Эзотерический и экзотерический языки

– неизбежный аспект гибридного идеала, результат раскола, существование языка, на котором правящая элита, высшая бюрократия разговаривают между собой, т.е. языка для внутреннего употребления и языка, на котором она в условиях гибридного идеала обращается к народу. Язык для разговора с народом – это язык господствующих, комфортных псевдомифов, которые непосредственно составляют важный элемент идеологии. Этот язык формируется под влиянием стремления утвердить народ в мысли, что существующая власть и есть власть земной Правды и одновременно воплощение научных идей, гарант против мирового зла. Языки изменяются в результате очередной массовой инверсии, например, в связи с переходом от господства соборных ценностей к авторитарным. В результате новой инверсии может возникнуть стремление минимизировать различия в этих языках, что однако оказывается иллюзией из-за непреодоленного раскола.

Если внешний язык больше тяготеет к псевдомифу, то внутренний – к утилитаризму, т.е. обоснованию конъюнктурных решений, отвечающих медиационной задаче. Однако граница между ними постоянно размывается, что вовлекает правящую элиту в псевдомифологию, снижая уровень ее решений, питая инфантильность. Диалог между языками жизненно необходим для существования общества, но одновременно он несет в себе опасность разоблачения тайны, В условиях перестройки различия между языками уменьшились.

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

В развитой форме выступают как проблемы способности личности, общества преодолевать свою собственную ограниченность, что необходимо для воспроизводства все более сложной окружающей среды, разрешения противоречий между человеком и миром, противоречий самой воспроизводственной деятельности. Эти противоречия могут быть как результатом человеческой деятельности, так и стихийных природных бедствий. Э.п. постоянно сопровождают человеческую деятельность. Однако опасность особенно усиливается при росте масштабов индустриализации, урбанизации, в результате усложнения общества. Э.п. имеют тенденцию перерастать в угрозу для существования общества. Их преодоление зависит от уровня и масштабов ответственности и квалификации личности, характерной для данного общества, (суб)культуры. В этой связи споры по поводу допустимости в обществе тех или иных экологически опасных действий, например существования атомных электростанций, могут решаться лишь на основе учета уровня личности, характера господствующего массового менталитета в данной стране, регионе, понимания соответствующего социального субъекта.

Сегодня в связи с угрожающим ростом аварийности различного рода технических систем, в частности транспортных, опаснейшего загрязнения и варварского разрушения среды, ухудшения качества продуктов питания, приобретающих характер бедствия, стоит проблема существенного несоответствия господствующего массового менталитета ряду видов деятельности, например, массовому использованию удобрений, созданию сложных технических систем и т.д. Неспособность общества противостоять экологической опасности лежит во внутренней диспропорции человеческой деятельности, которая существует в любом обществе, но в условиях раскола приобретает угрожающий характер. Э.п. стимулируют развитие экологических движений, что создает преграду росту негативных экологических явлений. При этом они могут приобретать разный характер в зависимости от положенного в основу нравственного идеала, от организационных идеалов. Они могут совпадать с активизацией борьбы за восстановление древних форм жизни, за отказ от значительной части культуры, в частности, от науки, попытками решить Э.п. На пути антимедиации, т.е. не столько совершенствованием человеческой способности их решать, сколько упрощением общества. В обществе, отягощенном расколом, мощным локализмом, слабостью всеобщего, борьба с негативными, подчас катастрофическими экологическими процессами представляется слабой, разрозненной и несоизмеримой с реальной угрозой. Система псевдо... в силу своей расколотости, неорганичности не создает соответствующих целостных механизмов защиты, способных сбалансировать рост негативных экологических процессов с активной адекватной борьбой против них. Прогресс решения Э.п. может иметь место лишь на основе активизации творческих сил человека, развития способности эффективного воспроизводства, включающего обеспечение единства воспроизводства социальных отношений, культуры и среды.

