывают влияние на среду, изменяя ее структуру. Это находит выражение в том, что социальные структуры, как отмечал П. Бурдье, обусловливают практики и представления агентов, но агенты производят практики и тем самым воспроизводят или преобразуют структуры. При этом он отмечал, что объективные социальные структуры интериоризируются агентами в форме габитусов как системы устойчивых и переносимых диспозиций, предрасположенных­ функционировать в качестве принципов, порождающих и организующих социальные практики и представления. Габитус, существуя в форме схем восприятия, мыслей и действия и обнаруживая активное присутствие прошлого опыта, гарантирует «правильность» социальных практик и их постоянство во времени более надежно, чем все формальные правила и нормы. В связи с этим социальные практики, как подчеркивал П. Бурдье, являются порождениями габитуса, который, как приобретенная система порождающих схем, позволяет производить бесконечно большое число практик». При этом он подчеркивал, что габитус стремится порождать «разумные» способы поведения, идущие от «здравого смысла», допустимые и санкционированные в рамках определенного социального поля.

Таким образом, П. Бурдье с помощью понятия собственной практики как целесообразных действий и привычных поступков, не требующих объяснения, стремился снять в понимании социального поведения, обусловленного габитусом, дихотомию субъективного (осознанного и неосознанного) и объективного (социальных структур).

В рамках структурационистской концепции социальных практик Э. Гидденс обращает внимание на то, что большинство научных направлений придает особое значение живому, деятельному, активному и рефлексивному характеру социального поведения человека. В связи с этим он отмечает, что люди, несомненно, понимают, что они делают, и соответственно рефлексируют по поводу своих действий. Поэтому способность к рефлексии, свойственная людям как субъектам деятельности, как правило, постоянно вовлечена в поток повседневного поведения, демонстрируемого в контексте социальной активности. Однако при этом он отмечает, что механизмы рефлексии функционируют на дискурсивном уровне лишь отчасти. Поэтому большая часть того, что субъекты знают о своей деятельности и ее причинах поддерживается лишь на уровне практического сознания. Поэтому социальные практики у Э. Гидденса трактуются как рутины, или социальные действия, совершаемые привычным образом в ходе повседневного поведения. При этом в понимании рутины он особую роль отводит именно «практическому сознанию», включающему неявно выраженные представления индивидов о том, как следует вести себя в различных условиях социального окружения, которые, однако, не поддаются прямой логической операционализации и не могут быть выражены в дискурсивной форме. В связи с этим Э. Гидденс, признавая, что подсознательная мотивация есть существенная особенность и характерная черта социального поведения индивидов, отделяет бессознательное практическое сознание, огражденное барьерами, основанными на психологической репрессии, от разума, или дискурсивного сознания, включающего различные интерпретационные (объяснительные) схемы, а также рассуждения, совершаемые путем логических умозаключений.

Таким образом, теория Э. Гидденса показывает, что социальное поведение как действия и его социальный контекст в виде социальной структуры представляют собой единое целое. При этом структура, как считает Э. Гидденс, является посредником и продуктом социального поведения: социальная структура непрерывно организует социальное поведение, однако структуральные свойства социальных систем не существуют вне социального действия, а хронически подразумеваются в его производстве и воспроизводстве.

Синтез идей, заложенных в современных теориях социальных практик П. Бурдье и Э. Гидденса, позволяет рассматривать социальное поведение в рамках многомерного методологического конструкта регионального исследования как ответную реакцию людей на социальную ситуацию в виде определенных социальных действий, которые могут носить как осознанный, так и неосознанный характер. Социальное поведение как совокупность неосознанных действий можно отнести к традиционному, или нормативному, типу, зависящему от общепринятых культурных ценностей и норм, а социальное поведение как совокупность осознанных действий – к рациональному, или модальному, типу, статистически наиболее распространенному в обществе.

В современных научно-исследовательских практиках при объяснении или понимании социального поведения используются в основном парадигмы интересов, ценностей или ментальностей, которые, однако, не дают целостного представления о предпосылках поведения людей в обществе. Такое представление может дать рассмотрение социального поведения как реакции на социальную ситуацию,­ которая обусловлена его ментальной программой, сформировавшейся в контексте социокультурных коммуникаций.

