Индивидуальность и идентичность

Обсуждаемый возраст дает, пожалуй, самую яркую вспышку самопрезентации, метапослание которой можно сформулировать так: «Я не такой как все!» Дополнением к нему выступает и «метапросьба»: «Подтвердите мне мою индивидуальность». В это же время активно заявляет о себе потребность в принятии (см. 3.3.) – высший уровень потребности в межличностном контакте, доводящий тенденцию к обособлению до полного вызревания (см. 3.2.). Таким образом, в отрочестве происходит смысловая фокусировка сразу нескольких линий развития: потребности в общении (в контактах), тенденции к обособлению, к самостоятельности, к осознанию своей идентичности и отстаиванию своей индивидуальности. Все вместе взятое образует тот характерный сплав психических состояний и рисунок поведения, которые описывают родители, педагоги, исследователи, да и сами подростки.

Фактически, в этом возрасте происходит открытие подростком своего «Я», в том смысле, что это «Я» становится доступным для осознания, принимается как самоценность и защищается как святыня. Так на индивидуальном уровне (внутриличностном) образуются те же функциональные места, что и во всех сообществах:

· наличие специальных символических средств для самопрезентации (для других и для себя), позволяющих сформулировать (описать) свою идентичность (отличие от других);

· осознание своей самоценности, обоснование и поддержание ее с помощью ритуалов;

· создание своей идеологии – объяснения, почему мы такие, чем мы лучше (хуже) других, какими принципами руководствуемся и каким идеалам (ценностям) служим, к чему в своей жизни стремимся;

· наличие сакрального места и знания, которые тщательно оберегаются от стороннего взгляда и любого вмешательства.

Следовательно, подросток дозревает в своем развитии до того, чтобы сравняться по сложности, по внутренней сбалансированности и интегрированности с организованными сообществами людей (см. 2.2. и 2.4.). Достигается это ценой сложнейшей внутренней и внешней работы: испытание себя и других, навязывание себя другим и одновременно демонстрация своей независимости, многократное обсуждение себя с другими и наедине (включая дневники), осознание своих качеств и соотнесение их с качествами, которые наблюдаются у окружающих людей, бесконечные мечты и тревоги, планы на будущее и т.п. «Интеграция, теперь уже имеющая место в форме эго-идентичности, есть нечто большее, чем сумма детских идентификаций. Она представляет собой накопленный опыт способности это интегрировать все идентификации со злоключениями либидо, со способностями, развившимися из задатков, и с возможностями, предлагаемыми социальными ролями. В таком случае, чувство идентичности эго есть накопленная уверенность в том, что внутренняя тождественность и непрерывность, подготовленная прошлым индивидуума, сочетается с тождественностью и непрерывностью значения индивидуума для других, выявляемого в реальной перспективе "карьеры"» [Эриксон 1996, с. 366-367].

Последнюю мысль о «карьере» можно дать более развернуто, отметив, что подростки (особенно в старших классах) все чаще слышат адресованные к себе слова о том, что их начинают «примерять» к возможным профессиональным и жизненным перспективам. Логика смены социальных моделей, к следованию которым по мере взросления окружающие побуждают подростков, все чаще требует учитывать будущее в своих планах и размышлениях о себе. Принимая эти требования к исполнению, подростки все чаще начинают говорить о будущем, строить планы, и таким образом создают свою жизненную перспективу. «Чем более широким является "жизненное пространство", в которое включен индивид, тем большее значение приобретают отдаленные цели. Ценностные ориентации субъекта на эти будущие цели подчиняют себе промежуточные и тем самым определяют поведение, эмоции и моральное состояние субъекта» [Божович 1995, с. 117].

Такое примеривание к будущему открывает новую содержательную грань процесса самоопределения. Теперь это не только поиск ответа на вопрос «Какой я?», но еще и на вопрос «Кто я?». По мере перехода к юношескому возрасту этот вопрос будет становиться центральным и самым важным как для размещения себя в социальном пространстве, так и для утверждения своей идентичности. «В значительной степени юношеская любовь – это попытка добиться четкого определения собственной идентичности, проецируя расплывчатый образ собственного эго на другого и наблюдая его уже отраженным и постепенно проясняющимся. Вот почему так много в юношеской любви разговоров» [Эриксон 1996, с. 367].

Хочется отметить еще одну характерную черту подростков – романтизм и экстремальность. Романтизм больше выражен (внешне заметнее) у девочек и выражается в красивых мечтаниях, в сладких грезах, в наивных суждениях о человеческих качествах и отношениях. Но и у мальчишек легко найти романтизм, которые воплощается в наивные суждения и мечты о героических поступках. Позитивный смысл романтической фазы в личностном становлении состоит в том, что так намечаются основные контуры будущей зрелости. Не зря говорят, что взрослые мужчины отличаются от мальчиков в основном ценой своих игрушек. И я бы добавил, что и ценой, которую они платят за игры, в которые они играют. Мечтая и пробуя свои мечты на деле, подростки как будто рисуют (свою) личность яркими красками, добиваются большей контрастности (знаменитое «черно-белое» мышление подростков). Такие яркие краски есть не что иное как «опорные конструкции» будущей идентичности, поэтому им и следует быть ясными и четкими (читай, твердыми и крепкими).

Конечно, способность уходить в фантазии (в мир мыслимых возможностей) открывает перспективы иллюзорно-компенсаторной активности, замещающей реальную жизнедеятельность. Но это происходит, только если нет возможности воплотить мечты в реальности. А вот в реальности романтизм предстает уже как экстремальность – стремление оказаться в героической или иной «красивой» ситуации, о которой не стыдно рассказать, которая резко отличается от обыденности. Лучший путь – помочь подростку найти баланс между безопасным, но порой бесплодным мечтанием и плодотворным, но часто рискованным воплощением своих задумок в жизнь.

Результатом фантазийной активности и реальных жизненных испытаний себя является Образ Я, который принимается в качестве основного самоописания и эскиза, требующего своего постепенного воплощения в жизнь. Основные черты дизайна индивидуальности (ее смыслового дизайна) создаются преимущественно в подростковом возрасте. Не в том смысле, что они впервые здесь появляются, а в том, что они впервые проходят через горнило оценки: подходит или не подходит (подобно тому, как закаляется сталь). В большинстве случаев то, что уже сложилось в отрочестве, принимается подростком в качестве «своих» качеств, характерных для себя, и довольно значительное время затем не подвергается серьезным изменениям. Только серьезные жизненные перемены и затруднения, новые кризисы (уже взрослости) способны внести существенные изменения в эскиз индивидуальности, намеченный к воплощению.