ЭКОНОМИКА

– способность хозяйственной деятельности в процессе разделения труда, усложнения приобретать всеобщий характер, выход хозяйства, труда на уровень товарно-денежных отношений. Каждая клеточка хозяйственной функции, производство, распределение, потребление, воспроизводство условий, средств и целей этого процесса и их результатов (материальных и духовных, включая природную среду, самого человека, рассматриваемого как ресурс, как рабочая сила) может иметь место, быть оправданной, лишь пройдя через механизм, апробацию обществом через рынок, цены. В связи с этим развитие хозяйства, каждой его клеточки в растущей степени определяется возрастающим переплетением потребностей и возможностей потребителей и производителей, которые образуют мощный механизм, вытесняющий из хозяйства все, что не отвечает уровню и масштабам требования этого механизма, что подчиняет ему хозяйственное развитие во всех его формах. Э. опосредует каждый акт хозяйственных решений через целое, включая развитие культуры. Э. – аспект, результат и предпосылка хозяйственного развития. Развитие Э. связано с погружением каждого хозяйственного акта во всеобщность, включает погружение акта человеческой деятельности в культуру, в язык, в систему ценностей, представлений, культурную модель мира, в систему человеческих отношений и т.д.

1. Э. как всеобщее опирается на нравственное основание, на нравственный идеал. Каждый акт экономической деятельности всегда преодолевает дуальную оппозицию: справедливо – несправедливо. Каждый акт осмысляется через представление о справедливой цене, несправедливости эксплуатации и т.д. Э. внутренне разделена по нравственному принципу, т.е. на нравственно оправданную, легальную и несправедливую, неправедную Э., например, связанную с наемным трудом частными лицами, с производством для нелегальной продажи и т.д. Между ними может быть конфликт, разрешаемый с помощью закона, судов и т.д., но они могут одновременно и взаимопроникаться друг другом.

2. Э. придает любому хозяйственному акту общесоциальный смысл, привязывает каждый хозяйственный акт к потребностям других людей через торговлю, рынок, циркуляцию денег, общественно необходимые затраты, формирует механизм обобщенной оценки хозяйственного акта, не сводимого к индивидуальным издержкам производства, к собственным, изолированным от рынка самооценкам результатов своего труда.

3. Экономическая деятельность при ее возникновении обладает вектором конструктивной напряженности, который перешел от простых хозяйственных систем традиционной цивилизации, т.е. нацеленных на статичное воспроизводство, на сохранение исторически сложившейся эффективности. Однако усложнение хозяйства привело в соответствии с основным законом социальных систем большой сложности к тому, что хозяйственная система могла функционировать только на основе конструктивной напряженности, вектор которой нацелен на интенсивное воспроизводство, на повышение эффективности. Отсюда неуклонно возрастающее значение Э. как механизма, не только интегрирующего хозяйство в единое социальное целое, но поворачивающего его с определенного момента на прогресс, который может быть обеспечен лишь в масштабе этого целого. Развитие Э. включает снятие локальных векторов конструктивной напряженности, развитие конструктивной напряженности, нацеливающей воспроизводство любого локального сообщества через всеобщность, через культурное целое. Каждая новая отрасль, предприятие формируются на основе всеобщего как непосредственный ответ на его потребности. В этом кардинальное отличие от псевдоэкономики, где все сообщества сохраняют господство своих локальных конструктивных напряженностей. Самым страшным врагом Э. является господствующая в традиционализме уравнительность, а также социальные институты, ее обеспечивающие, синкретическое государство, безраздельно владеющее хозяйством, следовательно, парализующее возможность изменений, отхода от регламентации производства и принудительной перекачки ресурсов.

В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, оба типа конструктивной напряженности сталкиваются и разрушают друг друга.

Груз архаичных представлений, отрицание торговли и оценка натуральных отношений как “естественных”, не оскверненных злом толкает к оценке Э. как чего-то эфемерного, случайно уцелевшего как пережиток, результат незрелости, как явления, существующего между идеалом общинного и государственного социализма, каждый из которых в своих манихейских формах отрицал Э. как свою противоположность Э. в этих условиях оказалась возможной лишь в результате того, что оба эти нравственных идеала социализма оказались в большом обществе разными вариантами утопии.