Идея о том, что социальное поведение людей во многом зависит от их ментальных программ, принадлежит Г. Хофстеде, который рассматривает эти программы как образцы размышлений, чувств и действий[42]. При этом он выделяет три уровня ментальных программ, основой формирования которых являются культура и социальное окружение. На нижнем уровне находятся универсальные, схожие для всех индивидов программы, наследуемые­ генетически и являющиеся неотъемлемой частью человеческой природы. На среднем уровне – ментальные программы, характерные для конкретной группы индивидов, формирующиеся в результате социокультурного обучения в процессе взаимодействия внутри группы. На высшем уровне находятся ментальные программы, специфические для конкретных индивидов. При этом он отмечает, что хотя поведение человека во многом определяется ментальной программой, однако возможно отклонение от нее, неожиданное и нестандартное.

Ментальные программы среднего уровня, называемые Г. Хофстеде культурой, описываются им в рамках таких параметров, определяющих количественные характеристики культур, как: 1) ­дистанцированность власти: данный параметр связан с различной трактовкой фундаментальной проблемы человеческого неравенства; 2) избегание неопределенности: связано с уровнем общественного напряжения в ожидании неизвестного будущего; 3) индивидуализм / коллективизм: данный параметр связан с интеграцией индивидов в первичные группы; 4) маскулинность / фемининность: связаны с распределением эмоциональных ролей между мужчинами и женщинами; 5) долгосрочная / краткосрочная ориентированность: связаны с выбором фокуса внимания для действий человека: будущее, настоящее или прошлое; 6) потворство желаниям / сдержанность: связаны с удовлетворением базовых человеческих потребностей, относящихся к наслаждению жизнью, либо с самоконтролем.

Предложенная Г. Хофстеде концепция ментальных программ является достаточно эффективным методологическим средством кросс-культурных научных исследований. Однако для понимания ментальных программ, определяющих особенности социального поведения индивидов, составляющих различные социальные группы, необходимо выявить в первую очередь рефлексивные и нерефлексивные структуры этих программ, обусловливающих соответственно осознанное и неосознанное социальное поведение.

Многомерный методологический конструкт регионального исследования ментальных программ социального поведения базируется, прежде всего, на теоретических идеях личностных конструктов и культурных архетипов. Исходная идея теории личностных конструктов, разработанная в рамках когнитивно-психологического подхода к изучению социального поведения, базируется на принципе конструктивного альтернативизма, согласно которому люди по-разному осмысливают социальную ситуацию, исходя из понятийных схем или когнитивных моделей, которые получили название личностных конструктов. Благодаря этим конструктам, люди конструируют социальную ситуацию и в связи с этим предпринимают действия, позволяющие им альтернативно реагировать на нее. Согласно теории личностных конструктов, социальное поведение носит избирательный характер, заключающийся в том, что люди осознанно выбирают из ряда возможных наиболее оптимальные, с их точки зрения, варианты поведения в той или иной социальной ситуации. Это помогает им правильно вести себя в данной ситуации, предвидеть ее развитие и контролировать свои социальные действия.

В связи с этим представители неоинституционализма отмечают, что у всех индивидов формируются представления об окружающем их мире, и поэтому акторы действуют преднамеренно. Поэтому их социальное поведение во многом обусловлено убеждениями о том, как «работает окружающий их мир». Теория личностных конструктов в контексте современных неоинституциональных представлений дает возможность выявить рефлексивные структуры ментальных программ, определяющих осознанное социальное поведение людей.

Теория культурных архетипов, наоборот, ориентирует исследователей на понимание нерефлексивных структур ментальных программ. Культурные архетипы представляют собой совокупность архаических образов, нормативно-ценностных ориентаций и установок коллективного бессознательного, задающих образцы жизнедеятельности людей, «проросшие» через многовековые пласты культурных трансформаций, с величайшим трудом поддающиеся изменению и сохраняющие свое значение в нормативно-ценностном пространстве современных культур.