В условиях господства псевдоэкономики, псевдорынка бюрократия вынуждена была взять на себя функции отсутствующего рынка, подменять административными методами реальные стимулы экономического прогресса. В этой ситуации всякий кризис толкал бюрократию к использованию экономических механизмов, которые получили название экономических рычагов. В результате Э. реально гнездилась где-то в порах псевдоэкономики. Она сохранилась как форма торговли так называемыми излишками сельскохозяйственной продукции, базаров, где должны были торговать продуктами приусадебных хозяйств, нелегальных полулегальных барахолок, в деятельности перекупщиков, посредников, нелегальной сферы услуг, подпольных цехов, в кооперации, в теневой экономике, которая составляет фон хозяйственной деятельности. Развитие Э. получило форму коррупции, которая в расколотом обществе при господстве дефицита выступает и как патологическая форма установления экономических связей. Э. играет роль некоторого ограничителя псевдоэкономики, т.е. она указывает, что есть предел экономической безответственности, бесхозяйственности, расточительству и т.д., и тем самым толкает хозяйственные организации к перекладыванию плодов своей псевдоэкономической деятельности на общество, т.е. к усилению своих требований ресурсов, проталкиванию своей некачественной, возможно вредной и опасной для здоровья продукции, повышению цен на нее и т.д.

4. В человеческой истории возрастают социальные отношения, вовлекаемые в экономический оборот. Узловой пункт этого процесса – организационная революция, которая открывает возможность решения экономических задач получения более высокого эффекта, подчиняя организационные отношения, структуру – функциям. Тем самым для Э. открывается путь свободно формировать всевозможные сочетания потребителей и производителей, покупателей и продавцов, изобретателей и продавцов, изобретателей и психологов, художников и менеджеров и т.д. и т.п., путь поиска практических сочетаний ресурсов и талантов для решения конкретной задачи и соответствующего распределения затрат и результатов, постоянного формирования творческих субъектов.

5. Развитие в Э. конструктивной напряженности, ориентированной на прогресс, требует такого хозяйственного развития, которое было бы структурировано очагами прогресса, точками роста и развития. Только их постоянным культивированием можно обеспечить нормальное хозяйственное развитие, что однако встречает постоянное, подчас ожесточенное сопротивление сил уравнительности.

6. Э. с ее динамической конструктивной напряженностью, с ее ориентацией на очаги прогресса возможна лишь в обществе, которое ликвидирует господствующий характер архаичной государственной собственности. Э. требует развития форм собственности, которые могли бы гибко и повседневно реагировать на изменение задач приспособлением к новым задачам, а не наоборот, т.е. не приспосабливали бы хозяйственные решения к сложившимся формам. Для Э. необходим способный труд, т.е. инициативный труд, ставший субъектом новых организационных форм, инноваций и. т.д.

7. На пути развития Э. много препятствий. Одно из них – опережение потребности в потреблении благ, стремления “достать” над потребностью в творческой производственной деятельности, что формирует извращенные формы иждивенчества.

8. Мощной преградой развитию всеобщности развитие Э. является стремление людей, связанных традиционализмом, сохранить, оградить от этого процесса свои социальные отношения, ценности. Поэтому, вообще говоря, в любом обществе есть сфера, куда всеобщность экономических связей и ценностей не допущена. В любом обществе идет постоянная нравственная борьба по поводу границы ее правомерности. Например, проституция особенно большое негодование, так как там экономические связи вторгаются в наиболее интимные сферы человеческих отношений и чувств. Любое общество на основе соотношения своих нравственных сил проводит границу допустимости распространения всеобщих экономических связей. Господство псевдоэкономики, однако, означает, что делается попытка манихейским образом свести Э. к минимуму, уничтожить ее, что и имело место на определенных этапах второго глобального периода. Однако основная проблема заключается в логике выхода из псевдоэкономики, что в некоторых вариантах реформы предполагается делать через скачек в развитии общества. Гибельность подобной точки зрения заключается в том, что необходимо прежде всего не административное объяснение о переносе границы всеобщих экономических связей, когда доэкономические связи оказываются единовременно в опале. Необходимо найти некоторую приемлемую для общества границу, которая не вызвала бы катастрофы в результате развала хозяйственных связей и возмущения сил уравнительности, господствующих в обществе, в результате массового стремления производителей использовать изменение ситуации для укрепления монополии на дефицит до масштабов всеобщего удушья. Очевидно,что само перемещение этой границы в глубь хозяйства является сложнейшей задачей, требующей осторожного многоэтапного решения. Положение осложняется тем, что развитие Э. на определенном этапе может быть истолковано как средство, т.е. как источник социальной энергии всех архаичных сообществ – от локальных миров, феодальных сообществ среднего уровня до медиатора. Однако развивающаяся, а не застойная Э., включающая победу рынка над монополией на дефицит, неизбежно будет разрушать архаичные структуры, откроет возможности для предотвращения удушения общества дефицитом. Это возможно лишь при опоре на социальные силы, уже реально вступившие на путь экономического развития.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЫЧАГИ

– термин советской экономической науки, в неявном виде свидетельствующий об отсутствии в стране нормального функционирования экономической системы, о мозаичности общества, позволяющей использовать некоторые разрозненные его элементы в качестве средств, включать их в управление с целью преодоления застоя, дефицита, раскола и т.д. Э.р. могут быть использованы для получения социальной энергии различного рода архаичными сообществами, локальными мирами, ведомствами, феодальными мирами среднего уровня, медиатором и т.д.

Значение Э.р. двойственно. Они не могут реально решать экономические задачи, так как не связаны внутренней всеобщей связью, не замкнуты на рынок, что делает их в лучшем случае орудием решения некоторых локальных задач, которые могут противоречить друг другу. Например, усиление элементов хозрасчета может дать экономию, но одновременно ослабить стремление тратить средства на обновление технической базы, необходимой для технического прогресса. Одновременно Э.р. – свидетельство существования в обществе некоторой скрытой или явной системы ограниченных экономических отношений, которые должны быть изучены и положены в основу формирования рынка, которые должны быть изучены и положены в основу формирования рынка, в основу экономической реформы.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ

– вульгарное, редукционистское истолкование социальных явлений, сводящее их в конечном счете к экономике, которая в свою очередь сводится к производству материальных вещей. Этот подход – одна из форм убеждения первичности законов материального мира, экономического базиса. “Счастье произойдет от материализма, а не от смысла” (из А.Платонова). Э.м. может рассматриваться как результат стремления превратить экономический фетишизм в разветвленную теорию. Его корни – в попытке вывести человеческое поведение, содержание решений из внешней для человека силы, из тотема, из определенной образом понятой экономической необходимости. В действительности внешние факторы никогда не детерминируют непосредственно действия людей, действия не выводятся из Среды как экономической, так и любой другой, так как они всегда проходят через накопленную культуру, ее цели и ценности. Одни и те же факторы, одна и та же “необходимость может восприниматься в разных культурах не только различным, но и прямо противоположным образом. Э.м. пытается преодолеть эту трудность, приписывая человеку некоторую систему имманентных потребностей, т.е. алчность, стремление к накопительству, жажду как можно больше получить прибыли, денег, вещей, власти и т.д. Сторонники Э.м., опираясь на эту идею, пытаются развить экономику, поощряя людей различными системами материального стимулирования, оплаты “за результаты труда”, используя при этом, кстати говоря, разрушающую экономику монополию на дефицит. Противники Э.м. применяют все эти представления для борьбы с утилитаризмом, с экономическими отношениями, с торговлей (с торгашеством, как они это называют). се это рассматривается ими как “зараза”, идущая с Запада, что несет в себе негативную оценку экономической деятельности вообще.

Кризис Э.м., как и экономического фетишизма, невозможность на его основе осмыслить реальную ситуацию привели на этапе перестройки к возрастанию влияния политического фетишизма.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

– результат и форма движения хозяйственных связей, воспроизводственной деятельности по пути всеобщности, усложнения хозяйственного развития, роста множественности возможных вариантов хозяйственных решений, их динамизма, перехода от стремления сохранить исторически сложившуюся эффективность к ее росту. Усложнение хозяйства ставит перед хозяйственными решениями необходимость коренного выбора между следующими возможностями:

а) консервация способности принимать решения на основе сложившегося уровня эффективности, что в современном мире неизбежно влечет возрастание дезорганизации, разрушение всеобщности;

б) попытка приостановить рост сложности хозяйства, снизить его и приспособить через антимедиацию, т.е. привести сложность хозяйства к сложившемуся уровню способности принимать решения;

в) концентрация усилий на развитии всеобщности, способности принимать все более сложные социально-экономические решения, создавать для этого необходимые условия, что требует отрыва от натуральной основы и перехода к стоимостным абстракциям. Это требует концентрации усилий на эффективном преодолении дуальной оппозиции: абстрактное – конкретное.

Последний вариант включает не только развитие хозяйственных решений в их естественно-технологически-натуральных формах, но и развитие денежно-стоимостных форм решений, необходимость постоянно нащупывать меру перехода, взаимопроникновения между ними. Э.р. есть постоянный поиск меры между сложностью, динамизмом хозяйственных отношений и способностью принятия решений в этих условиях. Значимое смещение этой меры к решениям, ориентированным на исключительно на натурально-технологическое содержание исторически полностью исчерпывается на доиндустриальном, феодальном этапе, но в более сложных условиях делается утопичным. Попытка мыслить в категориях товарно-денежных отношений хозяйственную систему, не доросшую до него, является иной формой утопизма. Оба эти отклонения приводят к росту многоплановых социокультурных противоречий между хозяйственными отношениями, достигшими определенного уровня сложности, и способностью адекватно мыслить эту сложность, к росту социокультурных противоречий. Нахождение этой меры позволит профессионально решать технические, организационные, экологические и прочие проблемы в единстве и на основе всеобщего экономического развития. Поиск меры должен обеспечить более высокий уровень принятия решений, постоянное снятие противоречий между технологией и рынком, между стоимостью и потребительной стоимостью, между натуральными и стоимостными показателями, между валом и номенклатурой и т.д., предотвратить взаимное разрушение каждого из полюсов другим в каждой из этих оппозиций.

Центральная проблема экономической реформы – формирование механизма, способного постоянно искать эту меру, преодолеть раскол. Важное препятствие на пути решения этой задачи – псевдоэкономика – результат приспособления общества к грозящим катастрофой нарушением этой меры.

ЭКСПЛУАТАЦИЯ

– представления массового сознания, приобретающее подчас научные формы, о существовании Э. как особой формы деятельности, противоположной труду и существующей за его счет; субъект Э. отождествляется с субъектом зла и вызывает дискомфортное состояние.

Э. – нравственное представление о несправедливости определенных экономических отношений, может выразиться в форме политэкономического учения о существовании систематического присвоения результатов труда одних людей другими без соответствующей компенсации. Это представление оказывает сильное давление на экономическую науку, на политическую экономию, подводя под нее вненаучное основание. Маркс пытался создать теорию прибавочной стоимости, доказывая существование неоплаченного капиталистом труда рабочего, существование эксплуататорских и неэксплуататорских типов обществ. Чисто научное доказательство этой теории представляется противоречивым, так как сам Маркс исходит из идеи совокупного работника, куда входит так же и труд организатора производства, капиталиста и даже банкира, т.е. все они, по крайней мере часть своего времени затрачивают на участие в совокупном производительном труде, который необходим и следовательно подлежит оплате. Попытка спасти Марксом идею Э. указанием на двойственные функции капиталиста как собственника и участника производства неубедительна, так как воспроизводство собственности, ее предметной основы, соответствующей системы отношений также является общественной необходимой формой труда, которая воспроизводится не только капиталистом, но и рабочим. Культурно-исторические корни идеи Э. связаны с борьбой традиционализма против уклонения от архаичной уравнительности, против всякой попытки передачи ресурсов силам вне локальных миров, включая и своей собственной власти. Важная сфера борьбы традиционализма со стремлением к росту и развитию идет по вопросу о том, как отделить труд от Э., определить, где проходит граница. В качестве Э. традиционализм рассматривает определенные виды деятельности, не создающие материальных предметов, например, труд организатора производства, всякое посредничество, торговлю, труд, направленный на обеспечение интеграции общества, например, труд чиновника и т.д. Считается Э. потребление некоторых традиционных натуральных продуктов, например хлеба, людьми, которые его не производят, т.е. все, кроме крестьян, – эксплуататоры. Ученые также могут быть причислены к эксплуататорам, так как не изготовляют полезных материальных вещей и т.д. Подобные представления органически вступают в конфликт с рыночными отношениями, со стремлением интенсифицировать экономику, выбрасывают за борт как раз самые ценные, узловые для процесса виды деятельности, превращая их в фактор дискомфортного состояния. Всякий новый, более сложный вид труда, если он существенно приводит к разрушению уравнительности, может рассматриваться традиционным сознанием как возникновение новой формы Э. В основе членения массовым сознанием на труд и Э. лежит различие между инверсионными видами труда и труда, требующего медиации. Гибель государственности в конце первого глобального периода была реально связана не с попыткой уничтожить Э., но со стремлением подавить новые виды труда, деятельности, связанные с инициативой, со способностью изменять исторически сложившиеся отношения, т.е. менять общинные отношения на отношения, связанные с личной, частной инициативой. Нравственное представление о существовании Э. служит псевдонаучной основой для идеи противоположности бедных как носителей гонимой Правды и богатых как носителей мирового зла. С точки зрения либеральной экономики в качестве источника Э. выступает уравнительность, т.е. стремление плохо работающих разделить доход с хорошо работающими (Иждивенчество).