Характерными чертами культурных архетипов являются неосознанность и устойчивость. Обычно индивиды не рефлексируют по поводу собственных культурных архетипов, однако они дают о себе знать во всех сферах жизнедеятельности человека, и когда представляется ситуация, которая соответствует данному архетипу, то он активизируется, и развивает принудительность, которая, подобно силе инстинкта, прокладывает себе дорогу вопреки разуму и воле». Культурные архетипы, наполненные когнитивным, ценностным и конативным содержанием, являются символическими посредниками между социальной средой и социальным поведением, позволяющими регулировать социальные отношения путем понятного для конкретного сообщества способа определения ситуаций социального взаимодействия. В связи с этим культурные архетипы можно рассматривать в качестве коллективно-бессознательных духовных инвариантов жизнедеятельности людей, включающих в себя неосознанные предрасположенности к определенному образу социального поведения. При надо отметить, что архетипические образы не изобретаются, а непосредственно всплывают на поверхность сознании изнутри. Сила этих образов заключается в том, что, всплывая в сознании, они властно предписывают индивиду, как мыслить, оценивать и действовать.

При определении содержания ментальных программ в них необходимо выделить осознанные (рефлексивные) и неосознанные (нерефлексивные) структуры. В определенном смысле это позволит заполнить возникшую русском научном языке, в котором единственным понятием, одновременно подразумевающим и осознанное, и неосознанное, является «психика». Однако это понятие, вызывающее скорее медицинские ассоциации, не получило широкого распространения в социально-гуманитарных исследованиях, в которых используется понятие «сознание», употребляемое парадоксальным образом, в том числе и в значении неосознанного. Поэтому введение в научный оборот понятия ментальной программы, охватывающей область как осознанного, так и неосознанного, снимает двусмысленность употребления термина «сознание».

Ментальные программы в содержательном плане представляют собой совокупность рефлексивных и нерефлексивных представлений, ценностей и установок определенных социальных общностей[43]. В повседневных представлениях как знаниях о социальной реальности происходит конкретизация абстракций, а научные понятия воплощаются в когнитивные образы. Повседневные социальные представления можно разделить на рефлексивные (осознанные) знания-мнения и нерефлексивные (неосознанные) знания-верования.

Социальные ценности – это предпочтения, выражающиеся в социальных нормах и идеалах. Социальные нормы представляют собой определенные предписания и правила социального поведения. Социальные идеалы как образцы социальной реальности задают высшую цель социальной деятельности. Повседневные социальные ценности можно разделить на рефлексивные (осознанные) предпочтения-мнения и нерефлексивные (неосознанные) предпочтения-верования.

В научной литературе установкам часто приписывают как осознанный, так и неосознанный характер, поэтому в научно-исследовательских практиках в качестве синонима понятия установки используют понятие аттитюда. Это связано с тем, что английский термин «аттитюд» переводится на русский язык в значении социальной установки. Однако некоторые исследователи различают понятия установки и аттитюда, считая, что установки носят неосознанный, а аттитюды – осознанный характер. Поэтому социальные установки можно рассматривать как нерефлексивные предрасположенности к определенным социальным действиям, а социальные аттитюды – как рефлексивные готовности осуществлять такого рода действия.

Ментальные программы социального поведения обладают определенной синкретичностью, и поэтому выделение в них когнитивных, ценностных и конативных структур носит преимущественно методологический характер, позволяющий разработать многомерный методологический конструкт их научного изучения. В рамках такого конструкта в ментальных программах социального поведения можно выделить когнитивные, аксиологические и конативные структуры, носящие как рефлексивный, так и нерефлексивный характер.
Когнитивные структуры включают рефлексивные представления о социальной реальности и нерефлексивные ее образы, выполняющие функцию когнитивного мотива социального поведения; аксиологические структуры – рефлексивные и нерефлексивные ценности как предпочтения-мнения и предпочтения-верования, выполняющие функцию аксиологического мотива социального поведения; конативные структуры – социальные аттитюды и установки как рефлексивные готовности и нерефлексивные предрасположенности реагировать на социальную ситуацию определенным образом.

Рефлексивные структуры ментальных программ являются неустойчивыми и динамичными, поскольку они осознаются людьми, и поэтому становятся восприимчивыми к внешним и внутренним воздействиям, приобретая диверсификационный характер. Большое влияние на изменение этих структур оказывают различные факторы: смена социальных ситуаций, рефлексия по поводу повседневного социального опыта,­ состояние социальных коммуникаций, воздействие символического капитала власти и т.п. Нерефлексивные структуры ментальных программ, наоборот, носят устойчивый характер, поскольку они не осознаются людьми в качестве основания их социального поведения. Эти структуры «дремлют», но как только ­складывается подходящая социальная ситуация – активизируются, зачастую вопреки желанию и воле.