Э. – это уравниловка, “явное желание получить незаработанное, лентяю проехаться за счет старательного.... иждивенчество...” (Васильев И. Правда. 1988. 2 окт.). Оба эти представления об Э. органически несовместимы и, сталкиваясь, в расколотом обществе порождают поток опасной дезорганизации.

Рациональный смысл понятия Э. можно видеть в ситуации, когда имеет место использование власти, силы для перераспределения ресурсов, не обусловленных потребностями интеграции общества, в пользу сил дезинтеграции, например клик, мафий, пытающихся подчинить власть частным интересам. Однако обычно это делается при попустительстве, равнодушии, а возможно и согласия значительной части общества. Идея Э., видимо, имеет реальный смысл при переходах между одним типом жизни, экономики к другим, при переходе от традиционной цивилизации к либеральной, где резко расширяется разнообразие и сложность труда, усиливается необходимость его развития, что нарушает сложившуюся систему распределения доходов.

ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ

– противоположность интерпретации, составляющей с ней дуальную оппозицию, полюса которой находятся друг с другом в состоянии амбивалентности. Э. – форма осмысления, направленная на такое включение осмысляемого явления в личностную культуру, такое его освоение, которое в противовес интерпретации сводит новое к старому, как бы не узнает нового, делает его незначимым. Э. – осмысление неизвестного по аналогии с известным. Э. – элемент воспроизводства, создает для возникающего государства культурную основу, взятую из субкультур древнего локального сообщества, рода, общины. Логика Э. носит инверсионный характер, т.е. логически мгновенно переносит уже имеющиеся, сложившиеся в культуре представления на новый объект, пытаясь тем самым компенсировать отсутствие, недостаточность новых представлений. В Э. могут противоборствовать разные тенденции, например, исходящие из рода или семьи, если говорить о формировании государства. Однако в таком подходе скрыта серьезная опасность, так как перенесенные представления всегда абстрактны, недостаточны для осмысления нового, для принятия по его поводу эффективных решений. Эта опасность существенно усиливается в результате усложнения общества. Перенос идеи локального сообщества, где все знают друг друга, где все отношения поддерживаются эмоциональными механизмами, на большое сообщество, где действуют абстрактные законы, механизмы рынка, массовые коммуникации, грамотность, циркуляция информации и т.д. является основой социальной патологии, нарушения социокультурного закона.

ЭЛИТА

– группа лиц, сосредоточившая в своих руках высшие, наиболее ценные для общества функции; составляет совместно с народом дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Э. – носитель самосознания общества, составляет элемент массового сознания и одновременно противоположна ему. Э. может распадаться на различные специализированные группы, отношения между которыми является важнейшей проблемой общества. Правящая элита может частично слиться с духовной элитой, вступая с ней в диалог, но может вступать с ней в конфликт, объединяясь с почвой, организовывать ее истребление. В этом случае правящая Э. лишает себя разума, веры, красоты, а духовная элита – силы. Различие логик обеих Э. постоянно стимулирует между ними конфликт, который, однако, периодически сменяется стремлением правящей Э. прибегнуть к источникам творческой энергии духовной Э. для решения своих проблем.

Э., постоянно балансируя на сменяющих друг друга разнонаправленных волнах инверсии, переходит от одной смертельной опасности отпадения от народа, разрыва с не коммуникаций к опасности партиципации, т.е. слияния с народом. Первое грозит превратить Э. в глазах народа в носителя мирового зла, в антихриста, второе при низком уровне государственного сознания и государстве иллюзорной веры способность спонтанного творчества народа решить все проблемы (Основное заблуждение интеллигенции) грозит возрастающим ростом дезинтеграции. Обе опасности чреваты массовым дискомфортным состоянием, социальной катастрофой.