Нерефлексивные структуры ментальных программ как их константы, не особенно восприимчивые к внешним и внутренним воздействиям, представляют собой ментальные матрицы социального поведения в региональном социуме. Эти матрицы как типичные формы социального поведения в социокультурном поле представляют собой вплетенные в повседневность нерефлексивные образы, ценности и установки.
Если ментальные матрицы как нерефлексивные структуры ментальных программ являются однородными и присущими всему региональному социуму, то рефлексивные структуры разнородны и присущи различным социальным группам. Трансформируя рефлексивные структуры ментальных программ, можно в короткий срок изменять интенции поведения той или иной социальной группы. В связи с этим нерефлексивные структуры ментальных программ выполняют в обществе идентификационную функцию, а рефлексивные структуры являются основой его социальной дифференциации.

Ментальные программы социального поведения носят бинарный характер, обнаруживающий зачастую несовпадение между ее рефлексивными и нерефлексивными структурами. Формирование ментальных программ социального поведения в том или ином обществе обусловлено, с одной стороны, спецификой его институциональной матрицы и особенностями социального развития, с другой – информационным воздействием акторов, обладающих символическим капиталом власти.

При этом под институциональной матрицей общества понимаются принципы и нормы социального поведения, носящие архетипический и, следовательно, нерефлексивный характер. В таком понимании институциональной матрицы внимание акцентируется на том, что составляющие ее институты носят нерефлексивный характер, поэтому под институциональной матрицей общества понимается такая система архетипических принципов и норм социального поведения, которые носят неосознанный и, следовательно, неформальный характер. Тем самым институциональная матрица функционирования и развития общества обусловливает формирование нерефлексивных структур ментальной программы социального поведения. Институты как неформальные правила и нормы социального поведения являются результатом длительной эволюции общества. Получив закрепление в ментальной программе нормативного социального поведения, эти неформальные, но легитимные институты в виде традиции присутствуют в социальных практиках и в современных обществах.

Социотип развития общества – это когнитивная модель общественного развития, воплощающая в себе наиболее характерные, повторяющиеся в длительной ретроспективе его черты. В теоретическом плане выделяют эволюционный, мобилизационный и инновационный социотипы развития. Эволюционный социотип осуществляется без сознательного вмешательства людей в общественные процессы, мобилизационный и инновационный социотипы развития, наоборот, характеризуются целесообразной деятельностью людей. Мобилизационный социотип развития реализуется благодаря сознательному вмешательству людей в социальные процессы, опирающимся на традиционные ресурсы и экстраординарные методы социальной деятельности. Характерным признаком инновационного социотипа развития является стремление к поиску нововведений, направленных на реализацию непрерывно растущих потребностей членов общества, опираясь на все многообразие достижений науки и техники.

Направления и результаты развития общества, обусловленные его социотипом, являются предметом осмысления, в том числе и на уровне повседневных жизненных практик. В процессе такого осмысления под влиянием жизненного опыта и информационного воздействия люди конструируют различные картины социальной реальности, в рамках которых они по-разному определяют те или иные социальные ситуации. Поэтому социотип развития общества, определяющий специфику социальной реальности и ее конструирование людьми в процессе повседневных жизненных практик, обусловливает формирование рефлексивных структур ментальных программ социального поведения.

Ментальные программы социального поведения являются также результатом информационного воздействия на их носителей со стороны различных социальных агентов. Под влиянием такого воздействия происходит трансформация рефлексивных структур ментальных программ путем восприятия людьми определенных представлений и оценочных суждений о социальной реальности, навязываемых различными агентами, обладающими символическим капиталом власти. Функция символического капитала власти заключается в навязывании сознанию людей определенных когнитивных и ценностных конструктов, усвоение которых задает определенные категории и стереотипы восприятия, а также классификации социальной реальности. Рефлексивные структуры ментальных программ в виде разного рода представлений или убеждений, по терминологии неоинституционалистов, формируются также в процессе образования и обучения на собственном с<