Элиты постоянно стремятся поднять массовое сознание до уровня своих ценностей, формировать нового человека, прибегая для этого к различным средствам, от просветительства до массового террора. Однако раскол создает для этого исключительные трудности.

ЭТАП

– основная типологическая единица расчленения глобального периода, глобального модифицированного инверсионного цикла; результат циклов истории; характеризуется сменой господствующего нравственного идеала, типов решений медиационной задачи, способом обеспечения интеграции общества, спецификой консенсуса. Э. двух глобальных периодов в принципе совпадают друг с другом по этим признакам. В связи с этим они могут рассматриваться соответственно парами, что указывает на существование некоторых общих закономерностей, охватывающих всю историю страны, возможно, выходящих за рамки двух глобальных периодов.

Первый этап. Господство раннего соборного нравственного идеала: начиная от князя Олега до удельной Руси; от 1917 года до середины 1918 года.

Второй этап. Господство раннего умеренного авторитарного нравственного идеала: от Ивана Калиты до великой Смуты, апогей – царствование Ивана 4; военный коммунизм.

Третий этап. Господство раннего идеала всеобщего согласия: начиная от смуты, до Четвертый этап. Господство крайнего авторитаризма: начиная от конца царствования Алексея царствования Алексея; нэп.., от Петра I до Анны включительно; сталинизм, апогей 1937 года.

Пятый этап. Господство позднего идеала всеобщего согласия: от 1762 по 1825 год (восстание декабристов); период Хрущева, апогей 1958 год.

Шестой этап. Господство позднего умеренного авторитарного идеала: от 1825 до 1856 года, апогей 1848 год; период “застоя “, апогей 24 съезда КПСС.

Седьмой этап. Господство позднего соборного идеала, приобретающего форму соборно-либерального идеала: от начала Великих реформ до 1917 года; перестройка.

Важнейшее отличие Э. второго глобального периода заключается в формировании нравственных идеалов на основе гибридных идеалов, где узловое место занимает утилитаризм. Во втором глобальном периоде ярко проявляется наметившаяся на первом попытка обеспечить интеграцию общества как высшую утилитарную цель, все средства для которой хороши. Материалом для решения этой задачи, совпадающим с решением медиационной задачи, могут быть все имевшие место в истории страны нравственные идеалы, соответствующие организационные формы. Э. второго глобального периода отличаются более высокими темпами развития из-за большей сложности общества, интенсивной внутренней связи, роста всеобщего нравственного напряжения. Каждый Э. второго глобального периода выглядит как четкий рисунок, сделанный по наброску первого глобального периода. Возможность третьего глобального периода делает вероятным повторение вновь всех Э.

Каждый Э. возникает как результат реакции инверсионного типа, включая массовое нарастание дискомфортного состояния, на банкротство господствующего нравственного идеала предшествующего Э. Возникшая инверсия ведет к противоположному господствующему полюсу нравственного идеала, что не исключает возможности в результате вялой инверсии возникновения определенных промежуточных идеалов. Каждый последующий Э. – в той или иной степени противоположность предшествующего. Еще Ключевский заметил, что каждый новый русский царь начинал с того что отвергал предшествующего. Во втором глобальном периоде противопоставление нового Э. предшествующему стало еще более ярким. Каждый новый господствующий нравственный идеал формирует предпосылки для нового консенсуса, для попытки создать очередной устойчивый вариант социокультурного целого, его организационных и культурных форм. Однако из-за инверсионной ловушки содержание нового господствующего идеала выступает не результатом рационального анализа, сложного поиска выхода из критической ситуации, но прежде всего как экстраполяция прошлого опыта истории, сконцентрированного в противоположном полюсе дуальной оппозиции нравственного идеала, а также и целой системы других дуальных оппозиций. Торжество нового идеала в каждом из Э. приводит вскоре к его банкротству, к выявлению его утопического характера, нарастанию социокультурных противоречий. Инверсионный тип развития может быть оттеснен эволюцией, ростом значимости медиации в масштабах всего общества.